Пока горит свет

Дышать становилось всё сложнее: напряжение внутри не даёт расслабиться, а рука машинально касается металлических кнопок около двери. Они холодные и противные, но одёрнуть ладонь нельзя. Служебный вход находился сбоку от центрального, о чём любезно предупредила девушка из отдела кадров, позвонив новенькому сотруднику с утра по телефону. Доброе утро называется. Сначала парень слишком долго боролся с желанием сбросить звонок, думая о новых знакомых, но собравшись духом, закатил глаза, произнося в микрофон долгожданное: «алло?». Именно тогда пришлось бегать по всей квартире в поиске самого желанного на свете белого листочка с ручкой. В голове успела промелькнуть мысль о Мундропе, что носит за ухом ту самую шариковую ручку. Вообще — это удобно, главное не забывать, что предмет находится именно там. А то во время работы с бумажками частенько терялись самые нужные вещи, попозже возникая в самых неподходящих местах. Зачем Мундропу ручка? Он же воспитатель — какая работа с бумажками? Или он всем новеньким подписывает карты, оставляя улыбающийся смайлик? Это не ревность, нет. Скорее мысль, что хочется развивать в голове, ища в закромах разума нужный ответ. Звонящая девушка любезно сообщила Санрайзу о необходимости ходить на работу именно через служебный вход. Не забывать носить с собой абсолютно все карты пропуска, а ещё занести на второй этаж остальные документы для легального трудоустройства. На этих словах парень чуть не спалился, засмеявшись в трубку. Ну блин, легальное трудоустройство, с его то поддельными бумажками? Весело, ничего не скажешь. И сказать никому нельзя. Даже Монти, что, вроде как, друг? Вдруг выдаст? Они же звёзды, одно их слово — воспитатель вылетит из торгового центра пулей. А нельзя, никак нельзя, новый телефон сам себя не купит. На найденной в столе бумажке пришлось записать цифры от двери, ведь она открывается только благодаря четырёхзначной комбинации. Пришлось запоминать продиктованный номер так же ответственно, как и пароль от банковской карты. К слову, к ней Санрайз номер тоже постоянно забывал, записывая в заметках телефона все данные. И сейчас, держа в голове нужный порядок кнопок, подушечка пальца медленно, словно проверяя, нажимает на железки. Звук щелчка двери заставляет вздрогнуть на мгновение. Остаётся зайти внутрь, взять из сумки исписанную чернилами карту и найти путь к отделу кадров. На удивление, ему удаётся беспрепятственно добраться к эскалатору. Лестница, конечно, хорошо — он спортивный молодой человек, и вообще ходячая гора мышц, но ноги хочется пожалеть, им сегодня ещё придётся работать. Глаза бегают по карте, рассматривая как отсюда добраться до детского сада. Требуется нормально так пройти, но ничего, что не сделаешь ради детей? Остаётся выдохнуть перед последними шагами к отделу кадров, стараясь перевести сбившееся дыхание. Нервничает, чертовски нервничает. Костяшка указательного пальца несколько раз хаотично стучит по двери, а уши улавливают знакомый женский голос внутри. — Доброе утро, — парень пытается улыбнуться, скрывая нервозность. — Здравствуйте, — жёлтая папка сразу оказывается перед носом девушки, на что она понимающе кивает, начиная доставать оттуда документы, а затем перекладывать в собственную бумажную папку. Там уже были паспортные данные, личные фотографии работника. Вроде не на паспорт фоткался, а страшный такой же. Справки от психотерапевта подшиваются к остальным документам. Благо, никто не задаёт лишних вопросов. Часы на стене медленно тикали, разряжая обстановку абсолютной тишины. Через долгие десять минут сотрудница продолжила: — Так, с этим окончательно разобрались. Больше ничего не требуется из бумаг. Вам осталось зайти в бухгалтерию. Это… — Вон та дверь, — указательный палец машинально показывает на дверь, что находится совсем рядом. — Я помню, спасибо. — Подпишите там несколько договоров, а затем можете приступать к обязанностям. Только Санрайз хочет задать вопрос, как его перебивают: — А, точно. Насчёт кураторства, — женская ладонь скользит под стол, а затем протягивает через жёлтую папку небольшую пластиковую визитку. Взгляд парня скользит по карте: это, кажется, какое-то приглашение. Яркая картинка была подстать этому месту, а название заведения раньше встречать не доводилось. — Это пропуск. Перед работой в детсаду нужно будет заскочить. Тут недалеко, на карте торгового центра посмотрите ближайший маршрут. — А куратор? — Он должен быть уже там. Там и познакомитесь. Стараясь выглядеть уважительно, Санрайз кивает девушке, забирая свою уже пустую папку, а затем и очередную пластиковую карточку. Их скопилось огромное количество, как не запутаться? Каждая давала доступ к разным помещениям, но все они отличались лишь пёстрыми надписями, что в темноте невозможно различить. Облизав пересохшие губы, парень идёт к двери бухгалтерии, не забывая постучать. Сидящая внутри женщина указала ладонью на стул, а затем положила перед носом посетителя несколько бланков договоров, давая время на прочтение. Наслышав про аферы с мелким шрифтом, он старается читать всё максимально вдумчиво, пропуская каждое слово сквозь себя. Это было важно, действительно важно. Там не было ничего чересчур странного, чего-то, что вызывало бы подозрение с желанием свалить как можно раньше, но одна фраза, написанная посередине третьего листа, привлекла внимание. На этой странице находились конкретные пункты договора, что сотрудник должен выполнять в обязательном порядке, без права иметь другое мнение. Если бы это было: «не приходить пьяным на работу», было бы окей, но там было нечто другое. — Извините, — Санрайз перевёл взгляд на человека впереди, проверяя слушают ли его в принципе, а затем продолжил: — А что значит: «в любой внештатной ситуации сотрудник обязан выгораживать Mega Pizza Plex»? Женщина тяжко вздохнула. Слишком тяжко. — Например: ребёнок сломал ногу по вине работников детсада. Воспитатели должны говорить, что он виноват сам. Хотя вины его нет. Ему говорили не делать, а он не послушал, из-за чего упал с горки. Не знаю там, поскользнулся? В общем выгораживать нашу компанию. Что, не знаешь такое слово? Лицо искажается в непонимании. Как это — винить ребёнка, если он не виноват? Это как-то нечеловечно. Словно ты кого-то толкнул, а потом делаешь вид, что вообще рядом проходил. Ужасные, просто отвратительные правила, но сделать ничего нельзя. Это уже заверенные нотариально договора, не хватает лишь подписи нового сотрудника. Неужели остальные тоже подписывали такие документы? Мундроп, что работает с ним в паре, тоже официально отказался от признания собственной вины? Монти, такой агрессивный по слухам в интернете, мог причинить боль другим, снимая с себя ответственность? — Это же неправильно. — А кого это волнует? — Меня. — Не смеши. За такие деньги можно и потерпеть. Так будешь подписывать или нет? Деньги, действительно, были немаленькие. Внушающая сумма, от которой невольно подгибаются коленки. С такой зарплатой можно отказаться от репетиторства, лишь сидеть в торговом центре с девяти до двадцати. Никаких ночных смен. На четвёртой странице даже написано про питание: собственная столовая для сотрудников. Оплачиваемый больничный отпуск. Слишком слащаво. Слишком в розовых очках, чтобы быть правдой. А что взамен? Сохранять репутацию Mega Pizza Plex? Ладонь хватает со стола шариковую ручку, оставляя на напечатанном бланке размашистую подпись. Машинально поджав губы, Санрайз перекидывается несколькими фразами с бухгалтером, подмечая её слишком наигранную улыбку. А потом уходит, понимая — теперь он официальный сотрудник этого места. С зарплатой, что хватит на телефон. С графиком, где нет ночных смен. И, кажется, с друзьями? В последнем он всё ещё не был уверен до конца. Будучи за пределами кадрового отдела, рука парня скользит в сумку, доставая оттуда карту. А ещё новую карточку, ища подходящее место. Не то чтобы далеко, но идти всё равно придётся. Это было одно из служебных помещений, что Мундроп любезно отметил около остальных мест. Несколько усталых вздохов, несколько мысленных попыток уйти домой поспать, и нужная дверь оказывается перед носом. На этот раз он не решается стучать — сразу опускает ручку, жмурясь от переизбытка света. Везде горящие лампы: хочется найти солнечные очки и крем для загара. Может, даже пантенол. — Это что, Рай? — Ад, — отвечает голос совсем рядом. Такой… до дрожи знакомый. Всё-таки приходится открыть глаза, рассматривая своего мучителя. Мундроп сидит в красном кожаном кресле на колёсиках, похожим на парикмахерское, совершенно без макияжа. У него обычная одежда, а не костюм клоуна, даже нет перчаток, благодаря чему удаётся рассмотреть худые пальцы. Рассмотреть его нормального. Санрайз хочет открыть рот от удивления, но мысленно даёт себе подзатыльник, сохраняя самообладание. Ну, брови поднялись точно. Второй парень лишь улыбается, прекрасно понимая к чему такие эмоции. Худая ладонь показывает на кресло совсем рядом. Впереди их бледных лиц — огромное зеркало, что делает комнату всё больше похожей на салон красоты. Вряд ли внутри торгового центра с рок музыкантами есть салон красоты, но мозг почему-то отказывался об этом думать, полностью сосредотачиваясь на парне рядом. Когда ещё удастся рассмотреть его настолько близко? Взгляд Мундропа внимательно следит за пришедшим коллегой через зеркало, избегая контакта глаза в глаза. Санрайз садится куда ему велено, вновь жмурясь из-за ярких ламп наверху. Они ещё и отражаются везде, точно комната пыток. — Я так понимаю: ты мой куратор? Мундроп улыбается уголками рта, продолжая разговор через зеркало. Почему-то так было проще. Человек вроде бы рядом, рукой подать, но зеркальное покрытие служит защитной стеной между теми, кто боится сблизиться. — Да. А ты знал всё с самого начала? Даже Монти знал, а я нет, — Мундроп укладывает свои худые локти на стол, чтобы можно было опереть голову. Лампочки его совершенно не волнуют. Привык? Вероятно, для него всё было намного проще. Ещё и смотрит так… в душу. — Класс. — Я боялся Монти, — начинает говорить Санрайз свои искреннее эмоции, пытаясь оправдаться. Он точно ни в чём не виноват, но считает своей обязанностью начать разговор. Жаль только, что со всем этим разговором не удаётся рассмотреть напарника поближе. Вдохнуть бы запах мяты, как в тот раз, но нельзя. Слишком странно будет выглядеть. Ещё скажут — наркоман. Хотя, справка из наркодиспансера чуть ли не одна настоящая среди остальных купленных подделок. — А меня значит не боишься? Игнорируя вопрос, Санрайз продолжает: — Перед устройством на работу я прочитал отзывы в интернете. Их там куча. Причём, самых разных, о каждом работнике. Все говорили, мол, Монти убить может за неверное слово. С ним связываться себе дороже. А я-то откуда знаю правду? Вот я и зассал промолчать. Думал, вот совру сейчас, он мне потом голову свернёт этой его… — громкий смех рядом заставляет заткнуться, испуганно бегая взглядом по чужому отражению. — Ну чего ты ржёшь? — Нет-нет, ничего, продолжай. — Ты с меня ржёшь, да? Ну зассал я, правду говорю! Санрайз ощущает как земля уходит из-под ног, когда стул, на котором он сидит, внезапно подвигается ближе к Мундропу. Худые руки второго парня схватили чужой стул за подлокотники, заставляя переместиться поближе. Слишком ближе. Слишком. Между ними всё ещё было расстояние, но не было зеркала, что до этого защищало. Благодаря смене положения удаётся рассмотреть черты лица симпатичного коллеги — вздёрнутый нос, всё те же красные линзы. Белые волосы, судя по всему, настоящие. Идеальные брови, может, он их щипает пинцетом по ночам? Мозг резко напоминает, что, как бы, харе пялиться. Именно тогда Санрайз решается спросить: — Ты чего? — Ты не ответил на мой вопрос. — Боюсь ли я тебя? — Да. — Я скорее боюсь непонимания. Почему меня привели в эту комнату? Кажется, Мундроп хотел поговорить о чём-нибудь другом, но он ничего не говорит про резкую смену темы. И Санрайз хотел бы говорить про отношения, но он понимает, что может сорваться. Начать задавать глупые вопросы про мяту, расспрашивать о договоре, о других крашенных выскочках. Лучше держаться на расстоянии, пока это возможно. Пусть недопонимания будут глотком свежего воздуха, чем сдавливают горло. — Грим, макияж, как хочешь, так и называй. Каждый день перед работой нас будут красить, поэтому советую купить увлажняющий крем. Ах, так вот зачем столько света и зеркал? Логично. Значит всё-таки это служебный салон красоты. Тут красят абсолютно всех работников, собирают им причёску и отдают костюм напрокат? Теперь это — неотъемлемая часть работы? Интересно как будет смотреться отражение новенького воспитателя в костюме. С уложенными волосами и расписанным гримом лицом? Ему тоже нарисуют Луну и Солнце? Они будут дополнять друг друга на радость детям? Хотя, погодите-ка, это Санрайз тоже становится крашенной выскочкой?!