***
— Предлагаю прогуляться, — говорит Мори, откладывая книгу. На коленях его сидит Элиза. В руках у нее телефон Огая. Она уже час проходит какую-то головоломку, не в силах понять, что делать дальше. — Куда? Тут снег один, — отрицает девчонка, нервно тыкает в экран, хмыкает. Гулять ей как-то не хочется, в то время как самому Мори сидеть здесь уже надоело. — Поверь, здесь не только снег, — улыбается он, оглаживая чужие плечи. — Как часто тебе удается прогуляться в зимнем лесу? — вопрошает он. — Ты и представить не можешь, насколько это красиво! — Ой, опять поведешь меня на ту горку? — удивленно спрашивает Элис. — Нет. Или да. Все зависит от обстоятельств, — разводит тот руками. — Ну так пойдешь? — Ну, куда деваться-то, — вздыхает девочка и с коленей чужих сползает. Она откладывает телефон, сама идет к шкафу, ищет теплую одежду. Сам же Мори отправляется к Дазаю. Хотелось бы ему взять парня с собой на прогулку. Комната мальчишки как всегда холодная и темная. Шторы задернуты, пару подушек на полу валяются, а он сам, свернувшись в комочек под несколькими одеялами, спит. Огай от такого тихо смеется. Подходит к окну, расшторивает. Мальчишка от такого сопит и ворочится. Мори же к нему подходит, подушки поднимает, на кровать кладет, рядом садится. — Уже десять часов, просыпайся, — говорит он и пытается разбудить парня. Тот фырчит недовольно и из одеял вылазить не хочет. — Проснись, а то потом давление поднимется, — уже строже говорит мужчина. За пару лет совместной жизни с этим комочком недоверия и апатии он узнал о нем многое. Например, если мальчик спит слишком много, то у него и правда поднимается давление. Таблетки помогают слабо. По итогу тот просто зудит на протяжении нескольких часов, говоря, как сильно болит голова. — Проснись. Сколько спать-то можно? — хмыкает Огай. Из-под одеяла показывается чужая ладонь. Осаму наглейшим образом отпихивает от себя старшего и вновь засыпает. Вставать он не планирует. — Пойдем гулять. На улице так хорошо, — отходит от темы Мори. В ответ недовольное мычание. Нехотя из-под одеяла вылезает, тянется, жмурится, пыхтит. Огай от такого улыбается. — Пойдем, — повторяет он вновь, осторожно жмется к мальчишке, носом в чужую грудь утыкается. Руками сжимает едва ощутимо чужие руки. Дазай лишь от этих прикосновений готов согласиться на все. Он кивает недовольно, говоря тихое: «Ладно». Получив согласие, старший комнату покидает. Ему самому еще собираться. Осаму же зевает, выползает из-под одеяла, собственные щеки потирает. Привести себя в порядок только стоит и можно идти. Куда на этот раз они пойдут?***
— Опять на горку нас тащишь? — спросила Элиза. Дорогу эту она запомнила. Тропинка эта вела как раз-таки на горку. — Вот и не угадала, — улыбнулся Огай. Девочку он за руку вел вперед, за ними же плелся Дазай, которому и дела не было до прогулки. Вышел просто за компанию и чтобы опекуна не расстраивать. — Тогда почему идем мы той же дорогой, по которой шли к горке? — возмущалась девочка. — Меньше слов — больше дела, — отозвался Мори, понимая, что успокоить девчонку просто так у него не выйдет. Проще было показать все на месте. Девочка от такого комментария насупилась, но замолчала. В тишине они пошли вперед. Постепенно дошли до той горки, на которой катались в первый день своего отдыха. Здесь, как и ожидалось, было много детей. Маленькие и большие. Все катались, веселились, кто-то бегал с собакой. Внизу стояли родители детей, беседовали, умудрялись жарить мясо в мангалах, стоя чуть ли не в сугробах. Привыкай, приспосабливайся, адаптируйся! — Все еще будешь спорить со мной, что это не горка? — возмутилась Элис. — Буду, — хмыкнул Огай и пошел вперед, стараясь не поскользнуться на накатанном снегу. — А что это тогда? — развела та руками. — Очень крутая дорога, которую отдыхающие приспособили под горку. Дорога эта, кстати, к реке ведет. Говорил уже об этом, возможно. Туда я вас и веду, — отозвался Огай, руки в карманы запихал, едва ли не поскользнулся. За ним покатилась и Элис, которую он аккуратно поймал за руку и удержал. В нескольких метрах от них проехался мальчишка на тюбинге, крича: «Отойдите!». — Допустим. А чем эта река может нам понравиться? И далеко ли до нее идти? — девочка не унималась. Ее заткнул Дазай. Давно он о таком мечтал. — Просто спокойно иди вперед, — потребовал парень. Подумалось ему, что за столь грубое общение с девочкой он выговор получит. Только вот Огай на него глянул лишь благодарно и ничего не сказал. Так даже лучше. Спускаться им приходилось долго. Постепенно дорога перестала быть такой крутой. Она сузилась, стала похожа на обычную тропинку, протоптанную кем-то куда-то в лес. Тропу эту окружали деревья, запорошенные снегом. Особенно ели выделялись. На одной из елей Огай и заметил какую-то птицу. Увы, понять, что за вид это, он не мог. Но птица была определенно большая. Ее он, конечно же, показал детям. Те удивленно глазами похлопали, на птицу посмотрели, дальше поплелись. Впереди уже виднелось подобие какой-то реки. Льдом покрытая и снегом. Людей тут совсем не было. Действительно, зачем в даль такую переться? Подойдя к самому берегу, Огай вдохнул довольно. До реки оставалось метров десять, но идти дальше он не хотел. Дети тоже остановились. Элиза посмотрела куда-то вдаль, в то время как Дазай просто в снег брякнулся, глядя в серовато-голубоватое небо. Пасмурно сегодня. — Так понимаю, вел ты нас, чтобы на лед посмотреть? — спросила Элиза. Огай лишь улыбнулся грустно. Взял ее на руки, вновь посмотрел на реку замерзшую. — Отрицать не смей, что это прекрасно, — сказал он, а девочка кивнула. Мори же внимание на Дазая обратил. Что-то тот притих сильно. Он обернулся, видя, как парень в снегу валяется и ногами покачивает. Поставил девочку на снег, сам подошел к мальчишке. Ткнул того в ногу, заставил обратить внимание на себя. Парень попыхтел, руками уперся в снег, который под весом его лишь сильнее приминался. Постарался вылезти из сугроба. Без помощи Огая сделать этого он бы не смог. Тот, конечно же, помог, руку протянул, мальчишку из снега вытащил, затем бережно отряхнул и улыбнулся. Парень вздохнул. Пару раз еще отряхнул свой воротник и глянул на опекуна. Тот за руку его схватил, повел в сторону Элизы. Поставил их в линию и только после, когда привлек внимание каждого к себе, начал говорить. — Знаете, вот там вот, впереди, — рукой он указал на, как казалось, противоположный берег реки, — есть остров. Дороги на него нет. Летом можно вплавь добраться или на лодке, а зимой по льду пройти можно, — говорил он и глядел на этот остров. — Предлагаешь на коньках туда доехать? — плечами дернула Элис. — Нет, на лыжах. Я слышал, что здесь их в аренду выдают. Удобно. Можно будет как по лесу на лыжах покататься, так и постараться доехать до этого острова. Тут ведь не везде лед. Местами он снегом запорошен, прочный достаточно. Мой товарищ, например, умудрялся добраться до этого острова, когда отдыхал здесь, — ухмыльнулся Огай. — А я не умею на лыжах ездить, — протянула Элис неуверенно. — А я в школе во время занятий руку потянул. Болит до сих пор, — пробубнил Дазай, руку потирая. — Тебя научим, — произнес Мори, пальцем тыча в грудь девчушки. — А тебе руку специальным гелем с обезболивающим намажем. Все пройдет, — обратился он к Дазаю. Ребята переглянулись. Да, им было интересно побывать там. Но вот ехать туда… А вдруг что случится? — В любом случае, предложение мое в силе. Ни сейчас, ни завтра. Где-нибудь под конец нашего короткого отпуска. Я детали узнаю, подготовлю все. Согласны? — сказал он, вздохнув. В ответ — кивки неуверенные. Дети и не хотели, вроде, но понимали, что выбора у них как-то нет. — Вот и отлично, — довольно отозвался Огай, потрепав обоих по головам. — Теперь обратно? — спросил Дазай, оглядываясь. — Не-а. Я же вас гулять повел, а не просто выйти и зайти обратно. — Куда тогда теперь? — поинтересовался мальчишка. — Куда-нибудь туда, — проговорил взрослый и рукой указал в сторону правого берега. Приглядевшись, дети заметили протоптанную дорожку. Куда она только вела? И какой сумасшедший по ней шел. — Туда — это куда? — переспросил Дазай, плетясь за опекуном и девчонкой. Линией они шли по тоненькой тропе. Огай был впереди. Он ведь единственный, кто знает, куда именно ведет эта дорога. В середине шла Элиза. Линию замыкал Осаму. Он немного отставал. Идти быстрее ему было слишком лень, да и едва у него ноги переставлять получалось. Снега слишком много. Здесь его никто не убирает. Мори-то ладно. Он более-менее высокий, в сравнении с ними двоими. Идти ему легче. Вот как только Элиза умудрялась по этим снегам проходить — вопрос интересный. — А куда мы вообще идем? — спросила Элиза и чуть носом в снег не упала. Ее Осаму поймал, схватил за капюшон, который по счастливой случайности не оторвался. — Не знаю, — промурчал Огай, руки в карманы запихал. На каблуках он с трудом шел, но виду не подавал. Старался наслаждаться прогулкой и не обращать внимание на боль в ногах, что вызвана была сильной нагрузкой. — То есть, ты ведешь нас в лес, к волкам? — взвизгнула притворно девочка. — Нет здесь волков, — посмеялся Мори и свернул в сторону леса, отходя от реки. — Куда тогда мы идем? — спросил Осаму, вглядываясь в лесные ели. — Куда-то. Просто наслаждайтесь прогулкой, — хмыкнул Огай. Делиться маршрутом он не хотел. — Мы ведь с тобой не потеряемся? — с надеждой спросил Дазай. — Нет, успокойтесь уже, — заверил их мужчина и чуть было не поскользнулся. Равновесие он удержал, тихо посмеявшись. Дорог таких в городе не найти. Они все шли вперед и постепенно отдалялись от реки. Все больше деревьев окружало их. Кажется, Элиза видела лису, хотя, быть может, это был просто пакет. В любом случае, дошли они до какой-то площадки, людей на которой совсем не было. На заметенной снегом территории было несколько беседок, которые, наверное, предназначались для пикника или простых посиделок. Было несколько качель и лавочек. А тропинка шла куда-то вперед. Что же там дальше. — Как мне сказали, — начал Огай, сметая снег с одной из лавочек и садясь. — Здесь часто бывают отдыхающие турбазы. Правда, бывают тут они летом, а зимой пройти сюда ох как сложно, — рассказывал он. Элиза уселась ему на колени. Спихнуть ее он не старался. Дазай сел рядом и доверчиво голову свою положил на чужое плечо. — Дорог сюда несколько ведет. Первая это та, которой мы прошли. Она самая непопулярная. Вторая же от самой турбазы, но ее ни так давно замело. Есть третья, вот, — рукой он указал на продолжение тропинки. — Там, впереди, есть футбольное поле. На нем летом играют. И от него есть возможность дойти сюда, — говорил он и гладил детей по головам. — А как тогда до поля этого дойти? — спросила Элис. — По словам владельца турбазы, до него можно дойти от самой базы, сделав большой круг. — То есть, если мы сейчас пойдем по этой дороге, то вернемся обратно? — спросил Осаму. — Да. В принципе, именно по этой дороге можно будет и вернуться. Главное только, чтобы ее не замело, — сказал он, посмотрев на тропу. — А пока можете поиграть, — развел тот руками и улыбнулся. — Как и во что? — спросила Элиза. Огай ей не ответил, собрал немного снега, смял его в снежок, протянул Осаму. Тот удивленно глянул на опекуна и взял снежок в руках покрутив. «Кинуть?» — хотел было спросить парень, но Огай предугадал и довольно кивнул, указывая на Элис. Ему было интересно наблюдать за всем этим. Осаму же немного сжался. Он удивлен был тому, что взрослый так просто позволяет глумиться над своей любимицей. Но удержаться парень не мог. Замахнулся, с близкого расстояния попал девчонке прямо в шею. Та взвизгнула, заерзала от холода на чужих коленях, в снег спрыгнула. — Ах ты ж! — прошипела она, принимаясь мстить. Несколько снежков полетело как в Дазая, так и в Огая. Первый лишь глазами похлопал, стряхивая снег с себя. Мори же усмехнулся, бросился бежать, скрывшись за одним деревом. Элис, кажется, была обижена. Отступать так просто она не хотела, поэтому теперь снежками закидывала именно Осаму. Тот сначала просто стоял, а после принялся уворачиваться, кидать снежки в ответ, убегать. Кажется, сейчас им стало весело. Огай же с улыбкой наблюдал за этим. Он спиной прижался к стволу дерева, скатился вниз, уселся прямо на снег. Не страшно ему заболеть. Вылечится потом.***
С трудом дошли обратно до домика. Ноги едва волочат. Все мокрые, уставшие. Набегались, уже замерзли. Но, вроде как, они довольны. Зайдя в дом, закрыв дверь за собой, Мори тут же бросается раздевать Элис. Снимает с нее мокрую шапку, шарф, куртку. Их небрежно вешает, потом все равно придется сушить. Стягивает с нее быстро сапоги, манижку снимает. Сама девочка выглядит ни живой ни мертвой. Устала. Сняв с нее верхнюю одежду, Огай говорит строго: «Бегом в комнату. Снимай остальное и в ванную!». Девчонка замерзла. Ее нужно было согреть. Руки ее были красными так же, как и щеки, остальное одежда скрывала. Никакие шарфы и варежки не помогли. Когда же Элис побрела в комнату, Огай принялся раздевать себя. Первым делом стянул сапоги. Как же он устал на этих каблуках… Выдохнул удовлетворенно, на пол уселся, ноги к себе подтянул, глаза прикрыл. Как же хорошо. Осаму же все это время стоял в прихожей. Руки его подрагивали. Смог он лишь куртку расстегнуть. На большее сил не хватило. Так и стоял, опершись на дверной косяк. Чего он ждал? Ждал, что Мори пожалеет его и переодеться поможет? Возможно. — Ну что стоишь, давай скорее! Ты следующий в ванну пойдешь! — возмутился Огай, поднялся с пола, подлетел к мальчишке. Рваными движениями он сорвал с того шарф. Руки его онемели. Затем куртку стянул, шапку, расстегнул чужую обувь. — Бегом, все ведь сырое! — ворчал тот, взъерошивая чужие мокрые волосы. Дазай со вздохом согнулся, снял сапоги, побрел прочь из прихожей. Огай же снял с себя пальто, схватил его, унес, желая просушить. Затем он вернулся за вещами детей. Их тоже стоило высушить. После побежал в свою комнату, схватил пару махровых полотенец, с ними отправился в ванную. Там его уже ждала Элис. Сидела она в наполовину заполненной ванне, руками закрывая тело. — Да не смотрю, — бросил он небрежно, воду пощупал. Недостаточно теплая. Прибавил. Вроде, не горячая — нормальная. Протянул девчонке гель и мочалку, полотенце положил у раковины. Сам быстро намылил той волосы, помог смыть пену и промыть все. Через пару минут и вовсе ушел, оставляя девочку одну. Пусть отогреется немного и помоется. Сырые руки вытер об собственные штаны. Вещи эти сейчас ему было как-то не жалко. Он и так весь мокрый. Поплелся в комнату, чтобы переодеться. Ограничился одной рубашкой, полы которой, если их оттянуть, могли до колен достать. Рубашка ли это? Может, туника? Огай как-то не думал об этом. Ткань удобная, мягкая, мнется плохо. Это главное. Но даже она липла к мокрому телу. Брезгливо расправил полы одежды, двинулся в сторону комнаты подопечного. Дверь была открыта. Наверное, Дазай то ли в спешке, то ли из-за отсутствия сил закрывать ее не стал. Без стука вошел в комнату. Босиком ходить по холодному полу без ковров неприятно, но терпимо. Комната Дазая была убрана. Исключением была только кровать, около которой небрежно валялась подушка. Сам же Осаму комочком в кровати свернулся, накрывшись двумя одеялами. Он заметно трясся. Быть может, старался так согреться или дрожь сдержать просто не мог. В любом случае Мори самовольно подошел к постели и уселся около парня. Трясущийся комочек замер. Шуршание. Показалась голова Дазая. Тот выглядел удивленным. Он оглядел опекуна, открыл рот, помолчал пару минут, после все же спросил: — Моя очередь принимать ванну? — голос его едва слышно дрожал. — Нет, потерпи минут десять-пятнадцать, — отозвался спокойно Огай. Ноги свои он сжал, чуть ближе подсел, погладил мальчишку по взъерошенным волосам. Отпуск этот благоприятно влияет на психическое и эмоциональное состояние мужчины. Он добрее становится, мягче. Дазай так и липнет к нему, макушку свою подставляет под чужую ладонь, взглядом просит погладить. Не хочет он сейчас ощетиниваться и отталкивать опекуна. Хочет получить хоть немного ласки. Скоро ведь отпуск их закончится. Что-то подсказывало парню, что после этого короткого путешествия все вернется на круги своя. — Хорошо, — отозвался он спокойно и брякнулся на кровать, подвинулся поближе. Мори рукой одной упирался на постель, второй гладил парня по груди. Голова его была склонена к плечу. Не сказать, что выглядел сейчас он радостным или добрым. Скорее спокойным. Рядом с ним Осаму почувствовал себя защищенным в эти минуты, что было так редко. Хотел было он сесть на чужие колени и прижаться к чужой груди. Но это верх наглости. Его оттолкнут. Почему мальчишка был в этом уверен? Но нет, он все же решился попробовать. Привстал осторожно, покачался, хотел было усесться на чужие колени. Его опередили. Огай сам придвинул парня к себе, прижимая голову его к своей груди. Приятная дрожь прошла по телу. Он гладил его по голове и что-то шептал на непонятном языке. Осаму знал, что Мори изучил много языков. На каком он говорит сейчас и что? — Неделю назад я значения не придал этому, — сказал внезапно опекун, касаясь чужих предплечий. Он оглаживал чужие руки, кончиками пальцев надавливая осторожно. Иногда замирал, будто бы что-то прощупывал, где-то проводил особенно быстро, не заостряя свое внимания. — Новые порезы появились пару дней назад. Ты взял лезвия с собой в поездку? — недовольно продолжил Огай, руки положив на чужие плечи. Осаму смутился. Парень прекрасно понимал, что все это заметно и понятно. Но он, сидя перед опекуном в одном растянутом свитере, что толком и руки-то его не скрывал, почему-то считал, что тот не заметит. Заметил. Спасибо на том, что не кричит. — Я… нет. Но у меня с собой канцелярский нож, — врать было бессмысленно. Огай, если захочет, обыщет все вещи и найдет то, чем можно нанести порезы. Это он заберет и накажет. Проще признаться. Может, так его пожалеют? Хотя за что жалеть? За нанесение увечий собственному телу? — Какой ты у меня еще дурачок, — пробубнил Огай и вновь прижал парня к себе, погладив по голове. — Я настаиваю на том, чтобы ты мне его отдал, — потребовал он уже стороже. Осаму кивнул и вздохнул. Деваться некуда. — Сегодня был такой хороший день… — отошел от темы парень. Нет, он не надеялся ослабить гнев мужчины. Просто хотел поговорить хоть с кем-то по любому поводу. Общаться с самим собой или молчать ему надоело. Голос сипнет от такого. — Нагулялся что ли? — спросил Мори. — Да, — кивнул мальчишка. — Правда вот, в снег я неудачно упал. Спина болит теперь, — протянул тот с неким намеком. — А ты впредь смотри, куда ныряешь, — отозвался Огай. — Ты ведь сделаешь мне массаж? Я иначе не смогу встать завтра, — улыбнулся Осаму грустно и наивно. — Ты и так не встаешь, — рукой качнул Мори. Затем встретился с молящим взглядом парня. Выдержка у него железная. Грустные глазки не заставят его сделать то, чего делать он не хочет. — Я подумаю. Если буду чувствовать себя хорошо, то на ночь сделаю, — он согласился лишь потому, что понимал, что много времени это не займет и сил не отнимет. Глаза Осаму засветились. Да, телесные контакты он не любил, правда, массаж был исключением. Ради него парень согласится на все. Даже сейчас он был готов на колени встать, если бы взрослый отказался. — Ринтаро! — крик из ванной. Огай тут же подрывается, с места поднимается, кладет парня на кровать и уходит. — Готовься, скоро твоя очередь! — бросает перед уходом, вновь одергивает полы рубашки, закрывает дверь за собой. Осаму лишь одиноко потирает собственные плечи. Рядом с опекуном ему было тепло. Одеяло передать такого тепла не способно.***
День прошел быстро. Спать легли они раньше обычного. Элиза без капризов уснула в восемь, а ближе к девяти к ней подполз Мори. Делать что-либо он не хотел. Хотел поспать, подольше понежится в теплой постели. Они прижались друг к другу, выключили свет, спать легли. Заставлять Осаму спать Мори не стал. Подумал, что тот мальчик уже большой и в такого рода напоминаниях не нуждается. Да и сам Дазай лег спать раньше. Часов в десять он уже лежал, книгу из рук не выпуская. Мог бы в соцсетях посидеть, но интернета в этом лесу нет. Вернее есть, но медленный. Поэтому приходится терпеть. Встает в какой-то момент, свет выключает, в темноте к кровати подходит. Рывком сбрасывает с себя одежду, в одном белье заваливаясь в кровать. Спать так было холодно. Осаму надеялся, что два массивных одеяла согреют его. Но с каждой бессонной минутой он понимал, что нет, они его не согреют. Он беспомощно елозил под одеялами, терся об постель спиной и руками, надеясь согреться с помощью трения. Не выходило. Тепла этого хватало ненадолго, сил двигаться быстрее не было. Он фыркнул громко, скинул с себя одеяла, недовольно уставился в потолок. Так он не уснет. Снова. Оставался лишь один вариант — пойти туда, где тепло. А тепло было только рядом с Огаем и Элис. Вздохнул, взял подушку. Поплелся неуверенно в другую комнату. Дверь незакрыта. Огай не имеет привычки запираться без причины. Он осторожно проходит вглубь комнаты, за собой волоча подушку по полу. Тут намного теплее, странно. Парень хотел было просто незаметно рядом лечь да некуда было. Огай разлегся на всю постель, руки и ноги в стороны развел. У бока его лежала Элиза. Она жалась к опекуну, грелась, цеплялась пальцами за чужую ночнушку. Осаму губы сжал. Куда бы ему лечь так, чтобы не побеспокоить их обоих и самому ночью с постели не свалится? — Давно медитируешь около нас? — глаз один приоткрыл, спросил едва слышно. Огай не спал. Либо уснул, но чужие шаги разбудили его. Чуткий слух. — Я… Нет, только вот подошел, — замялся парень. Ему шестнадцать, а он смеет приходить в комнату опекуна, чтобы поспать рядом? Удивительно. — Что? — пробубнил Мори, открывая второй глаз. Он моргал медленно и устало, смотрел куда-то в потолок, временами облизывал собственные губы, дышал тяжело. Своей головой Элис давила ему на грудь. Было отчасти тяжело. — Могу поспать с вами? — попросил с легким вздохом парень. Опекун напрягся. Заметно это было по его лицу, едва видимому в темноте. Он привстал немного, осмотрел с ног до головы, цыкнул тихо. Хотел отказать, не смог. Подвинулся, Элис переложил ближе к краю, но так, чтобы та не упала. Рукой он поманил мальчика. Тот улыбнулся, положил еще одну подушку на кровать, рядом лег. Он поелозил немного, повернулся на бок, глянул на Огая. Тот доверчиво глаза закрыл и одеялом накрыл всех. Парень губы сжал. Бесшумно воздух втянул носом. Затем прижался головой к телу мужчины, пальцами цепляясь за ткань рубашки. От такого Мори ощутимо вздрогнул, потревожив всех. Успокоился быстро, ни слова не сказал. Дазай пригревался, жался к опекуну сильнее. Руку он по неосторожности положил на чужое бедро. Огай тут же глаза распахнул, ладонь с бедра своего убрал, поднял выше — на живот. Осаму внимания на это не обратил. Он частично спал. Только Мори глаза закрыл, как чужая рука вновь коснулась его бедра. Он снова поправил, вздохнул. Элиза застонала и заерзала. Что ей там снилось? Ей вообще снятся сны? Удивительно. Осаму вновь вцепился в чужое бедро. На это Огай уже наплевал. Руки расслабил, закрыл глаза. Поспит так. Потерпит. Ближе к трем он уснул. На этот раз проснулся уже Осаму. Выспался… Он привстал на локтях, улыбнулся. Спать рядом с Огаем так непривычно. Он теплый и во сне улыбается. И улыбка эта искренняя, а не дежурная, как обычно. Засматривается на это. Ловит себя на мысли, что хочет поцеловать. Не сдерживается, тихо чмокает в щеку. Мори не реагирует, мышцы лица его не двигаются. Элиза тоже спит, во сне почему-то хмурится. Дазай лыбится. Снова целует опекуна, на этот раз в другую щеку. Глядит на Элис. Та стала хмуриться сильнее. Она спит, но даже так чувствует все это. Парень рот приоткрывает. Напрягается. Глядит на чужие губы. Почему бы и нет? Ему просто интересно. У него просто гормоны, которые покоя ему не дают. Он просто хочет понять, теплые ли у Огая губы или холодные. Наклоняется, смотрит на чужие закрытые глаза. Внутри сжимается все. Если Мори проснется сейчас, то непременно оттолкнет его. Касается чужих губ, неумело целует, отчасти игриво облизывает языком нижнюю губу. Отстраняется, смотрит. Элиза замурчала злобно и отвернулась. Опекун же не двинулся. Он ничего не почувствовал. Так даже лучше. Он поцелует его еще и еще, но потом. Сейчас хочется лишь сходить за водой на кухню и вновь прижаться к нему. Он теплый.