Я огляделся по сторонам, увидел тебя и забыл, что только что собирался сделать

      Пробуждение встретило меня отвратительным вкусом во рту. Свернувшееся в неудобной позе тело затекло, а уставшие воспаленные глаза резал яркий свет.       Я был в одном из филиалов Burger King, и как меня только угораздило здесь очутиться? Ах да, вчера вечером я был в клубе с Найджелом, этим похотливым идиотом, а потом… потом я встретил Оливера. Здесь.       Осторожно выпрямившись, я принялся разминать затекшее тело. Я помнил, что вчера ночью, когда встретил Оливера здесь, был ужасно пьян. И да, он известными только ему способами заставил меня купить ему кучу всякой еды. Что было потом? Потом, кажется, я заснул на его плече. Так тошнотворно мило, аж плакать хочется. И да… прошлым вечером случилось еще кое-что. Странно вообще-то, что я помнил об этом, хоть и был чертовски пьян.       Оливер поцеловал меня.       Перед этим он сказал что-то. Кажется, что-то про мою доброту и что он хочет отблагодарить меня.       Или это все был сон?       Нет, точно, это был сон.       – Выспались? – с сочувствием поинтересовалась грузная сотрудница Burger King, убиравшая подносы с соседнего стола.       Я растерянно кивнул и бросил взгляд на свои наручные часы. Половина восьмого. Боже, ну и рань.       – Вы знаете, я не очень люблю лезть в чужие дела, – продолжала сотрудница Burger King в то время, как я болезненно кривился. У меня просто кошмарно раскалывалась голова, – но вам, наверно, следует быть немного осторожней, молодой человек. Тот паренек, который сидел вчера рядом с вами… Я видела, как он вытащил деньги из вашего портмоне перед тем, как уйти.       Голос сотрудницы Burger King понизился до шепота – я же ощутил, как отвратительное утро превращается в отвратительное утро в квадрате. Достав из кармана свой кошелек, я ошалело уставился на его содержимое. От вчерашних тридцати пяти евро не осталось и следа. Оливер выгреб даже мелочь, все до единого цента.       Подлый мелкий воришка.       Ярость – такая искренняя и глубокая – поднялась у меня внутри. Ну, хорошо, Оливер Штольцер, подумал со скрежетом зубов я, только попадись в следующий раз мне на глаза, и от твоей наглой пирсингованной морды останется только кровавое месиво.       Еще никто не вытаскивал деньги из моего кошелька, поцеловав меня перед этим и позволив мне заснуть на своем плече.       Я встал с дивана, все еще с наслаждением рисуя в своем воображении всяческие садистские картины расправы над Оливером при нашей следующей встрече. Теперь у меня не было денег даже на такси, и мне пришлось ехать домой на метро.       Наверно, от меня в приличном диаметре несло перегаром, но в целом это не было чем-то особенным в субботнее утро.       Добравшись до своей квартиры, приняв душ и позавтракав, я собрался в университет – мне нужно было забрать оттуда пару конспектов, забытых там вчера, кроме того, мне хотелось поискать в библиотеке журналы, нужные для очередной публикации.       Да и вообще, мне хотелось хоть немного отвлечься от произошедшего.       В автобусе по дороге в университет я устало закрыл глаза. Что творилось в твоей голове, Оливер? Твой поцелуй вчера был… был за гранью моей фантазии. Неужели ты сделал это только для того, чтобы усыпить мою бдительность? Неужели ты поцеловал меня за несчастные тридцать пять евро?!       Я до боли стиснул кулаки. Оливер Штольцер был моей одержимостью, моим эротическим кошмаром, и в то же время он был всего лишь подлым, жалким воришкой, а такие вещи… такие вещи я не собирался прощать.       На нашем факультете было довольно тихо, вообще-то, по плану всех был сегодня выходной, но любой из нас мог использовать собственный кабинет и по выходным – для написания публикаций или чтобы сбежать от назойливых домочадцев.       Каролина Фукс, по совершенно непонятной причине тоже находившаяся на факультете субботним утром, помахала мне из своего кабинета:       – Боже, Дани, ты что, вчера виски с джином мешал? Выглядишь на все сорок пять…       – Завидуешь? – отозвался я, даже не остановившись и пройдя дальше по коридору к своему кабинету. Каролина насмешливо фыркнула мне вслед:       – Было бы чему завидовать.       Разумеется, она была права: моя помятая физиономия выглядела сегодня действительно на все сорок пять, а мое самочувствие было так вообще на пятьдесят. Я чувствовал себя старой никчемной развалиной, обведенной вокруг пальца харизматичным тинэйджером.       Зайдя в кабинет, я перво-наперво опустился во вращающееся кожаное кресло за столом и закрыл лицо руками. Вообще-то я всегда очень оптимистично относился к жизни, но иногда… иногда даже у меня были такие моменты, когда опускались руки и хотелось бросить все к чертовой матери.       Сейчас был как раз один из этих моментов.       Не прошло и десяти минут, как дверь в кабинет с тихим скрипом приоткрылась, и я услышал ехидный голос Каролины:       – Дани, коварный покоритель женских сердец, к тебе с визитом. Молодая дама…       – Чего? – хрипло выдохнул я, с трудом оторвав ладони от лица. Я был слишком уставшим для того, чтобы адекватно воспринимать тонкости сарказма Каролины.       – Что, все так плохо, да? – секретарша вздохнула и, выудив из кармана джинсов пачку жевательной резинки с ментолом, положила ее на мой письменный стол. – Очень тебе советую. От тебя несет перегаром как от последнего пьяницы. Насчет визита… это Лора, наша кассирша из столовой, та, которая на полставки тут уже полгода работает. Она сказала, что у нее к тебе есть какое-то важное дело.       Лора?! Внезапно я почувствовал неладное, но Каролина, не дожидаясь моего ответа, уже открыла дверь и, жестом пригласив мою неожиданную посетительницу внутрь, направилась обратно в свое бюро.       Несколько секунд мы с Лорой смотрели друг на друга, не говоря ни слова. В глазах симпатичной кассирши было явное омерзение, смешанное с еле сдерживаемой яростью.       – Руки прочь от моего парня, вы, грязный извращенец! – наконец резко выдохнула Лора мне в лицо, и у меня чуть сердце не остановилось от неожиданности. Вытащив из кармана смятые денежные купюры, она с пренебрежением швырнула их на мой письменный стол. Это были ровно тридцать пять евро.       – Забирайте свои чертовы деньги обратно и не смейте больше приближаться к нему ближе, чем на километр!       – О… чем ты? – мне, наконец-таки, удалось выдавить из себя хоть одно предложение. В горле пересохло, и мой язык двигался так медленно, будто бы его поместили в застывающий бетон. – Лора, пожалуйста, успокойся и объясни мне нормально, в чем проблема.       – «В чем проблема»? «В чем проблема»?! – голос кассирши вдруг понизился до хриплого шепота, и ее пылающие яростью глаза оказались на уровне моего лица. – Что вы о себе вообще возомнили, Даниэль Шульц?! Вы… вы омерзительная похотливая свинья! Вы что, думаете, что можете лапать моего парня за ваши чертовы тридцать пять евро?! Может, вы его потом и трахнуть за полтинник собираетесь?!       Я почувствовал, как ярость, та самая ярость, бушевавшая во мне сегодняшним утром, снова вырывается наружу.       – Мне ничего не нужно от твоего ненормального парня, – сквозь зубы процедил я, – и я уж точно не платил ему ничего за то, чтобы его “полапать”. Он сам вытащил эти деньги вчера из моего кошелька… Понимаешь, о чем я? Твой милый дружок обокрал меня вчера вечером!       – Вы… вы все врете! Я не верю ни одному вашему слову! Оливер сказал, что вы были в стельку пьяны и дали ему деньги за то, что он позволил вам распустить руки!       Оливер сказал?.. Моя ярость на Оливера, похоже, перешла на новый, совершенно иной уровень.       – Послушай, Лора, мне очень жаль, но у твоего парня серьезные проблемы с головой, – тихо и спокойно сказал я, сам не веря своему тону, – он не только вытаскивает деньги из кармана других людей, но еще и выдумывает какие-то чертовы истории, совершенно далекие от реальности…       – Да что вы знаете об Оливере?! Кто вам дает право так судить о нем?! – сказанное мной было абсолютной правдой, и, возможно, даже сама Лора где-то в глубине сознания понимала это, поэтому она решила перейти к самой надежной тактике под названием «лучшая защита – нападение». – Если бы вы знали, что ему пришлось пережить в Японии, вы совсем по-другому относились бы к нему…       Все. Моему терпению и пониманию пришел конец.       Я резко поднялся из-за стола, и Лора, вероятно, немного напуганная изменившимся выражением моего лица, неуверенно попятилась назад.       – То есть мне нужно относиться к нему, например, так, как относишься к нему ты? Правда… у меня к тебе вопрос: тебе вообще его не жалко? На нем же скоро уже живого места не останется.       При моих словах на щеках Лоры появился легкий румянец, и ее глаза расширились от растерянности. Она явно не ожидала такого подвоха с моей стороны.       – Какого… какого черта вообще вы лезете в нашу жизнь?! – наконец, собравшись с мыслями, выдавила она, и это было именно то, чего я ожидал.       Я ликовал. Наклонившись к маленькой и хрупкой по сравнению со мной девушке, я насмешливо протянул:       – Это я-то лезу в вашу жизнь? Это вы – ты и особенно твой ненаглядный – вы оба лезете в МОЮ жизнь. Мне от вас ничего не нужно. Это твой парень постоянно крутится вокруг меня, разнюхивает все детали моей личной жизни и пытается улучшить свою финансовую ситуацию за счет меня… И, знаешь, меня совершенно не интересует, что с ним там случилось в Японии и какой кирпич ему на голову упал. Мне плевать!! ПЛЕ-ВАТЬ!       Под конец моей яростной тирады я почти кричал в лицо юной кассирши. Ее полные жирно искрящиеся броской помадой губы кривились от беспомощной злости, но она не могла выдавить из себя ни слова.       Торжествуя, я продолжал:       – Так что можешь передать Оливеру, если он, этот псих, еще раз приблизится ко мне ближе, чем на десять метров, я сразу же подам заявление в полицию. Он вытащил деньги у меня из кошелька, и у меня есть свидетели, понятно? И да… ты должна мне еще около тридцати евро. За special super big menu, которое у твоего бедного несчастного парня вчера было на ужин.       – Вы… Вы просто самый… самый последний подонок!       Эти слова, произнесенные яростным тоном, полным бессильного отчаяния, были последними, которые я услышал сегодня от Лоры. Окинув меня уничижительным взглядом, она развернулась и, демонстративно хлопнув дверью, исчезла из моего бюро.       Мне даже почудилось, что напряжение, висевшее в воздухе уже все утро, постепенно рассеиваться. Я сделал глубокий вдох, настолько глубокий, что мои легкие чуть не разорвались от избытка кислорода.       Мне, правда, нужно было быть осторожней, ведь я уже стоял одной ногой на кромке ужасно тонкого льда. Я стоял на ней, а на другой стороне озера стоял Оливер Штольцер, и в его болотно-зеленых глазах была дерзкая ухмылка.       Я не знал, что он замышлял, но знал только одно: я так сильно, просто до смерти хотел его. Я хотел его и ненавидел его одновременно. Какое из этих чувств было сильнее? К моему огромнейшему сожалению, я не знал этого.       В этот раз мне удалось избежать огромных неприятностей, но что будет в следующий?       Возвратившись к своему письменному столу, я поклялся самому себе, что больше не позволю Оливеру приблизиться ко мне хотя бы на шаг. Я поклялся себе в этом, хотя и не имел ни малейшего понятия, как сдержать эту клятву.