Метамо́рф|Оз|ный

Любовь чахнет под принуждением; самая её сущность — свобода; она несовместима с повиновением, с ревностью или страхом; она там наиболее чиста, совершенна и безгранична, где её приверженцы живут в доверии, в равенстве и отсутствии условности. — Перси Биши Шелли.

      — … Итак, попрошу всех обдумать моё предложение на трезвую голову, — Куромаку в раздражении поправил очки. — Объявляю перерыв. И да, Пиковый Король, мы ещё вернёмся к вопросу об усиленном вооружении твоего государства.       Девушка, трущаяся об Ромео, что-то нашёптывала ему на ухо, из-за чего червовый растягивал губы в улыбке; Феликс же, надувшись, отошёл к Зонтику, предлагая тому выпить чая с леденцами из Фелиции.       Вокруг царила атмосфера непринуждённости, где каждый обособился в своём небольшом мирке, будь то чья-то компания или одиночество, заполненное каким-то делом. Таким одиночкой был Пик, перебирающий отчёты от своих подчинённых, где докладывалось о результате приезда делегации (м)НРС: как оказалось, многое (как, например, прогулка «куромак» по военному тренировочному полигону и экскурсия по складам с формой и техникой) от правителя умолчали, боясь наказания — теперь же в сторону Пиковой империи направлены все взоры, опасающиеся нападения. Восьмой скрипнул зубами.       Тем временем Вару объяснял Габриэлю правила игры в го, широко улыбаясь. Шатену были мало понятны стратегии, с такой непринуждённостью рассказываемые шестёркой, но он старался вникнуть и запомнить, чтобы также, как и Данте, играть с ним. Сам же бубновый король с расслабленным выражением лица следил за младшими по масти, теребя в руке коралловые чётки.       — Смотри, если ты хочешь перекрыть путь камню противника, нужно его окружить со всех сторон, — вещевал пятый, расставляя чёрные и белые камни на доске в необходимой комбинации. — Главное — постараться, чтобы он не смог обойти преграду и спастись. Подобный ход называется «атари».       — А разве можно успеть перекрыть пути к отступлению камня противника, когда для этого нужно четыре хода? — задался вопросом Габриэль. — Он ведь в любом случае успеет убежать, если не глупый.       — Это ещё смотря как расставить камни, — поучающе воздвиг указательный палец кверху зеленоглазый. — К тому же можно замкнуть в кольцо того, кто попытался окружить твой камень, ведь главная задача — отхватить побольше территорий, а количество потерянных камней не особо влияет на исход партии при правильной расстановке.       Пик встрепенулся, услышав фразу о захвате территорий, и посмотрел на своего бывшего вальта.       Тот, кто явился с бубновыми под ручку на двенадцатый съезд, по мнению пикового, никак не мог быть пятым клоном: выставленные напоказ пятна витилиго, румянец, манера речи, улыбка, даже — чёрт возьми! — одежда — всё совершенно не то, каким должно быть. Взгляд восьмого ощущался диким зверем, собирающимся покромсать свою жертву. Вару отвернулся от Габриэля, задрав голову, отчего кудрявая прядь выпала из-под венка, и улыбка сползла с его лица. Бубновая шестёрка приподнял бровь, молчаливо спрашивая своего бывшего короля.       Палец правителя Пиковой империи подозвал представителя другой масти. Нечто внутри него возликовало, ожидая встречи с глазу на глаз с бубновым.       — Мой король, можно ли мне отойти ненадолго? — тихо спросил Вару, что, впрочем, было услышано Пиком.       Данте удивился подобному обращению, но, посмотрев в сторону восьмого клона, понял причину странного поведения шестёрки. Последовал привычный кивок, одобряющий любые действия младшего. Вару же неловко улыбнулся и, придерживая полы тоги, встал с кресла.       — Прости, Габри, мы продолжим чуть-чуть позже, хорошо? — хихикнул зеленоглазый.       — А почему нам нужно прерваться? Ты куда-то уходишь? Куда? — посыпались от вальта бубен привычные в своей бесконечности вопросы.       — Я отхожу поговорить кое с кем, Габри. Не волнуйся, это ненадолго, — успокоил старшего Вару.       Парень пошёл в направлении к Пиковому Королю, терзаемый смутными сомнениями. Со стороны братьев по масти шестёрку провожал несколько тяжёлый, нехарактерный для Габриэля взгляд, который пристально следил за ситуацией. Шатена затошнило; перед глазами замелькали результаты всех его охот на медведя: множество колотых ран, стрелы в шкуре, выпадающие из распоротого брюха внутренности, лужи крови — только вот всё это представлялось не на условном звере, а на Пике; парнишке чудилось, будто бы тот смотрит на Вару так же, как и хищник на добычу или самку в брачный сезон — желая то ли съесть, то ли утащить к себе в берлогу и не выпускать из цепких лап.       — О чём ты хотел поговорить? — спросил зеленоглазый пикового, скрещивая руки на груди.       — Хотел… — прервался на мгновение восьмой, — … извиниться. Прости за то, что отобрал у тебя масть, Вару. Это вышло сгоряча.       — Не волнуйся, я давно не держу на тебя зла, — расслабился пятый. — Но я рад, что ты нашёл в себе силы попросить прощения.       — Правда, что ли? — удивился император.       — Да, правда, — засмеялся Вару. — Хотя, конечно, изначально я и хотел устроить реконструкцию начала Второй Мировой в рамках Карточного Мира. Но это уже… перегорело. Спасибо Данте, он воспрепятствовал свершению подобной глупости.       Пик сжал руку в кулак.       — Раз ты на меня не злишься… Может быть, вернёшься тогда к истокам? — выдавил из себя улыбку восьмой.       Зеленоглазый оцепенел, сковываемый шоком.       — Прости, но я, пожалуй, вынужден отвергнуть твоё предложение, — помотал головой в отрицательном жесте бубновая шестёрка.       — Но почему?! — подскочил со своего места Пиковый Король. — Ты ведь сам говорил, что равновесие Карточного Мира может пошатнуться из-за отсутствия пикового вальта! Почему же теперь отказываешься?..       Пятый вздохнул и приложил свою руку к груди, закрывая ладонью сердце. Теперь взгляды всех присутствующих были направлены на них.       — Когда я говорил об этом, я имел в виду, что тебе нужно найти нового вальта пик, — сказал Вару, сжимая ткань одежд в попытке успокоиться и не сорваться на ответный крик.       — А если я не хочу нового вальта?! — воскликнул Пик. — Да и где я его, блять, возьму?! Я хочу, чтобы ты вернулся в пиковую масть!       Ромео скривился, наблюдая за подобным: сцены ссор и ревности всегда казались ему до ужаса безобразными, искажающими саму суть любви — будто олицетворение дурацкой присказки «Бьёт — значит любит». Зонтик же прикрыл рот рукой, в то время как Феликс подавился осколком конфеты. Куромаку приготовился вмешаться. Габриэль же подскочил с места и кинулся к «хищнику» и «жертве», сопровождаемый несколько осуждающим взглядом бубнового короля, который практиковал политику набивания собственных шишек младшими по масти.       — Я не подчинялся тебе, будучи пиковым, а сейчас — и подавно! — топнул ногой Вару.       Пик потянулся рукой к стыку ленты и тоги, чтобы встряхнуть парня, но неожиданно его перехватили, сильно сжав, будто бы примерялись: сломать ли конечность или просто сдержать?       — А почему ты кричишь на Вару, Пик? — карие глаза заглядывали в самую душу, выворачивая ту наизнанку. Впервые пиковый не увидел в этих глазах непонимания — и именно это совершенно не вязалось с заданным вопросом. — Ты хочешь напугать его? А зачем ты хочешь напугать его? Тебе нравится пугать Вару?       — Нет, придурок, я не хочу его напугать! — прорычал правитель Пиковой империи.       — Но ты его пугаешь, ведь так? — наклонил голову Габриэль. — Мне не нравится пугать Вару. И не нравится, когда его пугает кто-то другой.       — Мой валет не может бояться повышенного тона, он — не тряпка! — восьмой выдернул руку из чужой хватки.       Зрачки бубнового вальта приняли форму знака вопроса.       — Но разве он твой валет? Ты же отказался от него, да? Он же теперь мой братик, да?       Куромаку хлопнул «Капиталом» Карла Маркса по столу, прервав спор, и со злобой посмотрел на Пикового Короля. Габриэль же взял Вару за руку и отвёл к их с Данте краю стола. Феликс суетился вокруг Зонтика, вытирая его слёзы собственной накидкой. Курон благоразумно притворился, будто занят переборкой важных вещей в кейсе, то и дело поглядывая на трефового короля.       — Это безобразие никуда не годится!.. — прошипел Куромаку. — Перерыв окончен.