Сырая плоть

Сейчас была ночь. Сознание вернулось к Джеку, как от щелчка ночного выключателя. Бывали моменты, когда ему нужно было отдохнуть - нужно было восстановить силы. Он никогда не спал, он не мог. Это было физически невозможно для него. Сейчас он сидел на стуле, на том же самом, на котором сидел с тех пор, как отделился от человека, прикованного к камину. Там он просидел около трех часов в кататоническом состоянии, его дыхание остановилось, а температура тела упала. В течение этого времени он был похож на труп. Джек прислушался, его слух был острее, чем у любого животного, и он смог расслышать за снежной бурей звуки, похожие на легкое дыхание. Прошло достаточно времени, подумал он. У него должно быть достаточно энергии, чтобы продержаться некоторое время, а она должна быть достаточно измотана, чтобы не сопротивляться. Джек встал, его суставы хрустели. Когда дверь комнаты со скрипом открылась, как старый амбар, глаза Анессы распахнулись. Впервые за два с лишним часа в комнате был свет. В его руках покачивался старый газовый фонарь, свет был теплым и лучистым. Свеча давно догорела, и, подойдя к ней, Джек заметил ее дрожащее тело, прижавшееся к камину. Кровь, липкая и блестящая, размазалась по земле, измазав ее серые штаны. Анесса дрожала, глядя на него слабыми глазами, и, как и тогда, когда ее воскресили из мертвых, ее кожа была исхудавшей и бледной. - Привет, - ровно произнес Джек, его шаги были такими тяжелыми, что сотрясали землю под ней, - Как ты себя чувствуешь? Её губы разошлись, мрачный вздох вырвался из ее болтающихся губ. - П...П...Пожалуйста...так холодно... Он шагнул к ней, но она была в слишком слабом состоянии, чтобы реагировать или беспокоиться. Джек наклонился к ней, пристально вглядываясь в её лицо. Девушке хотелось бы знать, о чем он думает, или хотя бы выражение его лица. Всё, что она могла видеть, - это маска, выцветшая краска, заляпанная черным веществом. - Пожалуйста, - шепчет она снова, ее отчаянная мольба дергает его за сердечные струны, но не так, как она надеялась. Он наклоняет голову, как, кажется, делал всегда: с любопытством, забавляясь. Пока Джек говорил, он тоже шептал. Но это был пугающий звук. Она слышала улыбку на его лице, удовольствие, которое он получал от всего этого, но она была скрыта и маской, и собранным тоном. - Ты будешь хорошей девочкой? Анесса чувствовала себя как собака, которую наказывают - ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что все это было уловкой. Психологическая закалка; он тренировал ее. Дрессировал, чтобы она была такой, какой он хотел её видеть. Анесса пыталась найти золотую середину между сильной волей и слабым желанием. Она должна была сохранять здравый рассудок, свои мысли прямыми и точными, но ей также необходимо было выжить. - Да... да, я буду хорошей, - она ненавидела свой трусливый голос. Она ненавидела то, как она боялась. Если бы это не было бездумное чудовище, ей было бы так стыдно за себя. Но Анесса дала себе поблажку. Это было самосознательное, разумное существо. Её пальцы сжались в слабые кулаки, руки злобно тряслись, и это не осталось незамеченным для Джека. Но он пропустил это мимо ушей, усмехаясь, когда встал, чтобы повернуться и уйти. Анесса смотрела ему вслед, расширив глаза от подкрадывающегося к ней ужаса. Куда он собирался? Собирается ли он снова уйти? Все остальные мысли рассеялись, потому что у нее закружилась голова. - Не спать, не спать, - повторяла она про себя, потирая руки, когда в очередной раз выдыхала в них воздух. Когда Джек вернулся, она даже не заметила этого, слишком занятая тем, чтобы согреться. Поленья звенели друг о друга, складываясь в камине. Пихтовых поленьев хватало надолго, а с берестой огонь разгорался быстро. Анесса почувствовала запах серы. Этот запах не давал ей покоя, когда она обходила парк, когда в воздухе витал аромат костра. Здесь же это был чудесный запах. Пока что ей нужно было подождать, пока он разожжет костер. Тем временем она выглянула из-за своего угла большого камина, чтобы понаблюдать за ним. В слабом свете газовой лампы она разглядела его черты. Он был одет в ту же одежду. Ей не удалось разглядеть его гораздо больше, чем раньше, поэтому она изучала те черты, до которых не добралась. Его шея была открыта, поскольку капюшон не был плотно застегнут на лице. Как и весь он, она была серой - светло-серой, прохладной. Анесса видела, как она напрягалось при каждом его движении. Мышцы были такими же, как у нее, под толстой кожей виднелась яремная ямка. У него даже было заметное адамово яблоко. Он выглядел как мужчина. Он звучал как мужчина. Он двигался как мужчина. Треск огня стал заглушать завывание ветра снаружи, и вскоре по гостиной разлилось лучистое оранжевое сияние. Как и подобает Джеку, он был достаточно вежлив, чтобы сделать для нее шаг назад. Анесса не отказалась ползти перед пламенем, хотя ей казалось, что так и должно быть. Горячий воздух врезался в ее тело, обволакивая его и отбрасывая волосы назад за плечи. Она не смогла удержаться от стона, который сорвался с ее губ, стона полного блаженства, слившегося с болью, которая возникла от всех тех движений, которые она только что совершила. Шатаясь, она протягивает руки вперед, ближе к пламени, но не слишком близко. Это так приятно. Это ноющее холодное чувство медленно уходило. Изучая кончики пальцев, она заметила отсутствие естественного цвета. Вместо телесно-розового они были белыми и опухшими. Нет, она не хотела получить обморожение. Она не может потерять пальцы Она была бы беспомощна. - Черт, - выругалась она, сгибая каждый сустав в руке, чтобы разогнать кровь. Внезапная боль охватила обе ладони, и она сгорбилась, чтобы подавить крик. - О... черт...! Прошло тридцать минут. Несколько раз она чувствовала себя параноиком. Что, если он толкнёт ее в огонь, когда она не смотрит? Что, если он выйдет с ножом и перережет ей горло? Анесса была слишком напугана, чтобы обернуться; она постоянно боялась, что он подойдет к ней сзади. Она не хотела видеть, как бугимен подкрадывается к ней сзади. И все же она смотрела в огонь, благодарная за то, что этот ублюдок способен дать ей хотя бы это. Где-то в комнате сидел он, потому что она слышала скрип стула, когда он сидел в одном из темных углов. С тех пор не было никаких человеческих или нечеловеческих звуков. Бам. Ветер хлестнул по деревянным ставням, закрывавшим окна. Должно быть, когда-то перед их встречей он повесил их до прихода бури. Анесса удивилась, как он следит за новостями. Здесь, в глуши, у него не было связи и, конечно, электричества. Мысль о том, что он преследовал её в прошлом, заставила её взгляд сузиться. Треск, треск, треск - и дрова выплеснули в воздух яркие точки пылающей сажи. Они танцевали, как светлячки, перемещаясь по открытому пространству камина. Несколько из них коснулись ее лица, обжигая щеки, и были похожи на поцелуи углей. Анесса посмотрела на свои пальцы, которые все еще были распухшими, и забеспокоилась. Если бы они распухли еще больше, она бы узнала их судьбу. Но пока это было полной загадкой, и лишь дополняло длинный список того, о чем ей следовало беспокоиться. Камин был сложен из речных камней, причудливо уложенных друг на друга. Они потеряли свою гладкую текстуру, теперь они стали шероховатыми и песчаными из-за отсутствия воды, полирующей края. Над ним возвышался череп оленя, его рога выгнулись дугой, как ветви старого дерева. Он смотрел на нее сверху вниз, костный мозг был белого цвета и покрыт толстым слоем пыли. Карие глаза переместились на нее, и она, не поворачивая головы, попыталась разглядеть его. В поле зрения попал обветренный ботинок с черными шнурками и грязной загорелой подкладкой. У него были большие ноги, вероятно, мужской 13-й размер. Грязно-коричневые штаны с порезами обтягивали его ноги, которые были широко расставлены, так как он сидел в полной тишине. Что-то показалось ей странным - вокруг его правого бедра была намотана клейкая лента. Остальная часть его тела была не видна, но она заметила, что его руки были засунуты в передний карман хлопчатобумажной куртки. -...Кто вы? - наконец задала она вопрос номер один. Вопрос, который мучил её с того момента, когда она почувствовала, как рука обхватила её за талию, прежде чем увлечь в глубины леса. Она заметила, как он переместил руку, как кончик его ноги уперся в землю, а затем направился в её сторону. Молчание все еще раздражало ее, все еще приводило в ужас, но его голос производил абсолютно тот же эффект. Тем не менее, Анесса уже решила, что ее психика была испорчена. Когда она услышала скрип стула, то поняла, что он встал. Шаги были мучительно медленными, они приближались к ней, и вибрация каждого из них была сильнее предыдущего Позади нее он опустился на колени, в ее тени, и сидел так неподвижно. - И почему... я должен тебе это говорить, - она не чувствовала его дыхания, но ощущала его тепло. Если бы оно принадлежало кому-то другому, то было бы незаменимым утешением. Но это было не так - это был он. И от этого ей стало страшно. Комок страха поднялся в её горле. Сожаление вытеснило весь воздух из ее легких, и она подсознательно напряглась, ожидая, что что-то произойдет. - Потому что... ты знаешь, кто я. Анесса сделала дрожащий вдох, наклонив голову, чтобы почувствовать больше тепла, согревающего ее кожу. - Это... справедливо, - она пыталась найти правильные слова, но сейчас ничто не имело смысла. Всё казалось таким чертовски неправильным. Одна гигантская ошибка. Он захихикал, глубоко и часто. Она готова была поклясться, что почувствовала, как зазвенели ее кости, и услышала движение его руки. Но вместо удара, или колющей боли, или чего-то ужасного в этом роде, он осторожно положил свою плоскую ладонь между ее лопаток. Анесса вскрикнула, широко раскрыв глаза от боли. Горячий воздух обжигал, копоть даже жалила склеру, но она не могла заставить себя моргнуть. Его прикосновение было теплым. Очень теплым. Почему-то он совсем не был холодным. Даже кончики его пальцев. Острые ногти скользнули по ткани, щекоча обнаженную спину. Горло Анессы сжалось - как будто к ней прижали пять ножей. - Безглазый... Джек, - его туманный голос звучал одновременно ужасающе и мистически. Брови Анессы сошлись в дугу, глаза в задумчивости метались среди пламени. Безглазый... Джек? Что это значит? Имя ничего не напоминало. Его рука опустилась вниз, невероятно нежно. Каким-то образом он не разорвал её рубашку. Она почувствовала, как он прошел по линии бюстгальтера и провел рукой до самого изгиба её спины. Когда его прикосновения оставили ее, она наконец-то закрыла глаза, сухие слезы выступили на ресницах. Она почувствовала, как его тепло исчезает, и вскоре он уже шел к кухонному столу, где ждал ее рюкзак. - ...кто ты, - осмелилась она задать свой главный вопрос. Джек не ответил, слишком занятый разглядыванием ее вещей. Кто ты? Этот вопрос прозвучал в его голове. Он бы ответил, если бы точно знал, кто он такой. Но он не совсем понимал, что за этим стоит, просто очевидная истина. Края его губ защекотались, когда он задумался о правильном ответе, а в животе громко, назойливо и болезненно заурчало. Джек чувствовал себя... голодным. Это было опасное чувство для Анессы; восхитительно, что она не понимала, что он собой представляет. Страх, который подталкивал ее любопытство, он вызывал у него такое желание. - Тебе интересно, как твое имя стало мне известно, Анесса? Дойдя до стола, он снова поднял её бумажник, раскрыл его и увидел значок паркового рейнджера. Он переливался золотом, текстура была гладкой и первозданной. По неровным краям Джек увидел обезображенное отражение себя. Анесса не ответила, но ее глаза не отрывались от огня. Выражение ее лица было неуютным, испуганным. Кончик ее носа был красным, ноздри влажными. Анесса прикусила губу, чувствуя, как свежие слезы смешиваются со старыми. - Потому что... я наблюдаю за тобой уже много месяцев, - бесстрастно сказал Джек, поднимая взгляд, чтобы посмотреть через свое широкое плечо. Анесса выглядела испуганной, ее руки беспорядочно бродили по окровавленным коленям. Скулы блестели от покрывавшей их прозрачной жидкости. Джек чувствовал запах ее слез, соленой воды и сахара, и это бодрило его чувства. Топ. Анесса вскочила, вскинула голову и увидела, как он стремительно направляется к ней. - Ты уверена, что хочешь знать, кто я? - острые когти схватили её за плечи, стягивая рубашку, чтобы обнажить их от всей силы, которую он использовал, - Я... вершина пищевой цепи...! Идеальный хищник, - усмехался он про себя, улавливая ее страхи и наслаждаясь ими с тревожной гордостью, которая может быть присуща только убийце. Анесса закричала, прежде чем это перешло в панический вой, и Джек навис над ней, как голодный хищник, каким он и стремился быть. - Я не знаю, почему я так долго ждал тебя. Не знаю, почему такое жалкое существо привлекло мое внимание, но я должен признать, что ты такая забавная, - усмехается он, зарываясь рукой в ее беспорядочные локоны, чтобы повернуть ее голову назад. Этот запах. Её запах. Это было захватывающе, невероятно вкусно. Джек почувствовал, что у него началось обильное слюноотделение, слюна потекла по внутренней стороне маски. Он хотел перекусить ей горло, наблюдать каждый момент. Джек представлял, как её трахея дрожала, когда девушка задыхалась от очередного крика, как яремные вены двигались, перекачивая кровь к ее взбешенному мозгу. Может быть, он убьет её сейчас? Момен казался таким подходящим. Ревущий огонь, в котором блестела ее кровь, симфония криков, воплей и стонов боли - все для него. Только для него. Он почувствовал, как его пальцы впиваются глубже, протыкая кожу ее верхней руки. Еще один крик, и Джек захихикал. Нечеловеческие звуки, которые он издавал, напугали ее до смерти. Все это было так ужасно и в то же время эротично, подумал Джек. Может быть, это его возбуждает? Джек и раньше чувствовал возбуждение во время охоты. Это было не в первый раз, хотя и не часто. Но это жгучее чувство в его нутре: не нужно было быть человеком, чтобы понять его. Но никогда прежде охота не казалась ему такой захватывающей, такой манящей. Анесса сделала глубокий вдох, заглушая свои крики потоками воздуха. Несмотря на то, что его когти впивались в нее, ей удалось посмотреть прямо на него. - Черт тебя побери... если ты так сильно этого хочешь, то... просто сделай...! Как молния, настроение его изменилось. Дыхание Джека остановилось, она почувствовала, как его хватка на ней ослабла всего на долю секунды. Они оба задыхались, как будто пробежали милю, как будто потратили всю свою энергию на спаривание. Он хотел, чтобы она повторила, потому что не мог поверить в то, что она сказала. Словно прочитав его мысли, взгляд Анессы усилился. Она смотрит на него, шелушащиеся губы усмехаются от боли в теле. - Перестань играть со мной и просто убей меня... Отвращение, сквозившее в каждом слове, только сильнее раздражало Джека. Она видела, как его горло сжалось, когда он проглотил всю слюну, скопившуюся у него во рту. - ...убить... тебя? Ледяной холод вернулся, причем в десятикратном размере. Выражение отвращения медленно сменилось беспокойством; Анесса почувствовала, как его хватка сжимается, словно тиски. - Ты... ты маленькая змея! Стон боли, и он прижал её к земле, крепко обхватив горло рукой. - А-а-акх...! - прорычала она, сжимая легкие в поисках воздуха. - Разве я не предупреждал тебя, а? Ты не можешь решать, когда тебе умирать! - Джек зарычал, сжав кулак так сильно, что кровь начала просачиваться между пальцами. Её слезы снова хлынули, щеки покраснели. Бледные пальцы не могли даже обхватить его сильную руку, когда он выжимал из нее жизнь. Окровавленной рукой он тянется между ними, разрывая ее перевязанное бедро, чтобы больно ухватиться за проделанное им пулевое отверстие. Пронзительный крик боли раздается громче, чем ветер снаружи. - Чувствуй эту боль и помни, что именно так я с тобой поступлю, - она слышала слюну в его голосе, ядовитую правду за каждой буквой. Проходит пять мучительных секунд, и Джек, отпустив ее трусливую фигуру, устремляется прочь, чтобы исчезнуть в той же комнате, из которой только что вышел. Дверь захлопнулась за ним, и Анесса осталась одна наедине с собой. - Черт...! - Анесса закашлялась и перекатилась на бок, тяжело вдыхая холодный воздух, который обжигал легкие. Это было слишком - он был слишком сумасшедшим, слишком непредсказуемым. Успокойся, черт побери! Она хрипло задыхается, опустив глаза, чтобы изучить то, что он только что сделал. Густая чернота была размазана по ее бедру, рана была открыта и снова кровоточила. Нет, если она будет истекать кровью и дальше, ей конец. Она умрёт. У камина стояла железная подставка, на ней висело несколько инструментов. Она заметила лопату, маленькую лопатку и кочергу. Чугунная кочерга. Ты... должна это сделать. Встав на ноги, она, прихрамывая, подошла к огню и практически рухнула перед ним. Анесса смотрит на дверь, прислушиваясь к движению. Ничего, снова тишина. Неохотно она расстегивает штаны и спускает их до колен. Рана уже выглядела неприятной и заразной - она надеялась, что это не так. В голову лезли всякие мысли - а вдруг у него болезнь? Что, если она заразилась от него? Она громко фыркнула, посмотрев на свои руки. Они все еще болели, но отек, похоже, спал. Ни волдырей, ни почерневших кончиков. Она сжимает кулак, разжимает и снова сжимает. - Хорошо, - нервно хмыкает она, тряся дергающейся рукой. Анесса не дает себе времени на раздумья. Пальцы впиваются в рану, извиваются, ногти извиваются. Она закричала, достаточно громко, чтобы Джек услышал. Она боялась, что он выйдет и ударит её, скажет, чтобы она молчала. Металл коснулся кончика ее пальца, согретый теплом ее тела. Анесса взялась за него, с некоторым трудом вытащив. Это была пуля, кончик которой расширился после соприкосновения с ее плотью. Вытащить его будет непросто, несмотря ни на что. - Давай... давай... мать вашу! Сочные красные пальцы появились в поле ее зрения, между ними - серебряная пуля. Анесса замирает, челюсть смыкается от боли. Пуля щелкнула, когда она швырнула ее через всю комнату. Следующей в ее списке была кочерга. Она была холодной на ощупь, но она сунула острие в огонь, пока оно не раскалилось докрасна. Именно этого она боялась - она не знала, будет ли от этого больнее или хуже. Прерывистое дыхание становилось все более неровным, когда она была готова к использованию. Губы разъезжались с каждым вздохом предвкушения. Нет времени на раздумья. Просто покончи с этим. Когда он коснулся ее открытой плоти, раздалось горячее шипение и дым, запах обугленного мяса заполнил её ноздри. Анесса закричала, ее мышцы напряглись так сильно, что когда она наконец закончила и отбросила раскаленную кочергу, ее тело обмякло. Ее спина ударилась о пол с громким стуком, а руки потянулись вверх, чтобы закрыть лицо. Там она корчилась в агонии. Внутри Джек стоял в центре комнаты. Свесив голову, он смотрел на свои руки. Пальцы тряслись с силой, с неистовой силой. Это был идеальный образ безумца в темной камере с мягкой обивкой. Он был так взбешен, так зол, так голоден. Помимо этого, было что-то еще. Какая-то его часть была расстроена так, что он не мог успокоиться. Что-то, что проявлялось только рядом с женщиной, но даже тогда это случалось крайне редко. Он никогда не уделял этой потребности много внимания, размышлял о ней лишь в течение нескольких секунд раз в голубую луну, возможно, раз в десятилетие или около того. Мысли об этом только расстраивали его еще больше. Зубы лязгнули, как у голодной акулы, и мучительное ворчание разорвало желудок. Он хотел, черт возьми, есть. Он практически чувствовал, как его желудок переваривает собственные внутренности. Податливая плоть была прямо за дверью, слабая и просто кричащая, чтобы ее разорвали на части. Для чего он стоял в этой комнате, думая об этом странном, примитивном разочаровании? Её крики боли оторвали его от размышлений, как и звук лязга металла по комнате. Джек не ожидал, что у нее хватит смелости применить к себе силу, но она это сделала. Он замолчал, как всегда. Как... забавно, подумал он. Может быть, это ожидание не было таким разочаровывающим, как он думал. Еще несколько дней. Она еще не сломалась. Он хотел, чтобы она сдалась, умерла в страхе перед ним. Безвольная, ужасная, молящая о пощаде. Именно тогда жертва имела самый незабываемый вкус. - Скоро, - вздохнул он, быстро обретая спокойствие и усаживаясь в то же кресло, в котором впал в спячку. Скоро, вот оно. Скоро. Вдох выдох вдох выдох. С каждым подъемом и опусканием грудной клетки её сердце учащенно билось пять раз. Все хорошо, подумала она. Все кончено, все кончено. Почему я... черт, почему я?! На самом деле за всем этим не было никакой причины. Это была просто чистая ирония. Она чувствовала холодный взгляд Джека, даже когда он не смотрел. Липкие руки потянулись вниз к краю брюк, и, словно ее суставы были неисправны, она с трудом влезла в них. Она настороженно подняла голову, боясь, что он смотрит, но никого не увидела. Комната была пуста, а дверь по-прежнему закрыта. Слава Богу, у нее не было сил говорить. Её руки снова шатко сомкнулись на лице. Вернулось тепло, охватившее ее вспотевшее тело и принесшее тепло, которого она так долго жаждала. По крайней мере, кровотечение было остановлено. Она не стала беспокоиться о возможности заражения. Сон, сейчас она должна просто предаться сну. Анесса не возражала против этого - она хотела отдохнуть. Вся её энергия ушла. Пора было отдохнуть. Когда рев костра погрузил её в мирное небытие, она наконец позволила своим глазам закрыться на ночь.