The Wolf.

- Долго еще сидеть тут будешь? – Бяша появился в дверях кухни, когда наверху уже давно смолкли все голоса. Алиса ушла в комнату Оли. Спустя три часа их разговоров, в которых бурят почти все время молчал, Антон все-таки позволил себе довериться Лисе, и разрешил девушке спать в комнате младшей сестры. Рома так больше и не поднялся. Когда Антон вернулся один, оба зверенка переглянулись между собой, словно понимая, что разговор вышел тяжелый, и свернул совсем не в то русло, которое они ожидали. С расспросами они не полезли. Было просто не за чем. Потому что на лице Петрова была такая тоска, перемешанная с раздражением, что это послужило неоспоримым аргументом в адрес поддержания молчания. Пятифан сидел на кухне, подперев рукой голову и угрюмо смотря за окно. Где-то совсем далеко, за толстой полосой густого леса, медленно пробивался рассвет. Он уносил за собой все страхи, все волнения, которые происходили в этом доме вот уже две недели, каждую ночь. Но то, что было на душе у Ромы так и не ушло следом за розовой прямой восходящего солнца. Впервые за все его шестнадцать лет жизни он кого-то заметил. И не просто заметил. Раньше он считал, что все эти сказки про «тех самых» людей – это выдумки розовых сопливых девчачьих книжек, но спустя столько лет, он сам вляпался в паутину собственной никчемности. Возможно, вы когда-нибудь это испытывали уже в своей жизни, а, возможно, испытаете еще, не стоит расстраиваться. Однако с самого первого дня, когда Бабурин прессанул Антона в классе, и этот его взгляд…Дикий…Свой. Волк сразу почувствовал его. Сразу понял, кто стоит перед ним. И все эти игры в гляделки, запугивания и провокации, все это тоже было просто глупой игрой. Игрой, которую Рома сам начинал. Он выискивал в помещении Петрова , не важно, как он сам себе это объяснял. И точно наваждение, словно ценитель от великолепного произведения искусства, не мог оторвать взгляд. Он был прикован к человеку, которого Пятифан считал своей целью. Как вдруг случилось, что они стали ближе? Каким образом? Где Ромка упустил момент дистанции, ведь это произошло задолго до этого злосчастного поцелуя. Блять. Три дня. Три дня. Первых три дня, когда он срывался на всех подряд. Когда приходил в свою халупу, когда бухал, издевался над Бабуриным, курил… А потом перед глазами, словно мираж, наваждение, вставали серые напуганные глаза и улыбка. Улыбка, которая сбивала с толку, которая заставляла Пятифана нервничать… Он, грешным делом, думал, что это какое-то проклятие. За неимением опыта в делах сердечных, принял эту химию за наваждение. И принимает до сих пор, ведь не бывает такого, чтобы нормальные парни, а Рома, безусловно, считал себя истинным натуралом и самым что ни на есть нормальным, не могут так липнуть друг к другу. Не могут. Но эта вечерняя тоска, накатывающая каждый божий день на Ромку, просто сводила с ума. Приходилось уходить из дома и бежать сюда. Стоять, как собака, в темноте леса, чтобы смотреть на то, как Петров играет со своей девчонкой мелкой в приставку, или лопает сгущенку с хлебом. И так пролетали вечера, пока Антоха однажды не совершил ужасную глупость, вступившись за это ведро с салом. И даже тогда ты все не так понял. Никто не собирался жрать Семена, вот еще, делать нечего, гниль такую есть. Просто Бабурин подозрительно близко подбирался к Антохе, вынюхивал все что-то, расспрашивал… Бяша однажды увидел его с Морозовой, но это был единичный случай. И, чтобы его припугнуть, поиздеваться, заставить пропасть из школы на время, Ромка с Бяшей и устроили весь этот цирк. Кто ж знал, что толстяк будет так громко визжать. А что теперь? Эта забота, эти простые мелочи, которых не было в жизни Пятифана уже лет десять, все эти яичницы и чай, уборка, которую тебя, Тох, не просили делать…И тащить его до дома тоже не надо было. Тоска только усиливалась. И если в поле зрения Ромки не попадал Антон, а такое в последнее время случалось часто, особенно после того самого случая, то сердце начинало стучать быстрее, становилось неприятно. Словно что-то липкое, ползучее и гадкое растекалось по груди, подступало к горлу. Кололо. Адреналин ускорял ток крови, а вместе с тем и сердце билось чуть быстрее, чем положено. Алкоголь это заглушал. Немного, но чувства отключались. И, конечно, такое резкое «с первого взгляда» Рома объяснял себе ни чем иным, как тотемное притяжение, которое было, по легенде между первыми владельцами. Да, так это и объяснялось. Нельзя даже думать, нельзя давать этому расти. Нужно сдерживать. Нужно избегать. Чем дальше Антон находился от Ромки, тем было тяжелее, но всему нужно время. Перетерпит пару недель, а потом, потом , да, потом все наладится. А еще лучше, если Тоха уедет. Он должен уйти. Такому свету, как он, не место в этом лесу. И пока его сияние не превратилось в черноту, которая окружает сердца всех зверей в этой тайге, он должен бежать. Эти мысли не давали покоя брюнету. Он с ними просыпался, с ними же и засыпал. Он понимал, что жить сегодняшним днем, забив на все, как он делал до разговора с Антоном дальше нельзя. Он причиняет боль человеку, о котором сейчас тоскует и сам. Но что бы не было между ними, здравый смысл всегда шел на первом месте. Они парни. Это раз. Они в России. Это два. Они…не простые люди. Это три. Во всех этих условиях просто невозможно не думать о будущем. Тоха как-то рассказывал, что мечтает уехать в большой город, жить и учиться там. А он, Ромка, так и не решил для себя, имеет ли он право сбежать отсюда. Он уже давно принял обличие зверя. Но может ли он расстаться с этой частью себя, чтобы сбежать следом? Следом за кем? Они знакомы всего две недели, а уже такие мысли? Нет, хуета. Никуда Рома не побежит с ним. Он останется. Он обещал отцу. Обещал, что продолжит его дело, продолжит хранить и оберегать Тайгу. Пускай всякие там трусливые зайцы валят. Подальше. И желательно безвовзартно. Рома молчал. Бяша медленно подошел к другу и осторожно похлопал его по плечу. Они беззвучно смотрели на снежный простор, огибающий дом Петровых. - Подумать только, еще две недели назад мы стояли по ту сторону, не смея надеяться, что Тоха с нами не то, что домой пустит, а заговорит-то ваще, на, - Темноволосый слабо усмехнулся, прищурив и без того узкие глаза, - Ромыч, на… - Рассказали ему? – Рома сунул руки в карманы черных брюк, и три полоски на бедре натянулись сильнее. Его широкие плечи дернулись, а глаза уткнулись в столешницу, - Что он решил? - Угу…- Бяша нехотя почесал затылок, вздохнув, - Слушал молча…Катюха ему рассказала, как есть, на…- Темные глаза Бяши стали еще чернее, а тревога на лице сменилась секундным помешательством, - Ромыч…Он совсем не готов… - Да, - Рома откинулся на спинку скрипучего стула, тихо утробно прорычав, - Помоги ему сбежать, брат. - Че? – Бяша округлил глаза настолько сильно, что вполне бы смог сойти за европейца, - С ума сошел? Мы для чего тада это ваще затеяли? - Пожалуйста, - Болотные глаза серьезно уставились на друга, и Бяша вздрогнул. Он впервые видел глаза друга такими, самого Рому таким. Он был как никогда собран и сдержан. Он…переживал? Это же страх сейчас он увидел в глазах Волка? Бяша опешил. Он подавился тем возмущением, которое только что хотело вылететь из глотки. От чего-то оно сменилось болезненным писком. Как можно вообще говорить на такие темы? Но…Впервые за такое долгое время их дружбы Рома казался ему настоящим. Без напускной храбрости, непонятной строптивости и необоснованной агрессии. Всего один раз в жизни нечто подобное он видел в тот день, когда Пятифан потерял свою мать. Это было тяжелое время для Ромы. Именно тогда и начались эти бесконечные трипы, яростные вспышки агрессии, именно тогда, он забыл то, что происходило на самом деле. И если после ухода Тохи повторится хоть в половину нечто подобное…Бяша печально вздрогнул. - Он не пойдет, - Вздохнув прошептал Бяша, качая головой, - Тоха хочет увидеться с Хозяином леса. - Это не страшно, Хозяин не тронет его, если Антон сам не захочет помочь, - Рома сдвинул угловатые брови, - Он…спит? Бяша молчал. Он выжидающе и внимательно смотрел на друга, словно не веря, что перед ним Рома Пятифан. Пятифан, который переживает и заботится о ком-то, кроме себя. На мгновение в глазах бурята промелькнуло нечто, похожее на тепло, но тут же исчезло, словно ненароком затесавшаяся эмоция. - Не важно, я домой, - Брюнет поднялся со стула, задвигая его обратно за стол. Его взгляд на мгновении задержался на небольшой вырубке на косяке от собственного ножа. - Уверен? Вдруг они вернутся, на? – Бурят со вздохом засунул руки в карманы кофты, хотя и сам понимал, что вопрос задает чисто из вежливости. Его друг все решил, и,скорее всего, пропадет сейчас не только на этот вечер, но и на все последующие, - Ромыч… - Бях, - Тот усмехнулся, ссутулив плечи. Его черный костюм сидел идеально, как будто шит был по нему. Острые плечи напряглись, и даже сквозь плотную ткань было видно, как заиграли его мышцы. Он повернул голову, устало улыбаясь, - не нужно. - Но он твой напарник, - Бяша попытался убедить друга в последний раз, - Ромыч, на… - Сделай то, о чем я просил, - Перебил его волк, - Пусть Антошка с сестрой уедут отсюда. Он сильный парень, справится. - Но ты…- Бяша хотел сказать еще что-то, но Рома смерил его строгим взглядом. - Пока еще он не мой напарник, - Темные волосы колыхнулись под черной шапкой, словно от волны мурашек, которые предательски забегали по затылку, - И пока это еще не так, у него еще есть шанс выйти из игры. Я все сказал. Это приказ. Когда за Пятифаном закрылась входная дверь, Бяша раздраженно топнул ногой и выдохнул: - Командир, на. Я ваще-то не твоим приказам подчиняюсь, на…- Он закрыл лицо руками, угрюмо простонав. И что он теперь будет делать? В тихую пойдет против Хозяина леса? Рома слишком умный, блядь. Свалил на него всю грязную работу. А что в итоге: по шапке получит Бяша? Ну хрена лысого. Антон Петров стоял у окна и смотрел на то, как медленно темная фигура Пятифана удаляется по заснеженной новым снегопадом, когда-то протоптанной дорожке. Его сутулая фигура казалась из окна такой маленькой и незначительной, что на мгновение Петров даже хотел с облегчением выдохнуть. Но этот вздох не был вздохом облегчения. И радости тоже не было. Внизу живота все скрутило, захотелось выбежать из комнаты, нырнуть в холодный коридор, дальше – на улицу и схватить друга за руку. Остановить, сказать, что он, Антон, погорячился, и даже и не считает, что Ромка на самом деле приносит одни только несчастья. Все было не так. Антон впервые за долгое время чувствовал себя живым. Эти события его пугали. Вселяли ужас, ужас предстоящих решений. Он еще никогда не принимал участия в таком важном деле, как спасение деревни от зла. Да и если честно, вся эта суматоха вокруг него невероятно льстила. Чувствовать себя героем фильма или мультфильма, которого так и хотят получить обе стороны. Но проблема была не в том, что Антон не знал, какую сторону ему принять. В глубине души он давно все для себя решил. Да, было бы верным сейчас сказать, что он все понимает, и готов принять свое прошлое, пойти по бабушкиным стопам, помочь лесным зверям, но … У него была Оля. Оля, которая сейчас спала в своей комнате, Оля, которая сбежала из больницы, чтобы увидеть его, брата. Она не побоялась довериться Лисе, удрала посреди ночи, не побоялась остановить этого зверя…чудовище? Так может, действительным хранителем является она, а не Антон? И именно поэтому, он заберет ее отсюда. Заберет и вернется в город, а там…Связаться с отцом, а тот отправит их подальше. Туда, где они благополучно смогут забыть обо всем, как о страшном сне. Туда, где по ночам не будут преследовать болотные злые глаза. - Я бы на твоем месте все-таки догнал его,на, - Бяша стоял в дверном проеме, прислонившись лопатками к косяку, а туловище сгорбив на манер Пятифана. Его всклокоченные волосы выглядели агрессивно, а глаза угрожающе блеснули. - Не думаю, что это хорошая идея, - Антон поправил окуляры, вздрагивая от неожиданного появления нового знакомого, - Так будет лучше. - Ни хуя, так не будет лучше, на, - Бяша закатил глаза-угольки и цокнул, шепеляво протянув, - Ты рил готов свалить, на? Антон удивленно выгнул светлую бровь. Он еще не говорил о своем решении, так почему же тогда Бяша говорит об этом? - Не смотри так на меня, Ромыч попросил отправить тебя подальше отсюда. Тя и малявку твою,на, - Бяша сунул руки в карманы, не зная куда еще их можно девать, - Послушай, Тоха… Не знаю, что произошло между тобой и Ромашем, но… - Не нужно, Бяша, в это лезть, - Перебил его Антон, ощущая, что еще одно слово и он сдастся под давлением одноклассника. Он и так едва стоит на ногах, чтобы не сорваться на бег, догоняя Пятифана. И…Рома попросил избавиться от него? Отправить подальше? - Хрена лысого, блядь, - Бяша прищурил свои узкие глаза и прошептал, - Ты хоть знаешь, через что он прошел, чтобы оказаться сейчас тут? Ты знаешь его судьбу? Так вот. Я знаю. Я знаю, на. И я бы вьебал те пару раз, на…Да только Ромыч тебя уважает, - Он выпрямился и посмотрел куда-то в сторону, - Дай ему шанс. Он может и человек-то не очень, на…- Парень усмехнулся щербатым ртом, - Но друг хороший. Антон посмотрел на Бяшу сейчас совершенно другими глазами. Теперь понятно, почему, когда Бяшу загребли в милицию, Рома даже на секунду не сомневался в своем лучшем друге. Насколько они близки? Сколько лет они вот так бок о бок шли? Сражались? Выживали? А он, он ведь так ничего о Пятифане и не узнал, кроме того, что его отец погиб на войне, а мать была красивой женщиной. Молчание Антона затянулось, и тогда Бяша сделал то, что даже сам Петров не ожидал. Он сделал резкий выпад, хватая Антона за запястье и притягивая к себе настолько близко, насколько мог. Оказалось, что ростом он нисколько не уступал Ромке. Он был даже выше. Однако, за командным тоном и звериным взглядом брюнета Бяша терялся. - Я с самого первого дня понял, че ты за тип, Тох, на, - Он зло сверкнул взглядом, и его зрачки начали вытягиваться, - Если ты думаешь, что мы все такие, как Алиса, то ты ошибаешься. И убить тоже можем, бля, на. Выражение лица Бяши пугало. Его черные радужки в миг стали желтеть, - С самого первого дня я хотел сожрать тебя и высрать, блядь, просто за то, что тебе по блядской случайности выпало стать напарником Ромки, на… - Бяша, ты что? – Антон ощутил, как испуганно начинало биться его сердце, однако внешне постарался не показывать этого, - Чего ты хочешь? - Я должен был быть напарником Волка,на , - Бяша сжал запястье Антона до хруста, Петров поморщился, но не издал ни звука, - А ты воротишь нос, как хуйло последнее, на. Дать бы тебе пизды, да руки пачкать не хочется, на. - Да уж, давно в тебе сидит это, - Антон дернул руку, но та не поддалась. Ярость Бяши сделала его слишком сильным, - Я знал, что не просто так ты торчал у нас на карнизе. - Да много ты знаешь, я смотрю, на, - Бяша ухмыльнулся своей очаровательной улыбкой и вздохнул, - Я ненавидел тебя, даже не зная. Но…Когда меня закрыли, ты первый прибежал, прямо за ментярой, на, побежал…Я был удивлен, на…Даже зная, что я возможный насильник твоей сестренки, на…Ромаш в тебе был уверен. Понимаешь, на? Антон не понимал. - Когда ты пришел к гаражу вместе с ним, я уже понял, что ты шаришь за все. Я был удивлен, на…Но знаешь…Все это время…человеком, который играл был не он, на…- Бяша так резко отпустил руку Антона, отстраняясь, что Петров даже покачнулся, - А ты. Ты, ублюдок, ты, на. Ромка может быть каким угодно, только не подлым. Думаешь, я не вижу, как тебе весело, на? - Что ты несешь? – Запах перегара все еще доносился до носа Антона, даже спустя долгое время. - Че слышал, на, - Бурят вздохнул, смотря на приоткрытую дверь гостиной, - Ты, как заяц по степи бегал от него, но сам все больше и больше забегал в пещеру тигра, на… - Бяша усмехнулся, - не поверю, что ты с самого начала не чувствовал угрозы в нем, на. Ты НЕ МОГ не чувствовать. Не мог, понял? И правда. Антон оцепенел от этих слов. Действительно ли игроком в этой игре был он сам? Ведь Бяша был прав…Быть главным героем сказки, быть всем нужным и быть…нужным одному человеку…Разве может такое не нравится? Он сам залезал все дальше в лес, чтобы испытать эти незабываемые эмоции. А Пятифан не один раз предупреждал его. Эти приключения, которые затягивали все сильнее. Он сам пошел спасать Бабурина, никто его не просил. Сам помогал Ромке, сам принял его помощь и сам…позвал его в тот вечер…Пускай и мысленно, но позвал…Значило ли это, что издевался все это время вовсе не Ромка? То подпускал ближе, то отвергал, как идиот? Нет, ну как же…Он же все это время ходил по пятам, угрожал, запугивал…А запугивал ли? «Я – заинтересованное лицо» - Вспомнил небрежно брошенную Ромкой фразу, Антон. Заинтересованное. Ведь…Ромка никогда и не угрожал ему, если разобраться по-хорошему. Все его мысли- это всего лишь его собственная интерпретация. - Так что завали ебальник, Антоха, - Бяша хмыкнул и прикрыл глаза, выпячивая нижнюю губу вперед, - Знаешь…давай договоримся, братан…Если после встречи с Хозяином леса ты решишь сбежать – я тебе помогу это сделать. Но если решишь остаться, ты прекратишь эти игры, на. - Идет, - Тихо выдавил из себя Петров, - Я согласен. Что я должен сделать? Где ваш Хозяин этот? - Просто ложись спать, на, - Бяша кивнул на разобранный диван и усмехнулся, - Он тебя сам навестит. - Каким образом? – Петров снял свои очки, понимая, что Бяша только что превратился без них в размытый, едва различимый силуэт, - Не понял. - А тебе и не надо, на, - Парень рассмеялся протяжным писклявым смехом и проговорил, - Просто засыпай. - А ты? – Петров сел на постели, устало потирая переносицу. Все эти разговоры и вся та дичь, что происходила сегодня изрядно его вымотали. - Я пойду покурю, на, уже зудит, не могу, на, - Хрюкнул носом бурят и улыбнулся, - И Тох… -Ммм? – Их глаза встретились, но Петров так и не понял, говорил Бяша с улыбкой, или оскалом,однако в его голосе прозвучала примирительная нотка. - Я рад, что ты с нами, - С этими словами Бяша скрылся за дверью. Его тяжелые шаги спустились по лестнице, зашуршали кроссовками и вышли на улицу. Странно, но приятно. Будто в этот вечер у Антона появился еще один человек, с которым можно поделиться чем-то тревожащим, личным. Он зевнул, слабо улыбаясь. Подушка не казалась ему мягкой. Одеяло не грело. Лишь навязчивые мысли о том, что они с Ромой теперь не могут быть друзьями не давали покоя. Как бы они не пытались. Они никогда не будут вести себя, как раньше. Дыхание перехватило, а на уголках глаз, под белыми ресницами, выступили крохотные одинокие слезинки. Тоска навалилась борцом без правил. И Антон проигрывал. Он перевернулся на бок, закрывая глаза и видя перед собой серьезное Ромино лицо. «Ты так легко отказываешься от дружбы?» Сознание говорило его голосом. «От меня?» Да блядь. Да. Он отказывается…Потому что это неправильно. Потому что Рома не чувствовал к Антону ничего, кроме чувств, навязанных тотемом. И вообще весь этот бред не должен захватить мысли, не должен. Решение уехать еще больше укрепилось в сознании Петрова. И сейчас оно казалось единственно верным. Ровно до того момента, как он не уснул, оказываясь в своем глубоком сне на темной, заснеженной лесной поляне. Поляне, посреди которой на импровизированном троне восседало существо с бараньими рогами и копытами. Оно смотрело на Антона желтыми козлиными глазами, насвистывая в огромную флейту странную мелодию, казавшуюся Антону смутно знакомой. И только подойдя чуть ближе, Петров понял, что это и не флейта вовсе. А огромная человеческая бедренная кость с дырками. На ее концах еще свисало кровоточащее мясо, а чудовище ухмылялось, насвистывая свою жуткую песенку. Оно приветливо хмыкнуло, поднимаясь со своего корявого трона: - Ну здравствуй, Зайчик.