Bark on Bark, Petal Strands

Вход в вестибюль Charismatique произвел бы впечатление на Минхо много лет назад. В прошлом Минхо прыгал бы от возможности заявить о себе как о смотрителе престижной стаи с высоко поднятой головой, не беспокоясь об этом мире. И, возможно, нынешний Минхо будет в восторге от этого позже. Он по-прежнему высоко держит голову, потому что его всегда этому учили. Но пока есть беспокойство. Он сосредоточен на том, чтобы затащить обоих своих омег в вестибюль с помощью охранника, в то время как один или два папарацци кружат вокруг здания, словно пираньи, чтобы хоть мельком увидеть их. Они носят низкие шляпы для верховой езды и маски, как их всегда просил Чан, и без проблем входят. Охранники явно знают, кто они все такие, включая Минхо, и узнают папарацци как таковых. Они проводят свои удостоверения личности и проходят через ворота, задержавшись, потому что Минхо должен трижды провести своим удостоверением личности, чтобы оно сработало. Охранники смотрят, но никто ничего не говорит. Вестибюль оказался не таким, как он ожидал: Charismatique — это журнал о моде и красоте, хотя и посвященный моде. Но вестибюль просто белый и скучный, за исключением нескольких больших красочных произведений искусства, которые выделяются оранжевыми и розовыми цветами. Он ожидает, что верхние этажи здания будут более украшены, смелее, с большим количеством искусства или одежды. В конце концов, кто управляет штаб-квартирой такого журнала? На протяжении многих лет появилась многообещающая косметика, и всегда есть ежегодная колонка о кремах от морщин, но он полностью посвящен моде. Одежда, обувь, аксессуары, кошельки, шарфы — если вы можете носить это, то оно там. У Минхо нет ни одного номера, но он просматривал их в приемных и во время учебных занятий, ожидая, пока его кофе будет допит. Он видел знаменитостей на обложках, видел продукты, видел великолепные платья и уродливые пальто. Все знают Charismatique — все в индустрии, от Сеула до Италии и Лос-Анджелеса. Нет никого, кто бы не знал. И это большая ответсвенность, понимает он, когда они забираются внутрь лифта, быть смотрителем стаи, которая купается в своей одежде, членов стаи главного редактора, которые имеют полное одобрение основателей. Иногда он забывает, что стая Бэнга — это больше, чем просто скромная маленькая стая, которая ест руками или влезает в грязные ссоры. Это модели, предприниматели, художники, начинающие бизнесмены. Они смелые, поразительные и яркие, и Минхо, если бы он слишком много думал об этом, мог бы быть лишь тенью их отражения в его сознании. Но ему все равно. Это он несет сумку со всеми припасами, которые им могут понадобиться, пока Хёнджин и Феликс с тревогой возятся в лифте, и именно он сопровождает их, взявшись за руки, на фотосессию поздним пятничным утром. На нем черные брюки и белая классическая рубашка, как обычно, его волосы зачесаны назад с небольшим количеством геля и воды. На нем нет макияжа, потому что он все равно потеет, а его туфли цокают по полу коридора, когда они идут. В здании почти двадцать этажей, он не знает почему, но фотосессии обычно проходят на одиннадцатом. Он читает электронную почту Чана один раз, потому что мальчики явно уже знают, что они делают и куда идут, и едва они переступают через дверь, как начинают снимать куртки. — Ладно, эй, доброе утро, — шепчет Минхо, собираясь схватить их одежду. — Что мы делаем? — Мы должны переодеться, — хмурится Хёнджин. — У них там есть одежда, они собираются дать нам несколько нарядов, нам нужно переодеться. — Тебя переодевают посреди комнаты? — выжидающе спрашивает Минхо, потому что не думает, что они знают. Комната огромна — она от стены до стены покрыта разными фонами, полоски изоленты проложены вдоль проводов освещения, и разноцветные ленты отмечены вдоль пола, и он понятия не имеет, что они могут означать. Там есть переносные вешалки для одежды с большими шаткими колесами и персонал, одетый в черное, перемещающийся между ними. Он замечает несколько перегородок возле угла и указывает на них. — Это там, где ты одеваешься? — Ага. Минхо пожимает плечами. Имеет смысл дать им хоть немного уединения. Он не модель, но не думает, что было бы так же удобно, если бы они ходили туда-сюда в раздевалку где-нибудь по коридору. Но все же сейчас они кажутся напряженными, и Минхо не может не заметить это. Он не может чувствовать их запах с блокирующими средствами и поверх запаха лака для волос, но все же чувствует это. — У них нет раздевалки? — Да, но это для… . . если это небольшая съемка. Сегодня нас здесь много, так что мы обойдемся. — Хёнджин пожимает плечами, и они пересекают комнату вместе. Женщина в красных туфлях-лодочках замечает их и отчаянно машет рукой, ее кудрявые волосы вьются и прилипают ко лбу от пота. Насколько сложно заниматься моделированием? — Вот вы где. кто вы? она бросается с охапками одежды, которую Феликс немедленно идет забрать у нее. Это пожилая женщина, так что Минхо вежливо улыбается, чтобы успокоить ее. — Я смотритель. — О, точно! Я забыл об этом. Так или иначе, Феликс, твои вешалки отмечены синим цветом, а Хёнджина — красным, для каждого из вас есть наряды 1А и 2В для двух разных съемок. Не запачкай одежду. — Хорошо. — Феликс морщится, и Минхо думает, что это напоминание, а не предупреждение. — Ты не встанешь еще час или около того, но тебе нужно переодеться, сделать прическу и макияж. Вы оба получаете аксессуары, и нет, вы не можете оставить их себе. Феликс, они собираются скрыть твои веснушки, Хёнджин, они хотят, чтобы твои волосы были заплетены. Смотритель, проследи, чтобы они оставались в комнате, чтобы мы могли их найти. — У него есть имя, — бормочет Феликс. Женщина кладет одежду им в руки, и Хёнджин чуть не роняет свою. Они выглядят тяжелыми. — Меня зовут Ли Минхо, но да, так и будет, — он не думает, что кто-то раньше называл его по роду занятия, это немного шокирует, женщина не грубая, она просто… . . немного странная. Но она выглядит почти на двадцать лет старше него, поэтому он не пытается ее рассердить. — Хорошо, мистер Ли, я поняла. Она указывает на него, прежде чем броситься прочь, и мальчики сразу же начинают бежать к разделителю. — Я буду здесь, если вам понадобится помощь, дайте мне знать, — Минхо стоит по другую сторону перегородки, когда они идут переодеваться. — Эта рубашка какая-то уродливая, — шипит Хёнджин, и Феликс смеется. Хорошо. Минхо волновался, что им неудобно, но теперь они разговаривают и хихикают, как всегда, когда переодеваются. Минхо улыбается, слушая. — Почему они дали мне эти штаны? Я ношу боксеры, их видно, — скулит Феликс. — Я сказал тебе не делать этого! — Знаю, знаю. Минхо немедленно начинает рыться в упакованной сумке и стучит костяшками пальцев по перегородке. — Феликс, у тебя здесь есть лишнее нижнее белье, тебе оно нужно? Минхо благодарен за то, что серьезно воспринял предупреждение Чана. Дополнительный наряд для каждого омеги, носки и нижнее белье в комплекте. — Это так неловко — да, хорошо, — он вытягивает руки из-за перегородки, и Минхо передает ему сумку вместо того, чтобы просто вырвать его нижнее белье на всеобщее обозрение. — Спасибо. — Не за что, милый. Он слышит нежный смешок из-за перегородки, улыбаясь, когда подходит еще один сотрудник. Он оживляется, выпрямляется и отступает на фут от разделительной перегородки. — Я могу вам помочь? — Нам нужно сделать Феликсу макияж, — говорит молодой человек. — Как только он закончит переодеваться. — Кто вы… о, верно, няня, — мужчина закатывает глаза, держа в руках блокнот, — просто пришлите его, когда он закончит. — Я смотритель. У тебя же есть телефон и мозг, да? Погугли это. Какое-то время они смотрят друг на друга, прежде чем Хёнджин зовет его, и Минхо отступает на несколько шагов, все еще глядя на мужчину. — Мои омеги переодеваются, пожалуйста, идите в другое место. Я пришлю их, когда они будут готовы. — говорит Минхо, мужчина кивает, как будто это своего рода компромисс, Минхо позволяет себе хмуриться в течение трех секунд, прежде чем снова изменить свой тон на светлый. — Что случилось, Джинни? — Я думаю, это задом наперёд? — Я так не думаю, — говорит Феликс. — Это водолазка. — Но бирки нет, и в руках чувствуется теснота. Выглядит ли это, будто она задом наперед? Минхо смотрит на Хёнджина, одетого в водолазку и велосипедки, и он, честно говоря, не может сказать. — Просто разверни ее и посмотри, станет ли лучше. Они заставляют тебя носить шорты? — Нет, это только под штаны. — Хорошо, — кивает Минхо. Хорошо, потому что на мгновение он подумал, что стилисты сошли с ума, надев кремовую водолазку с черными шортами из спандекса. Он снова выходит и стоит там, осматривая всю комнату. Есть несколько моделей, одетых в легкую осеннюю одежду, он помнит, что журналы должны снимать за несколько недель или даже месяцев вперед. Есть множество стильных курток и ботинок и массивных украшений, а также много темно-красных и даже коричневых цветов и полосок. Он наблюдает, как одна женщина делает макияж, но она такая красивая, что он задается вопросом, подчеркивают ли они ее черты лица или подкрашивают ее лицо. Он задается вопросом, почему они хотят скрыть веснушки Феликса, но он также знает, что гладкая и чистая кожа — это стандарт красоты, стар как мир. Она легко улыбается, прежде чем перейти к бледно-бежевому фону, и он завороженно наблюдает, как она позирует. — Думаю, я закончил, — выбегает Хёнджин без обуви, из-под брюк цвета охры торчат разношерстные носки. Водолазка заправлена, а коричневую куртку он держит в руках. Он хорошо выглядит. Просто и по-осеннему, но хорошо. — Я нормально выгляжу? Ты прекрасно выглядишь. А теперь иди к э-э-э, туда, где тебе делают прическу, — Минхо указывает на всю комнату, пытаясь угадать, на какой станции он им нужен, но он только смеется. — Мой телефон, кошелек и ключи в сумке для нижнего белья. — Не называй это так! — Феликс кричит из-за перегородки, и Хёнджин мчится прочь, прежде чем Феликс выбегает, чтобы ударить его своей лишней рубашкой. — Осторожно, ты, — слегка предупреждает Минхо, — тоже клади свои вещи в сумку. Если кому-то из вас снова понадобятся телефоны, приходите за мной. Наряд Феликса намного красивее, чем у Хёнджина, и определенно теплее. Его штаны из более мягкого хлопка, в черно-белую полоску, с черной водолазкой и маленьким белым кружком, вышитым на шее, и большим нефритовым пальто, которое висело на нем, когда он шел. Оно выглядело тяжелым. — Тебе не слишком жарко? — Я в порядке, — улыбается Феликс. — Сейчас я пойду сделаю прическу, скоро увидимся. — Ладно, получай удовольствие, — Минхо наблюдает, как он тоже ковыляет без обуви. Он замечает Хёнджина, завязывающего пару ботинок, когда женщина тянет его за волосы, оба хмурятся, и он не может сдержать смех. Они милые. Он взволнован, увидев, что они приготовили для сегодняшней фотосессии. Очевидно, речь идет о приближении осеннего сезона, чему Минхо тоже рад. Ему нравится лето, но оно жаркое и душное, и он ненавидит сильно потеть в своей обычной одежде. Осень — прекрасное время года, полное смены листьев, уютных ночей и множества разных кабачков по сезону. Он ненавидит зиму и любит весну, но осень берет верх, думает он. Если бы только не темнело так рано, это было бы идеально. Сейчас он смотрит в пространство, почти мечтая о Хобакьюке, когда машущая фигура вырывает его из этого, и он изо всех сил пытается разглядеть человека, подбегающего к нему. — Хен! Это Чанбин. — О, привет, я не думал, что ты сегодня работаешь. — О, да, мы просто доставляем кое-какие аксессуары и пару фонов на сегодня. — Он усмехается, неловко засовывая руки в задние карманы. Чанбин и он прекрасно ладят, но один на один все равно немного неловко. Ему нужно работать над этим вместе с ним. — О, это мило. Ребятам делают прическу и макияж. Я думаю, что они пытают бедного Джинни. — Минхо дуется, глядя, как женщина дергает Хёнджина за волосы, распыляя большое количество лака для волос. Он не выглядит очень довольным. В нескольких футах от них осторожно наносят консилер на лицо Феликса, он довольно улыбается, как несколько дней назад в жару. Контраст в них поражает. — О да, у Джинни густые волосы. Иногда их трудно расчесать. — Чанбин смеется, наклоняясь к Минхо чуть ближе, и тот позволяет ему. Он снова одет во все черное и Михно задается вопросом, является ли это частью работы или ему это просто нравится. — Эй, у меня к тебе вопрос. — Да? — Все сотрудники здесь носят черное на фотосессиях? — Обычно это фотографы. Мисс Ким носит. . . чем бы ни был этот принт. Крокодил?» Чанбин указывает на женщину, которая явно главная, одетая в свой ужасный изумрудный юбочный костюм с ужасным несоответствующим принтом, красные туфли, очень несочетаемые. — А стилисты обычно носят то, что им хочется. Мне просто нравится чувствовать себя комфортно. — Имеет смысл. — Знаешь, тебе не обязательно одеваться так каждый день, — говорит теперь Чанбин, игриво глядя на Минхо с головы до ног. — Чанни не волнует, что ты будешь носить джинсы. — При всем уважении, господин Со, — так же игриво парирует Минхо, — я не войду в журнал мод в джинсах. — Почему нет? Я сейчас в джинсах? — Ты носишь черные джинсы, это приемлемо. У меня нет черных джинсов. — Мы должны это изменить. Тебе нужны черные джинсы скинни. —Я не- — Минхо хмурится. — Да, ты знаешь. Я сейчас же позвоню Хёну. — Нет, ты не сделаешь этого, — Минхо ловко вырывает телефон Чанбина из его рук, чуть быстрее, чем собирался. — Хэй! — Сегодня я собираю все телефоны до особого распоряжения, не проверяй меня, — Минхо направляет на него телефон. — У меня сегодня ничего не пойдет не так. — Блин, ты строгий, да? — Чанбин смеется, хлопая его по плечу, и Минхо толкает его в ответ. — Что это значит? — О, ничего плохого. Просто. . . ты всегда одеваешься профессионально, ты очень вежливый, немного строгий. Это неплохо. Мы думали, что, может, сначала тебе было некомфортно или ты чувствовал, что должен быть перфекционистом, но это именно то, кем ты являешься. Это не так уж и плохо. Минхо издает согласный стон. Он не может этого отрицать, это его единственный недостаток. Он немного перфекционист. Он возлагает большие надежды на себя и часто на других, и он сделает все, чтобы эти ожидания оправдались. Ему все равно, что о нем думают другие, хотя он знает, что первое впечатление — это все. Но он должен доказать свою правоту, должен соответствовать своим собственным стандартам, а не чьим-то еще. — Это не плохо, нет. — Это не так, я серьезно, — теперь искренне говорит Чанбин, — извини, если я тебя обидел. — Я не обижаюсь. Я купаюсь в лучах твоей похвалы. — Хорошо, умник. — Лучше, чем тупица, — шепчет Минхо, поджимая губы. Чанбин улыбается ему в ответ, и теперь он слишком близко, но Минхо ничего не говорит. — Ты называешь меня тупицей? — Нет. Я просто говорю, что я сделал несколько довольно глупых вещей в своей жизни. — Значит, нас двое, — пожимает плечами Чанбин, — у каждого так. — Мне не терпится услышать обо всех глупостях, которые ты натворил. — Минхо вспоминает некоторые довольно глупые вещи, которые он совершил, помимо своих настоящих ошибок. — Я… о, ой, меня зовут. Я пошел, — Чанбин похлопывает его по спине, а Минхо машет рукой на прощание, снова оставаясь один, чтобы подумать о тыкве и готовке, он задается вопросом, будут ли корица и сливки хорошо сочетаться в супе. Ему придется поискать это позже. Он не хочет, чтобы его застукали за телефоном прямо сейчас. Вау, он действительно перфекционист. Стоял там, уставившись в пространство, все время глядя на своих омег. Они заплетают волосы Хёнджина, подкрашивают тени и губы, подчеркивают его скулы. Они прикрывают веснушки Феликса, зачесывают волосы назад и промокают губы. Никто не собирается причинять им вред или похищать, но он все равно не сводит с них глаз. Действительно ли он перфекционист или боится ошибиться? Мне просто нравится делать это дерьмо, думает он про себя. Это совсем неплохо. Девушка заканчивает свою съемку, и они отпускают его омег. Он ожидает, что они будут бегать или исследовать, но они мгновенно возвращаются к нему. Он роется в сумке, чтобы найти их телефоны и отдать их, но они качают головами. Феликс выглядит совсем по-другому после макияжа. Минхо привыкнул видеть Хёнджина с дымчатым макияжем глаз и тинтом для губ, но Феликса без веснушек. . . он. . . другой. — Думаю, мы последние. — Все в порядке. Последние, но не менее важные. Они закатывают глаза, и Минхо улыбается. Он выхватывает из сумки одну из крошечных бутылок с водой и передает ее. — Выпейте это для меня. Я не хочу, чтобы вы двое обезвоживались до того, как мы поднимемся наверх. — Мы в порядке- — Вы двое сегодня не ели, выпейте хотя бы водички. — Мы не хотим раздуться, — шепчет Феликс. — От нескольких глотков воды у вас не будет вздутия живота. — Минхо говорит с чуть более суровым голосом. Он также берет пару фруктовых батончиков, чтобы убедить их поесть. Он знает, что они хотят, чтобы их зубы были чистыми и выглядели как можно фотогеничнее, но у него в сумке есть зубная нить и проксабрасы, а также жвачка. Все будет хорошо. Фотограф что-то кричит, и несколько человек подпрыгивают, в конце закатывая глаза. Минхо не упускает из виду то, как его омеги сбиваются в кучу, бросая взгляды в сторону фотографа, который командует другими моделями. Он шумный, его голос пронзительным эхом разносится по всему залу, но они не хихикают из-за этого и не закатывают глаза, как обычно, и Минхо немедленно несет им обоим стаканы с водой. — Вы двое в порядке? — сладко спрашивает Минхо, и Феликс издает горловой звук. — Он нам не нравится. Тот фотограф. Он странный. Заставляет нас… чувствовать себя некомфортно. Минхо может работать со странным или неприятными людьми. Это часть жизни. Иногда вам просто нужно смириться с этим и притвориться, что вы ладите с другими. Но альфа-фотограф заставляет его милых маленьких омег чувствовать себя неловко? Он не может так работать. Он уговаривает их сделать несколько глотков. — Почему это? — Он просто странный. Всегда комментирует тела моделей и тому подобное, особенно мое. — Хёнджин все время оглядывается назад, но не показывает этого. — Я знаю, что я красивый, но… . . это странно- — Красота не оправдывает домогательств. — Минхо дает каждому по батончику мюсли, который берет Хёнджин, а Феликс кладет в карман. — Съешьте это, пожалуйста. — Я не хочу накрошить на пальто за три тысячи долларов, — жалуется Феликс. — Три тысячи… О, мой бог. Ладно. Я посмотрю, сможем ли мы поменять фотограф- — Нет, они рассердятся. Я не хочу, чтобы они рассказывали о нас Хену. — Хёнджин, очевидно, имел в виду Чана. Но Минхо не показывает своей внутренней ярости, просто нежно сжимает плечо Хёнджина. Он не думает, что у них на самом деле будут проблемы с Чаном, но это не та кнопка, с которой он готов экспериментировать. — И что будет, если они это сделают? Дорогие мои, если вам некомфортно, вы можете так и сказать. Вам не нужно иметь дело с каким-либо альфой с которым вам не комфортно. Вы знаете это, мистер Бан знает это. — Мы просто не хотим создавать проблем. — бормочет Феликс, и Минхо ободряюще улыбается ему, собираясь ласково постучать его по подбородку, как это всегда делает Чан. А еще потому, что это место на его лице с наименьшим количеством макияжа. Его не прельщает, получить за то, что он испортил макияж Феликсу от женщины с принтом под рептилию и неуместными серьгами. — Здесь нет никаких проблем. Позвольте мне пойти позаботиться об этом. Хорошо? Пейте свою воду и ешьте батончики. Всё это, пожалуйста. У меня есть все на свете, чтобы почистить тебе зубы, когда вы закончите, так что все нормально, если только они не снимают рекламу стоматологии. Двое омег обмениваются нервными взглядами, но Минхо с улыбкой уходит от них, направляясь через комнату к фотографу, чьи блокаторы запахов его подводят. Он жестко пахнет. Он не кажется угрожающим или пугающим, просто раздражает. Минхо столкнулся с худшим. — Извините, сэр, — как всегда, начинает он вежливо. Может быть, даже нежный тон его голоса — это использование его омежьего обаяния. — Да? Я могу вам помочь? — А вы не знаете, когда вернется наш постоянный фотограф? — Час или два? Я не знаю. Я здесь сегодня для весенней фотосъемки CQ, первая полоса уже готова. — Хорошо. Что ж, думаю, тогда нам придется просто подождать. — Минхо не упоминает о Феликсе или Хёнджине и о том, как они себя чувствуют, не видит причин. — Мы запросили оригинального фотографа для осенней съемки, и это не были переговоры. — Кто ты? — спрашивает фотограф с меньшей заботой в голосе, чем ожидал Минхо, и поднимает свой бейдж. — Ли Минхо. Я смотритель мистера Бана. Он надеется, что это может вбить в человека немного здравого смысла, чтобы просто сдаться. Это не является аргументом, который ему нужен, чтобы победить, но он, вероятно, ходил в художественную школу, где признавали чувства каждого, несмотря ни на что. Он подходит слишком близко к Минхо, и тот отступает на шаг. Если это игра в кошки-мышки, в которую он играет, он проиграет. — Ах да, няня. Послушай, милый, я бы с удовольствием помог тебе, но я здесь, чтобы делать свою работу, и я отвечаю только перед мистером Баном или мисс Ким. Хорошо? Улыбка Минхо становится шире, как и ожидалось, когда он видит красный, как малиновые яблоки, падающие слишком далеко от дерева, гравитация зовет их обоих быстрым движением, и он делает два шага ближе к мужчине. — Как ты меня только что назвал? — Няня? — Ты назвал меня милым, — просто говорит Минхо. — Я не твоя чертова возлюбленная. — Вау, вау, я просто всех так называю — все здесь омеги, я просто стараюсь быть милым- — Ты называешь альф милым? Или бет? Или даже чертову гамму? Ты называешь мистера Бана милым? Мисс Ким? Минхо говорит тихо, делая еще один шаг к фотографу. Он намного выше, чем Минхо, но это не проблема, потому что Минхо стоит на кончиках пальцев ног и рычит горлом. — Послушай- — Послушай меня, милый, — рычит Минхо, — ты сейчас собираешься собрать все свое дерьмо и уйти. — Я не уйду с работы из-за того, что ты обиделся. — Я не обижаюсь, я враждебно настроен. — С каждым словом Минхо подходит ближе и ближе. — Ты собираешься уезжать? Пока я тебя не убил. За то, что беспокоил нескольких омег. — шипит Минхо. — Теперь получай. Он пользуется возможностью, чтобы вырвать камеру из рук потрясенного мужчины, держа ее вне досягаемости, когда тот собирается ее схватить. — Хэй! — Или ты можешь остаться, а я сделаю снимки. Это фотоаппарат. Вы наводите фокус и нажимаете кнопку. Ты не особенный, потому что мама и папа заплатили за твое образование в художественной школе. Эту работу может выполнить любой. Так что иди, найди мне другого фотографа, пока я не засунул тебе эту камеру в задницу. Ты меня понимаешь, милый? Минхо на самом деле не знает, как обращаться с дорогой камерой, он просто срывает объектив устрашающим образом, как будто хочет донести мысль, что он разобьет его об землю. Альфа какое-то время смотрит на него, прежде чем броситься прочь, и Минхо кивает. Он смотрит на Феликса и Хёнджина, которые смотрят на него широко открытыми глазами. Вряд ли они что-то слышали, но определенно видели, как он вырвал камеру из рук мужчины. Хёнджин запихивает весь батончик себе в рот и отводит взгляд. — Хорошо, тогда. Давайте начнем.