Принятие неприемлемого

Андрей Жданов служил срочку в танковых войсках сержантом, командиром танка Т-72 модификации Б-1, или по техпаспорту "Объект Урал". На втором году службы была подготовка к фронтовым учениям. В течение всего года последовательно проходили ротные, батальонные, полковые учения с выходом техники в район сосредоточения в паре километров от части. Часто выезжали на дальний полигон. И вот настал тот вечер, к которому их готовили. Тревога, они получают оружие, бегут в парк. Там уже одна за другой заводятся машины. Под контролем ответственного офицера и дежурного по парку выводят ротные колонны из боксов, открываются ворота, и они выезжают в район сосредоточения. К тому месту из ДОСов бегут офицеры, прапорщики, вызванные посыльными. Они переодеваются прямо у машин, надевают шлемофоны, судорожно выходят на связь друг с другом, с командованием. Они, сержанты-командиры танков, не торопясь, перехватывают волны, подслушивают, успевают вернуться на свою волну. В общем, развлекаются в эфире. Поступает команда выдвинуться в запасной район: это двести километров пути по бездорожью. Всю ночь продолжается марш. Экипаж Жданова состоит из трёх человек разных периодов службы. Наводчик-оператор, отслуживший полгода, безмятежно спит внутри башенного отделения. Механик-водитель, на полгода старше, черпачок, оттарабанивший своё уже год, спрятался под люком, идут по-боевому. Андрей, командир танка, через полгода домой, несправедливо продувается всеми ветрами, ночным дождём и тревожностью марша, стоит на сиденье вверху в проёме люка. От сырого дождливого ветра не спасают ни плащ-палатка, ни ветровое стекло. К утру они достигли цели, указанной командирами и начальниками, но Андрей слёг с температурой прямо внутри башни. Смутно помнил как его осмотрел ротный, взводный, наводчик попытался его покормить. Андрей хотел спать, и парня оставили в покое. Через сутки его молодой организм преодолел хворь, он с аппетитом что-то съел, с интересом стал оглядываться в триплексы своего люка: он расстопорен и вращается вокруг оси. Их танк стоит в капонире - танковом окопе. Его вырыли вчера днём за час самоокапывающимся устройством: типа бульдозерного отвала впереди у Т-72. Остальные танки взвода, всего три, спрятались в полукилометре друг от друга. Они при пехоте, ста замордованных солдатах, которая не имеет чудо-отвалов впереди своих БМП-1 и с безнадёгой пытается вгрызться в каменистую землю при помощи ломов, лопат и какой-то матери. Пока не получаются не то что капониры, но даже окопы по пояс. Прошли уже сутки. Наступила следующая ночь, завтра учения. Проснулось боевое братство и товарищество: за ночь, по команде общего начальника, вырыли благодарной пехоте своими стальными отвалами всё, что тем было нужно. Эти двое суток, в течение которых они с лёгкостью подготовились к предстоящим учениям, экипаж спал, ел, снова спал. Усталости как не бывало. Наступил день учений. Полк стоит в обороне. Танковый полк соседнего гарнизона прорывается сквозь их боевые порядки. К обеду, возможно, по легенде учений, прорыв остановлен. Соперники уползают за дальнюю сопку. Все до завтра радуются жизни. Организм Андрея за сутки безделья отдохнул. Видит, что Роман, молодой наводчик, отмылся, отоспался, и стал другим человеком: симпатичным и улыбающимся. Сидят вдвоём рядом на броне, закрытые от глаз суетящейся поодаль пехоты маскировочной сетью. Механик внизу спит. Солнце светит, погода прекрасная, молодость зажигает приятностью низ живота. Наводчик смеётся, что-то рассказывает Андрею. Жданов смотрит на парня и хочет его поцеловать, тем более они наедине, приближает лицо к его лицу. Малиновский смолкает, прикрывает глаза и ждёт дальнейших действий Жданова.