Принятие неприемлемого

Почти месяц назад Жданову объявили, что он едет в эшелоне в составе караула за новыми призывниками на западные окраины округа - так в шутку в Чите, столице Сибирского военного округа, называли города-миллионники Новосибирск, Омск, Красноярск и другие города на западе Сибири. Жданову, сержанту учебной роты, всякая отлучка из части в радость, а тут такое невиданное путешествие! Он с радостным нетерпением ждал дня отъезда, и вот он наступил. С утра они бегали за сухпайком, получали оружие, несколько раз их осматривали отцы-командиры, инструктировал начальник штаба, наконец, уже к обеду, их посадили в кузов камаза и отправили на вокзал. Так как они были караулом и с оружием, то им выделили места в двух купе, а не в плацкартных вагонах, в которых обычно перевозят солдат-срочников. Опечатанный железный ящик с 5,45 мм АК-74 был водружён на полку над входом в соседнее купе, где расположился начкар с ещё тремя парнями. Их было восемь человек в составе караула: семь сержантов с разных рот батальона и начальник караула, офицер - капитан, их замкомбата. Все парни в карауле были знакомы между собой, поэтому у них сразу же возникло чувство единения и какого-то братства по оружию, как будто они вместе раньше в разведку ходили. Особенно Андрею нравился его землячок Роман из соседней роты, его же призыва. В части они с ним виделись изредка, а здесь с первой же минуты поселились в одном купе и сразу же нашли общие темы для разговоров, для балдёжа. После ужина начкар ушёл в гости к другим офицерам, ехавшим с ними за пополнением, в соседний вагон. Вскоре разведка в лице одного из парней донесла, что замкомбата в гостях уже нализался так что лыка не вяжет. Тогда они тоже решились пивка попить, у проводников купили две полуторки пива, выставили на фишку одного из них и начали веселье. Опомниться не успели, как пиво было выпито, и они быстро захмелели. Они боялись наказания офицеров, но после дополнительной разведки в соседний вагон, которая выяснила, что все офицеры, ехавшие в командировку, очень сильно пригубили, а их начкар уже не узнаёт никого, решились на покупку литра водки. Молодые сержанты были отправлены спать и охранять драгоценный ящик с оружием в соседнее купе, а они вчетвером, парни более старшего призыва, остались бороться с похмельем. В голове у Андрея после выпитого зашумело, купе закачалось, и он уснул. Проснулся от сильной жажды уже среди ночи. Мерно стучали колёса, в вагоне был полумрак, а во рту тошно. Когда Жданов вышел из туалета, то прямо на него в помещение ввалился пьяный Малиновский. - Жданыч, ты живой? Я вот только очнулся. С призывного в рот спиртного не брал, а здесь пил, пока не упал. - Я тоже, Ромка, всю службу не пил, - отвечает ему Андрей, протискиваясь мимо него наружу. В дверном проёме они прижались друг к другу и остановились. Жданов ощутил, как зашевелился его член, почуяв чужое тело. Игривые молнии заставляли Андрея прижиматься к парню, благо не отрезвевший ещё разум отключил всяческие протесты. Где-то вдалеке послышались голоса, и они с Малиновским отпрянули в испуге друг от друга, Роман закрылся в туалете, а Андрей вырвался в тамбур подышать холодным воздухом. Через несколько минут к нему присоединился Малиновский. Они помолчали. Потом Рома нервно закурил, предложил Андрею: - Будешь? - Я ж не курю. - Знаю. Я не о том, не о куреве... - парень многозначительно замолчал, затянувшись сигаретой. - О чём же ты? - только через минуту Андрей нарушил неловкое молчание. - Да так, ни о чём, - сказал он, но встал вплотную к Андрею. Его пропахшее табаком дыхание обжигало ждановское лицо, его изумрудные пьяные глаза страшили, насмешливо глядя на Андрея в упор. Они с Романом были одного роста и телосложения, поэтому, когда поезд качнул их тела, бугорки в паху соприкоснулись. Похотливая молния стрельнула Андрею в тело, разум не хотел повиноваться нормам морали. Их губы соединились в коротком, как выстрел, сухом поцелуе. Крепкие руки Романа слились за спиной Андрея, привлекая его к себе. Тело Жданова горело, жаждало единения с другом. Скупые поцелуи двух парней обжигали истосковавшиеся по концам тела, горячее дыхание прерывалось и дразнило возможной близостью.