Принятие неприемлемого

Они едва успели отскочить друг от друга, когда из соседнего вагона застучал дверьми запоздавший пассажир. Когда он скрылся в одном из купе, Жданов прошептал: - Соседнее купе с нашим, кажется, свободно. - Жди, - бросил ему Роман и исчез за нужной дверью. Через несколько секунд он появился, молча мотнул Андрею головой, и он бросился за ним. Соседнее купе и в самом деле было свободно. Остановившись у расписания, они обнаружили, что до ближайшей остановки времени навалом. Парни переглянулись, заговорщицки скользнули в проём чужого купе и заперлись в нём. Андрея колотило, ему было страшно и бесшабашно-весело одновременно. Они обнимались, целовались, прижимались друг к другу. Страсть и похоть раздирала их и заставляла тискаться, пальцы с остервенением расстёгивали свою и чужую одежду, вздыбившаяся плоть ловила каждое прикосновение к себе и требовала ещё и ещё. Жданов прикусывал губы, чтобы не застонать от ярких чувств на весь мир, на весь вагон. Мелькнула и провалилась куда-то мысль о том, что он уже голый, что Рома оторвался от поцелуев, судорожно расправляет матрасс и валится на него. Затем он поворачивает голову к Андрею, приглашающе разваливается на спине, приподнимает и разводит ноги. Жданов скользит над ним, осторожно опускается на его замёрзшее тело, их губы сливаются в смачном мужском поцелуе. Соски елозят друг по дружке, члены двумя железками искрят, выбивают из уст парней неконтролируемые стоны. Андрей имеет пах парня, его промежность, ягодицы с силой сжимаются и посылают член вперёд и вперёд. Жизнь Андрея сосредотачивается на кончике члена, на ощущениях страсти и похоти. Рома приподнимает зад, упирается Андрею в плечи, и Жданов оказывается чуть выше друга. Этого хватает для того, чтобы ждановский маршальский жезл начал упираться в попку Романа и инстинктивно искать анус меж его ягодиц. Анус друга уже влажный от желания секса, и от желания Андрюшкиного члена. Они затаили дыхание; жизнь и движение остались только в кончике члена Жданова и в попке Романа. По наитию они находят друг друга, Андрей не сдерживает восторга и плачет, тараня парня, вламываясь в его нутро, увлажнённое, но туго обволакивающее разбухшую плоть. Роману больно, он стонет, закусывает губу, но Андрею всё равно. Сейчас и сегодня он его парень! И Жданов желает слияния с ним и страсти. Андрей целует парня в шею, в голову, за уши, крепко вцепляется в его плечи и сношает, сношает со всей солдатской страстью и молодой похотью. Любовнику больно, он завывает, пытается вырваться, стонет, егозит под Ждановым. Спустя время, кажется, он стихает, затем дёргается в такт с Андреем, вот подмахнул, вот уже не отбивается от него, вот уже стонет: - Ещё, Андрюха, ещё... Андрюха кончает, наваливается на парня, чуя облегчение от разливающейся внутри него спермы. Когда Жданов очнулся, то не сразу понял, где он и кто под ним. Тело Романа приятно грело живот. Он стал ласкать друга руками, поцеловал его и вдруг понял, что странная липкость на животе и усталая сонливость Ромы, слабо отвечающего на ласки, означают, что кайф поймали они оба. Они долго нежились и ласкались. Порой кто-то из них отключался, но его приводил в чувство другой. В эти часы парни были счастливы и любимы друг другом. Поезд замедлился, подал признаки жизни проводник, молодые люди пугливо оделись и перебежали в своё купе. Спящие пацаны ещё были пьяными, они хлопнули друг друга по плечу, разбежались по своим полкам и провалились в спокойный сон. Так закончился первый день их путешествия. На второй день Жданова и Малиновского пацаны разбудили уже почти в обед, они кричали: - Байкал, проспите Байкал. Он действительно торжественно огибали "славное море, священный Байкал". Каждое чудо природы по-своему хорошо и примечательно. Огромное озеро Байкал притягивает к себе взгляды, заставляет притихнуть, помечтать. Сейчас оно было неспокойно, брызги от разбивающихся волн порой плескали холодом в открытое окно, кричали беспокойные белые чайки. Ехали они вдоль Байкала долго, успели пообедать, обсудить вполголоса вчерашнюю попойку, посмеяться над сонями и лежебоками - Андрюшей и Ромой. Они же перемигивались, скрывая общую тайну. Им хотелось продолжения, но нельзя и негде было, так как соседнее купе, их плацдарм для секса, в Улан-Удэ заняли пассажиры. Вскоре объявили остановку: Слюдянка. Появился капитан, дал Андрею денег, чтобы тот сбегал и купил копчёного омуля - местный рыбный деликатес. Они с парнями сложились, тоже решив попробовать омуля, и высыпали на перрон. Дождавшись того момента, когда они остались с Ромой вдвоём, Андрей с интересом спросил его: - Всё в порядке? Я ночью ничего такого не сделал? - Всё в порядке, сержант Жданов, - ответил парень, но взгляд отвёл в сторону, и голос его погрустнел. - А что ты ночью мог такого сделать? - Да так, ничего, - Андрей помолчал. Совесть ему подсказывала, что собеседнику стыдно, обидно.... Может, он испугался того, что, получив своё, насытившись, Жданов начнет презирать его, шантажировать, а то ещё и парням всё расскажет и опозорит его. Андрей сказал: - Всё было супер, Ром. Мне было с тобой очень, очень хорошо. Ни с кем мне так не было, как с тобой. Ты не бойся, я буду нем, как рыба. Малиновский облегчённо вздохнул и заулыбался: - Как рыба омуль. Будешь нем, как рыба омуль. Мужчины захохотали удачной шутке, им стало легко на душе, и они присоединились к остальным парням весёлыми, радостными, влюблёнными и хотящими друг друга. Это было видно по вздыбившимся бугоркам на их штанах. Остаток дня все спали, приходили в себя после вчерашней пьянки, а Жданов с Малиновским ещё и после бурной ночи в соседнем купе. Второй день больше ничем им не запомнился.