Зависимые

      Капли дождя били по стеклу окна автомобиля. По ту сторону шёл проливной дождь. Знак ли это? - Приехали, - раздался голос водителя впереди. Шастун вынул из кармана куртки купюру и протянул молодому человека прибавив «без сдачи». Покинув салон такси, парень осмотрел пятиэтажное здание, которое и было психологическим центром – одним из лучших в стране. Интересно было бы посмотреть на дурака, который вложился в эту постройку в нашем заброшенном районе. Антон направился ко входу в здание. В начале коридора его встретила милая девушка. Она провела его в регистратуру, чтоб отметить новоприбывшего. - Вы к кому? - К... Арсению Сергеевичу, - потерявшись в своих мыслях, ответил шатен и поспешил добавить, - Попову. Улыбнувшись растерявшемуся мальчику, девушка указала путь по коридору, назвав кабинет №102. Парень кивнул в знак благодарности и поспешил скрыться среди столпившихся в холле пациентов и врачей.       Потратив на весь путь от силы минут 5-6, Антон оказался перед дверью, на которой красовалась табличка «№102. Попов Арсений Сергеевич». Потупив ещё пару мгновений, Шастун глубоко вдохнул и выдохнул, его рука сама непроизвольно потянулась к деревянной преграде и постучала. Услышав хрипловатое «входите», парень, нажав на дверную ручку, прошёл внутрь кабинета. Первые впечатление произвели фурор в голове парнишки. Он представлял себе всё иначе. Какой-нибудь дедуган встретит его не очень приветливо, помещение будет старым, пыльным, мрачным. На деле всё оказалось наоборот. Около стола, разбирая какие-то бумажки, стоял мужчина высокого роста в строгом чёрном костюме. Он вздёрнул голову, устремляя взгляд на нового пациента. Психолог изучал его внешний вид, будто робот – сканируя. Шастун тем временем засматривался в лицо своего врача. Голубые глаза, мелкая щетина, заострённый своеобразной формы нос – это всё так хорошо и точно представляло портрет Попова. Видно сразу, что Сеня чистюля: ручки и карандаши в деревянном стакане, какие-то блокноты собраны в стопочку, слева стоит шкаф с медкартами, и, конечно, все фамилии по алфавиту. - Долго ещё будешь на меня пялиться? – без какого-либо раздражения, даже с подколом, сказал Попов. Парень встрепенулся, он и вправду жутко долго смотрел на психолога, как будто он что-то невероятное, что человек никогда не видел, но желал увидеть; будто он инопланетянин, но слишком прекрасный. Антон не встречал раньше таких мужчин, он думал, что это лишь мечты девушек по типу «идеальный мужчина», которого не существует в этом мире, но нет, вот он, сейчас стоит перед Шастуном, весь такой альфач, в выглаженным костюме, с пронзающим до дрожи в теле взглядом. Наверное, у любой подкосятся ноги при виде Арсения Сергеевича. - Извините. Я Шастун, Антон Шастун, – грубым голосом напомнил своё имя парень. Затем сел на кресло, находящееся напротив письменного стола, куда жестом руки указал психолог. Сиденье довольно удобное, с подушкой, с мягкими подлокотниками, в цвет всей мебели, так что здесь ничего не выбивалось из общего стиля.       Шастун нервно прокручивал кольца на пальцах, пока мужчина изучал его историю болезни, чтобы сделать некие пометки для себя.       «Хочется домой, здесь конечно богато, вкусно пахнет (блять, Антон, когда тебе начал нравится запах больниц?), но дома Вика, интернет, сигареты… сейчас курить хочется очень, но, думаю, Сеня не оценит. А ещё так смешно, психолог небось представить себе не может, что в голове я его называю Сеня. Главное, вслух это не произнести случайно и пиздюлей от него не схватить». - Антон, давай по-честному, что тебя привело в стены психбольницы? – прервав мысли парня, начал Арс. - Не что, а кто, - поправил его тот. Попов не сразу понял, о чём вёл речь его подопечный, и попросил молодого человека объяснить. - Ну, в смысле сестра моя, она меня затащила в больницу, к вам, – сразу добавил Антон, заметив непонятный взгляд психолога, – Думаете, я сам бы пришёл сюда, мне ваша больничка до лампочки, я бы и дальше жил так, как сейчас, если бы не сестра… - А как ты сейчас живёшь? – Мужчина пытается зацепиться за фразы, чтобы хоть как-то понять его проблемы. - Здесь же материться нельзя? - Лучше не стоило бы. - Ну, тогда я мог бы жить, как счастливый сын. «Ага, вот оно что значит. Значит проблемы в семье. Мда, обычный пациент значит», - но Арсений чувствует, что ему нужна помощь, он будто не такой, как все… - У тебя кто-то умер? – кидаем варианты, пока не дойдём до верного. - Лучше бы умер, – отрезал парень. Антон понимал, что здесь будут расспрашивать про семью, про эту больную тему, о которой он даже с сестрой не разговаривал. - А что тогда? – психолог упорно шёл к своему, ловля взгляд и каждое движение рук парня – это помогало в будущем. Шастуна уже начал бесить этот мужик. Он показывал, что не хочет об этом говорить, да и ещё с каким-то посторонним человеком. - Антон, ты же понимаешь, что чем лучше я буду знать о твоих проблемах, тем легче нам будет дальше, – он пытался не сильно давить на мальчишку, уже видя, что изначально всё складывается не в лучшую сторону. - А вы думаете, я вот так сразу приду и расскажу всё накопившееся первому встречному человеку? - Ты прав, – потерпев поражение, Арсений тяжело выдохнул. Он должен придумать другой подход к парню. - Ты пойми, что можешь мне доверится, в моих интересах тебе помочь. Молчание в ответ.       За окном всё так же идёт дождь, только теперь ещё сильнее, капли били по стеклу и казалось, что они сейчас выбьют окно, а осколки разлетятся по всему кабинету. Почему погода так сопровождала настроение главных героев? Их взаимоотношение сейчас, как стекло, необдуманное слово, как тяжелая капля – с сильным порывом разобьёт весь мостик, который вроде начал выкладываться с обеих сторон. - Сильно больно? – почему именно этот вопрос? Без понятия. Но Попов был уверен, что это поможет. - Сильно… - после продолжительной паузы вырывается у Антона. Сейчас не самое подходящее время говорить о его родителях, и Арс это понял. - Расскажи о своей сестре, – может, вопросы о его сестре немного разговорят парня. И вправду, после упоминания Виктории Шастун слегка улыбнулся. Она же была, как солнышко, которое развевает самую ужасную пасмурную дождливую погоду.       Арсений почти полтора часа, если не больше, слушал разные весёлые истории про Антона и Вику. В основном про девушку. Парень успел рассказать, что Вика училась в художественной школе и теперь её мечта стать модельером. Что она вкусно готовит, особенно итальянскую моцареллу; что сестра постоянно достаёт его из передряг, куда он частенько попадает. Попов всё внимательно слушал, подперев голову рукой, не перебивая, впитывая каждое слово рассказа. Он скромно улыбался, когда Шастун разводил длинными руками в стороны, возмущаясь или же, рисуя что-то в воздухе своими большими ладонями. После окончания монолога, пациент резко замолк, ожидая теперь слов от мужчины. Он изредка поглядывал в глаза Арсения Сергеевича, будто боясь его холодного голубого взгляда. - У тебя замечательная сестра, – наконец заговорил психолог, - она молодец, что заботится о своём младшем брате, в наше время редко встретишь такую любовь между сестрой и братом, как у вас. Он был полностью прав. Сейчас посмотришь, младшие дерутся, ругаются, ненавидят друг друга. Но ведь вы родные, вы должны любить друг друга… или не должны, может же человек презирать кровного и любить постороннего, как родного. Возможно, может. - Ты любишь её? - снова басистый голос прорезает тишину и мысли. Антон поднимает голову и впервые за долгое время смотрит в глаза мужчины. Такие голубые, теперь они не кажутся холодным айсбергом, сейчас это тёплый океан. Хочется нырнуть в этот океан, ощутить теплую воду всеми клеточками тела. - Больше своей жизни. Арсений улыбнулся, так по-доброму и тепло, как это делала Вика. - Сейчас вы, наверное, скажете, что нашей любви можно позавидовать? - усмехнулся в ответ Шастун, наблюдая за мужчиной, отходящим к шкафу с папками. - Читаешь мысли, Шастун.       Он и вправду об этом думал. О такой крепкой, тёплой, нерушимой любви. Когда у обоих крылья за спиной распускаются, стоит им упомянуть друг о друге. Им весело друг с другом. Им хорошо вместе. Но ведь бывает и другая любовь, когда всё наоборот. Боль, разочарование, терзание. Когда им лучше разойтись, но они продолжают быть вместе. И это называют любовью. Почему?