Пока горит свет

Чёрт любит играть с беззащитными людьми, верно? Любит управлять блуждающими душами через игру в марионетки? Главное — не забыть дёрнуть за нужную нить, иначе кукла не подчинится, а проявит характер. Именно эти странные мысли преследовали Санрайза, стоящего в очереди. Он ощущал себя той самой безэмоциональной игрушкой, вчитываясь в рецепт от психотерапевта. Небольшая аптека около торгового центра, где ещё не приходилось бывать. Всё мимо проходить, да коварные планы по покупкам строить, но попасть внутрь, прямо на уровень с возмущёнными посетителями, он — не планировал. Планы вообще такая коварная штука: строишь себе заоблачные мечты, думаешь о светлом будущем, а затем всё рушится в один момент по щелчку пальца. И действительно, Санрайз то думал — придёт, расскажет, да уйдёт, но нет — здравствуйте таблетки, на которые раньше даже смотреть противно было. Перспектива стать зависимым от лекарства не грела душу от слова совсем. Хотелось воскликнуть: ну его нафиг! Было… словно ты больной. Пожалуй, именно эта ассоциация не давала спокойствия. Санрайз просто… хочет быть лучше для Мундропа? Неудобным, вовсе нет. Именно лучше — измениться в лучшую сторону. Ведь намного лучше, если человек, в которого ты влюблён, не пугается каждый раз до усрачки? Влюблён… как громко и красиво сказано. Женщина впереди очереди отошла в сторону, давая возможность следующему покупателю сделать покупку. Пришлось зачитать с листочка название препарата, сделав при этом максимально спокойное выражение лица. Ещё и бумажку протянуть через маленькое стеклянное окошко, ведь просто так не отпускают. Ладно посторонние люди — ничего не понимают в названиях современных таблетках, но фармацевт… Вдруг девушка подумает, что Санрайз сумасшедший? Ох, это оценочное суждение посторонних — вновь не дало дышать спокойно. Оплатив препараты, воспитатель поспешил поскорее покинуть аптеку, желая отправиться на работу. По времени — совсем скоро начиналась смена Мундропа, так что Санрайз вполне может заменить ночного коллегу, тем самым выполняя свою часть дневной работы. Возня с детьми приносила лишь удовольствие, так что почему бы и не заступить на смену? Оставалось заскочить в гримёрку, а погодите-ка… не получится что ли самый прекрасный план на свете воплотить в реальность? Накрасить некому, а в обычном виде соваться в детсад нельзя. Что ж, оставалось вернуться к первоначальной затее, для которой пришлось ехать именно в эту аптеку — бесполезно потрепаться около Мундропа. Торговый центр кишел народом: пришлось пробираться через людей в прямом смысле слова. Минуя удивлённые лица и широкие спины. Все присутствующие готовились к концерту, были на взводе, горели в предвкушении. Заходить через служебный вход было удобно по утрам, но сейчас это привлекало чужое ненужное внимание, словно ты та самая крашеная выскочка с музыкальным инструментом. Как бы не так — преследовало ощущение потной раздевалки, чему лишь способствовала знакомая тревожность. Может, таблетки не такая плохая идея? Детский хохот был мёдом для ушей, а Мундроп, что, присев на корточки рисовал с малышнёй рисунки, грел сердце лучше зарплаты на карте. Оставалось надеяться, что там рисуются мультики, а не человеческая анатомия из книжек биологии. Чёрт знает, чего ожидать от таких непредсказуемых коллег. Домашняя обстановка, даже сквозь сетку, ограждающую детсад от остальных павильонов, заставляла замереть, наблюдая издалека. Чувство дежавю овладевает душой — второй воспитатель, заметив знакомое лицо около канатного забора, спешит подойти ближе, оставляя чадо на несколько минут одних. На фоне не хватало драматической музыки в такой необычный для обоих момент. Да, не каждый раз такое происходило, особенно после покупки лекарства, что всё ещё напоминало о своём существовании. Наушники в сумке так же намекали о своём существовании, но втыкать провода в уши прямо сейчас было бы слишком наигранно, учитывая вопросительный взгляд впереди. — Всё хорошо? — Ну, типа того. — Зайдёшь? — А можно? Я же без формы. — А на кой чёрт ты тогда сюда припёрся? Странный, — Мундроп закатил глаза в привычной манере, а затем кивнул в сторону главных дверей неподалёку. — Залетай. Можно было начать спорить, как обычно, это бывает, но зачем? Каков смысл? Выбор есть всегда, но в данной ситуации, когда его успешно делают за тебя, можно лишь порадоваться — всё пошло таким чередом, как тебе же хотелось того заранее. Санрайз скрыл улыбку путём опускания вниз головы, но послушно направился к дверям, ощущая на себе изучающий взгляд красных глаз. Как мило — прийти поговорить со вторым воспитателем на общей работе, отвлекая человека от его прямых обязанностей. Не хватало традиционного обеда — принести любимому покушать на перерыв. Музыка, еда, что дальше? Переступив порог детсада, лёгкие сразу прониклись знакомым мятным запахом. Мозг моментально напомнил все связанные воспоминания с тоненькими сигаретами, общими встречами в глухой подворотне, от чего захотелось заскулить — слишком людно, чтобы разговаривать. Слишком давящая атмосфера, чтобы броситься в объятия. Почему нельзя оставить детей и уединиться где-нибудь в укромном месте? Пальцы скользнули по рабочему столу, где не было ни единого стаканчика из-под карамельного кофе. Слишком… необычно, пожалуй. Это заставляло искренне удивиться. Словно по приходу домой замечаешь перестановку вещей, что лежали на одном месте десять лет подряд. Мундроп не смог выйти на перерыв, чтобы купить латте? За такое впору врезать коллеге, что забрал чужой отпуск, но, слава богу, такие мысли не посещали чужую светлую макушку. — Так… как всё прошло? Знакомый голос около уха моментально перекрыл необходимый для жизни кислород. Вот так просто — Санрайз вновь завис, начиная копаться внутри себя. Перекладывать туда-сюда ответственность на дальнейшие события. Ладно — дети, они рисуют, им вообще пофиг на чужие взаимоотношения, но ладони парня так не думали — вот-вот начнут дрожать, ощущая нарастающее в воздухе напряжение. Стоит ли рассказать о выписанном лекарстве? А если, вот прям сейчас, тебя признают сумасшедшим и отвернутся навсегда? Это… пугало. — Более или менее. Медленно, нарочно растягивая удовольствие, чужая ладонь в перчатке скользит вдоль шеи Санрайза, убирая выбившиеся пряди за ушко. Худощавые пальцы аккуратно поправляли причёску, щекоча мраморную кожу около щеки. Как же… хочется продолжить задыхаться. — Я не хочу заставлять тебя рассказывать, но ты всегда можешь мне высказаться. Ты же помнишь об этом? Хватает секунды, чтобы новенький резко обернулся к коллеге, открывая широко рот. Вот-вот слова вырвутся из мыслей наружу, но тирада обрывается так и не начавшись, а вместо предложения выходит унылый вздох. Хочется так много сказать, так много умного воскликнуть, но приходится проглотить эмоции, вспоминая про детей. Вряд ли они слушают или хотя бы наблюдают, но конфиденциальность превыше всего. Чужое мнение, пусть самых маленьких людей, продолжало казаться слишком важным. — В общем, я недавно с Роксаной встретился, тет-а-тет, — брови Мундропа поднялись в удивлении, но Санрайз подавил скользкую улыбку, продолжая речь: — Она выскочка страшная, не зря Монти гнал на неё. Чсв-шница ещё та, ты знаешь, наверное, кому я рассказываю. Ну, мы слегка с ней посрались. Ну, как слегка… В общем в тот момент меня такая самоуверенность захватила, ужас просто. Никакой тревожности, пустота, только прямолинейность. Вот я об этом инциденте сегодня психотерапевту рассказал. Какие таблетки, пф. Вы о чём? — И чё он? — Сказал, мне нужно с ней больше времени проводить, прикол. Типа мы можем взаимно подавлять особенности друг друга. Знаешь, он так заумно говорил, но суть якобы с ней моя самоуверенность растёт, а значит мне нужно запоминать это ощущение и проецировать на повседневную жизнь. Взгляд Мундропа забегал по помещению в поисках предмета, за что можно зацепиться и спокойно подумать. Это напоминало растерянность в его лице, из-за чего возникало противное ощущение чужого отвращения. Мол, чего это ты мне жалуешься? Думаешь, у меня нет своих проблем? Санрайз старался проглотить эти мысли, ведь его же, ну, ценят здесь? Любят? Терпят в конце концов? — Ты собираешься использовать Рокси как… — Не собираюсь я её использовать никак, мне вообще не нравится её компания. Я просто рассказываю тебе о визите к доктору. — Погоди, но если твой психотерапевт сказал об этом варианте, может быть имеет место и такая терапия? Будете взаимно решать проблемки друг друга. Вдруг и её чсв можно вылечить, — тихий смешок выглядел как самая настоящая усмешка, искажающая ранее сказанные слова парня. Вот как понять, где подвох, а где искренность? — Я только не совсем понимаю как ты можешь с ней подружиться. — Да ёмаё, — Санрайз противился логике собеседника от нежелания общаться с девушкой как только мог. Пришлось от беспомощности показательно фыркнуть. Да, этот психологический приём мог сработать и дать результат в кратковременной перспективе, но чёрт его дери, это нужно разговаривать. Делать что-то, а не сидеть ровно жопой на столе, пока рядом рисуют наброски расчленения. — А как же расследования? Девочка, что рисовала в блокноте фломастерами цветы, внезапно обернулась на ругавшихся воспитателей у дверей. Всё-таки каждая новая их реплика звучала куда агрессивнее предыдущей, посему привлекла лишнее внимание. Вот только ничего не разобрав, малышка мотнула головой и продолжила рисовать, показывая получившееся творение другим ребятам из группы. В глазах детей парень около знакомого Луны вообще незнакомец, поэтому — пусть ругаются, это не слишком интересно. — А что «расследования»? Втереться в доверие Роксаны тоже расследования. Тебе никто не запрещает играться в детектива и дальше. — Боже, какой ты противный. — Бога нет, есть работа. И вообще, это ты противный и непослушный, давно по жопе не получал? Могу исправить, с кофе на голове в придачу, — Мундроп ухмыльнулся, сверкая своей озорной улыбкой. Прям фирменная улыбка, вместо приветствия. А номер его личного стоматолога на лбу написать, чтобы наверняка. Растерянность в чужих глазах веселила второго воспитателя куда больше, чем эти же чужие мурашки от спонтанных касаний около ушка. — Думаю, правда, попробовать всё-таки стоит. — Ладно. Спорить с тем, с кем спорить совсем не хочется, себе дороже. Зачем настраивать кого-то близкого против себя? Это бессмысленно. Жаль лишь, что столько времени разговора потрачено в пустую — можно было поговорить о чём-нибудь нейтральном, а то они действительно как лохи топчутся на одном месте. Один не хочет рассказывать о таблетках, а второй пытается настоять без упрямства. Капец логика! Куда лучше было бы пофлиртовать сообщениями сидя за одним рабочим столом. Хотя, в перспективе всё легко и просто, а вот повторить фантазию в реальность — то ещё испытание. Санрайз вновь завис, представляя в фантазиях сцену с пролитым на голову кофе. На коленях. М-м-м, разве не эффектно? Господи, теперь уж точно хочется повторить придуманное, но как бы сделать поделикатнее… Это не режим в стиральной машинке, а реальная жизнь. Тут нельзя подойти в лоб попросить остаться на ночь. И предлога в виде супа больше нет. Суп, супчик, как бы ты сейчас помог, оказавшись рядом! — Ладно, — повторяет за ним Мундроп, отвлекаясь на детей за столиками. Всё ещё рисуют: вот это жизнь беззаботная. Карандаш в руки и погнали, никакого тебе интереса к чужим проблемам. А могли подслушать, делая вид, что заняты, как полагается. В принципе кто вообще сказал, что они не делают так всё это время? — Мне работать нужно. Ты будешь тут или домой? — Я хотел ещё с Монти поговорить перед концертом. Взгляд напротив слегка блекнет. — Окей, я тут буду если что. Можешь бежать к своему зелёному другу. — Эй, это что за ревность? — Никакой ревности, лишь факты, он же зелёный. — Я так и понял.

Как сложно ревновать, когда у тебя нет прав на человека…