Ласка и хорек

You Can't Rely — COUNTERFEIT.

      Довольная ухмылка стоявшего напротив него говорила сама за себя. Всегда идеально выглаженная мантия: без пылинки, без ниточки. Уложенная прическа волосок к волоску, вздернутый острый подбородок и этот самодовольный взгляд. Не было никаких сомнений, что Рон влип по полной. Повезло только, что верных приспешников Малфоя не было видно поблизости.       — Уже готов целовать мои ботинки, Уизли? — упершись руками по обе стороны от входа в кабинку сказал блондин.       Рон вышел из оцепенения, услышав неприкрытую издевку Малфоя. Жгучая ненависть уже разливалась по телу. Здесь они одни, а значит можно играть не по правилам.       — Скорее ты вылижешь мой зад, — ощетинился Рон, толкая блондина в грудь.       — Ой-ой, кажется кто-то хочет, чтобы о его голубых похождениях узнала вся школа, — недобро улыбнулся Малфой, — я это мигом устрою, Уизел.       — Не устроишь, если некому устраивать будет, — бросил Рон.       Ярость закипала в венах и красными бликами мелькала перед глазами. Не успел Малфой потянуться за палочкой, как он уже сшибал его с ног прямо на вычищенный до блеска кафель.       Дальше был только комок из рук и ног, неистово извивающийся, бьющийся о холодную плитку. В порыве бешенства Рон не чувствовал боли, ничего не видел перед глазами, он только планомерно вбивался кулаками в живую плоть, так и норовившую вывернуться из-под ударов. Какой же он скользкий тип! Вечно норовит выйти сухим из воды; ну да как, в этот раз не получилось, да? Окровавленные губы Рона растянулись в улыбке.       — Ты гребаный садист, Уизли! — плачущий, надрывный голос вырвал его из слепой ярости. — Садист!       Вмиг все залило светом, ощущения вернулись разом и придавили своей тяжестью. Кафель в алых разводах. Чужой ботинок, больно упирающийся в грудь. Трясущиеся руки, намертво вцепившиеся в воротник Малфоя. Но самое ужасное, это лицо — красное месиво и так отчетливо выделяющиеся на его фоне глаза: огромные, с сужеными до размера точки зрачками. В них читался животный страх. Вдруг послышался булькающий звук, это Малфой зашелся в кашле.       — Ну давай, что же ты, продолжай… — просипел он, закрывая глаза. Насколько же это рознилось с недавним звонким криком, — ты всегда хотел этого, — такой бесстрастный, холодный голос.       Рон вздрогнул. Что же он наделал?       С усилием отцепившись от Малфоя, Рон увидел свои окровавленные, трясущиеся руки. Рукава были изорваны, видимо слизеринец изо всех сил старался оторвать от себя чужие конечности. Сидя на нем верхом, Рон пытался понять, что же здесь не так, раз за разом сканируя все ощущения. И тут до него дошло: он не чувствовал боли, да, ушибы от падения были, саднили кулаки, но это не та боль, которая бывает, когда тебя бьют. Малфой его не трогал, только пытался защититься. При еще одном быстром взгляде, брошенном на чужое лицо, стало ясно, что это тому не удалось.       — Так и будешь сидеть? — еще одна звенящая холодом фраза.       При этом губы или то, что было на их месте тряслись, выдавая его состояние. Конечно, он только силился быть равнодушным, догадался Рон. Вечно Малфой так, все чувства в скорлупку, а на показ напыщенное говно, думал он, поднимаясь.       Выпрямившись и ещё раз оценив масштабы катастрофы, Рон со вздохом протянул руку:       — Вставай, нечего тут валяться в собственной крови. Если и хочешь показаться сильным, докажи это действием, — нетерпеливо сказал он. Встретив взгляд, полный ярости, Рон стушевался.       — Показаться сильным, Уизли? Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал? — донеслось раздраженное шипение с пола. — Так выглядит эта ваша хваленная гриффиндорская отвага? — откашлявшись кровью, он, не принимая руки Рона, попытался опереться на ближайший умывальник.       Ну и гордый же тот был черт.       — А нечего было угрозами разбрасываться, любой бы на моем месте вспылил, — стоял на своем Рон.       — Ну и ну, кто-то настолько стыдится своих пристрастий, что бросается на людей, — издал булькающий смешок Малфой, — тотальное непринятии ориентации? Боишься, что дойдет до семьи? Хотя, они без тебя прекрасно справляются с ухудшением репутации, — наконец ему удалось привести себя в сидячее положение, и он со вздохом прикрыл глаза, — или быть может, не хочешь огорчать подружку-грязнокровку, она ведь кажется влюблена в Поттера?       Рон начинал снова закипать, сжимая и разжимая разбитые кулаки. Как Малфою только хватало мозгов продолжать задевать его, после такой взбучки?       — Я бы на твоем месте попридержал язык! — Рон скрестил на груди дрожащие руки. — Посмотри на себя, хочешь добавки?       — А может, печешься о репутации любовничка? Конечно, он ведь национальный герой, ему точно не пойдут на пользу слухи о гейских похождениях… — продолжал как ни в чем не бывало Малфой. — Будет очень нехорошо, если слухи дойдут до Дамблдора. О, представляю, как он разочаруется в своем любимце. Или может… — вдруг догадка озарила окровавленное лицо Малфоя — или может, Поттер не знает о твоем увлечении?       — Заткнись! — быстро приблизив лицо к слизеринцу, сказал Рон, — прекращай свою глупую болтовню.       — Ага, значит попал, — болезненная улыбка скривила изуродованный рот, — конечно, стал бы ты крушить туалеты, будь у вас все гладко.       — Если сейчас же не заткнешься, тебя будут отскребать от пола домовые эльфы, Малфой!       Конечно, он бы ничего не сделал, Рона и так с ног до головы покрывал холодный пот, и только одна мысль билась в голове: «Что же будет дальше? Что будет?».