Ласка и хорек

Alone In The Night — Gundelach

      Пробубнив пароль, Рон ввалился через проход за Полной Дамой в гриффиндорскую гостиную. Несмотря на поздний вечер, помещение все еще полнилось учениками: преимущественно пятого и седьмого курсов. Приближались экзамены, и с каждым днем атмосфера в Хогвартсе становилась все более невыносимой. Вот и сейчас, только переступив порог, Рон ощутил, как в воздухе витает почти осязаемое напряжение. Раздраженно дернув плечами, как бы сбрасывая параноидальное настроение присутствующих, он заметил Гермиону у камина. Та, со встревоженным видом, уже смотрела на него. Рядом с ней не было ни горы учебников, ни спиц с вязанием, она нервно теребила мантию, сидя на самом краешке кресла, будто готовясь в любом момент подскочить. И действительно, когда Рон, засунув руки в карманы, неровным шагом направился к подруге, она взволнованно поднялась навстречу. Перехватив его на пол-пути, Гермиона, вцепившись в чужой рукав, потащила друга в их излюбленный, без лишних ушей, угол гостиной. Рон про себя с грустью отметил, что еще пару часов назад они стояли здесь все вместе — втроем.       — Как все прошло? Чего он хотел? — все еще крепко держа роновский рукав, на одном дыхании выпалила подруга.       Гермиона с тревогой в своих карамельных, миндалевидной формы глазах смотрела на него.       — Да как тебе сказать… — замялся было Рон, но увидев полыхнувший ужас в глазах подруги, поспешил исправиться, — Все вроде бы обошлось, ты же слышала, он никому не рассказал, а теперь тем более не посмеет. Мы договорились… Гермиона, отцепись уже от меня! — дернул он нервно рукой.       — И ты уверен в этом? — настороженно произнесла она, разжимая пальцы.       — Да. Да, точно, — безапелляционно ответил Рон.       — И ты, конечно же, ничего не расскажешь, хотя обещал? — скрестила Гермиона руки на груди.       — Ты права. Прости, — глубже засунул Рон кулаки в карманы, — но мне сейчас лучше пойти спать. Не обижайся, — бросил он извиняющийся взгляд на подругу.       — Ох, Рон… — вздохнула Гермиона. Ее плечи поникли, — пообещай мне только, что все правда будет хорошо, — умоляюще посмотрела та на него.       — Да, угу, не переживай, — постарался он ободряюще улыбнуться подруге, разворачиваясь в сторону лестницы, — увидимся за завтраком.       — Доброй ночи, Рон, — только и сказала Гермиона.       Оставив хмурую подругу в гостиной, он, перепрыгивая через две ступеньки, понесся в спальню. Вбежав в тускло освещенное помещение, Рон резко затормозил. Точно, ведь Гарри был здесь. А вдруг он еще не спит и начнет задавать вопросы? Что тогда ему отвечать?       Привыкнув к полумраку, Рон осторожно обвел взглядом спальню. Все кровати кроме одной еще пустовали, а та уже была задернута наглухо пологом. Облегченно выдохнув, он на цыпочках пробрался к своему спальному месту. Наскоро стягивая мантию, Рон услышал шелест бумаги. На мгновение замерев, он тут же вспомнил, что именно произошло этим вечером, и откуда исходил звук. Стремительно заливаясь румянцем, Рон поспешил выдернуть злосчастную колдографию из кармана мантии. Бросив ее на подушку, он продолжил снимать одежду, то и дело нервно поглядывая в сторону кровати друга, от которой не исходило ни единого звука. Натянув пижаму, Рон осторожно, стараясь не шуметь, забрался с ногами в постель и поспешил задернуть полог.       Казалось бы, он наконец мог расслабиться, но на душе стало только паршивее. Рон раздраженно схватил снимок и, еле слышно произнеся «Люмос», направил светящийся конец палочки на него. По спине пробежала крупная дрожь, сглотнув, он ошарашенно уставился на их сближенные с Малфоем лица. Распахнутые в испуге глаза Рона, его красное, как у рака, лицо. Такой до жути нелепый, большой по сравнению с аккуратным слизеринцем. Когда он перевел взгляд, дыхание перехватило. Это действительно Малфой? Таким он был непривычным: разметавшиеся волосы (которые обычно всегда уложены в идеальную прическу), отчетливо выступающие на бледной коже ссадины. Особенно бросались в глаза синяки на вытянутой тонкой шее. Зажмуренные глаза, белесые ресницы, касающиеся чужих зардевшихся щек. Рона передернуло. Неужели это действительно случилось: его первый поцелуй произошёл с Малфоем, их с ребятами заклятым врагом? Хотя на снимке он и не был похож сам на себя, слизеринца было трудно с кем-то спутать.       В оцепенении, овладевшем Роном, он мог бы еще долго разглядывать раз за разом сближающиеся лица на колдографии, но вдруг, дверь в спальню с ударом распахнулась. Послышались усталые голоса ребят. Они, как и многие сейчас, жаловались на предстоящие экзамены, обсуждали домашние задания для завтрашних уроков. Одним резким движением запихнув снимок под подушку, Рон, с красными ушами, поспешил забраться под одеяло.       Пока одногруппники укладывались, он все никак не мог выбросить из головы компрометирующее их с Малфоем изображение. Сплетенные рты, растрепанные белая и рыжая макушки… С силой сжав голову и зажмурившись, Рон постарался выгнать предательскую картину из сознания. Как там учил Снейп Гарри? Очистить сознание? Ему бы это сейчас не помешало.       Постепенно голоса ребят затихали, они скоро укладывались по кроватям — впереди предстоял тяжелый день. В голове, медленно проваливающегося в спасительный сон Рона, сплелись два изображения: распластанный на парте силуэт Гарри, мирно спящего на майском солнце, и льдистые глаза Малфоя, с искорками где-то на дне, совсем близко, в дюйме от роновского лица. Интересно, раньше взгляд хорька казался ему непроницаемым, стылым, а сейчас он знает, каким тот мог быть живым. Строптивые воды реки туманным утром, заманивающие неосторожных путников в свои глубины… Это была последняя картина, посетившая Рона, перед тем как он забылся тревожным сном.