Любовь должна быть такого качества, чтобы она приносила свободу, не новые цепи; любовь — это крылья, созданные поднять как можно выше. — Алина Крынина.
По протоптанной тропинке шёл парень в охотничьем наряде, держа на согнутой в локте руке младшего по масти: во время полёта на лошади с Вару слетела сандалия, и стоило его ноге ступить на землю, не укрытую травой — как он тут же напоролся на репейник. Так что теперь, подгибая пальцы, зеленоглазый оглядывал окрестности с привычной ему высоты. Это был факт: Габриэль сильный. Будучи ненамного выше любого из валетов и имея с виду не слишком развитую мускулатуру, шатен мог поднять и понести даже Данте; что уж там хрупенький Вару? То и дело раздавались хлопки крыльев птиц, шаги-перебежки. Лес в этой части был тенист, несмотря на яркое солнце полянок, которые то и дело попадались путникам по дороге. — Вару, тебе удобно? Нога не болит? — спросил Габриэль. Зеленоглазый перевёл взгляд на обеспокоенное лицо старшего, растрепав рукой волосы на его голове. Но вдруг сзади раздался шорох, отчего шестёрка вздрогнул и обернулся, выискивая нарушителя спокойствия. — Нет, ничего не болит… — ответил парень. — И да, не переживай, мне очень удобно. А тебе не тяжело меня нести столько времени? — А почему мне должно быть тяжело? — удивился валет. — Ты думаешь, что тяжёлый? Но ты же лёгкий, а не тяжёлый. Если бы ты был тяжёлым, то мы бы делали перерывы… — Хорошо-хорошо!.. Я понял, — вздохнул Вару. Плеск воды. Яркий свет, играющий отблесками на стволах деревьев. Вару с Габриэлем вышли к центру леса, остановившись около озера. Валет аккуратно посадил шестёрку на камень у кромки воды и начал оглядываться по сторонам. Поднялся ветер. — Рафа, ты здесь, ведь так?! — крикнул хозяин Гэбвальда. Вару удивился. В тот же миг из рощицы, прилегающей к лесу, вышла девушка, покачивая пышными бёдрами. Она отличалась от всех виденных шестёркой ранее подданных королевств иных клонов: тёмно-карие глаза, чёрные волосы, смуглая кожа — та совершенно отличалась от своего создателя, имея из общих черт лишь заострённые уши и высокий рост. Улыбнувшись шоколадного цвета губами, эльфийка заговорила глубоким голосом: — Светлый эльф, ты таки вернулся, — девушка откинула за спину волосы, заплетённые в множество мелких косичек. — И… привёл с собой дриаду? — Да, это мой избранник, — кивнул Габриэль. Пятый смотрел на разговор первого и жительницы Гэбвальда, удивляясь всё больше и больше: когда другие подданные воспринимали своего создателя как правителя или божество, здесь наблюдалась иная ситуация — то ли покровительственное отношение, будто к младшему брату, то ли равноправие. Эльфийка заглянула в глаза юноше, и зрачки её расширились, залив почти всю радужку тёмными чернилами. Смуглая рука потянулась к ветвям растений рощицы, вырвав цветущий бересклет, истекающий горько пахнущим соком. — Что ж, если так, то добро пожаловать в Лесное Око, — девушка подошла к Вару, вложив к нему в ладонь растение. — Надеюсь, вы будете счастливы, идя рука об руку.***
Стянув с ног новые сапоги, зеленоглазый откинулся на солому, обняв бедро вальта, и прикрыл глаза. Королевство Габриэля поражало его до глубины души: люди жили на деревьях, обустроив целую систему жилого пространства, объединяемую подвесными мостами; сами же жители, все до одного, обладали тёмной кожей, разнясь лишь цветом волос и оттенком карего в глазах. Все были у дела: рыбалка, охота, сбор трав и плодов — занятие находилось для каждого, лишь дети играли с приручённым диким зверьём, провожая взглядом пару вальта и шестёрки, будто бы те какие-то призраки. — Габри, скажи, почему они так на меня смотрели? — проведя большим пальцем по чужой коже, прошептал Вару. — Наверное, это Рафа рассказала всё, — протянул Габриэль. — Ты ведь мой избранник, особенный человек. — Что-то мне подсказывает, что здесь есть какое-то двойное дно, — Вару перевернулся на спину, подставляя под чужие прикосновения лицо и шею. Первый очертил пальцами линию губ пятого. — Разве это странно, что я сказал Рафе, что ты мой избранник? — спросил бубновый валет. — Ты не хочешь быть моим избранником? — Я не это имел в виду, — отмахнулся парень от предположений собеседника. — Что значит это «избранник»? Ты, что, объявил меня своей жёнушкой? — А так можно? — приблизил лицо к Вару шатен. — Ты ведь мальчик. А жена должна родить же, да? А ты можешь родить от меня ребёнка? Зеленоглазый вспыхнул, закрывшись руками, будто в домике. Сено промялось под весом двух парней; валет выполз из-под Вару, поставив руки по две стороны от его тела и нависнув сверху. Шестёрка убрал ладони от лица и чмокнул старшего в губы, а после притянул того к себе, скрепив объятия. — Да, я мальчик, поэтому не смогу родить ребёнка, — ответил юноша. — Жаль… — кинул Габриэль. — Вару, я… люблю тебя. А ты любишь меня? — Да, Габри, я люблю тебя. Руки зеленоглазого блуждали в каштановых волосах старшего по масти, поглаживая и почёсывая, будто бы тот был большим котом. Паренёк чувствовал себя как никогда счастливым в этот момент. Лишь в голове мелькнул неясный образ улыбки бубнового короля и алых всполохов волос. — Ты ведь молчишь о чём-то? Твоё сердце сейчас, как птица с подрезанным крылом, — выдохнул в ключицы Вару Габриэль. — Скажи, Габри… — Что? — спросил по привычке валет. — Будешь ли ты любить меня, если я люблю ещё и Данте? — Мне это не нравится, — хмуро ответил Габриэль. — Но если это Данте, то всё хорошо. Он хороший король и не обидит тебя.