Дикари

      Устав грести, он закинул вёсла на борт и просто улёгся, расслабив всё тело и смотря в ясное небо.       — Астрид… — прошептал Иккинг. — Ты ли это… Или просто проктятие Богов… — Глаза постепенно закрывались, но неожиданная волна, упавшая на лицо, не дала подремать. Иккинг присел и стал вычерпывать воду руками, ведь ничего с собой ему не положили.       Через минуту он уже изменил своё решение о бессмысленных движениях: сколько воду не черпай, а навалится ещё больше.       — Думай давай… — снова выдавил со вздохом паренёк. — Удачно ты упал, однако, не находишь? — спросил он сам у себя. — И именно так, чтобы ТОЛЬКО! ЕЁ! СЛОМАТЬ! — нервы сдали, терпеть ему не было смысла: — А-А-А-А-А-А-А!!!       Он схватил свой протез вместо ноги и потянул в разные стороны:       — ЛОМАЙСЯ-А-А-А!!!       Но протез был крепким.       Немного перевернувшись за борт лодки, Иккинг попытался зачерпать воду, чтобы смыть застывшие сырые яйца с себя. После неудачных попыток он попробовал собрать воду с борта, но всё так же.       — Ничего, ничего… Сейчас вынырнет очередная громадина и съест тебя, не подавившись. Потерпи…       И стал ждать. Терпения было мало, а раз уже и терять нечего, он снял одежду и бросился в воду. Вода была достаточно холодной, поэтому каждый раз Иккинг пытался расслабиться и ровно дышать носом. Убедившись, что всё отмылось достаточно хорошо, он с трудом взобрался обратно в лодку и, стерев с себя лишнюю влагу, быстро надел всё обратно. Теперь он всматривался в воду вокруг и прислушивался. Через несколько минут безумной тишины он заметил косяк рыбы и быстро задумался о том, как её поймать. Помотав головой, он чудом заметил под лавкой сети и начал их распутывать. Спустя долгие утомительные попытки забросить сети в воду ровно он-таки изловил несколько рыбёшек и затащил к себе на борт.       Тяжело вздохнув и трясясь от поднявшегося ветра, парень взял крепко одну рыбу, откусил голову и хвост и абы как достал хребет. Задержал дыхание и с закрытыми глазами откусил часть от неё. Несколько раз прожевав, он проглотил кусок и выдохнул. Несколько раз набрал воды в руки и запил.       — Фу… — пробормотал он и выкинул половинку за борт. — В кошмарах будет сниться…       Через несколько часов гребли с перерывами на не очень приятный перекус сырой и горькой рыбой Иккинг заметил вдалеке берег.       — Да ладно! — воскликнул мальчонка с облегчением. Берег придал ему сил, чтобы добраться до него.       Когда он сошёл на берег, огляделся и принюхался, но ничего подозрительного не заметил. Пространства было достаточно, чтобы разжиться скотом и огородом. Теперь оставалось найти живность для пропитания. Наломав несколько веток, он сбросил их в кучу с сухими листьями, но день уже сменялся прохладным вечером, поэтому с разведением костра пришлось подождать. Найдя несколько камней, некоторыми он окружил будущий костёр, а некоторые разломал, пытаясь добиться острых и прочных краёв.       Долгое время после захода солнца Иккинг тратил одну ветку за другой, чтобы сделать идеальный штык, но ничего долго не держалось. Он гневно прорычал и со всех сил переломил пополам толстую горсть веток, разбросав в разные стороны. Затем просто упал без сил и отключился.       Утром решил ещё раз попробовать смастерить подобие копья и стрел. Лук он сделал из твёрдой упругой ветки, а тетиву — из нескольких шкурок с других веток, но стрелы далеко не летели.       Порыскав в лодке, Иккинг нашёл осколок от лезвия секиры.       — А раньше ты найтись не мог?! — возмутился он.       Теперь дела пошли быстрее — лук после трёх попыток стрелял дальше, стрелы не ломались, а сети он разрезал на две части: одну свернул, а другую разрезал на отдельные верёвки. Когда солнце разогрело песок, парень попытался сфокусировать луч с очищенного камнями лезвия на сухую траву. Через несколько мучительных минут у него уже был маленький огонёк. Смастерив маленькое подобие вертела, он закоптил оставшуюся вымытую рыбу и немного перекусил.       Собрав оружие и сети, он пошёл в сторону леса на горизонте. Так и пролетали дни: охота на местную живность, отдых в шалашиках, редкие воспоминания о прошлом и наивность в лучшем «завтрашнем дне», хотя всё было одинаково.       В поисках очередных возможных необычных находок он наткнулся на маленькую лачугу, которая уж явно была лучше промежуточных шалашей и располагалась достаточно непримечательно.       — И кто ж тут жил, интересно… — он вошёл внутрь – никого. Лишь примитивная мебель первой необходимости. — Эй! — на его голос никто не отозвался.       Прошло несколько лет в этой хижине. Запасы пополнялись, просторы острова изучались и составлялась какая-никакая, но карта местности, быт постепенно улучшался. Несколько раз в месяц довольно близко проплывали корабли — как обычные с экипажем торговцев, так и остатки какого-нибудь разрушенного судна с его содержимым. Доски Иккинг высушивал несколько дней и дополнял ими дом или орудия и оружия, а товарами он украшал интерьер. Если оставался мёртвый экипаж — вся одежда шла в запас, а сами трупы максимально поедались Иккингом, ведь выбора особого не было, а впереди шла зима. Общался он уже со всем, что видел — с собой, с топором, с огнём, с овцами (некоторых ему удалось однажды за несколько дней насобирать в постоянное стадо). И, в первую очередь, он общался с пустотой, на месте которой мог бы сидеть Беззубик, если бы не тот злополучный день. А гнев и планы по возвращению и мести не оставляли Иккинга ни дня. Удивление его возрастало и оттого, что здесь он до сих пор не видел ни одного дракона — даже мелкого.       Постепенно наступала зима: снег наваливал без отдыха — и Иккинг тоже отдыхать не мог. Он расчищал пути самодельной лопатой, а у овец к тому времени был укреплённый и утеплённый загон.       — Радуйся, что хоть кто-то проплывает, — часто повторял он себе. — Но мог бы хоть раз и выбраться в люди для разнообразия.       — Но дальше что? Никто не поймёт тебя, а то и вовсе забьют – ты в меньшинстве. Здесь легче оборониться.       — Смотря сколько их.       — Что ты можешь с одной ногой? Прятаться за овцами? Вечно бежать ты не будешь. И продержишься недолго.       — Ну и думай тогда, раз ты у нас такой предусмотрительный. Ну? Есть идеи? Что замолчал? Может, у овец ещё спросишь? Пока додумаешься, уже тебя самого несколько раз убьют и оживят, чтобы снова убить. Или в рабстве будешь.       — Ох… И как же они там, интересно…       — Интересно – иди и проверь их.       — А сам что?       — Тобой прикроюсь.       — А знаешь что?       — Ну?       Иккинг поднялся с кровати, но, ступив пару шагов, вернулся обратно.       — То-то же…       Он закрыл глаза и попытался уснуть.       Ему приснился Тронный Зал и осуждение его другими викингами, грозный взгляд отца и смех Сморкалы. Внезапно его облизывал Беззубик, а как только из-за бесконечных ласок парень стал задыхаться, то проснулся: его облизывала овца, ещё две бродили по хижине. Дверь была распахнута внутрь. К нему залетал снег.       — Да чтоб вас! — Иккинг вскочил и начал выводить овец на улицу. — Давайте, шевелите копытами! Кыш!       А дверь загона оказалась сломанной, остальные овцы разбрелись по всему участку и продолжали отдаляться.       — Вот и смерть! Без овец и тепла! Умелый ты строитель, однако! — парень взмахивал руками.       Сквозь холодную бурю он пытался что-то починить и кого-то удержать, но ничего не получалось.       — ДА СТОЙ ТЫ НА МЕСТЕ! — заорал парень и несколько раз ударил тупой частью топора овце по голове.       Каждый раз, как она убегала с воплями, он её догонял и бил снова, пока не запыхался и не упал на колени. Овца пробежала ещё несколько метров и упала.       — А раньше забить их никак нельзя было, а? — злорадствовал он сам над собой. — Теперь и себе постучи – может, что-то отыщешь там и начнёшь продумывать всё наперёд. Вот сиди теперь на зерне и в том, что успел насвежевать с других.       Иккинг поднялся и отправился обратно в хижину. Проведя несколько экспериментов с замком для двери, он запер её, растопил кое-как печь и улёгся обратно в кровать.       — Потом остальное. Жди, пока всё стихнет. Если дождёшься.       Несколько минут поёрзав с бока на бок, Иккинг погрузился в новый сон.