Идти за руку с Мундропом, пожалуй, было комфортно. Лишние синонимы тут ни к чему, просто и понятно — комфортно. Чужая холодная ладонь, что сжимает твою горячую, казалась самым лучшим мгновением в этой жизни. Его хотелось продлить. Его хотелось навечно оставить в памяти, несмотря на сложный разговор накануне. Это как разговор с лучшим другом, или просто знакомым: тема беседы подошла к концу, но расставаться не хочется. Хочется скинуть смайлик. Хочется вновь пошутить или скинуть смешную картинку, что была скачана несколько минут назад. Вот только навязываться страшно — из-за этого обрываются звонки, а переписки навечно пропадают из списка чатов.
Санрайз не хотел навязываться. Вот правда, а особенно, когда узнал, что им с коллегой необходим один автобус домой. Какая случайность! Маршрутов тут всего несколько: один транспорт едет за клумбой налево, остальные вообще в другую сторону. За какое-то здание, где была неизвестная часть города. И, как оказалось, та самая клумба стала причиной провести ещё несколько минут вдвоём. Мундроп любезно убрал свою ладонь из чужой хватки, как только вокруг показались люди. Люди, которым вообще плевать на других, но, которые могут быть причиной осуждения. Второй воспитатель остановился около ларька, где продавалась штучки для мобильных телефонов, и как-то нервно теребил карман с пачкой сигарет.
И хочется, и колется?
Вот она — зависимость?
Пришлось растолкать половину очереди, влезая внутрь тёплого салона. Каждый оплатил проезд, а контролирующий это водитель лишь кивнул самому себе в зеркало, переключая рычаг на коробке передач. Стоя ехать такое себе удовольствие, но все мысли были заняты сигаретами. К собственному удивлению, Санрайз думал именно о заразном никотине, что преследовал в последнее время практически везде. Воздух вокруг казался полностью пропитан куревом рядом стоящих людей. Пропитан запахом мяты исходящей от знакомого силуэта. После небольшой затяжки организм словно требовал надышаться подобным ещё разок.
Парень просто надеялся, что это не зависимость.
Ибо, чёрт возьми, что тогда?
Он станет грёбаным курильщиком?
Померкший взгляд скользит по грязному стеклу автобуса, по дедуле с газетой в кресле, а затем исподтишка рассматривает Мундропа: по виду тот конкретно устал. Выбился из сил? Слегка качался из стороны в сторону, глаза прикрыл, а напряженные бледные пальцы продолжали сжимать поручень во избежание травм. Наверняка в голове второго воспитателя лишь карамельное латте, ментоловые трубочки и рисунок анатомии. Каково сейчас спросить его о никотиновой зависимости? Каково это спросить у утопающего как ему тонуть без права сделать вдох?
— Слушай, Мун, — на сокращении имени, голос сам тянется как патока, а по спине проходятся мурашки. И как прекратить быть дурачком? Ещё и влюблённым? Хотя, с этим обозначением оставались вопросы. Поцелуя не было? Не было. Значит это всё под огромным знаком вопроса. Прям на весь лист нарисовать, чтобы понадёжнее! А ещё бы коленки не косились от чужого томного дыхания рядом с ухом — вообще была бы не жизнь, а сказка! Знакомый уставший взгляд врезается в коллегу, когда вокруг всем оставалось плевать. Как обычно, в принципе.
— Внимательно тебя слушаю.
— А у меня может быть зависимость от сигарет?
— С чего бы вдруг?
Действительно, с чего бы это вдруг? Санрайз не покупал сигареты после работы в каком-то богом забытом ларьке. Не пытался выкурить всю пачку сразу, лишь бы продлить манящий запах мяты. Ещё он совершенно не чувствует повсюду нотки горького никотина, даже на балконе квартиры. А возможность смешать кофе с карамелью самостоятельно, минуя сломанный автомат в столовой, никогда не возникала в его умной голове. Мундроп улыбается, когда автобус тормозит на остановке. Улыбается, чтобы самостоятельно ответить на свой риторический вопрос.
— Если ты думаешь о ситуации, где я выдохнул дым в твоё лицо, то вряд ли. Ты так кашлять начал… я было подумал лёгкие выхаркаешь.
Санрайз тупит лишь несколько секунд, задумавшись над комичностью упоминающейся ситуации. Он буквально умирал, выплёвывая внутренние органы, пока, оказывается, выглядел идиотом в чужих глазах. Ну, или не идиотом, но смысл тот же. В кино частенько показывают людей, что от никотина буквально задыхаются, сворачиваясь клубочком прямо посередине улицы от резкой боли в горле. Это и правда выглядело комичным, но в реальности — обжигает куда хуже, чем пальцы, что удерживают тонкую трубочку.
— Спасибо, очень мило с твоей стороны.
В ответ — полуулыбка и взгляд в окно. Вероятно, это была остановка Мундропа? Иначе, почему он так затрясся, боясь её пропустить? Второй парень подходит практически вплотную, что не так сложно сделать в тесном салоне автобуса. Заглядывает в потерянные глаза своими красными линзами, резко целуя в лоб. Даже не в щеку, чёрт возьми. Просто в лоб. Кажется, так называется знаменитое: «касание ангела»? Якобы самое сильное проявление заботы. Хотя, вряд ли кто-нибудь кроме Санрайза разбирается в такой чепухе.
Всё понятно без слов: новенький закусывает губу, растворяясь в трепетном жесте нежности, а его преданный коллега, любитель карамельного латте, двигается к выходу, спрашивая у людей будут ли они выходить. Теперь примерно понятна улица, где живёт Мундроп. Стоит запомнить эту информацию — она может пригодиться. Не сейчас, может даже не через неделю, но вполне оказаться полезной в будущем. Жаль через грязное окно нельзя увидеть конкретный дом. Можно пойти следом, прячась за деревья, но это неправильно будет, да?
Мысли о сигаретах внезапно обрываются воспоминаниями о репетиторстве, на которое совсем не осталось времени. Ученики всё ещё оставались частью работы, несмотря на других хлопоты и развитие личной жизни. Все мысли там, в детском саду. В мокром следе около линии волос. Теперь что ли не умываться, лишь бы продлить сладкое мгновение? Не ходить в душ, получается. А сеансы с психологом: про выстраивание личных границ, про возможность запретить к себе прикосновения, куда деть?
Ну, потому что, какого чёрта?
***
Вновь рабочий день, вновь привычные обязанности воспитателя детсада. Санрайз было подумал о порочном круге, о замкнутой параллельной реальности, о чём доводилось слышать в сериалах, но на деле это — официальное трудоустройство. То есть, ты как бы сам сюда пришёл, сам подписал договор, так зачем жаловаться? Ладонь поднимает с пола плюшевый кубик, рассматривая геометрическую фигуру со всех сторон. Аккуратные стежки белых ниток выделялись на фиолетовом фоне. Хотелось остаться так подольше, подольше смотреть на игрушку, потому что… устал. Устал рисовать, устал просыпаться каждое утро по будильнику.
Чужие, маленькие ладошки, тянут за длинную жёлтую штанину, обращая на себя внимание взрослых. Мальчик около четырёх лет просит помочь собрать башню около лабиринта. Она развалилась несколько минут назад, а добрый воспитатель решил помочь детям, собирая все составляющие в одну кучу. Вот только вместо этого Санрайз застыл в монотонной позе, удерживая в руках проклятый куб. Как он может разорваться? Придётся очередной раз выбирать не себя.
Игрушки складываются в идеальную пирамидку, как только воспитатель помогает малышам в этом не лёгком деле, а сверху оказывается треугольный конус, что служит воображаемой короной. Принцесса башенка стояла около горки, чуть в стороне, чтобы не мешать проходу к аттракциону. Кажется, дети дали этому разноцветному строению имя. Какое-то глупое слово, но, что с них взять? Каждый развлекается как может. Вот и Санрайз, присев на пол, ну, чтобы далеко не ходить, решил повтыкать в телефон. Дети заняты, им весело, почему бы не посидеть на мягком коврике?
Зайдя в мессенджер, парень наконец вспоминает, что вообще хотел сделать. Очень странная история, когда пришёл с одной целью, а уже на пути её решения забываешься, пытаясь восстановить провалы памяти. Пришёл в комнату за ручкой, остановился, обернулся. А? Забыть мелочи — слишком просто. Вспомнить их — целое приключение. Необходимо узнать курит ли кто-нибудь из рабочих. Вот только у кого спросить? Взгляд ненадолго выходит за рамки горящего экрана, замечая Мундропа, вновь склонившегося над листами бумаги. Интересно, а как он отреагирует, если в детсаду будет посетитель совсем не похожий на ребёнка?
Собственная смена подходит к концу, а значит место воспитателя вот-вот займут. Нужно лишь аккуратно втереться в доверие, придумав убедительную причину познакомиться поближе с девушкой. Почему не Монти? Монти — потенциальный друг. Человек, что должен прийти на помощь и выслушать нытьё. А значит его вполне можно спугнуть какой-то ерундой. Ерундой, по словам Мундропа, на деле это настоящая игра в детектива. К тому же — проще выговориться незнакомцу, который вряд ли осудит поведение чужого человека. А если осудит — пошёл нафиг. Всё равно краткие дружеские интрижки мало стоят в современном мире.
Новые сообщения
Я, сегодня в 14:42
Привет.
Чем занята?
Вопрос — до боли банальный, но как-то нужно в ваше чёртово доверие войти?
Чика, сегодня в 14:48
Привет!
Мы готовимся к концерту.
(Ну, типа вообще ничего не делаем).
А ты не можешь Монти дозвониться?
Я, сегодня в 14:49
Нет, я тебе пишу.
Как насчёт встретиться?
Если ты свободна, не могла бы зайти ко мне в детсад?
Санрайз от волнения даже губу закусил. Идти к музыкантам — себе дороже. Начнутся вопросы, странные взгляды. Подколы касательно чего угодно. Эти выскочки умеют пристать ни с того ни с сего. А кому оно нужно? Так что, если девушка согласится прийти на чужую территорию, будет максимально эффективная встреча. В голове возникла идея сходить вместе за кофе, к тому самому автомату, что не даёт правильную сдачу. Мундроп займётся своей работой, а остальные постараются справиться собственными методами со скукой.
Чика, сегодня в 14:53
Конечно, с радостью!
Я скоро буду!
Волна хорошего настроения окутывает с головой, стоит подняться с мягкого коврика, складывая телефон в карман штанов. Вряд ли девушка напишет что-нибудь ещё, когда и так всё запредельно понятно. Она идёт. Сюда. Прям сейчас. Чёрт возьми! Санрайз хмурится, задумываясь насколько такая «случайная» встреча похожа на свидание. Он, как бы изначально хотел именно этого, но сейчас — страшно отпугнуть от себя другого человека, что молча рисует, не подозревая о гостях, что прибудут с минуты на минуту. Путь от гримёрки до детсада занимал не так много времени, значит…
…Чика улыбается слишком дружелюбно, появляясь в дверях через шесть минут. Мундроп отрывается от рисования, внимательно уставившись на знакомое лицо, а затем красные зрачки скользят к другому человеку, всматриваясь уже в его виноватую мордочку. И смотрит так, гад, что хочется убежать. Хотя, воспитатель всегда хочет убежать, что греха таить? Санрайз кивает второму парню, скрещивая руки на груди, а затем показательно разводит их в стороны, пытаясь молча извиниться. Или выставить себя дурачком.
— Привет, — Чика, не обращая внимание на общение жестами, подходит ближе к новенькому, улыбаясь ещё шире, чем раньше. Она слишком позитивная, слишком ласковая. Не для этого места. Или, возможно, она не та, за кого себя выдаёт? Ещё одна теория без подтверждения. — Уже пятнадцать, ты закончил?
— Ага, — Санрайз старается подавить приступ смеха, когда смотрит на Мундропа, что готов сломать карандаш в ладони. Чем же тогда рисовать? Так комично выглядела ревность? Хотя, как он может ревновать новенького, если буквально сам его же и отшил вчера вечером? Быть может, это показательная ненависть к музыкантам? Слова про скелеты в шкафу плотно засели в голове, но у кого нет этих скелетов? — Сходим за кофе? Пить хочу жутко.
— Конечно, пошли.
— Удачно повеселиться, — желает второй воспитатель чересчур безэмоционально коллегам, когда две фигуры направились в сторону столовой. Санрайз обязательно улыбнулся бы, возможно, даже захихикал, но уголки губ так и не поднялись вверх, услышав следующие слова: — Карамельное латте не покупай. От него пить хочется ещё сильнее.
