Скин

Для друзей я Игги. Вполне понятно, учитывая имя по паспорту. А вот с фамилией все сложнее. Большинство тех, кто слышит ее впервые, тут же полагают, что у меня северокавказские корни. И удивляются моей светлой шевелюре и совершенно не южной наружности. На самом деле Мараев — стопроцентно славянская фамилия, полностью соответствующая моей внешности, за исключением темного цвета глаз, унаследованного от одной из бабушек родом с Приднестровья. — Хай, Игги! — Привет, Игги. — Здра. Как и договаривались, ребята собрались у кафе, что напротив моего дома. Родители говорили, раньше здесь был уродливый торговый центр, но череда пандемий двадцатых годов поставила точку на розничной торговле подобного рода. Теперь здесь несколько легких кафешек, расставленных на углу лесопарка. Они работают и зимой, лишь накрываются прозрачными воздушными куполами инопланетян. Эта технология, как и многие другие, доступна и не очень дорога. На Земле вообще все хорошо с технологиями Дерматологов. Плохо с пониманием основ их функционирования. За ближним к улице Шолохова столиком сидели мои друзья. Ну как друзья. Скорее, хорошие знакомые и коллеги по увлечению. Тот, кто поздоровался первым — Роб. Черный здоровый — под два метра — парень родом из Сенегала. Его родители приехали из Африки в первую волну паломничества, да так и остались в суровой, холодной России. Никаких смешанных браков, чистейший африканец. Черный, как смоль, веселый, влезающий без масла в любую компанию, а заодно — вечный любимец девушек всех национальностей. Напротив сидела его полная противоположность. Сергей от природы худ, бледен и обладает редкой даже в России внешностью чистокровного скандинава: светлые волосы, бесцветные, льдистые глаза и массивные залысины, несмотря на возраст чуть больше двадцати. Тем не менее, характер у него совершенно не северный: может и пошутить, и выпить, в морду дать, если потребуется. При этом точно с головой. Мозги у него совсем не рядового склада. Словом, нормальный русский мужик, только чуть молчалив, при этом сварлив и на свету иной раз не виден. Компанию двум парням составляла Диана, хотя мы ее зовем Ди-Ди или просто Ди, потому что у нее совершенно зубодробительная прибалтийская фамилия Диелининкайтис. Корнями девчонка откуда-то из Восточной Европы, но родня полностью российская аж с начала двадцатого века. Перемешалось там много чего, и по внешности Ди не понять, откуда она. Темные волосы, коротая стрижка, худое лицо с голубыми глазами мультяшного размера, спортивная фигура и длиннющие, модельного вида ноги при росте девушки чуть меньше ста шестидесяти. Удивительно, но из нас всех она самая рассудительная. Собственно мы все — коллектив группы «Изгнание 11». Я здесь на вторых ролях, мое дело — собственно нейросенсорика. Музыкальных знаний тут не нужно, достаточно инженерных на уровне второкурсника. Технологии Дерматологов довольно просты и даже неплохо изучены земной наукой. За акустический звукоряд отвечают Роб и Сергей, они оба всерьез интересуются музыкой. Роб исполнитель и экстраверт, в то время как Серега — наоборот, человек внутри себя и при этом композитор. Ну а Ди-Ди, как несложно догадаться, наша вокалистка. Уходить в нейромузыку без женского вокала — глупость или безрассудство, а наш уровень гениальности пока еще не предполагает ни того, ни другого. — Чо как, Игги? — спросил Роб, попивая коктейль из бумажной банки. — Завтра в кантрисайд? Студия готова? — Все норм, — кивнул я. — Едем, как договаривались. — А что не в радость? Смурной ты какой-то. — Да так, — я отмахнулся. — Сначала машина без заряда встала, затем меня какой-то мажор на Боровке протаранил. Шэр в утиль вместе с продуктами. Пришлось заново покупать. Роб аж поперхнулся, а Сергей удивленно поднял голову. — Протаранил, прости, чем? — спросил наш «скандинав». — Дерьмокапсулой. Теперь челюсть отпала у обоих парней: и у эмоционального Роба, и у обычно бесстрастного Сергея. Даже Ди-Ди изумлено приспустила с глаз гуглы и окинула меня «медицинским» взглядом: все ли у меня в порядке с головой? И вовсе не потому, что я исказил название мобиля, добавив к нему мое отношение к произошедшему. — Капсулы не бьются, Игги, — произнесла девушка. — Не помню случаев ДТП с ними. — Значит мне повезло открыть счет, — я улыбнулся и наконец присел за столик. — Расслабьтесь. Дерматологи не сошли с ума, их технологии работают. Просто внутри зашоренной д-капсулы сидел малолетка из Сити. Понятия не имею, кому пришло в голову давать изуродованную машину недоумку. — Мажор из Сити? — переспросил Роб. — Здесь, на Боровке? Надеюсь, ты ему навалял? — Не успел. Архангел прилетел быстрее, чем придурок успел натворить дел. — Да ладно, Игги, — усмехнулась Ди. — Если скинпол соизволил почтить вас вниманием, значит заваруха уже началась. Ты в счастье, не? — Говорю же, не успел мальчишка наделать глупостей. Полез своими кикерами, но скин его прижарил еще в полете. Потом улетел вместе с ним, не знаю, чем там все закончилось. — Да откупился штрафом, делов-то, — авторитетно произнес Роб. — Все они такие в Сити. Трил для них не деньги. Грешен, я сам иной раз слэнгую. Например, миллион я почти всегда называю мегом, но так делают по двенадцать человек на дюжину. Но миллиард и триллион я всегда произношу по старинке. А вот Роб не парится, и укорачивает их до новомодных ярд и трил. Хотя вряд ли держал на счету сумму больше полумиллиарда. А вот по части молодежного новояза — тут я старпер со стажем в сотню лет. Никак не могу приучить себя к этим всем вывертам типа «в радость», «инда», «сэдюшка» и «фулфи». Может поэтому и не люблю особо выступать в компаниях, предпочитая слушать. — Лады, все это офф, едем значит едем, — подвел черту Роб. — У нас с Серегой есть идея на финалку альбома. Мы тут накидали мотивчик, я записал его в чернуху, но без твоего нейросенса вся история пропадает. Там фишка в бас-партии на подвздошной диафрагме. Можно качать дополнительный кислород в легкие с сопутствующим эффектом. Завтра покажем. Да, Серег? Сергей молча кивнул. — Ди, ты в голосе? — Не в пять, — покачала головой девушка. — Снова ларингит. Но для чернухи отпоюсь. — Снова? — спросил я. — Ты же лечила. — Лечила-лечила, да не вылечила, — отмахнулась Ди. — Говорю же, для проб нормально все, отпоюсь. Рвать глотку не буду, если ты об этом, будь в покое. — Хорошо, — кивнул я. — Ну что, тогда давайте до завтра. Что-то меня кимарит, не за вкусным. Без меня продолжайте. Планирую отоспаться. Мне завтра еще с утра машину с зарядки вызволять. — Когда ты этот раритет сплавишь, Игги? — в голосе Роба сквозила неприкрытая и показная печаль. — Дождешься, из города последние зарядные станции исчезнут. Что делать будешь? — Не исчезнут, — сказал я с уверенностью в голосе, которой на самом деле не испытывал. — Если что, куплю себе портативную электростанцию. Поставлю к загородному дому, буду заряжаться только там. — Полмиллиарда, — заметил Сергей. — Да ерунда вопрос, — улыбнулся я. — К этому моменту мы уже будем знаменитыми и богатыми. Смогу себе позволить. Кстати, Ди, что у нас с монетизацией? Как наименее владеющий собственно музыкой, я в группе что-то типа бесплатного менеджера. Поэтому имею право интересоваться финансами, которые находятся в ведении солистки как наиболее разгруженной от рутинной работы. Девушка покачала головой влево-вправо, выражая этим жестом что-то на тему «ну, более-менее». — А конкретно? — спросил я. — Около ста миллионов в месяц. В этом было девяносто два. В прошлом — девяносто шесть. А в мае — почти двести. — Ну, это релиз нашего бэкстейджа сработал, — сказал я. — Не считается. То есть где-то по двадцать мегов на человека в месяц, так? Ди кивнула. — Не разгуляешься, — хмыкнул Роб. — До богатства и знаменитости еще пахать и пахать. — Значит будем пахать, — подвел черту я. — Ди, ты куда смотришь? Диана уже несколько секунд совершенно не обращала внимания на мои слова и глядела мне куда-то за спину. Причем настолько пристально и с неодобрением, как будто увидела что-то совершенно непотребное. Роб и Сергей сидели боком к тротуару, а я вообще затылком. Мы синхронно повернули головы туда, куда был устремлен мрачный взгляд нашей певицы. Я не то, чтобы вздрогнул, но поежился. Так всегда бывает, когда встречаешься взглядом с интелом. Не знаю, учат их, что ли, как-то по-особенному влиять на обычных людей? Мне доводилось общаться со скином-дознавателем дважды, и оба раза меня всегда пробирало такое неприятное чувство, будто он видит тебя насквозь и все уже знает, просто личная встреча нужна ему для отчетности. Интел был худ, высок и почти ничем не отличался от обычного человека. Это почти и делало дознавателя столь неприятным внешне. Будь он совершенно иным, ну, например, подобно крылатому скинполу с его броней и супергеройской маской на все лицо, все было бы понятно. Оставайся дознаватель человеком, пусть и необычайно одаренным интеллектуально — тоже сошло бы. Но вот такое… Вроде бы человек, и выглядит привычно… Но нет. Чужой дальше некуда. Манекен — и тот воспринимается спокойнее. Он хотя бы молчит. А этот… Светло-серая кожа, лишенная растительности и каких-либо даже намеков на морщины, действительно придавала мужчине сходство с неокрашенным манекеном. Одет он был в старомодный костюм с белоснежной сорочкой и кроваво-красным галстуком-ниточкой, на правой руке поблескивал массивный служебный браслет. Признаться, впервые столкнувшись с дознавателем, я подумал, что у него нет встроенного в скин коммуникатора, вот и носит железку. Однако позже понял, что неправ. Интел мог общаться с сообществом скинов также просто, как и любой другой, да и доступ к серверам Следственного комитета у него имелся широчайший. Браслет же дознаватели используют исключительно для рутинных операций, где нет необходимости задействовать всю полноту своей власти. Мужчина подошел к нам, вежливым жестом отправил обратно подскочившего официанта и, не спрашивая разрешения, придвинул стул от другого столика. Присел сбоку, между Робом и Дианой, поставил ладони на столешницу и сплел пальцы в замок. Не хватало еще положить на кисти рук подбородок, но это было бы уже совсем позерством, а интелы — не экстраверты. — Меня зовут Александр, — произнес мужчина в костюме. Своим тихим, почти нежным голосом он деликатно разорвал ткань сгустившейся над столиком тишины. И хуже всего было именно то, что голос у него был абсолютно человеческий. Без каких-либо призвуков, характерных другим спецификациям скинов. — Я дознаватель первого класса, табельный номер восемнадцать два нуля. Мне нужно поговорить с Игнатом, вы не против? — Нет, — произнес Роб. — Не против. И можно подумать, что-то изменилось бы, будь мы да. — Вежливость никто не отменял, — улыбнулся мужчина. — Ваш друг уже проинформировал о случившемся? Александру понадобилось меньше секунды, чтобы по выражению лиц моих друзей сделать нужные выводы. — Вижу, что очень мельком, — продолжил он. — Между тем, событие на дороге имело определенные последствия. Не вижу необходимости скрывать их от Игната, но остальные… Мужчина выразительно обвел присутствующих взглядом. — Мы никуда не уйдем, — заявил Роб. — Игги наш друг, что знает он, знаем мы. — Я не спрашивал вашего мнения, Роберт Чарльстон, — все тем же тихим голосом произнес дознаватель, но теперь в нем читалась неумолимость киношного детектива, вставшего на путь расследования. — И конечно же, решение за самим Игнатом. Я оглядел нашу компашку взглядом. Роб, разумеется, был готов подключиться к любому кипешу, хотя сейчас выглядел огорошенным. По-видимому, не ожидал, что интел сходу его идентифицирует. Сергей посмотрел на меня чуть оторванным от действительности взглядом, после чего пожал плечами, мол, сам решай. Диана же единственная, кто отказалась влезать в историю. Девушка порывисто поднялась со стула, сбросила с браслета деньги в уплату так еще и не выполненного заказа, и вышла из-за стола. — Сидите, — сказала она вместо прощания и, не оглядываясь, пошла к станции подземки. Благо, та была расположена буквально в нескольких десятках метров от кафе. — Наверное, я тоже пойду, — вдруг сказал Роб. Вот от него я не ожидал, честно. — Серег, ты остаешься? — спросил негр. Наш композитор и автор текстов, чуть помедлив, кивнул. — Да, я поприсутствую, — сказал он и протянул руку нашему черному товарищу. — Еще, Роб. — Еще, — черный пожал руку Сергею, потом протянул свою здоровенную лапищу ко мне. — Еще, Игги. Не позволяй интелу влезать в личное. Я с улыбкой ответил на рукопожатие, после чего Роб ушел. Правда, не к метро, а в сторону Рассказовки — там, за первой полосой Ульяновского лесопарка располагался большой транспортный узел, соединяющий Москву с агломерацией. Наш клавишный гений и второй фронтмэн группы жил на севере Москвы, и ему требовалось почти полчаса, чтобы добраться туда от геометрического центра города. Говорю геометрического, чтобы вы понимали — моя квартира действительно в центре Москвы, но в так называемом Новом центре. То есть ровно посередине агломерации, центрее не бывает. Однако действительным сердцем города, конечно же, является Старый центр, то есть район внутри Первого кольца. Даже ультрадорогой Сити, квартал небоскребов и летающих мобилей, и тот чуть в сторонке. Ну а мой центр — он такой… чуть менее центристый. Прилепился к Четвертому кольцу, которое некоторые до сих пор по привычке называют МКАД. Сам же город заканчивается за седьмым, отстоящим от Сити примерно на сто пятьдесят километров. — Вы уверены? — спросил дознаватель Сергея. — Вполне, — тот кивнул. — Вы же знаете, почему. — Конечно, — кивнул Александр. — Вы в праве. Ну хорошо, Игнат, давайте начнем… — Погодите! — прервал я интела. — Что за право? Серег, что за мутотень? С чего бы этот бледнокожий… Сергей предупредительно поднял руки ладонями вверх. — Крио, Игги, крио, — произнес он. — Спок. Я потом расскажу. Пока просто поверь, что мне этот вампир ничего не сделает, и даже выгнать с места не сможет. Я переводил недоумевающий взгляд с дознавателя на приятеля и обратно и ничего не понимал. Вопреки моему ожиданию, Александр и не думал обижаться или как-либо реагировать на оскорбительное «вампир» из уст Сергея. Собственно кровососами интелов начали называть почти сразу же, как только эта специализация появилась на свет. В самом деле: серокожие, лысые, без морщин, с малоэмоциональным лицом, разве что клыков нет и уши обыкновенные, человеческие. Но я никогда не слышал, чтобы эту кличку бросали в лицо дознавателям. Как-никак, все-таки представители власти, могут и оскорблением посчитать. И вот тогда любой Носферату покажется милашечкой. Серая кожа и неестественная худоба — она не просто так появилась. Бойцы из Дознавателей свирепые. До полицейских, конечно, далеко, но дюжине смешариков наваляют как здрасьте. — С вашего позволения, я начну, — совершенно спокойно произнес Александр. — Игнат, вы знаете, кто протаранил ваш арендный мобиль? — Понятия не имею, — ответил я. — Какой-то мажор из Сити. Погодите, дайте вспомнить… Оскар, по-моему. — Верно, — кивнул интел. — Оскар Г. Теф, младший сын Германа Тефа, главы Консорциума финансовых посредников. — Понятно. Проще говоря, его папа главный по тарелочкам в торговле с Дерматологами. — Консорциум не занимается торговлей как таковой. Это финансовая надстройка, которая обеспечивает привычную для нас, землян, систему денежного обеспечения меновой торговли с инопланетянами. — Ну хорошо, я понял, большая шишка. Что дальше? Мне извиниться перед его сынком? — Нет, — Александр еще понизил голос. — Извиняться не надо, это уже бессмысленно. — В смысле бессмысленно? — спросил я, и уже после этого понял, что фонетически вопрос прозвучал нелепо. — Почему вы сказали «уже»? — Оскар Теф мертв. Я даже не сразу понял, что имел в виду дознаватель. Подумалось сначала, что с мажорчиком что-то произошло, так сказать, естественным путем. Ну, болезнь там какая-то, что пробилась через его наноиммунитет, или еще что. Но потом осознал, что естественные смерти не интересуют дознавателей Следственного комитета. — Подробности будут? — внезапно спросил Сергей. — Да нет никаких особых подробностей, — почти по-человечески вздохнул Александр. — Парня обнаружили мертвым в камере предварительного содержания. Адвокат его отца и обнаружил, когда пришел согласовывать условие выпуска под залог. — Смерть насильственная? — мой друг продолжил опрашивать дознавателя, словно это он, а не интел занимался расследованием. — Как говорится, вскрытие покажет, — невесело усмехнулся мужчина. — Но по первости следов нет, если вы об этом. Тут другое. За минуту до того, как адвокат вошел в помещение для свиданий, там совершенно необъяснимым образом отказали все средства внутреннего наблюдения. Вплоть до стационарных наноскопов. Именно по этой причине Следственный комитет и взял себе эту историю на баланс. И мне сейчас нужно узнать, что Игнат может добавить к тому, что уже запротоколировано полицейским офицером. Сергей кивнул и перенес взгляд на меня. Словно давая согласие на мои показания. Я по-прежнему не понимал роли моего друга, но перед лицом интела решил эту тему не поднимать. — Да нечего добавлять, если начистоту, — признался я. — Единственное, что я не сказал скинполу, так это о догадке, что капсула ломанная. — Имеете в виду зашоренная? — уточнил Александр. — Да, — кивнул я. — По-другому он никак меня не протаранил бы. — Конечно, — согласился дознаватель. — Вы сообщили погибшему Оскару о своих догадках? Я кивнул. — И как он на это отреагировал? — Как положено малолетнему дебилу, — усмехнулся я. — Начал угрожать, минусовать и трамбовать. Но это понятно. Вы не хуже меня знаете причину. Конечно, дознаватель отлично знал, почему мажоры Сити позволяют себе такие выходки. Дело в том, что над Сити по соглашению с правительством Архангелы не летают. Официально это оформлено как недопущение конфликта ведомств: Служба госохраны, якобы, не хочет сталкиваться на воздушных маршрутах с полицией. На самом же деле все куда проще. Сити заселено исключительно подобными Оскару и его папаше. Внутри огороженной и охраняемо территории имеют право находиться только это право имеющие. Любой, кто по статусу ниже, воспринимается как мусор, и молодые мажоры не хотят считать иначе. А скинполов, способных приземлиться и приземлить, в небе над Сити нет. Молодежь узнает о реалиях жизни вне Сити уже сильно позже, чем следует. Вот и вся причина. — Можете припомнить, как он вас оскорблял? — спросил интел. — Да не особо, — я наморщился. — Ну, я в минусе там. Чмошником называл, но это сейчас и не оскорбление даже. Действительно даже в ряде официальных СМИ аббревиатура ЧМО проходит как «человек московской области» и не считается оскорбительной. Правда, этимология этого слова куда более… неприятная, но об этом знают немногие. Я, как выпускник филологического, в их числе. — Еще что-либо? — спросил дознаватель. — А, вспомнил! — я стукнул ладонью по лбу. — Угрожал отправить на опыты Дерматологам! Ну или как-то так, точно не помню. Признаться, даже не понял поначалу, что за опыты. Только сейчас осознал. Александр промолчал несколько секунд, после чего спокойно встал из-за стола и произнес: — Спасибо, Игнат. Нет больше вопросов. Сергей, я могу идти? — Конечно, — мой приятель махнул рукой. — Все норм, дознаватель. Я в нейтрали, а вы в праве. Серокожий вежливо кивнул нам обоим, после этого картинно глянул на браслет, развернулся и вышел из-за столика. Я проследил его маршрут до припаркованного возле ограды кафе мобиля. Обычная, темно-серая гражданская модель гидрокара, разве что без номеров. Впрочем, они и на рядовых машинах необязательны и стоят скорее по традиции. Все равно идентификация ведется другими способами. — Вот сейчас я в удивлении, — сказал я Сергею, когда машина интела уехала. — Это что такое было? С какого прута вдруг целый дознаватель спрашивает у тебя разрешения уйти? Светловолосый парень с льдистым вздором невесело изогнул губы в подобии улыбки. — Издержки происхождения, Игги, — сказал он. — Я тебе потом, за городом расскажу. Тут шумновато. Тишина в кафе стояла монументальнейшая. Работал звукоизолирующий воздушный полог, а ближайший к нам заселенный столик был внутри заведения, в то время как наш — на террасе. — Ладно, потом, — согласился я. — Но мне не нравятся такие сюрпризы. Сергей снова улыбнулся, и снова невесело. — Тебе это сюрприз, — произнес он спустя секунду. — А я с этим всю свою сознательную жизнь существую. Релакс, Игги. К тебе не липнет.

***

Сенсорная или иначе нейромузыка не требует какой-то особой тишины при создании. Однако вы не сможете записать сенсорную партию просто в хорошо подготовленной акустической студии. Просто потому, что дело вообще не в звучании. Фактор, без которого сенсорная музыка в принципе не существует, это так называемый нейробуст. Без инопланетных технологий здесь не обошлось. Чтобы воспользоваться ими, требуется на время стать скинхолдером. Нужно подселить себе в организм колонию симбионтов, в просторечии симок, которые начнут атаковать ваши нервные узлы в такт музыке, вызывая тот самый хайп по сенсорике, который не сходит вот уже второй десяток лет. Технология хоть и простая, но лицензируемая и требует начальных вложений. Из плюсов — она хорошо монетизируется. Дело в том, что колония симбионтов живет в теле слушателя очень недолго — меньше суток. По истечению их жизненного цикла они разрушаются и выводятся из организма естественным путем, вместе с продуктами метаболизма. Добавив в музыкальный сигнал специальный код управления, можно увеличивать или уменьшать активность симбионтов в собственных целях. Это все и составляет основу сенсорной музыки. Ну или, если официально, нейроактивного акустического воздействия. Я отвечаю в нашем проекте за программирование и настройку симок. Удивительно для гуманитария, но так уж получилось. Как только финальный вариант трека готов, я встраиваю в него код управления симбионтами. Где их купит наш слушатель — дело десятое. Сами по себе сырые симки недороги, доступны в миллионе музыкальных лабазов и никак не воздействуют на организм. Нужно лишь поддерживать нужное их количество в теле, вот и все. Некоторые меломаны покупают автоматические инъекторы наподобие тех, которыми пользуются диабетики. А вот эффект от нейробуста проявляется только с официально приобретенным музыкальным треком, который невозможно скопировать без потери сим-кода. Понятия не имею, как это работает на деле. Знающие люди говорят, не обошлось без квантовых технологий, но признаюсь, никогда этим не интересовался. Крупные издатели идут еще дальше, программируя код таким образом, чтобы он воздействовал на симки ограниченное число раз. В этом случае продаются не треки как таковые, а прослушивания. Но мы, любители, этой фигней не занимаемся. Инди-музыка, пусть и сенсорная, должна оставаться доступной тому, кто ее купил и слушает. Так случилось, что студию мы организовали за чертой городских поселений, в так называемом кантрисайде. Сегодня это обычное слово, но еще тридцать лет назад, до нашествия инглицида на русский язык, иначе как деревня эти места никто не называл. У меня в принципе никогда не было денег, чтобы купить себе дом, да еще внутри агломерации, поэтому я банально снял один из них. Недорого, но по этой же причине надолго: мой контракт истечет через восемь лет, и я не имею права оборвать его раньше, если только не случится какого-нибудь персонального форс-мажора. Мой сайд называется Грибово и расположен в тридцати километров от макрорайона Можайск. В принципе, туда можно добраться и на общественном транспорте: монорейл Одинцово – Гагарин останавливается в Уваровке, а оттуда можно уже до Грибово на шэре: неважно, двух- или четырехколесном. Но я предпочитал приезжать на своей машине. Отчасти и потому, что в соседнем Глядково установлена станция Россетей с бесплатным электричеством для электромобилей. А рядом — совмещенная водородно-углеводородная заправка. Не секрет, что жители кантрисайда куда беднее горожан, поэтому здесь в ходу не только электрички типа моей раритетной «Теслы», но и дизельные бронтозавры эпохи машин с двигателями внутреннего сгорания. Не меньше половины фермерских пикапов, например, портят воздух вонючим выхлопом. Впрочем, здесь, на берегу Москва-реки это воспринимается куда менее остро, чем в перенаселенном Сити, где даже «батарейки» под запретом. В Грибово я снимаю, так сказать, половину участка. То есть могу использовать для проживания и работы старый или гостевой дом — простенький, маленький, всего в два этажа и три жилых комнаты. Однако у него есть хитрость: огромный подвал с потолками за три метра высотой. Кому и зачем понадобилось строить это бомбоубежище, я не знаю. Но там с рождения дома прописался недурственный домашний кинотеатр на восемь мест, в котором отлично разместилась наша студия. Акустика в бетонном кубе, стены которого отделаны акустической древесиной и эхоподавляющими панелями, была замечательной, так что работали мы с ребятами в почти стерильных условиях. Ну а когда работа надоедала — там же, рядом с кинотеатром расположилась неплохая бильярдная. Никто из нас понятия не имел, как хозяева засунули хороший стол с гранитной плитой внутрь подвала. Но факт — стол имелся, и бильярдный набор к нему тоже. Обычно я паркую свою электричку именно со стороны огородов, ближе к старому дому. Однако сегодня, учитывая последние крохи заряда в батарее, подъехал с парадного, так сказать, входа — ближе к расположенному на стене дома зарядному порту для электромобилей. Я не стал сразу же доставать всю поклажу из кузова, забрав лишь то, что лежало у меня в кабине: многочисленные пакеты с продуктами и еще кое-что по мелочи. На грузовой платформе остались только крупногабариты: кофр с набором симок да микрофонный набор Дианы. Она добиралась до сайда на электроцикле, поэтому я возил ее «драгоценности» с собой. Сергей с Робом приезжали на машине нашего светловолосого друга. Будучи на сто процентов музыкантами, они тут же ныряли в подвал и не вылезали, пока не настроят оборудование. Мы же с Дианой настраивали быт. На этот раз у меня было слишком много пакетов, поэтому я довольно долго возился с их сортировкой, и Диана моментально этим воспользовалась, самостоятельно притащив из пикапа оба чемодана. Я узнал об этом, когда их ножки стукнули о пол в прихожей. Словом, пока я сортировал продукты, девушка взяла и отхватила себе кусок мужской работы. — Ди! — закричал я из кухни. — Я же говорил тебе, не трогай, я сам принесу! — Найди себе другую неженку, — в свойственной себе манере ответила девушка. — Игги, а куда делся удлинитель? — Какой? — Обычный, электрический. Он здесь, у розетки лежал в прошлый раз. — А-а-а! — вспомнил я. — Я его соседу одолжил. Сбегать? — Я сама. — Ди, погоди! — крикнул я. — В кузове «Теслы» еще один, я его на заправке купил. — Прямо в кузове? Электрический удлинитель? — в голосе девушки слышалось удивление. — А если дождь? Я вздохнул. Почему женщины считают меня настолько непредусмотрительным? Я выглянул из двери кухни и смерил Диану обвинительным взглядом. — Ну не на платформе, конечно же! — сказал я. — Под крышкой закабинного багажника. Погоди, я принесу… — Занимайся продуктами, женщина, — крикнула Ди своим фирменным вокальным баритоном. — Мне еще мотик подключать к розетке, я все равно туда пойду. Хлопнула входная дверь, Диана ушла. Я вздохнул и вернулся к холодильнику. Он тут, конечно, большой и современный, как и все оборудование в «моем» доме. Однако без автомата сортировки, поэтому распихивать продукты по маркированным лоткам приходилось самостоятельно. Я только закончил с последним пакетом, когда из прихожей послышалась возня и голоса наших музыкантов. Сергей и Роб выползли из подземелья на свет божий и о чем-то дружески переругивались. Только я вышел послушать, о чем спор, как снова открылась входная дверь и в проеме нам явилась фигура Очень Недоумевающей Дианы. И без того огромные глаза теперь можно было брать в качестве референса на отрисовку традиционной японской анимации. — Игги, — удивительно спокойным тоном произнесла наша вокалистка. — А скажи, пожалуйста, что в багажнике твоей машины делает голая кровавая девка? После пришествия инопланетян удивить человека Земли чем-то еще стало сложно. Я не исключение. Возраст удивления я пережил довольно давно и, хоть не превратился в законченного циника, но эмоционально реагировать на разные жизненные ситуации перестал. Однако новость, которую принесла Диана, вышибла меня из колеи. Настолько, что я даже не смог собраться и самостоятельно вытащить тело из закабинного багажника моей «Теслы». Пришлось подключаться Робу… впрочем, что значит подключаться? Здоровенный сенегалец выдернул груз на раз, словно и не человека доставал из ящика, куда не каждая собака залезет, а кучу шмотья. И да, Ди ошиблась. Девушка, которую Роб вынул из машины, оказалась не окровавленной, а все еще кровящей. Непонятно, как это вообще возможно, но решительно вся поверхность кожи исходила красной жидкостью. Роб измазался весь, пока нес несчастную до дома. А вот в чем Диана была права, так это в том, что вытащенная из багажника девушка оказалась раздетой. Все, что прикрывало наготу, это тонкие, тоже пропитанные не засыхающей кровью шорты-плавки, поверх которых висел массивный пояс с какими-то электронными блоками. Явно нашей, земной работы. Это меня и смутило. Не будь их, я бы идентифицировал личность куда быстрее, а так… Пришлось ждать, пока Диана и Сергей уложат бедолагу на гостевой диван (предварительно застелив его клеенкой) и умоют ей лицо. Я вошел в комнату последним. Даже Роб, успевший вымыться и переодеться, уже стоял возле дивана и с нескрываемым сочувствием осматривал прикрытую пододеяльником фигуру. Кровотечение через поры кожи не унималось, и в дюжине мест на тряпке уже проступили красные пятна. Я протиснулся между Ди и Сергеем и взглянул на девушку. Не могу похвастаться фотографической памятью, но в данном случае она была без надобности. Конечно же, я узнал свою необычную гостью. Я так сильно вздрогнул, что задел Диану локтем. — Знаешь? — спросила девушка. Я кивнул. Хотя не то, чтобы знал. Просто, в отличие от друзей, имел четкое представление, кто этот человек. — Это скинпол, — сказал я. Трое членов нашей группы повернулись ко мне почти синхронно. Я не стал ждать уточняющих вопросов и рассказал, откуда мне известна истинная внешность одного из Архангелов. У девушки было столь характерное лицо, что я узнал его сразу же, несмотря на закрытые глаза девушки. — Это фиаско, братан, — подвел черту Роб. — Дохлый скинпол в багажнике. Я даже не знаю, как к этому относиться. — Мазать лыжи, как-как, — сообщила Ди. — Лично я это сделала и при визите интела, и сейчас тоже задерживаться не хочу. Мот зарядится, и я валю отсюда. Без обид, Игги, но мне проблемы не нужны. — А кому они нужны? — риторически заметил Сергей. Наш композитор снова повернулся к фигуре на диване, скрестил руки на груди и положил подбородок на ладонь в классической позе задумавшегося. Помедлил секунду-две, затем продолжил: — Проблема не в том, что мы нашли умирающего Архангела. Проблема в том, что он сам, без нашего участия, выбрал в качестве транспорта машину Игната. Причем уже после того, как однажды показал ему свою физиономию. Кто-нибудь помнит случай, когда скинпол в своем рабочем виде кому-либо раскрывался? — Нет, — ответил за всех Роб. — Они ж, мать, как супергерои. Когда не на службе, от людей не отличаются. И также уязвимы. Поэтому скрывают свою личность. — Ну ты прям кэп, — беззлобно произнес Сергей. — Игги, есть идеи, с чего бы это все? Я покачал головой. В нее до сих пор с трудом помещалась мысль о произошедшем. — Почему она кровит? — задала неожиданный вопрос Диана. — И кровь не останавливается. — Потому, что ее кожа лишилась верхнего слоя, — ответил Сергей. — Когда со скинпола снимали шкуру, была нарушена технология деактивации оболочки. Считай, с Архангела сняли скальп. Только не с головы, а со всего тела. — Бр-р-р, — поежился Роб. — То есть на нее напали? — Айдон, — произнес Сергей и повернулся ко мне. — Игги, не хочешь ничего сказать? Мне было нечего сказать. Я даже не знал до сего момента, что скин вообще может быть удален с носителя подобным образом. — Она жива? — спросила Диана у Сергея. По всему получалось, что он у нас главный спец по скинхолдерам. — Роб? — Сергей повернулся к здоровяку. — Когда нес, вроде бы, дышала, — отозвался тот. — Да и сейчас тоже. Смотрите, кровь на губах пенится. Ответ на поставленный Дианой вопрос пришел самостоятельно. Фигура на диване вдруг закашлялась, и спустя секунду на нас воззрились огромные, так удивившие меня вчера миндалевидные глаза. Кашель не прекращался, Диана и Роб бросились к телу. Сергей метнулся на кухню и вернулся со стаканом воды. Поднес ко рту скинпола, и окровавленная женщина жадно присосалась к питью. Говорить она пока не могла, но, покончив с одним стаканом, жестом дала понять, что нужно больше. Остановилась она только на третьей порции воды. Неудивительно, учитывая, сколько жидкости потерял ее организм. И продолжал терять до сих пор. — Слушайте внимательно, — прошептала фигура на диване. Мы непроизвольно дернулись и подошли к Архангелу поближе. — Во-первых, мне конец, — сообщила девушка после полуминутной паузы уже куда более окрепшим голосом. — Не пытайтесь меня спасти, это невозможно. Но если хотите что-то сделать, то слушайте и запоминайте. На поясе у меня нелегальная копия всех документов по случаю с д-капсулой. Включая расшифрованный разговор парня из Сити с Игнатом. Я до сих пор не знаю, где там ключ, и с чего бы кому-то выводить меня из игры таким образом. Подключите Комитет, тамошние дознаватели смогут разобраться. Только выходите на них неофициально. Это важно, слышите? Мы слышали. Наверное, даже лучше, чем хотели. — Теперь то, что сказать интелу, — продолжила Архангел. — Скажите, что скин с меня не снимали. Он отвалился сам. Не знаю, как это и почему. Все произошло за двадцать минут. Когда ощутила отторжение, как раз летела над заправкой, где стояла «Тесла». Подумала, знак. Приземлилась в километре, и последние триста метров шла уже вот так, без шкуры. Это ночь уже, меня никто не видел. Тогда еще не кровило почти, так что следов я не оставила. Надеюсь. Это все, ребятки. Кому овер, тому геймовер. Но кому не наплевать, я все сказала. Действуйте. Бывший скинпол умолкла, и в повисшем молчании особо громко прозвучали слова Дианы: — Факзегейм. Я на выход. Кто со мной? — Диана? — изумился я. — У нас умирающий! Совершенно неожиданно нашу вокалистку поддержал Сергей. — Это не умирающий, Игнат, — сказал он. — Это распадающееся ядро скинхолдера. И существовать ему от силы полсуток. — Чего? — я выпучил глаза. — Серег, ты чего? И откуда это знаешь вообще, черт подери? — Твой друг прав. Я вздрогнул и обернулся обратно на скинпола. Девушка лежала, устало прикрыв веки, но не смыкая их полностью. И смотрела, как мне показалось, только на меня. То, что ты видишь — лишь половина меня, — сказала она медленно и явно теряя остатки сил. — Вся эта кровища потому, что разорваны несколько миллионов капилляров, а системно организм все еще считает, что оболочка на нем. Гемоликва, которая заменяет мне кровь, не имеет механизма свертывания. Это вообще не кровь в прямом понимании слова, но это неважно. Итог один. Я повернулся к Сергею. Похоже, из нас всех он один мог понять, что говорит скинпол. Точнее, его половина. — Все так, — кивнул наш композитор. — У скинхолдеров-силовиков действительно нет коагуляции. Потеря физиологических жидкостей, например при травмах, блокируется другим механизмом. — Еще раз, Серег! — я повысил голос. — Какого хрена? Ты откуда это все знаешь? Парень не ответил. Вместо него отозвалась фигура на диване. — У твоего друга много талантов. Главный из них — его семья. Или мне показалось, или Сергей на мгновение напрягся, словно хотел силой заткнуть рот скинполу. Но в последний момент удержался. — Пошло оно все, — буркнула Диана, отворачиваясь от дивана. Девушка подхватила с пола так и не распакованный байкерский рюкзак и вышла в прихожую. Я услышал, как громыхнул защитный шлем, который она сняла с полки над вешалкой. Хлопнула входная дверь, и мы остались в доме вчетвером, если считать умирающую. Сергей переглянулся с Робом, будто договариваясь, не последовать ли примеру вокалистки. Вчера наш сенегалец удивил меня, слиняв со встречи с интелом. Сегодня — что-то похожее. В глазах черного верзилы не было свойственной ему решимости и безалаберности. Роб чего-то боялся, и это меня смущало. Я привык доверять тем, кого уже по праву мог бы назвать своими друзьями. Ключевая частица — «бы». Из трех человек, кого я еще вчера числил за друзей, одна сразу же давала задний ход, как только назревали проблемы со властями. Я про нашу вокалистку, которая, как Колобок из сказки, и от интела ушла, и от скинпола, и… похоже, от нас тоже. Что-то мне говорило, что после случившегося в нашей группе появится вакансия первого фронтмена. Роб вчера также струсил, пусть и сделал это не столь вызывающе. И сейчас в его глазах что угодно, кроме желания встать стеной за друзей. И, наконец, Сергей Аникин — наш интраверт-меланхолик. Вчера оказалось, что он вправе командовать целым дознавателем, а сегодня демонстрирует знания, уровень которых для меня просто недостижим. Да что там для меня! Во всей Сети, наверное, считанное число публикаций, открывающих свет на биологию скинхолдеров. И все они недоступны простому смертному. Во всяком случае, те из них, которые основаны на знаниях, мне пока не встречались. Только сетевой мусор из предположений, догадок и откровенных фантазий. Раздался негромкий стук. Я нервно дернулся. Заметил, что и Сергей с Робом тоже насторожились. Я повернулся к дивану. Пояс с электрнными компонентами, который до этого был намертво прикручен к талии Архангела (мы проверяли — не снимается), теперь валялся рядом с кроватью. Такой же кровавый, как и вся кожа бывшего скинпола. Я пригляделся и узнал в железе старый, полувековой давности еще твердотельный накопитель с допотопным, чисто электрическим интерфейсом. Последний из них сняли с производства задолго до Дерматологов. — Данные там, — уже совсем тихо, почти шепотом произнесла скинпол. — Рядом с накопителем адаптер на стандартную квантоптику, чтобы можно было подключить к любому лету. Разберетесь. Там же, в накопителе, есть папка «СК». В ней номера наиболее толковых интелов, к которым можно обратиться. Отобраны лично. — А как нам знать, что это не подстава? — неожиданно спросил Роб. — Что, если Комитет нас и накроет, как только выйдем на интелов? — Крио, Роб, — сказал Сергей. — Ты просто не в курсе, что такое скинхолдер-интел. Там другое. — Ты и в этих делах осведомлен? — спросил я. — Да, Игги, — кивнул Сергей. — Не хотел, но да. Не спрашивай, не время. Давай лучше думать, как утилизовать Архангела. Я даже не успел возмутиться. Мой гнев прервал сам объект предложенной утилизации. — Трезвая мысль, сын мамы-медика, — окровавленные уголки губ девушки чуть изогнулись в попытке улыбнуться. — Рекомендую кислотную ванну. Или щелочную. Любую, разрушающую белки. С одеждой, как видите, проблем почти нет… — Стой! — крикнул я, как будто мой возглас мог оттянуть неизбежное. — Это неправильно! Мы должны… — Вы должны узнать, кто меня раздел. Вот, что главное, Игги-пиджак, — скинпол нашла силы искренне улыбнуться, и в этом миме я узнал ту самую физиономию под растаявшей маской Архангела. — Не бойся, натурал. Главное не бойся, и приз будет. Этот выплеск эмоций был последним, на что ей хватило сил. Скинпол закрыла глаза, и ее лицо расслабилось, словно девушка провалилась в глубочайшее сновидение. Но я понимал, что это не сон. — Иногда я поражаюсь словарному запасу Дианы, — сказал Сергей. — Столько заимствований, и все к месту. — В смысле? — не понял я. — Факзегейм, вот в каком смысле. — Инда, — констатировал Роб. — Ну что, разбегаемся, или пошли искать кислоту с щелочью?