Bark on Bark, Petal Strands

Остаток недели проходит легко. Минхо берет Феликса и Хёнджина на уроки и проводит эти несколько часов, прыгая туда-сюда между Феликсом и его уроками игры на фортепиано, и танцевальной студией Хёнджина дальше по коридору. Это старая маленькая студия, ничего особенного. Стены уродливого мятно-зеленого цвета, а краска в некоторых местах нуждается в подкраске. Потолки высокие, а крыша покрыта тонированным цветным стеклом, которое калейдоскопически отражает свет на кафельном полу вспышкой мягко исчезающих цветов. В коридоре есть скамейка, на которой Минхо может сидеть, он просматривает свою электронную почту и онлайн-список желаний, чтобы взглянуть на куртки для предстоящей осени. Он дает знать обоим мальчикам, что он тут, время от времени заглядывая к ним. На той же площади есть небольшой ресторан, а также бухгалтер и туристическое агентство, но в остальном это просто танцевальная студия и место репетитора по игре на фортепиано дальше по коридору. Он обнаруживает, что ему нравится наблюдать за Хёнджином и его коллегами-танцорами, наблюдать, как они хихикают и дразнят друг друга, бьют пуантами о станок, растирают их в меньшей коробке с опилками или используют лак для волос. Они носят почти одинаковые купальники, одни розовые или черные, другие голубые, кто босиком, кто в сетчатых полуподошвах или в простых тапочках. Но еще больше он наслаждается их элегантностью, вспоминая, каково было однажды танцевать, когда он был моложе. Он никогда раньше не ходил на пуантах, но всегда считал, что это красиво. Хёнджин изящный, со светлыми волосами, собранными в хвост, в черном купальнике, покрытом мерцающими золотыми узорами, которые тускнеют при каждой стирке в стиральной машине. После разминки он снимает гетры и робко подбегает к Минхо, чтобы отдать их ему, чтобы положить в сумку. Хёнджин хорош в балете — все танцоры хороши. Но он наблюдает за Хёнджином, потому что должен, а еще больше потому, что хочет. Он элегантный, уважительный и сосредоточенный. Как только разминка заканчивается, танцоры — все омеги, как отмечает Минхо, — перестают дразнить друг друга и успокаиваются, полностью сосредоточившись на своих выступлениях. Пока не дошла очередь Хёнджина браться за станок, Минхо делает глоток воды и заглядывает проверить, как там Феликс. Уроки игры на фортепиано Феликса проходят один на один, что значительно упрощает присмотр за ним. Его наставница — пожилая женщина, добрая, бета. Минхо вежливо представляется ей, она улыбается, в ее глазах нет осуждения. Он не думает, что учительница балета Хёнджина возражает против него, но она не улыбается в ответ и не разговаривает с ним, просто говорит ему, что ему нельзя входить в обуви, и Минхо кивает. Феликс хорошо играет на фортепиано и, безусловно, обладает для этого ловкостью. Минхо какое-то время наблюдает через окошко, слушая мягкое пианино. Он знает, что новичок в этом, но он хорош, простая музыка хороша, Феликс хорошо находит ноты, но они останавливаются каждые несколько секунд, чтобы их перечитать. Феликс не очень хорошо читает ноты, но он учится, а репетитор с ним нежна и добра, кладет свои руки на его, когда он пропускает ноты. Он проводит половину урока, кусая нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, вероятно, нервно хихикая, а Минхо делает несколько фотографий, чтобы отправить Чану. Уроки Феликса на этой неделе длятся всего девяносто минут, но уроки балета Хёнджина длятся два часа, поэтому Минхо и Феликс ждут его, прежде чем отправиться домой, чтобы принять душ и убраться перед вечером кино на выходных. Все идет гладко, и Минхо не жалуется. Субботнее утро, когда Чан подходит к нему на кухне, когда он готовит суп на потом, прежде всего потому, что он хочет суп. Продукты обычно приходят доставкой, потому что никто не может полностью договориться о том, что покупать, находясь в магазине, и Минхо может представить, что это должно быть большое путешествие, чтобы собрать всех семерых в продуктовом магазине со всеми их разными мнениями. — Привет — Привет? — Минхо улыбается, глядя на Чана сверху вниз. Это ленивая суббота, когда тот работает из дома в старых спортивных штанах и на диване, пока Чонин заканчивает домашнюю работу за столом в гостиной. Чанбин не работает, а Сынмин и Хёнджин покупают новый купальник, который не будет иметь выцветших рисунков или рисунков после циклов в сушилке. Джисон и Феликс наверху, думает он. — Почему мы шепчемся? — Потому что, — взволнованно шепчет Чан, — Чонин начинает уходить в себя, и я не хочу его пугать. — Ой? — Минхо заглядывает в гостиную, где Чонин грызет свои карандаши номер 2, уставившись на пачку бумаг. — Как это можно распознать? Жевание? — Его запах, на самом деле. Не могли бы вы стать самой большой душкой в мире и пойти стереть свои блокираторы запаха? — с надеждой спрашивает Чан, прислоняясь к стойке. — Тебе не обязательно заходить, я просто хочу, чтобы он мог тебя учуять. Минхо улыбается, кивает и передает ложку Чану. — Не позволяй этому закипеть. Я серьезно. — Я защищу твой суп ценой своей жизни, — смеется он, когда Минхо проходит мимо гостиной, не глядя на Чонина, он поднимается наверх в ванную, чтобы стереть блокираторы запаха порошком. Это не сложно, но неприятно. Масла-блокаторы запаха дешевые и простые в использовании, но густые и маслянистые, их втирание требует некоторых усилий. Он выдавливает порошок для удаления на одну из своих губок-аппликаторов и трет шею, пока она не станет розовой, раздраженной, но он чувствует собственный запах. Он смачивает руки холодной водой и трет ими шею, со стоном спускаясь вниз. Минхо находится на первой ступеньке, когда слышит, как что-то падает в главной спальне омег, а затем раздается крик Феликса. Он хмурится и спешит к двери, обеспокоенный внезапно наступившей тишиной. Он стучит в дверь костяшками пальцев, прежде чем немедленно открыть ее. — Феликс, дорогой, ты- Глаза Минхо чуть не вылезают из орбит, когда он видит источник шума. Табуретка у туалетного столика опрокинута, а косметика валяется на полу. Но в ответ на него смотрят две пары глаз, которые в равной степени напуганы внезапным вторжением. Джисон оседлал Феликса на кровати, поднял рубашку и уставился на Минхо, как олень в свете фар, с удивленно надутыми губами. Феликс лежит на куче подушек, в нижнем белье, обхватив ногами талию Джисона. Удивительно, но Джисон выглядит испуганным и сбитым с толку, а Феликс выглядит раздраженным. Минхо никогда не думал, что застанет кого-то из товарищей по стае за, чем-то непристойным, но он не думал, что Феликс разозлится. — Убирайся! — кричат ​​они оба в унисон, и Минхо захлопывает дверь. Он мчится вниз, чтобы избежать неловкого момента, и быстро направляется на кухню, перепрыгивая последнюю ступеньку. — Минхо, должно ли это дымиться? — Чан смотрит на него полсекунды, пребывая в блаженном неведении о том, что только что произошло наверху. — Да, все в порядке. — Минхо берет ложку и быстро помешивает суп. — Итак, э-э… мои блокираторы стерты. — Тебе не нужно было так сильно ее тереть, — Чан щурится на его шею, — ты в порядке? — Просто переусердствовал, я полагаю, — хихикает он. — Это захватывающе, правда. У меня не так много опыта общения с первобытными людьми, но Чонин кажется очень милым. — О, это так, но он может быть нахальным. — Теперь Чан опирается на стойку и берет из тумбочки пакетик чипсов. — Это твои? — Нет, это Джисона. — Теперь они мои, — он разрывает пакет и кладет чипс в рот. — О, фу, они сладкие. Минхо громко смеется. — Такова карма за кражу чужих чипсов. Те, что с барбекю, мои, и если ты их украдешь, я отомщу. — Верно подмечено. Минхо какое-то время смотрит на него, пожимая плечами. Чан красив, он уже говорил это раньше, признал это, но он красив в такой мужской манере. Его волосы стали короче после того, как Хёнджин подстриг его, и зачесал волосы на лоб. Его краска сейчас тускнеет, Минхо задается вопросом, перекрасится ли он, подкрасит корни или просто оставит так. — У меня есть вопрос. — У меня есть ответ. Возможно. — Чан говорит с набитым ртом чипсов, прикрывая рот, по крайней мере, чтобы не вывести из себя Минхо. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы покрасить волосы? — Мои волосы окрашены. Что ты имеешь в виду? — Другой цвет, глупыш. Я об этом думал. У меня всю жизнь каштановые волосы. Чан на мгновение осматривает его с ног до головы, но это не вызывает ни недовольства, ни подозрительности. Он, кажется, разглядывает Минхо, как будто пытаясь изучить его, на мгновение задерживая взгляд на его голове. — Ты бы хорошо выглядел блондином. — В самом деле? Я не думал, что это когда-нибудь мне подойдет. — Нет, я думаю- Чонин! Прочь с кухни! — Чан внезапно повышает голос, когда Чонин ползает по кухне на четвереньках, уставившись на него широко раскрытыми глазами, удивленный внезапной сменой тона. — Ты слышал меня. Я знаю. Иди. Чонин плюхается на ковер в гостиной рядом с кухонной плиткой. Минхо смотрит на Чана с любопытством. — Ему нельзя ползать на кухне, кто-то может пострадать, особенно он. И он это знает. Он думает, что он ловкий. — Чан съедает еще один чипс и идет обратно в гостиную. — Инни, иди сюда. Ну давай же. Хочешь чипсы? Чонин скулит, но это скуление глубокое, а не высокое. Минхо на всякий случай выключает плиту, переставляя суп на дальнюю конфорку, чтобы он кипел под крышкой. Он подходит к Чонину, протягивая ему руку, чтобы тот понюхал, прежде чем пойти погладить его по голове. — Привет, детка. Чонин смотрит на него расфокусированными глазами, сияющими сладким золотом, и Минхо улыбается ему. Чонин еще не обнюхивает его, но подталкивает его руку, прежде чем откатиться на несколько футов назад к столу, чтобы найти Чана. Он все еще ест чипсы, несмотря на его предыдущий комментарий о том, что они слишком сладкие, и протягивает одну чипсину Чонину, чтобы тот взял. Минхо ожидает, что он будет более агрессивным, чем обычно, но он осторожно берет его зубами и садится у ног Чана. — Он милый, — комментирует Минхо. — Да уж. — Чан наклоняется, чтобы поцеловать Чонина в щеку, и Чонин издает недовольный стон. Минхо обходит стол и садится на пол, похлопывая себя по колену, чтобы посмотреть, подойдет ли Чонин к нему. Чонин на мгновение смотрит на него, щурясь, прежде чем встать на колени и подползти, чтобы понюхать. Минхо счастлив, что его наконец-то выбрали для обнюхивания. Чонин бьет его по руке, но это не грубо, просто небольшой удар головой, и Минхо пытается не рассмеяться. — Эй, — Чан мягко шлепает Чонина по заднице. — Веди себя хорошо. Чонин щурится на него в момент предательства, прежде чем развернуться, принюхиваясь к воздуху вокруг Минхо. Минхо сидит совершенно неподвижно, давая возможность Чонину подойти к нему. — Ты узнаешь этот запах? Это Минхо-хен, — теперь Чан говорит мягче, наклоняясь с того места, где он сидит на диване, упираясь локтями в колени. Чонин знает, кто такой Минхо, но он не сильно его нюхал и не чувствовал его запаха, как другие. — Иди поздоровайся. Чан толкает его ногой, и Чонин смотрит на него. — Иди поздоровайся. — Он придет, когда будет готов, — медленно говорит Минхо. Он поднимает руку, чтобы протянуть Чонину. — Привет, детка. Чонин едва нюхает его руку, прежде чем снова сесть рядом с Чаном и обнять его за ноги. Он пока не очень заинтересован в том, чтобы поздороваться с Минхо. Чан смотрит на него сверху вниз, как будто он повесил звезды на ночном небе, собираясь откинуть челку и поцеловать его в лоб, и Минхо восхищается этой связью между ними. Он знает, что у каждого члена стаи разные отношения с остальными, и ему интересно, что за история между Чаном и Чонином, потому что они кажутся такими близкими, такими влюбленными и в то же время такими платоническими. Между ними есть особое доверие, которое есть и у других, да, но это нечто более глубокое, чем просто случайные отношения. Минхо знаком с такой связью, от альфы до омеги, от воспитателя до маленького, и ему интересно, как Чонин появился в их жизни. Ему не обязательно знать, он не имеет права знать историю жизни Чонина или Чана, но ему просто интересно, потому что у Чонина такое глубокое прошлое и интересная история позади него. Но как человек, который отказывается раскрывать свою историю, Минхо знает, что это не его дело. — Думаю, я возьму немного супа и вернусь позже, — Минхо с ворчанием поднимается, и Чонин бросается перед ним, когда тот проходит мимо. — Инни, — вздыхает Чан. Чонин обнюхивает его ноги, прежде чем позволить Минхо, наконец, пересечь комнату, как только он удовлетворится. Для чего это было? — Спасибо за это — комментирует он, возвращаясь на кухню за супом. Он выхватывает кружку из кухонного шкафа, полагая, что из нее будет проще есть на тот случай, если Чонин немного рассердится из-за своего состояния. Минхо наливает суп в кружку половником, едва поднимая глаза, когда остальные входят в комнату. — Умм. хэй, Минхо-хён? Минхо поворачивается к двум очень виновато выглядящим товарищам по стае и улыбается. Феликс и Джисон стоят перед ним, бок о бок, руки обоих ерзают, когда они смотрят в землю. Феликс выглядит немного растрепанным, а его волосы торчат сзади, но никто из них, кажется, этого не замечает. От Джисона пахнет его собственным сильным ароматом, но Минхо игнорирует его. — Да? — Мы сожалеем. Мы не хотели на тебя кричать. — вдруг говорит Феликс. — Мы просто, были немного напуганы. Это то, из-за чего они так расстроены? Минхо усмехается, упираясь в стойку, потягивая свой суп, и вздрагивает от внезапного обжигающего бульона. — Все нормально. Спасибо за извинения, но я не расстроен и не обижен. — Мы действительно не имели этого в виду, — говорит теперь Джисон, — это было просто… ты даже не постучал, и мы были… я думаю, смущены, но мы не должны были так кричать на тебя. Это была не твоя вина. — Все нормально, я серьезно. Я услышал шум и просто хотел узнать, в порядке ли ты. — Ой? Да, я опрокинул косметику Джинни. Позже он может сойти с ума. — Теперь Феликс наматывает локон на палец. — Все было просто… мы были просто… Возбужденны. Минхо не заканчивает за него фразу, потому что не думает, что ему нужно еще больше смущать их. Джисон и Феликс — партнеры, они занимаются сексом, и они были в запале, так бывает. Ему действительно было все равно. Он знает, каково это — опрокидывать вещи и спотыкаться во время интенсивной ласки. Это жизнь, и такое бывает. Но, судя по временным рамкам указанного сценария, он думает, что убил настроение. Скорее, их чувство вины убило настроение. Если только им не удалось так быстро трахнуться и привести себя в презентабельный вид, чтобы спуститься вниз и извиниться. Минхо отпивает суп. — Все в порядке, вы оба. У вас двоих был очень интимный момент, и я вмешался. Вы двое были напуганы и удивлены, такое бывает. Я не злюсь и не обижаюсь, когда ты говоришь мне уйти. — Но ты выглядел расстроенным, — говорит Феликс. Минхо хмурится, когда роется в ящике стола в поисках ложки. Он никогда не был огорчен, потрясен и смущен, может быть, угрызен совестью за то, что без стука и без согласия открыл дверь. Но он не расстроен. Произошел несчастный случай. — Я не огорчился? Что побудило тебя подумать так? — Ты выглядел как… ну знаешь… — Джисон изображает шокированное лицо Минхо, немного комично преувеличивая, и Минхо хихикает, качая головой. — Нет, нет, вы двое. Я был просто удивлен. Извините, что зашел без разрешения, я должен был дождаться ответа. — Нет, ты просто проверял нас, все в порядке. — Феликс машет руками. — Извини, что повысили на тебя голос. — Спасибо вам обоим за извинения, вы прощены. Минхо знает, как важны эти слова. Слова «все в порядке» не всегда успокаивают чувство вины, важно принять извинения, а не благодарить кого-то за них. — Извинения приняты. И извините, что влез, в особо интимный момент. — Извинения приняты. Феликс кивает. — Не то чтобы ты знал, что мы собираемся… Теперь Феликс толкает Джисона локтем в ребра. — Ой! Ликс! Это сигнал Минхо уйти сейчас, давая им двоим время поругаться. Он ловит последнюю часть разговора Феликса о том, как Хёнджин убьет его за то, что он сломал одну из его палеток, но он знает, что Феликс — хороший партнер и заменит ее, если она сломается. — Есть суп, если хочешь. — О? Спасибо! Ой, Ликс, стой! — плачет Джисон. — Почему мы ссоримся? — Чан повышает голос из гостиной. — Ликс ударил меня по соску! — Джисон кричит с кухни, и Чан с Минхо обмениваются смущенными взглядами. — Я этого не сделал! Это была твоя грудь! — возражает Феликс. — Как ты думаешь, где у меня расположены соски? На спине? Чан поднимает брови и просто качает головой, снова сосредотачиваясь на своих коленях на котрых сидит Чонин, он громко мурлычет и оценивает его запаховые железы. — Ты не против, если я здесь? — спрашивает Минхо, указывая на текущий акт. Кажется, сегодня он вторгается в личную жизнь каждого. — Нет, конечно, нет. Он все равно не укусит меня, — пожимает плечами Чан. Чонин кусает его. — Чонин, расслабься, — стонет Чан высоким голосом. — Я здесь, я не уйду. Минхо хихикает в свой суп, собираясь сесть на диван рядом с ними. — Знаешь, почему омеги так делают? — Чтобы показать привязанность, — просто говорит Чан. — И да и нет. На самом деле это первичный инстинкт, — объясняет Минхо, — кусая кожу рядом с ароматическими железами, вы получаете более заметный запах непосредственно из источника, а если присутствует кровь, она может быть на вкус похожа на ваш запах. Чан смотрит на него в ответ, пока Чонин трется о его шею, с недоверчиво открытым ртом. Это не то, что не широко известно, но Минхо прошел программу по уходу в медицинском университете. — Я… этого не знал. Я понятия не имел. Я всегда думал, что он просто кусает меня, чтобы пошутить. — Может быть, но это также, вероятно, потому, что он хочет больше твоего аромата. — Хорошо знать. Минхо помешивает свой суп ложкой, Чонин смотрит на него, и он смотрит в ответ, приподняв бровь. — Но я не хочу, чтобы он кусал тебя, — говорит Чан, и Минхо ждет, пока он пояснит.— Это не то, что он должен делать с тобой, слишком рано. — Он меня не укусит, он меня прекрасно чует. И если он это сделает, ты знаешь, что это не то же самое, что брачная метка, верно? Это не брачный укус. — На всякий случай Минхо его успокаивает. — Я знаю, но я нанял тебя как смотрителя, а не как жвачку. — Чан смеется. Чонин сейчас подползает к Минхо, нюхает суп, а потом его шею. — Это все еще социальная вещь, понимаешь? У людей железы не нюхают, это невежливо. И я знаю, что ты его смотритель, так что это другое, но я не хочу, чтобы он тебя укусил. — Все хорошо, я понимаю. Но я не его альфа и не его пара, поэтому я не думаю, что он будет меня кусать. — Минхо заправляет волосы Чонина за ухо, получая еще один удар головой. Теперь он наклоняется ближе и кладет лоб на плечо Минхо, Минхо воркует, собираясь погладить его по волосам. — Привет, хорошенький малыш. Чонин мурлычет. Он такой драгоценный. Он вообще такой дорогой. — Ты чувствуешь мой запах? Ты меня узнаешь? — спрашивает Минхо. Чан проводит рукой по спине Чонина. — Думаю, да. Не так ли? Ты узнаешь Минхо-хёна? Теперь Чон прижимается к нему носом, Минхо ставит свой суп на стол, чтобы он мог держать лицо Чонина в своих руках, воздерживаясь от поцелуя в нос. Слишком ранняя физическая привязанность — не лучшая идея. — Хороший мальчик, Инни, мой хороший мальчик, — шепчет ему Чан. Чонин застенчивый, но он наслаждается похвалой. Минхо смотрит ему в глаза, проводя большими пальцами по высоким скулам. — Да, очень хороший мальчик, — говорит Минхо, — ничего страшного, если он решит понюхать меня? — Конечно, — подтверждает Чан. — Сейчас я собираюсь немного поработать, но если я понадоблюсь, просто скажи, хорошо? Я буду здесь. Минхо кивает, чуть ли не кусая нижнюю губу от радости. Чонин начинает обнюхивать его, неуклюже трется щекой о плечо Минхо, Минхо держит руку на его животе, чтобы он не упал с дивана. Это щекотно, но он ничего не говорит, откидываясь назад и улыбаясь, позволяя Чонину взять на себя инициативу. Феликс и Джисон заходят, и садятся на ковер, Феликс устроился на коленях Джисона и засыпает у него на руках, пока Джисон нюхает его запах и шепчет ему на ухо сладкие слова. Чан работает облокотившись на подлокотник дивана, перелистывая папку и делая заметки, время от времени глядя на них и широко улыбаясь. Минхо чувствует, что начинает расслабляться под всеми теплыми запахами квартиры, суп согревает его, а Чонин успокаивает всех вокруг своим густым запахом. Джисон засыпает с Феликсом на коленях, Чонин решает последовать его примеру, ложась на Минхо, пока тот гладит его, осторожно доедая свой суп, чтобы не пролить его на голову. — Знаешь, Мин, — шепчет Чан, — ты естественный. Минхо выдыхает с легким смехом. — Спасибо, это очень много для меня значит. — Они много значат для меня, но он это упускает, это уместная вещь, о которой не нужно говорить. — И ты много значишь для них, — продолжает Чан, подписывая что-то в папке, — надеюсь, ты тоже это знаешь.