Bark on Bark, Petal Strands

Забота об омеге — это процесс заботы и воспитания в жизни омеги, как правило, одной или нескольких омег стаи. Это государственная работа. Эти омеги обычно являются омегами, которые не работают и не выполняют обязанности стаи, потому что они переданы смотрителю. Обязанности смотрителя включают, но не ограничиваются: Поддержание эмоциональных стадий омег стаи, финансовая ответственность, назначение и посещение медицинских учреждений, эмоциональная забота, внедрение терапевтических методов в стаю, посредничество в спорах стаи, предоставление компании, сопровождение омег во время их течек и помощь в уходе за детьми. Есть много других обязанностей, которые несет смотритель, и о которых он должен знать». Минхо сидит на своем месте на первом курсе колледжа, наблюдая за женщиной на экране, прогуливающейся по старому городу 90-х, ободряюще улыбаясь, хотя никто в классе не чувствует себя в чем-то уверенным. Она мягко объясняет процесс ухода за омегой на их семинаре, и большинство людей, кажется, внутренне сжимаются или едва обращают внимание. Глаза Минхо, однако, прикованы к экрану, он не может не впитывать больше информации о карьере своей мечты. «За омегами обычно назначают опекунов либо из государственных программ, либо из членов стаи более высокого ранга, обычно это альфы стаи. Хотя это и добровольно, многим омега не предоставляется выбор, хотят ли они, чтобы им был назначен смотритель, и кого они хотели бы назначить. В некоторых случаях назначают несколько опекунов, если в стае больше 15 особей, половина из которых — омеги». — Половина пятнадцати — это 7,5, но ладно. — громко говорит Джонни, и все смеются, кроме Минхо и учителя. Она останавливает видео, чтобы оставить комментарий. — Вы все знаете, что больше нет никаких государственных программ по уходу за омегами? Класс кивает, некоторые согласно напевают. Минхо знает это. Но это не мешает ему фантазировать на этот счет. Она снова включает видео, и монотонный, но профессиональный женский голос эхом разносится по комнате. «Когда омеге назначают опекуна, они часто отказываются от права принимать собственные решения с финансовой, социальной и даже медицинской точек зрения. Глава стаи несет социальную ответственность за своих омег, но юридически за них отвечает смотритель. В некоторых случаях смотрители даже несут ответственность за вожаков стаи». — Какого хрена? Девушка сзади комментирует, но люди затыкают ей рот. «Есть много вещей, которые составляют карьеру и обязанности опекунов в стае. Это может включать в себя такие вещи, как покупка продуктов, назначение сеансов терапии и, в основном, присмотр за омегами на работе или в общественных местах. Поскольку существуют разные виды опекунов, их необходимо обучать основным учебным программам, таким как финансовое планирование, психология, сексуальное здоровье и социология. В настоящее время уход за детьми не входит в основную учебную программу государства». — Почему мы должны это смотреть? — Джонни шипит ему, и Минхо пинает его ногой. «За последние шестьдесят лет эта практика сильно вымерла, но она все еще является частью мира, которую мы должны признать. Хотя больше нет действующих государственных программ по уходу за омега-помощниками, это все еще очень жизнеспособный вариант карьеры. В настоящее время правительство предоставляет опекунов любой динамике, любому полу и подполу, всем, кто в них нуждается. Обычно это для людей с ограниченными возможностями или психическими заболеваниями, и они очень похожи на PCA. Тем не менее, быть омега-опекуном — это не то же самое, что иметь PCA. И поскольку времена меняются, практика становится все более и более спорной. Люди часто рассматривают заботу омег как лишение омег их прав. Но, несмотря на разногласия, омега-смотрители все еще существуют и пользуются большим спросом у тех, кто в них нуждается». Минхо задается вопросом, правда ли это. Профессор останавливает видео, собираясь прислониться спиной к столу. — Итак, это все, что вам нужно знать об этом варианте карьеры для этого подразделения. Если вам нужна дополнительная информация, вы можете взять видео напрокат или найти его в Интернете: «Омега-забота на протяжении всей истории.» — Я не думаю, что кто-то захочет это смотреть, — комментирует девушка, — это сексизм. — В чем сексизм? — спрашивает Минхо. — Некоторые омеги не могут позаботиться о себе так же, как и альфы. — Но мы же не сидим здесь и не назначаем альф смотрителей против их воли, не так ли? — Она сразу же отвечает с жаром в голосе. — И люди ведут себя так, как будто омеги не могут позаботиться о себе или так, как будто они чувствительны и беспомощны, что забавно, это исходит больше от альф, которые буквально не могут смириться с тем, что омеги делают свою собственную карьеру или делают свой собственный выбор, или у них срывы из-за того, что кто-то прикоснулся к их товарищам. . В ту минуту, когда кто-то угрожает самолюбию альфы, они ведут себя как младенцы. Несколько альф в комнате протестуют, но Минхо пожимает плечами. — Она права, альфы слишком чувствительны. — Я бы не хотела, чтобы какой-нибудь плакса-альфа, наняв меня, буквально говорил мне, что я могу и не могу делать. — Это видео даже не об этом, — фыркает Минхо. — Давайте избегать здесь каких-либо уничижительных комментариев, — быстро вмешивается профессор, Минхо не упускает из виду, как альфы смотрят на него. — Что вы думайте о видео? — Это сексизм, — отмечает Джонни, — это просто работа прославленной няни. — Я имею в виду, разве это так плохо? — Конечно, Вернон должен играть роль адвоката дьявола. — По сути, чтобы кто-то был вашим помощником? — Ассистентом — чувак, ты не смотрел видео? Это больше работа служанки. — Джонни кричит через класс. — Это все равно, что быть родителем взрослого, это чертовски странно. — Но разве это так плохо, когда кто-то заботится о тебе? От этого выигрывают многие люди, — говорит Дахён. — Я хотела бы, чтобы обо мне позаботились. — Это не забота о тебе, а контроль над тобой, — возражает Джонни, — ты даже не можешь принимать собственные финансовые решения. — Она покупает кофе каждый день, так что он ей явно нужен, — смеется кто-то сзади, и Дахён оборачивается, чтобы прокричать что-то в ответ, когда профессор стучит по столу. — Следующего человека, который сделает какие-либо сексистские или уничижительные комментарии, выгонят. Минхо смотрит на часы и стонет, когда видит, что у них остался еще час. Сейчас он мог бы просто опустить голову и вздремнуть, но он не хочет просыпаться разбитым и растерянным. Ему плевать, что говорят его одноклассники, плевать, как противно звучат омеги. Он хочет быть смотрителем, он всегда им был, и никакие разногласия не остановят его в этом. Мир полон противоречий, и общество не могло бы существовать без них. Для него это мало что значит. И, может быть, это часть его раздутого эго, что он хочет зафиксировать это в своих планах. Чтобы о нем говорили, чтобы он был достаточно хорош в том, что он делает, несмотря на все противоречия. Минхо хочет быть смотрителем и знает, что он достаточно хорош, чтобы им стать. Рагу в кастрюле пузырится, пар поднимается, оставляя сладкое послевкусие соленого воздуха, специи воспевают чувства и оставляют ощущение тепла на кухне. Минхо стоит у плиты, глядя прямо за кастрюлю на черную плитку на стене, окружающую только плиту в специальной задней панели. Крышка кастрюли время от времени потеет, поэтому он оставляет ее на столе рядом с собой. Он снова помешивает еду в кастрюле, прежде чем включить ее на медленный огонь, глядя обратно в гостиную. Последнюю ночь в его квартире, он провел, наблюдая закат, готовя лапшу быстрого приготовления, а затем успешно заснув спиной к двери. Было приятно наконец иметь возможность делать все, что он хочет, и чувствовать себя достаточно свободным, чтобы делать это. У него все еще оставалось кое-что, что нужно было перевезти или продать, и еще несколько вещей, которые нужно было привезти, но Чанбин и Сынмин помогли ему все упаковать, перевезти самое необходимое, а затем без вопросов позволили ему отдохнуть. У Сынмина, конечно, было меньше вопросов, чем у Чанбина, который их не задавал, но его глаза просто говорили, Минхо притворился, что не видит этого. Он никак не может избавиться от запаха свежей травы на своей коже, воды из шланга, просачивающейся глубоко в землю, запаха восторженного детства, сладкого лета под солнцем, пота с подлинной кульминацией. Летние ночи, когда светлячки целуют травинки, словно солнце жаждет поцеловать луну, Минхо не возражает, что он цепляется за его вещи. Сынмин приятно пахнет. Прошло два дня. Минхо стоит на кухне стаи Чана, отдав свою кровать беременной женщине по чрезвычайно низкой цене, отдав свои коврики, свою тумбочку, продав остальное. Было приятно не спать в почти пустой квартире, одиноко и грустно, а иметь возможность вернуться, чтобы перевезти то, что ему нужно, когда он будет готов. У него в любом случае осталось пять дней до того, как ему нужно будет отдать ключи, так что он не торопится. Он принес то небольшое количество кухонной посуды, которое у него было, и теперь готовит тушеное мясо, непреднамеренно, неспровоцировано. Никто не просил его приготовить ужин, а теперь он просто готовит, ему это нравится. Он хочет тушеного мяса, и Сынмин без проблем сообщает ему, какие ингредиенты можно взять. Большую часть дня он проводит в одиночестве, проводя остатки естественного солнечного света в своей квартире, прежде чем отправиться сюда на ночь, чтобы просто… . . расслабиться. Феликс и Джисон все еще наверху, отдыхают или делают то, что делают, а Хёнджин приходит и уходит. Он выглядит измученным, но вполне довольным, и Минхо следит за тем, чтобы он носил с собой воду. Чонин и Сынмин играют в гостиной. По телевизору крутятся мультфильмы, но единственный, кто обращает на это внимание, это Чанбин, который работал до тех пор, пока его журнал не прервался из-за того, что он поднял глаза с компьютера. Теперь его ноутбук оставлен брошенным на диване рядом с ним, и он смотрит, как мультяшные животные спасают положение. Минхо притворяется, что не видит этого. Странно находиться рядом с ними так небрежно, пока стая продолжает заниматься своими обычными повседневными делами. Чан входит в парадную дверь со своим портфелем, все здороваются, за исключением Чонина, который слишком занят, пытаясь повалить Сынмина на пол. Они играли, пока Чонин не становился все грубее и грубее. Теперь Минхо понимает, что они имели в виду под первобытным. Анималистический. Чонин находится в гармонии со своим внутренним волком и ведет себя соответственно. Минхо слышал об этом много раз, знает об этом, знает о людях, которые живут вне сети на больших землях стаями и редко используют словесное общение. Но это было редко, он узнал это из документальных фильмов и онлайн-статьей. Но теперь он наблюдает, как Чонин катается по гостиной, рыча и кусая Сынмина, когда они играют, крошечные звуки ускользают от них обоих, они оба понимают и восхищаются той грубой честностью и жестокой храбростью, которую излучает Чонин. Звук двери отвлекает его, замок захлопывается, Минхо смотрит на Чана, который входит, тяжело ступая. — О, мы играем? — весело спрашивает Чан, наклоняясь, чтобы погладить Чонина по голове, и Сынмин громко скулит. — Он пытается меня съесть! — Извини, Минни, ты теперь сам по себе. — Хен! Чан громко смеется, пробираясь на кухню, оставив свой портфель на стуле, где на него может пролиться что угодно. Минхо делает мысленную пометку, чтобы указать на это позже. — Ты здесь. Я, э-э, я получил твое сообщение и знаю, я отправил «хорошо» в ответ — почему ты готовишь? — Обед? — Минхо щурится. — О, я имею в виду, да, но… я имею в виду, ты не… я… — Все в порядке. Я хотел твенджан ччигэ, — улыбается Минхо, когда Чан спотыкается о свои слова. Он по-прежнему одет в рабочую одежду, в этот удушающий костюм, к которому Минхо не привык, но он выглядит хорошо. Красивый. Минхо был бы дураком, если бы думал, что главный редактор Бан Чан не привлекателен. Ему разрешено любоваться. — О, спасибо. Я имею в виду, почему ты один, почему никто не помогает готовить? — кричит Чан в гостиную, повышая голос, и Чанбин вздрагивает от мультиков. — С каких это пор мы наняли горничную? — Эй, мы предложили помощь! И он сказал нет! Чанбин кричит обратно. Чан упирается руками в бедра, и Чанбин смотрит на него в ответ. — Хён. Не смотри на меня так. — Я смотрю на тебя. — Перестань. — Я смотрю. — Хватит. — Все в порядке, я могу принимать свои собственные решения, — защищает Минхо, — я сказал им вместо этого пойти присмотреть на Чонинни. Он сегодня не очень разговорчив. — И все же, — кажется, Чан теперь искренне раздражен, собираясь взять воду из холодильника. — Ты не наша горничная. Ты знаешь это. — Я не веду себя так. Думаешь, я буду убирать после готовки? Ни разу, — игриво шепчет Минхо в ответ. — Хорошо, это то, что я хотел услышать. Теперь Чан выглядит довольным. — Чанбин, Сынмин и Чонин, сегодня вечером вы убираете кухню! — Понятно! — Чанбин снова сидит за своим ноутбуком, мультфильмы забыты. — Я не уверен, что Инни сможет выскользнуть из своего сознания, чтобы помочь, но он может добиться своей цели, — говорит Минхо, наблюдая, как омега лежит плашмя на Сынмине, который, кажется, уже сдался. Теперь он лежит на полу и смотрит мультфильмы, запрокинув голову, и позволяет Чонину толкать себя, осторожно массируя его живот. Приятно на них смотреть. У Чонина нет когтей, они совсем не такие, как у Хёнджина, он коротко подстригает ногти, но все равно работает ими. Чан сбрасывает пиджак и вешает его на спинку одного из кухонных стульев. — О, он справится. Дай или возьми. Пока его работа выполняется каждый день, все в порядке, — Чан отпивает воду, прислонившись к стойке и наблюдая, как Минхо готовит. — Как дела наверху? Они оба точно знают, кого он имеет в виду. — Джисон и Феликс все еще наверху, Хёнджинни время от времени спускается вниз. Он выглядит нормально, но я еще не видел двух других. — небрежно сообщает Минхо, садясь. — Ты должен спросить Чанбина. — Спрошу. — Я пока не хотел подниматься наверх и прерывать или вторгаться в гнездо. — Все в порядке, — Чан делает глоток воды и поджимает губы, вероятно, от холода. — Бинни, ты занят? — Я работал, но… . . Думаю, уже нет. — Он вскакивает с дивана, обходя двух, сцепившихся друг с другом, на полу. Теперь Чонин чувствует как Сынмин, просто лежит и улыбается, продолжая смотреть телевизор. — Над чем ты работаешь? — Я пытался сделать про запас несколько дропов на следующую неделю, но… . — Чанбин теперь указывает на телевизор: — Это отвлекает. — О, это шоу? Чан заглядывает в гостиную со стороны кухни: — Все хорошо. Я имею в виду, это мило. — Это просто. . . так отвлекает. — Чанбин открывает холодильник, чтобы взять бутылку колы, и роется в одном из ящиков, чтобы найти открывалку. Минхо выключает плиту, недовольный тем, как сильно булькает тушеное мясо. — Ну, как дела наверху? — Они в порядке. Я думаю, они все сейчас спят, так что нам следует вести себя тихо. Феликс и Джисон встали рано. — Они поели? — спрашивает Чан, меняясь напитками с Чанбином, который делает глоток воды. — Они поели сегодня утром, я думаю, но вы знаете, какие они. . . — Чанбин теперь включает в разговор и Минхо. — Две смелые, трудолюбивые и настойчивые личности собрались вместе? Придется впихивать им еду. — Вот почему ты у нас есть, — мило улыбается Чан, целуя Чанбина в плечо. Он бормочет с полным ртом газировки. — Мой маленький малыш. Чанбин издает звук, но Минхо не упускает из виду, как он тает в прикосновении Чана, в расслабленном дыхании, которое покидает его. Минхо нравится, что он часть стаи, где альфы обнимают друг друга, проявляя нежную заботу и уязвимость. Чанбин милый, покрытый любовью Чана, они сливаются друг с другом на кухне рядом с ним. Приятно разделить с ними этот момент, но он не спускает глаз с тушеного мяса только для того, чтобы дать им немного уединиться. Минхо сейчас проверяет остальных, Чонин в настоящее время устраивается вздремнуть поверх Сынмина, который бездумно накручивает пряди его волос на пальцы, сам выглядя немного сонным. Его сердце вот-вот разорвется, Чан следует за его взглядом и улыбается. — Те двое, да? — Они милые, — говорит Минхо, — я благодарен за всю помощь за последнее время, спасибо. — Конечно. — Чан кивает, похлопывая Чанбина под подбородком. — Ты был сегодня с Инни большую часть дня? — Только сегодня вечером, — говорит Минхо, скрещивая руки и небрежно опираясь на стойку. — Почему? Что-то случилось? — Я хочу, чтобы ты был рядом с ним немного больше, когда он первобытный. Я хочу, чтобы он привык к твоему запаху. — Минхо хмурится на мгновение. Я думал, что он был? Феликси и Хёнджинни также. — Инни немного отличается, — говорит Чан, как будто он не в соседней комнате, но ни Сынмин, ни Чонин не двигаются со своего сонного места на ковре. — Все в порядке. — Я не хочу, чтобы он огрызался на тебя или сбивал с толку, — Чан допивает свою бутылку с водой и бросает ее в мусоропровод. Чанбин садится со своей газировкой, откидываясь на спинку стула, в животе Минхо закрадывается тревога. — Почему он бы огрызался на меня? Он такой нежный. Я же не пропустил письмо? — Он шутит над этим, Чан быстро спешит его поправить. — О, нет, нет, совсем нет. Конечно, Инни нежный, но он немного… . — Грубый, честный, агрессивный, не знающий своей силы. — Чанбин пожимает плечами. Сынмин и Чонин сейчас либо спят, либо близки к этому, потому что у обоих закрыты глаза, и теперь они игнорируют телевизор. — Агрессивный? Я этого вообще не вижу. — комментирует Минхо. — Ну, Инни… . . немного по-другому, — Чан придумывает, как это сказать, обмениваясь взглядами с Чанбином. — Иногда он забывает, что он омега — не буквально, но иногда из-за своих манер. Минхо в замешательстве. Что, черт возьми, это значит? Он не знает никаких омега-манеризмов. Но он знает, что Чан не сексист, поэтому просит разъяснений. — Что ты имеешь в виду? — Не то чтобы он возражал, если ты знаешь, ему все равно, кто знает, — Чанбин потягивает свой напиток между предложениями, — но Чонин должен был быть альфой. Так что иногда та агрессия, с которой он вырос, выходит наружу. — О? — Брови Минхо взлетают вверх, и он ничего не может с собой поделать. Ему нетрудно представить маленького омегу альфой, маленьким альфой, но он так к нему привык, что не может в это поверить. — Он родился в семье альф, и поэтому, вы знаете, это редко, но случается. Он поздно расцвел, его воспитали альфой, даже не представив, бла-бла-бла. Но потом он все-таки представился, я думаю, что это его немного смутило. — О, это сбивает с толку, — согласно кивает Минхо, его сердце немного замирает. Иногда бывает. Семьи воспитывают своих детей под другой динамикой, даже не зная их фактической динамики, трудно выйти из этого свободного пространства. Конечно, нет никаких стереотипов, которым нужно следовать, но если Чонин был воспитан в образе мышления многих альф — в ядовитом, агрессивном, даже мужественном пространстве — вырваться из него может быть трудно и запутанно. . — Они любят его, несмотря ни на что, так что, по крайней мере, с этим все в порядке, но альфы в его семье… . . довольно агрессивные, — уточняет Чан. — Он присоединился к нашей стае, потому что его выгнали из старой, но он пробыл там недолго. — О нет, это ужасно. Они выгнали его, потому что он представился иначе?» Минхо знает, что это иногда случается, но это душераздирающе, и он сочувствует своему маленькому щенку. — О, нет, нет, они, уххх. . — Чан кусает губу и смотрит на Чанбина, тот пожимает плечами. — Что это? Если это не мое дело, то мне и знать не нужно. Вы все знаете это. — объясняет Минхо. — Нет, нет, это не такой. . . секрет. Это просто. . . у них была проблема, и Чонин, ммм, бросил вызов альфе стаи. — Чанбин корчит лицо, поднимая брови и неловко показывая зубы, и сердце Минхо падает. — О, Боже. — Нет, нет, это не плохо! — Чанбин вскидывает руки, чтобы успокоить Минхо. — Бросить вызов альфе — значит сразиться с ним, верно? Или я здесь старомоден? — спрашивает Минхо. — Это то, что всегда имелось в виду в те дни? Или наше поколение сейчас несколько оторвано от этого? — О да, они ссорились, но это еще не конец истории. Я подумал, что ты на мгновение испугался. — Я и есть. Чонин, должно быть, был в ужасе после этого, — защищается Минхо. Как Чанбин может говорить об этом так свободно? — О нет, Минни, он не проиграл. Он выиграл. — небрежно говорит Чан, легко кивая, как будто это просто факт, никому не известный девятнадцатилетний Чонин может сразиться со взрослым мужчиной, альфой стаи, и победить. — Да, он трахнул этого альфу. — Бинни! — Что? Разве нет? — Чанбин смеётся, обращаясь к Минхо. — Он его хорошенько трахнул. Минхо не может поверить своим ушам. Он ни в коем случае не думает, что Чонин слаб, но часто альфа-вызовы заканчиваются потерями и болью, и даже другим членам стаи, и ему просто трудно поверить, что их маленький Инни победил взрослого мужчину. Возможно, ему помогли? Он использовал феромоны? Или Чанбин просто прикалывается над ним? Черт, в колоде Чана действительно полно тузов. — Ты. . . ты серьезно? — Да, извини, но это было довольно забавно. А парень был даже не мал- — Чанбин, — предупреждает его Чан, — но нет, Минхо, мы не лжем. Чонин может показаться милым и невинным, но он очень… . . у него есть свои способы добиться цели. Но после этого его выгнали, и он представился примерно в то же время, он был новичком в нашей стае, поэтому мы мало что знаем об этом. Но мы знаем альфу и его стаю, поэтому время от времени следим за ними ради его безопасности. Но они в Пусане, а мы здесь, в Сеуле, так что вряд ли мы столкнемся с ними на улице. — Я имею в виду, это шокирует, но не исключено, что он выиграл. Он маленький. Он, наверное, залез на парня, как на дерево и тыкал ему в глаза- — Чанбин, ты не помогаешь. — Чан ругает его. — Но я упоминаю об этом только для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что Чонин, милый и нежный, но он был воспитан так, чтобы рассматривать агрессию как фактор своего собственного разума, его поощряли к агрессии. Иногда ему тяжело с этим, особенно с контролем. И новые ароматы все еще накрывают его. Вот и все, что я имел в виду. Теперь Минхо вспоминает все случаи, когда Чонин топал ногами, скулил и закатывал истерики. Он видел в них мелкое, безобидное поведение омеги, поведение щенка, который не мог хорошо выражать свои мысли. И ему трудно видеть в этом ожидаемого альфу, который не может контролировать свою агрессию или свой темперамент. Чонин кажется. . . слишком невинен для этого. — Ты говоришь мне, потому что думаешь, что я считаю его поведение агрессивным? Потому что я так не считаю. Я не вижу в этом попытки запугать, как это делают альфы, я просто вижу это как… . . «щенок, не получающий того, чего хочет». — Я. . . никогда даже не думал об этом, — теперь Чан откидывается на спинку стула, — я никогда не думал, что он пытается бросить мне вызов, как альфа альфе. Просто. . . бросает мне вызов, потому что я не позволяю ему есть конфеты перед сном? Чанбин фыркает. — Я не говорю, что это правда, это всего лишь теория. Минхо прерывает его. — Сомневаюсь, что он пытается бросить тебе вызов как альфе стаи, у него нет для этого причин. — Как альфе стаи? Нет, конечно нет. Но проверять меня и мое терпение и раздвигать границы, чтобы увидеть, что ему сойдет с рук? Абсолютно. Он ангел, ему просто нужно иногда быть немного дерзким. Мы все такие. Даже я, — пожимает плечами Чан. Он не беспокоится об этом новом возможном открытии, и это говорит о том, насколько эта стая доверяет друг другу. — И это касается не только Чана, это касается всех. Однажды он укусил Джисона за то, что тот не дал ему поиграть в приставку. Минхо не может сдержать смешок, но быстро закрывает рот рукой. Звучит очень типично для этих двоих. — Я это помню, — кивает Чан, говоря с разочарованным вздохом, — Джисон укусил его в ответ. — И он больше никогда его не кусал, не так ли? — Не поощряй это, Бин. — Чан хмурится, видя, как Чанбина забавляет весь этот разговор. — Я просто говорю. — И я говорю не поощрять это. Здесь никто не должен кусать друг друга. — Я не знаю, хён, возможно, мне придется укусить тебя за то, что на днях ты украл мои любимые джоггеры, — смеется Чанбин, и Чан шлепает его, но он не раздражен, он борется с улыбкой. Между ними что-то вроде флирта, и Минхо не вмешивается. — Что ж, ужин почти готов, если вы двое хотите подраться из-за того, кто будет накрывать на стол. — О, круто, — Чанбин немедленно встает, не говоря ни слова, и Чан следует за ним. Он тянется к шкафу за тарелками, и Чан нежно кусает его за руку, а Чанбин вскрикивает, заставляя Сынмина и Чонина проснуться. — Хэй! — Вот, теперь мы квиты!