Bark on Bark, Petal Strands

— Тебе нельзя орехи! — Но фундуковое молоко — это не настоящий орех! — Это орех, Феликс! Минхо игнорирует двух кричащих омег и отчаянно ищет парковку на одной из улиц. Он хорошо научился отключаться от хаоса, но это немного тяжело, когда Хёнджин визжит на октаву намного выше своего голоса. — Феликси, — спокойно заявляет Минхо, — тебе нельзя ореховое молоко. — А как насчет ароматизирующих сиропов? — Нет, — Минхо включает поворотник, чтобы повернуть направо. — Никаких орехов. — Отлично. Но я хочу настоящий кофе. — Ты будешь слушать его, но не меня?! — кричит Хёнджин. — Ты не будешь покупать мне кофе! — Я бы сделал это, потому что люблю тебя, но сейчас нет. Страдай. — Хёнджин скрещивает руки и садится на свое место. Минхо сосредотачивается на параллельной парковке между двумя машинами меньшего размера, затаив дыхание. Ему давно не приходилось садиться за руль, поэтому он медленный, медленно двигается туда-сюда, помня о повороте руля на три четверти, выровняв ручку по окну. Он добирается до места, но едва, глядя в окно. Облака сгущаются, и он вздыхает. Он ненавидит дождь. И он ненавидит водить машину под дождем, особенно в случае потенциального ливня. — После этого мне нужен эспрессо, — шепчет он. Двое других хихикают, и Минхо тоже не может сдержать смех. — У тебя хорошо получается парковаться. Можешь и меня научить? — спрашивает Хёнджин. — Конечно, мы можем выбрать день, и я научу тебя. Хёнджин этому рад. Он не знает, может ли Хёнджин водить. Он выходит из машины и сразу же цепляется за Феликса. Минхо счастлив видеть, как он оправляется от своего предыдущего срыва. Его глаза больше не красные, а цвет лица вернулся к своему обычному цвету. Они идут по улице к кафе, Минхо следует сразу за двумя омегами, которые идут рука об руку, такие же веселые, как всегда. Он украдкой делает фото, чтобы позже отправить Чану. Он не чувствует их запаха снаружи, переполненного запахами города и дуновением ветра, но с сегодняшнего утра они не применяли свои блокираторы. Они останавливаются возле кафе, чтобы прочитать меню напитков снаружи, Хёнджин всей рукой обнимает Феликса за талию. Минхо заглядывает им через плечо, незаинтересованно смотря на разнообразие чая. — Давайте зайдем, — требуя, Хёнджин дергает Феликса и Минхо за руки, и они ему позволяют. Внутри красиво, минималистское кафе, но оно больше, чем большинство других кафе, с длинными столами и красивыми дубовыми скамейками. На стенах мерцают гирлянды, а меловая доска покрыта красивой каллиграфией, длинная версия их меню висит на стене за стойкой. Минхо не может отрицать, что эспрессо звучит хорошо. Он знает, что ему следует бросить пить кофе, знает, что ему нужно что-то более здоровое, но ничего не может с собой поделать. Эспрессо очень хорош. — Вы выбрали то, что вам нужно? — спрашивает он у мальчиков, Феликс поднимает голову, открывает рот и указывает на напиток из драконьего плода. Он розовый, так что, конечно, это привлекает внимание. — Я просто хочу латте, — говорит Хёнджин, — может быть, таро-латте. — Я думал, ты хочешь розу. — Нет, я передумала. Я хочу чего-нибудь сливочного. Минхо не может отрицать, что таро-латте звучит сливочно и вкусно, но он хочет, чтобы в его организме было достаточно кофеина, чтобы бороться с тремя взрослыми мужчинами, и поэтому он решает увеличить свой заказ до двойного эспрессо. Это все равно не имеет значения; Чан платит за это. — Вы оба возьмете сэндвичи. — Можно нам с ветчиной и сыром? — Хёнджин указывает на сэндвич в меню, и Минхо кивает. — Конечно, милый. Вы двое идите, садитесь, а я закончу расплачиваться. Он подходит сделать заказ с помощью кассира (он выглядит настолько старым?), кассир передает ему зуммер, он машет своим омегам в другой стороне кафе, чтобы те заняли столик и ждали. В то время как он заканчивает платить, предупреждая об аллергии Феликса на орехи, так-то вообще непереносимости. Но это звучит более требовательно, если сказать, что это аллергия. Он не верит, что бариста случайно не отравит его, сказав он о «непереносимости». Слава богу, тут немноголюдно из-за дождливых облаков снаружи и моросящего дождя, который льет время от времени. Но в кафе тепло и светло, а это самое главное. Он надеется, что Чонин взял с собой зонт. — Феликс! Минхо едва успевает развернуться, как Феликса поднимает незнакомец, он тут же срывается к нему с широко раскрытыми глазами и открытым ртом, чтобы крикнуть, кто бы это ни был, чтобы отпустил его вниз. Он останавливается прямо перед ними, смотря на картину, которая разворачивается перед ним. И Феликс, и Хёнджин смеются, а руки Феликса обнимают руки незнакомца, держащего его за талию. Его омегам не угрожает непосредственная опасность, поэтому он ощетинивается, но все же подходит ближе. — Хён, — чирикает Феликс, незнакомец прижимается носом к затылку Феликса, когда кто-то подбегает к ним. — Уёни! Минхо снова в состоянии повышенной готовности. Хотя незнакомец неизвестен, он не похож на угрозу и не пахнет таковой. Его запах и Феликса довольно хорошо сочетаются друг с другом, сладкий хлеб с клубничной начинкой, Минхо приходит к выводу, что они должны знать друг друга. Незнакомец симпатичный, с серебристыми волосами и загорелой кожей, без макияжа и ухмыляется его омегам, как будто они повесили луну. Но другой незнакомец не пахнет сладко или очаровательно. Он явно альфа. Запах дымный и обжигает Минхо нос, он сразу же подходит к более низкому альфе. — Могу я- — Мне так жаль, о боже, это мой омега, — альфа обрывает Минхо, спотыкаясь о собственные слова, делая шаг назад, как будто он напуган Минхо, прежде чем снова споткнуться вперед, шлепая по руке омеги. — Уёни! Не убегай так. — Но это же они! незнакомец улыбается, переводя взгляд с Минхо на альфу, прежде чем нахмуриться и тут же отойти. До сих пор он, казалось, не замечал Минхо, слишком занятый тем, что теснил Феликса и Хёнджина. — О, кто ты? — Это Минхо-хен! Феликс объясняет так, как будто между ними нет никакого напряжения. Он хватает руку Уёна. Он либо не замечает напряжения, либо ему все равно, что оно есть. — Он теперь наш смотритель. Как Хонджун-хён, твой. — О, мне очень жаль, я не знал, что ты был с ними, — теперь кланяется Уён, пораженный до робкого состояния, у Минхо начинает собираться пазл. Является ли этот альфа смотрителем этой омеги? Он никогда прежде не встречал альфа-смотрителя. Если только это не что-то другое. Смотритель вроде него? Хонджун теперь тоже кланяется дважды, один раз Минхо и один раз его омегам. — Я сожалею об этом. Уён иногда может быть сильно взволнованным. Минхо недоволен тем, что только что произошло, потому что он немного испугался, что кто-то пытается навредить Феликсу, но он и Уён явно друзья и хорошие друзья. — Все в порядке, — вежливо, но не дружелюбно произносит Минхо, — кто ты? — Я Ким Хонджун, я здесь со своими омегами. — Он вежливо отвечает, глядя перед собой, Минхо может видеть все альфа-черты на его лице. Он, конечно, красив, но у него еще и острый взгляд, очерченные брови, точеное лицо и стройная, сильная челюсть. — Где они? — спрашивает Минхо, как будто у него есть право знать, Хонджун указывает на стол сзади, где сидит еще один человек, потягивает красную кашу и машет им рукой. Они поразительно красивы. — Я думаю, что он просто перевозбудился, все в порядке, — говорит Хёнджин, собираясь обнять незнакомца сзади вместе с Феликсом. Все их запахи теперь смешиваются, и нос Минхо должен успевать за запахом только своих омег. Разве этот смотритель не знал, что надо носить блокаторы с таким сильным запахом? —Извини, правда. Я не хотел тебя напугать. — Уён звучит так искренне, что Минхо не может быть хладнокровным рядом с ним. Однако Хонджун — это совсем другая история. Он посылает Уёну взгляд, Минхо знает этот взгляд, взгляд, говорящий, что Уён в большой беде. И это не его дело. — Все в порядке, я уверен, ты просто взволнован. Как ты и сказал, ты не знал, что я был с ними, это была просто ошибка, — улыбается Минхо, и Уён, кажется, сейчас расслабляется. Феликс теперь трется щекой о плечо Уёна. Хёнджин остается рядом, но теперь он не вторгается в пространство Уёна, как Феликс. Они тоже кажутся неразлучными, он задается вопросом, не только ли это влияние Феликса на людей в его жизни. — Спасибо. — Конечно. — Мы больше не будем вас беспокоить, — неловко улыбается Хонджун, и Минхо поворачивается к нему с бесстрастным лицом. — Кто сказал, что вы нам мешаете? Хонджун теперь хмурится. Вот он — территориальный характер против социальных требований быть вежливым со старшими. Минхо вздрагивает, когда в его руках срабатывает зуммер, а индикатор мигает красным, когда кассир называет их заказ. — Я возьму, я возьму, вы, мальчики, садитесь. Минхо машет рукой. — Ты хотел- — Мы можем сесть с ними? — взволнованно спрашивает Феликс, и Минхо тут же кивает, как будто ему не нужно об этом думать. — Да, милый. Минхо не идиот. Он может доверять другому смотрителю с несколькими омегами, забрать заказ и вернуться, поэтому он оставляет их, чтобы взять напитки и еду, а также несколько соломинок, делая глоток своего эспрессо, когда несет напитки обратно на стол. Он крепкий, и он чувствует, что мгновенно расслабляется, ожидая, что кофеин потечет по его венам. — Вот, — он ставит напитки и садится прямо напротив Хонджуна, рядом с Хёнджином. Феликс и Уён почти поглощены друг другом. Другой омега тихо кланяется и улыбается ему. — Меня зовут Сонхва. Феликси сказала нам, что ты их новый смотритель? — Сонхва хорошенький; светлые волосы, милые блестящие глаза и красивая улыбка в форме сердца. Минхо кивает ему. — Да. А Хонджун-щи твой смотритель, верно? — спрашивает он вежливо. Сонхва кивает. — Это интересно, — начинает Минхо, изо всех сил стараясь звучать любезно, — я никогда раньше не встречал альфа-смотрителя. Как вы попали в эту сферу? Феликс и Уён вместе пролистывают инстаграм, пока Феликс небрежно грызет свой бутерброд, а Хёнджин заглядывает через их плечо, строит глазки Сонхве, который застенчиво оглядывается. На самом деле никто не обращает на них внимания, и Хонджун неожиданно расцветает от вопроса. До подросткового возраста у меня была смотрительница. Вернее, у моей мамы. Она была омегой. И я очень любил свою смотрительницу, поэтому всегда хотел им стать. Моя смотрительница скончалась прямо перед тем, как я выпустился, она всегда была так добра ко мне, что я решил последовать в эту область, благодаря ей. О, Минхо не может, не быть к нему немного теплее, из-за честности его заявления. Хонджун не выглядит так, как будто он лжет, паря в своих воспоминаниях, когда он говорит о своем опекуне с такой большой любовью в сердце. — Меня наняла развлекательная компания, чтобы я сторожил всех ATEEZ. Что насчет тебя? — ATEEZ? — Минхо этому удивлен. Он знает о ATEEZ. Все их знают. А теперь он сидит здесь, просто невзначай с ними болтает? Он не любит группы, как другие, поэтому, конечно, он не узнал бы Уёна и Сонхву. В любом случае, неудивительно, что Феликс и Хёнджин дружат с айдолами, ведь они оба работают моделями в компании высокой моды. — Ой, извините, я вас не узнал. Я такой невежда. — Не волнуйся об этом, — говорит Сонхва, — мы даже не накрасились. Мы просто спрятались здесь ненадолго. — Все в порядке, — улыбается ему Хонджун, и Минхо готов биться головой о стену. Та улыбка. Он такой очаровательный, неудивительно, что он продвинулся так далеко в качестве альфы. Он источает такую ​​успокаивающую энергию, но с таким грубым запахом. У него кружится голова. — С Феликси и Уёни, мы вместе были трейни, — говорит Хёнджин, — раньше мы танцевали в одной студии. Но потом я переключился на балет. — О? — Брови Минхо взлетают вверх. Итак, это объясняет все. Теперь Феликс застенчиво тает в объятиях Уёна, явно смущенный тем, что сейчас находится в центре разговора, и Уён прижимается носом к его уху, нежно мурлыкая. Он съел только половину своего бутерброда, в то время как Хёнджин почти доел свой. Он не уверен, как далеко уходят их границы друг с другом, но он не думает, что должен знать. Уёну и Феликсу явно комфортно друг с другом, Феликс взрослый. Он может делать все, что захочет. Сердце Минхо угрожает разорваться, когда он смотрит на них, таких мягких и нежных вместе. — Да, мы делили постель и все такое! — Уён хихикает, Феликс закрывает лицо руками. — Стоп, — ноет он. Хёнджин и Уён счастливо душат его, Хонджун наблюдает за ними, а Минхо наблюдает за ним, отмечает, как он смотрит, как он горд и счастлив. В его глазах есть намек на покой, который Минхо знает, появляется только тогда, когда кто-то по-настоящему влюблен, он думает, что нет ничего более особенного, чем связь между омегой и опекуном — альфой или нет. Это имеет очень мало общего с субгендером и больше связано с доверием. — Я просто всегда хотел быть смотрителем, и вот я здесь, — говорит Минхо, — мне это нравится. — Я тоже. — Хонджун кивает. Он наклоняется с шепотом и смешком. — Даже если они иногда заставляют меня лезть на стену. Минхо смеется, хоть это и не смешно. — Меня на самом деле никто и ничто не загоняет на стену. Хонджун пожимает плечами. — Я имею в виду, просто подождите, пока они не убегут или не будут слишком много болтать, или испортят свои собственные выступления, или слишком много выпьют, или испортят недавно уложенные волосы. — Это было один раз! — Сонхва толкает его плечом. — Хонджун быстро обхватывает его лицо и целует в щеку, а Сонхва зажмуривается, очарованный этим чувством. У него длинные и красивые ресницы, Хонджун осторожно проводит по ним большим пальцем. — Хорошо, хорошо. — Ты красишь ногти? — Минхо указывает на синие ногти Хонджуна, и тот широко растопыривает пальцы. — Да! Мне это нравится. Конечно, я начал с кампании «Polished Man»*, но иногда я крашу больше, чем один ноготь. Омеги любят на мне тренироваться. Также они любят укладывать мне волосы. — Это хорошо на тебе смотрится. — Минхо делает еще один глоток своего кофе. — Кстати, в какой школе ты учился? Для сертифицированных опекунов есть только одна программа. — Я учился в Сеульском университете по уходу за больными, — уверенно кивает Хонджун, — я полагаю, ты тоже туда ходил? — Так и есть. Он не может поверить, что альфы ходили вместе с ним в маленькую школу, а он никогда об этом не знал. — Когда ты закончил школу? — Я выпустился только два года назад, — кротко говорит Хонджун, — так что я не думаю, что мы когда-либо увидели бы друг друга. — Может быть, а может и нет. Я выпустился три года назад, может, три с половиной. Была ли у вас когда-нибудь профессор Лим? Это пожилая дама, Лим Хеджин. Она до сих пор там работает? Глаза Хонджуна закатываются, когда он на мгновение думает, жуя свою соломинку. — Я думаю да! Она вела у меня уроки этики. — Да, она учила врачебной этике! — Минхо взволнованно постукивает ступнями по полу. — Я так любил ее. Она была единственным профессором, с которым я отлично ладил. — Она была милой, но у меня в основном был профессор Ким. . . Не помню его имени. — Не знаю, — мягко пожимает плечами Минхо. Он смотрит на своих омег, чтобы проверить. Феликс и Уён обмениваются напитками, а Хёнджин и Сонхва сейчас смотрят что-то на телефоне Сонхвы, нежно прислонившись друг к другу. Они не так близки, как Уён и Феликс, но они все еще кажутся друзьями, и Минхо рад, что они пришли сюда. — Тебе приходилось носить униформу? — взволнованно спрашивает Хонджун, и Минхо точно знает, о чем он говорит. Старая колючая униформа, которую они должны были носить в университет на медицинские программы. Минхо знал, что они перешли на простую форму, когда он стал старше, но ношение жестких штанов и топа с высоким воротником, чтобы отличаться от других студентов-медиков, всегда было надоедливым и раздражающим. — Угу, да, они до сих пор так делают? — Больше нет, но мне пришлось пережить один семестр, прежде чем они сменили его на простую медицинскую одежду. — Хонджун смеется, его язык высовывается из-за зубов. — У тебя тоже была повязка? Минхо закатывает глаза так сильно, как только может, и Хонджун прикрывает рот, чтобы не рассмеяться. — Прости. — Она до сих пор у меня где-то спрятана глубоко в шкафу. — Минхо вздрагивает при мысли о том, что ему снова придется носить такую неудобную одежду. Штаны были не так уж плохи, но верх выглядел очень странно. Это были халаты, разных цветов для разных специальностей, а у них был розовый, с огромным уродливым красным пятном на рукаве и спине, с указанием названия школы, программы и большого сердца. Они чесались и даже не имели карманов, что было самым раздражающим. У медсестер были карманы, а у смотрителей никогда не было. — У меня все еще есть мои туфли, но они были довольно удобными. — Сабо? — Да, те. — Я всегда носил кроссовки. — Ну, у меня никогда не болели ноги, — признается Минхо. Он открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но тут звонит его телефон, он тут же берет телефон, проверяя сообщение от Чонина, в котором говорится, что его отпустили с урока раньше. Он говорит ему, что они едут с горячим шоколадом, и Чонин отвечает букетом сердечек. — Что там? — спрашивает Феликс, наслаждаясь запахом Уёна, и Минхо мило улыбается. — Нам нужно сейчас же забрать Инни. Я привезу ему горячего шоколада. Я хочу, чтобы вы двое сходили в ванную, прежде чем мы поедем, потому что мы заберем его и сразу поедем домой, а это час езды. — Минхо не нужно упоминать это, потому что они оба только что выпили большие напитки с сахаром и кофеином. И остановиться где-нибудь, чтобы пописать, было бы просто хлопотно в надвигающийся дождь. Феликс и Хёнджин кивают. — Возьми их печенье с шоколадной крошкой, оно вкусное, — предлагает Хонджун. — Для Чонинни или для себя. — Спасибо. Я обязательно попробую. — Теперь он улыбается и щелкает пальцами. — Хорошо, позволь мне встать и взять это. Вы двое- — Мы знаем, — Феликс запихивает остатки сэндвича в рот, предлагая кусочек Уёну. Делится ли он со всеми? «Это такой милый настрой», — думает Минхо. Феликс такой щедрый и заботливый. Если бы в мире было больше таких людей. — Спасибо, — Минхо посылает им глупый воздушный поцелуй, и четверо омег хихикают. Теперь он поворачивается к Хонджуну, неловкое напряжение между ними истекает кровью и уходит навсегда, сближаясь из-за того, что они были опекунами, несмотря на то, что они происходят из двух разных миров. Минхо нравится это. — Было очень приятно поговорить с тобой. Ты действительно хороший смотритель. Я хочу, чтобы ты знал это. — Он знает, как много значит комплимент для смотрителей, и, как и ожидалось, Хонджун загорается. Он не прыгает вверх-вниз, а улыбается, его глаза сияют в свете люминесцентных ламп. — Спасибо. Это много для меня значит. — Конечно. Я об этом и говорю. Я всегда говорю то, что имею в виду. — Я могу сказать. Я имею в виду, это хорошо. — Спасибо. Они оба улыбаются друг другу еще раз, прежде чем Минхо идет заказывать и оплачивать напиток Чонина, хватая печенье для себя и Чонина. Он знает, что уже пообедал и не должен есть слишком много сахара, но с ним все будет в порядке. На улице дождь, а кто не любит шоколад в дождливый день? Он откусывает кусочек печенья, пока его омеги по очереди ходят в ванную, пока он ждет горячий шоколад для Чонина. Хонджун прав, он хороший, теплый и не слишком сладкий. Он поворачивается к нему с поднятым вверх большим пальцем, и Хонджун едва сдерживает смешок, говоря ему «добро пожаловать». Он наблюдает, как Феликс и Хёнджин прощаются, а сам мечтает о том, каково это быть альфа-смотрителем. Люди, вероятно, будут относиться к нему с большим уважением, меньше возиться с ним и его омегами. Все, что ему нужно было сделать, это обнажить клыки, и они немедленно отступили бы. Но это не то, что говорит ему о том, что Хонджун на самом деле хороший смотритель, не агрессия, направленная на защиту своих омег, а нежная забота, которую он проявляет к ним, долгие прикосновения, его мягкие слова и глупые маленькие ухмылки. Он смотрит, как тот целует голову Уёна, и не может отвести взгляд. Хонджун выглядит удовлетворенным. Минхо знает, что это такое. И он понимает: альфа, омега, бета, гамма, сигма, не важно. Это чувство, не похожее ни на какое другое.