И с проблемами

Просыпаться не хотелось. Совсем. И он изо всех сил пытался зацепиться за растворяющиеся словно туман ночные грезы. Некоторое время даже получалось. Однако, нарастающая боль и сухость во рту все-таки вынудили его отбросить остатки сна. — Мммм… «Черт, чувствую себя зомби… Нет, вампиром. На них же солнце действует?.. Что за бред… Сколько же я вчера выпил? Уберите свет…» Попытавшись прикрыть так и не открытые глаза рукой, Грэм обнаружил, что она занята. Капитально так, и не только плечо. Вся левая сторона тела почти не чувствовалась из-за его «соседа» по кровати. С трудом приподняв голову, отозвавшуюся вспышкой боли, и прищурив глаза, он окинул быстрым взглядом окружение. Надолго его, правда, не хватило, мозг потребовал положить его на место. Так что через пять секунд каштановая макушка вновь оказалась на подушке. Что ж… Он был голым. Она тоже. И… Ничего, потому что рядом с ними поверх одеяла лежала инициатор вчерашней встречи, аккуратненько свернувшись клубочком. Почему-то в обнимку с ворохом странной бумаги и непонятным оплывшим нечто. Собственно, это все что он успел заметить за пару секунд, а на повторный подвиг Грэм был еще морально не готов. Да и физически тоже — мигрень только усиливалась, отбивая всякое желание хоть как-то шевелиться. «Как же мне плохо… Даже дышать больно!» Тем временем стали возвращаться воспоминания о спонтанной вечеринке, в которой Грэм принял участие. Пьянке, если быть точнее. Вот, он заходит в закусочную. Помимо эксгибиционистки за столиком сидит Руби. Обе уже «веселые». Не успев даже поздороваться, он оказывается на стуле со стаканом в одной руке и парой тапочек в другой… Пошевелив пальцами ног, Грэм осознал, что тапочки как раз на нем, в отличие от остальной одежды. А в следующем воспоминании мужчина стоял на стуле, уже переобувшись в подарок, и пил из большого бокала какое-то адское пойло. Девушки со своих мест его активно поддерживали выкриками. И, кажется, не только они… Грэм словно наяву почувствовал вкус того… Что-то там с «виски»… Огнь… Огня… Огневиски! Рефлекторно сглотнув, он с сожалением обнаружил, что пустыня во рту меньше не стала. Да и вообще, вставать надо… Но попытка подняться закончилась только тихим стоном и вспышкой в висках. «Ох, черт… Нельзя так пить. Нельзя…» Память продолжала покидывать кадры прошлого вечера. Стаканчик на брудершафт. Попытка сделать коктейль с огневиски. Точнее, шесть попыток. После неоднократной дегустации, все были признаны неудачными. Игра в правду или действие. Попытка стриптиза, предотвращенная им рефлекторно — вот, что значит «профессиональная деформация». Никакого удовольствия даже под градусом! А потом… Дверь в комната резко распахнулась. Грэм еще даже глаза не успел открыть, как все его чувства взбунтовались, панически вереща о смертельной опасности. Тук. Тук. Тук. В Сторибруке только один человек передвигался с тростью, при этом наводя такой ужас… Мужчина обреченно приоткрыл глаза, уже догадываясь, кого увидит… — Мистер… Хамберт… Крайне неприятно встретить вас здесь… И в таком виде… — любезный тон мог обмануть только полного идиота. Если бы взглядом можно было убить, Грэм давно был бы трупом. — Мистер Голд… К-х-а… «Этот скрип… Это мой голос? Чертов кашель! Надо хоть слово вставить, а то он просто выставит меня из квартиры! Или поднимет арендную плату! Как я вообще во все это вляпался?!» — накручивал себя Грэм, пытаясь что-то выдавить из себя под пристальным взглядом двух темных провалов вместо глаз. — Что это вы вдруг так заволновались? — хищная усмешка исказила обычно весьма доброжелательное лицо. «Вот, черт! Что происходит? Как он здесь оказался? Как я оказался?!» — взгляд шерифа скользнул по девушкам, с которыми он делил постель. «Как мы здесь оказались?! И где это «здесь»? Черт! Больше ни капли!..» Несмотря на все усилия мозги выдали аварийную ошибку и отключились. Оставив вопрос без ответа, Грэм молча принялся выбираться из кровати. Все-таки разговаривать с Голдом голым в чужой постели… Шериф даже слов не мог подобрать, чтобы описать сложившуюся ситуацию. Наверное, что-то из области трагикомедии, где он в конце умрет. Уж больно старательно его прожигали взглядом, тем самым ускоряя его сборы. Хотя как ускоряли… Это как сравнивать скорость улитки и дождевого червя. Конечности тряслись, его то и дело пошатывало, и, кажется, еще и слуховые галлюцинации появились. Иначе он никак не мог объяснить тихий рык, раздавшийся из-за спины, когда он перелезал через правонарушительницу. Ну не Голд же рычал? Момент, когда он повернулся, невольно светя перед ростовщиком причиндалами, Грэм не хочет вспоминать никогда. Ни в этой жизни, ни в следующей. Так стыдно, неудобно и даже позорно шериф себя никогда не чувствовал. Особенно после слов: — Симпатичные тапочки… Не жмут? Одеваясь на сверхзвуковой скорости, Грэм чувствовал, что щеки и уши немного припекает. «Великолепно! Я еще и покраснел как мальчишка!» — злость на самого себя и окружающих начала вытеснять прочие чувства. «Все эта эксгибиционистка виновата! Из-за неё попал в такую нелепую ситуацию! Черт-черт-черт!» — Мистер Хамберт, вы забыли значок, — застыв в дверях, шериф, глубоко вздохнув, развернулся и подошел к ростовщику. Тот стоял, на том же месте, протягивая руку с забытой вещицей. Молодой мужчина потянулся забрать забытое, когда его кисть крепко схватили и сжали с неожиданной силой. «Черт! У этого старика крокодилья хватка!» — Мистер Хамберт, из вашего молчания сложно понять, поняли ли вы ситуацию. На всякий случай поясню, — шепот буквально впивался в уши. — Вы никогда здесь больше не появитесь — это раз. Вы никогда больше не будете пить с Гарри — это два. И если Вы окажетесь к ней ближе двух метров, или же голым в зоне её видимости, Вас просто не найдут. Это три. Надеюсь, я понятно объяснил, — Голд требовательно посмотрел шерифу в глаза. «А день-то задался…» — подумал Грэм, молча кивая и покидая квартиру, которая оказалась как раз над лавкой ростовщика. В такую унизительную ситуацию мужчина еще никогда не попадал. Еще и требования эти. Так и хотелось ответить этому старику! Но мысли об величине арендной платы и инстинкт самосохранения его остановили. И вот в чем он виноват?! Не он же эту пьянку организовал! Несправедливо… Во всем виновата эта ведьма Гарри! Взгляд остановился на тапках, которые смешно качали носом при ходьбе. Вспомнилась Руби, которая осталась в квартире. Проснулась совесть. Не нужно было оставлять её в компании этих сумасшедших… А потом Грэм вдруг вспомнил о Реджине, которая благодаря своему ручному журналисту чуть ли ни первой узнает все сплетни, и Эмме, которая дружит с Мэри Маргарет, работающей в рассаднике слухов. «Вот черт!»