Ласка и хорек

Goosebumps Remix — Travis Scott, HVME

      В голове Рона роилось множество мыслей: одна другую перебивала, сливалась с третьей, и по итогу они образовывали вязкую кашу, из которой ничегошеньки нельзя было выудить. Вместе с последними лучами солнца в нем, кажется, потух и голос рассудка. Елозя потными ладонями по мантии, он в нерешительности продолжал смотреть на Малфоя, который сейчас казался ему ненастоящим: слишком открытый, без презрения на лице, такой уставший и… человечный. Сглотнув, Рон вжал голову в плечи и, не выдержав, отвел взгляд от чужого лица. Худосочная рука с перстнем сжимала край покрывала. Похоже не он один мучился в напряжении. Затянувшееся молчание искрило с каждой секундой все больше, вдавливая сильнее отяжелевшую рыжую голову в плечи. Шею начало сводить. Сколько он так стоит? Сейчас, когда было невозможно сориентироваться по лучам закатного солнца на стенах, они будто замерли в безвременьи.       Вдруг, один вопрос просочился в сознание из кашеобразной массы мыслей. Что сейчас делает Гарри? Он так стремительно убежал от них с Гермионой. Почему? И мог ли Рон еще вчера подумать, что через каких-нибудь двадцать четыре часа он будет силиться поцеловать Драко Малфоя — их злейшего с Гарри врага? Гарри… Перед глазами явственно вспыхнула дневная сцена из кабинета Истории магии: съехавшие набок очки, раскрасневшиеся ото сна щеки, полоска оливковой кожи.       — Долго будешь стоять? — неприятно высокий голос вырвал Рона из сладостных воспоминаний.       Он поежился. Вместо родной взлохмаченной макушки, перед ним, будто из дымки, выплыло худое бледное лицо Малфоя.       — Оглох, Уизли? — исказились тонкие губы в ломаную улыбку.       — Я думаю, — неожиданно для себя глухо произнес Рон.       — О, похвально-похвально, но не мог бы ты заняться этим чуть позже, когда мы закончим с одним дельцем, м? — Малфой повторно поднял колдограф на уровень чужих глаз.       — Я не могу, — серьезно продолжил Рон, хмурясь, — правда, не могу, Гарри…       — Ах, Гарри? — перебил его Малфой, делая особый упор на имя, — боишься, что дружок закатит скандал, узнав об измене, — показательно усмехнулся хорек, но все черты его лица будто бы приобрели особую жесткость, взгляд похолодел.       — Не могу поцеловать тебя, — не замечая колкой фразы, продолжал гнуть свое Рон, — потому что, понимаешь, я ведь не могу поцеловать тебя первее… мм, это не должно случиться так, — подняв вспотевшую ладонь, Рон начал потирать ей лоб, сильнее хмуря брови.       — Постой-ка… Подожди-ка, Уизли, так ты никогда… — лицо Малфоя озарилось догадкой, — ты никогда не целовался? — ликующе выпалил тот, подаваясь вперед.       Рука Рона замерла, он испытующе посмотрел на довольное сияющее лицо Малфоя:       — Ну давай, издевайся, — раздраженно цокнул языком он.       Его румянец давно успел смениться нездоровой бледностью: сейчас Рон сам походил на больного.       — И не подумаю, — удовлетворенно откинулся на подушку Малфой, и его, появившаяся было на минуту, суровость улетучилась, — я не такой подлец, как вы с гриффиндурками привыкли думать.       Про себя Рон усомнился в сказанном, но решил благоразумно промолчать, одними лишь глазами выдавая свое настроение.       — Тогда, — Малфой с невероятной для побитого, уставшего человека проворностью вскочил с больничной кровати, — я сам это сделаю.       В ужасе замерев, Рон даже не успел понять, что происходит. Как в замедленной съемке он наблюдал за приближающимся Малфоем: вот он стремительно вытянул руку куда-то в сторону, сияющие серебристые глаза вспыхнули напротив, нечитаемое выражение на лице и алые губы в дюйме от его собственных. На Рона пахнуло знакомым тонким ароматом, и в ту же секунду он ощутил теплое, уверенное прикосновение к своим приоткрытым губам. Его ослепила внезапная вспышка, и Рон невольно зажмурился, будучи все еще не в силах пошевелиться. Скулу щекотали мягкие пряди, он ощутил прерывистый выдох, горячо обдавший подбородок. В носу стоял отчетливый запах сладкой мяты. Так же стремительно Малфой отстранился. Поежившись от потерянного тепла, Рон инстинктивно подался чуть вперед, открывая глаза. В ответ на него смотрели два затянутых льдом озера, с затухающими огоньками на дне. Они с Малфоем стояли все еще слишком близко, чтобы Рон смог различить каждую белесую ресничку и голубую вену на веках Малфоя.       — Держи, — протянул тот ему какой-то предмет.       Недоуменно посмотрев на чужую руку, Рон тупо поднял ладонь и хотел было схватиться за клочок бумаги, зажатый меж тонких пальцев, но Малфой проворно отвел запястье в сторону.       — Но перед этим... Я обещаю, что никому не скажу про твою влюбленность в Поттера, а ты обещай, что никому не покажешь снимок, — чуть склонил тот голову на бок, вглядываясь в Рона.       Он уже распахнул рот для ответа, но помедлил, вновь встретившись взглядом с льдистой прохладой в глазах напротив. Можно запросто утонуть… или схлопотать ангину. Тряхнув головой, Рон решительно ответил:       — Да, договорились Малфой, я не показываю, ты не рассказываешь. Отдавай уже и дело с концом, — нетерпеливо потянулся он за колдографией, избегая смотреть в чужое лицо.       Перехватив таки снимок, Рон, не позволив себе разглядывать изображение, резко крутанулся на месте. Про себя удивившись причудливым теням на стенах — порождению пламени десятков свечей, он через плечо бросил:       — Счастливо оставаться, Малфой.       Рон буквально бросился наутек, будто боясь ответного оклика или прикосновения тонких белых пальцев, старающихся удержать. Подлетая к двери, он позволил себе немного расслабиться — по крайней мере за ним никто не бежал. Дернув за ручку, Рон стремительно выпорхнул из помещения, так и не обернувшись.       Посреди больничного крыла замерла щуплая фигурка в бинтах, с вытянутой рукой. Огни свечей, ложась на волосы парня, создавали глумливую иллюзию, окрашивая их в оранжевые тона.