Теряя самого дорогого человека, мы теряем часть себя, которую невозможно восполнить. Поэтому жизнь становится неполноценной во всём своём объёме. — Татьяна Первых.
— И разве стоило бояться рассказывать это, Вару? — король переместил свои руки на живот к шестёрке и скрепил их в «замок». — Стремление к удовольствию не является преступлением. Парень сжал ладонь в кулак рядом с сердцем. — Но… я хочу повторить, — снежно-белые ресницы опустились, скрывая изумруды глаз. — Очень хочу. Казалось, в этот миг всё стихло: журчание далёкого ручья, ветер, даже птичьи трели. Вару стянул левой ногой сандалию с правой и принялся водить пальцами по траве. Мягкость и прохлада молодых растений помогли отогнать смущение, до этого его захлёстывавшее. Нежно проведя по предплечьям короля, юноша попытался расцепить чужие руки, но те не поддались. — Данте, отпусти, пожалуйста. Мне жарко, — откинул голову назад. Поцелуй в нос. Улыбка. Нежный взгляд. Вару резко отвернулся, собираясь пинаться, чтобы вырваться из крепкой хватки. Только вот старший расцепил «капкан», дав волю любым действиям своего младшего. Зеленоглазый сразу же отскочил, да так резво, что с головы слетел лавровый венок. — Ты испугался? — вздохнул Данте, откидываясь на природную перину. Вару возмутился и думал уже ответить что-то наподобие: «Конечно, нет, ты что! Меня ведь всего лишь прижал человек в два раза больше, а потом отказался отпускать!», но смолк, заметив задранные к бедру полы тоги. В обычном состоянии ткань скрывала колени, но из-за паники носителя зацепилась за ленту, оголив кожу. Румянец зарделся не лишь на щеках: шея, плечи — всё окрасилось в яркий цвет, который не было видно дальше ключиц, прикрываемых одеждой. — Да! Чёрт возьми, я испугался! — парень принялся поправлять тогу, но пальцы запутывались в ткани. Данте посмотрел на это и, покачав головой, встал, чтобы помочь расправиться с предметом гардероба. Схватив Вару за бёдра, он удержал его на месте и, удостоверившись, что тот успокоился, принялся распутывать слои ткани. Складка за складкой, но тога была приведена в нормальный вид, скрыв нежную бледную кожу. — Спасибо… — пробормотал шестёрка. — И прости. — Всегда пожалуйста, — мужчина вернулся к посуде. — Чай уже остыл. — Мне сделать новый? — спросил Вару, почесав затылок. — Не нужно, — последовал ответ. — Лучше присоединись ко мне, поспим немного. Король хлопнул рукой по земле, приглашая младшего. Шестёрка обнял себя и посмотрел угрюмо, но принял предложение и, подойдя ближе, лёг. Его взгляд привлекли линии на ладони, а потому он принялся водить по ним, щекоча, откинув при этом то странное чувство на грани волнения и страха. — Вару, ты меняешься… — начал старший, — … и я не всегда могу тебя понять. Раньше ты вёл себя совершенно по-другому, поэтому мне важно знать, что тебя гложет в тот или иной момент, понимаешь? Вару ответил скупым «ага». Данте же продолжил: — Можешь ли ты сказать мне, почему так испугался того жеста? Тебе было неприятно? Парень задрал голову, перестав рассматривать «переплетения судьбы». — Нет, ты что? — искреннее удивление отразилось на лице. — Просто… Не знаю. Мне очень нравятся твои объятия, забота… Но тот поцелуй выбил из колеи. Я ведь рассказал тебе о том, что целовался с Габриэлем, и тут ты… Ха-ха, мне даже показалось, что ты хотел поцеловать меня так же. Неловкая улыбка. С прикосновением короля по телу юноши разлилась нега, разбавляемая приятным холодком. Благовония догорели, примешивая к аромату корицы нотки гари, подхватываемые и распространяемые ветром. — Вару, я действительно хочу тебя поцеловать, — сказал Данте. Руки придвинули маленькое тельце ближе к себе, прижимая, оберегая. Вару расслабился, притесняемый чувством спокойствия и сонливостью. Он обнял короля в ответ. — Я-то не против… — последовал зевок. — Но не будет ли это неправильно по отношению к Габри? Мужчина запустил пятерню в зелёные кудряшки. — Я понял тебя, — пальцы «расчёсывали» волосы, поглаживая и почёсывая кожу головы. — Так что подожду твоего ответа.***
Двенадцатый съезд правителей Карточного Мира. Трефовые, червовые и пиковый уже занимали свои места, и, несмотря на опоздание Ромео, оставались те, кто нещадно задерживались — бубновые. Куромаку то и дело поглядывал на свои наручные часы, сверяясь со временем: подобное не было в духе бубновой масти — они либо приходили вовремя, либо не приходили вообще. Правитель (м)НРС вздохнул и, отложив планшетку в сторону, спросил: — Никто не в курсе, что случилось с бубновыми? — Курон подал второму клону чашку с кофе, которую тот принял, сопроводив это действие благодарным кивком. — Если все и ездят куда за пределы своих королевств, то только в Куроград, ты же знаешь, — отозвался Ромео, проведя по талии девушки, которую взял с собой на собрание. — Кто вообще был бы в курсе, где носит этих чудиков? — Ромео! — прорычал Феликс, зарядив локтем в бок со свободной от девушки стороны. Вдруг открылся портал, из которого вышли все трое: Данте, Габриэль и Вару. Король с вальтом прошли к своим креслам, а шестёрка, держась за руку правителя Сукхавати, прошёл с ним и стал сзади него. Пик, увидев Вару, почувствовал какое-то облегчение, но вместе с тем и нечто схожее с напряжением. — О, Вару, ты решил сменить стиль? — удивился Ромео. Зеленоглазый улыбнулся ему в ответ. — Прошу простить нас за опоздание, возникли… кое-какие трудности во время пути, пришлось воспользоваться экстренной телепортацией, — извинился бубновый король. — Брат, почему стоишь? Ты ведь сам захотел посетить собрание. Пик кинул взгляд на доселе пустовавшее кресло. Только вот покоя ему не давала идеально белая спинка, самолично закрашенная бывшим вальтом пик. Вару кинул королю что-то невразумительное в ответ и, отцепив от пояска свой генератор, создал кресло поменьше, расположив его между старшими по масти. — Что ж, думаю, теперь можно перейти к более важным вопросам… — сказал Куромаку, подавая знак своему помощнику. Но Пиковый Король не слышал, о чём говорил трефовый; его взгляд приковал нежно-зелёный символ бубен.