Единственный в своём роде

Карлос решил вернуться в свой собственный дом на следующий день после выписки из больницы. Его родители умоляли его остаться с ними еще на пару дней, пока он полностью не поправится, но Карлос хотел побыть один. Он хотел воспользоваться этими выходными днями, чтобы подумать, вспомнить свою жизнь, то, что случилось, и то, что он чувствовал. Прежде всего, подумать о том, что не давало ему спать—о том, как разрушил свои отношения с TK, слишком сильно надавив, когда не должен был. Доктор сказал, что ему не следует торопиться. К такой операции, как у него, нельзя было относиться легкомысленно, и тем более после инфекции, из-за которой он чуть не пролежал в больнице еще неделю. К счастью, это был просто испуг, который быстро прошел, и хотя ему все еще было немного жарко, он был в порядке. Дому все еще требовался ремонт, но Карлос пообещал себе, что ничего не будет делать, пока его не будет. -Это действительно хорошая идея-остаться здесь, в этом доме? Его отец спросил, когда Карлос решил переехать обратно после разрыва с ТК. -Помимо всего прочего, он не выглядит готовым к проживанию. -Это все еще мой дом, папа, и смотри, в нем есть все, что мне нужно. Они уже оборудовали кухню, две ванные комнаты и спальню. Не то чтобы я что-то упускаю. За два месяца, прошедшие с тех пор, как он переехал после разрыва, в доме наметился значительный прогресс. Когда он переехал, ему просто нужно было место, чтобы зализать свои раны, и, больше всего на свете, место, где ему не нужно было видеть ТК каждый день. Он слишком сильно любил его, и было бы слишком больно видеть его день за днем. Тогда в доме было не более четырех стен, без краски на них, и, как он сказал родителям, что этого достаточно, чтобы у него была крыша над головой, место, чтобы готовить, где-то принимать душ и своя спальня. Его родители сказали, что он может оставаться с ними столько, сколько захочет, пока его дом не будет готов, но Карлос знал, что это плохая идея. Он любил своих родителей, но ему нужно было побыть одному. Прямо как сейчас. Он не мог отрицать, что было бы неплохо иметь руку помощи, чтобы ему не приходилось вставать каждый раз, когда он чего-то хотел или нуждался. Но тишина помогла ему собраться с мыслями. Может быть, даже слишком сильно... Он воспользовался свободным днем, чтобы поспать как можно дольше, принять горячую ванну и весь день не смотреть на часы. Он даже избегал своего телефона, его родители дважды написали ему, прежде чем он проснулся, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, и у него возникло искушение проверить, сказал ли ТК что-нибудь после их встречи прошлой ночью. Может быть, ему не о чем было с ним говорить, или он плохо себя чувствовал, или...или Карлос слишком много думал об этом. Он написал родителям, чтобы сказать им, что все в порядке и им не стоит беспокоиться. Если хочешь, завтра папа заедет за мной, и я поем с вами. Таким образом, его оставят в покое до конца дня, и его родители будут счастливы. Затем он отложил свой телефон в сторону и провёл день для себя. Однажды, устав от прохладной ванны, он сел на диван перед телевизором, держа телефон рядом, чтобы заказать еду, когда проголодается. Он планировал провести день с Netflix и Disney+, чтобы убедиться, что он ни о чем не думает. И ему бы это удалось, если бы кто-то не постучал в дверь сразу после шести вечера. Он не ожидал посетителей, поэтому не знал, кто это может быть. Но он определенно не ожидал увидеть Оуэна. -Привет, - нервно сказал Карлос. Они не разговаривали с тех пор, как это случилось, и у них не было времени поговорить, когда он был в больнице. -Надеюсь, я тебе не помешаю? -Нет, все в порядке. Я серьезно отношусь к этим выходным дням, инфекция была хорошим поводом для отдыха. -Ты один? -Да, мои родители хотели, чтобы я остался с ними, но, знаешь, я бы предпочёл быть в своем собственном доме и... -Ты тоже должна позволить кому-то позаботиться о тебе. Карлос понял смысл слов Оуэна. Это было неудобно для них обоих, потому что ни один из них не знал, как вести себя в присутствии другого. -Учитывая, что я уже здесь, я мог бы приготовить тебе что-нибудь поесть, или... -Спасибо, мистер Стрэнд, но я бы предпочел не делать этого. -Да... Так много всего произошло, и я не был так внимателен, как должен был быть. Я позволил себе увлечься своими собственными проблемами и забыл о ТК, и о тебе тоже. Карлос неловко поежился от слов Оуэна. -Извини, тебе следует присесть, - продолжил Оуэн. -Я хотел сказать, что у меня не было возможности поблагодарить тебя. -Для чего? Оуэн послал ему пронзительный взгляд, от которого Карлос чуть не пошатнулся. -Ты спас жизнь ТК. Если бы не ты… Я не хочу даже думать об этом. -Просто потому, что наши отношения закончились, это не значит, что я его не люблю. Оуэн вошел в дом без спроса и направился прямо на кухню. Карлос открыл рот, чтобы что-то сказать, затем снова закрыл его, как рыба, вытащенная из воды, которая задыхается, чтобы вдохнуть. Он всегда уважал капитана, даже когда тот был частью его семьи. Он не осмеливался ничего сказать. -Теперь, когда я здесь, я не могу удержаться, чтобы не приготовить тебе что-нибудь поесть. Оуэн вел себя так, как будто это был его собственный дом, хотя он бывал здесь не часто. -Вам не нужно этого делать. Оуэн не ответил, просто принялся за работу. В холодильнике было немного, но Оуэн был находчивым человеком и знал, как приготовить приличную еду с небольшим количеством пасты, яиц, сыра, помидоров и несколькими специями. К счастью, он был в доме того, кто любил готовить, так что у него не было никаких проблем. -Я знаю, как обстоят дела между тобой и ТК... Ну, на самом деле, я этого не знаю, потому что TK мало что рассказал мне о том, что произошло. Не волнуйся, я тоже не собираюсь тебя спрашивать, я пришел не за этим. -Так же, Вы пришли и не для того, чтобы готовить мне еду. Оуэн рассмеялся. -Ты поймал меня, но это правда, что мне нужно было поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Если бы не ты... -Я сказал ТК, и я не против повторить это, я бы отдал за него свою жизнь. Я очень люблю его...слишком сильно, и я никогда не позволю, чтобы с ним случилось что-то плохое. Оуэн продолжал готовить. -Мне не нужно рассказывать тебе, каково это. Карлос улыбнулся и сел на другой стороне кухонного стола, он все еще легко уставал. -Они выписывают его завтра. Карлос облегченно вздохнул, радуясь, что Оуэн не смотрит на него, хотя это не означало, что он не знал, что чувствует. -Слава Богу, все прошло хорошо. -Ну. Оуэну потребовалась секунда, прежде чем он заговорил снова, заставив Карлоса насторожиться. -Послушай, его тело получило огромную травму, и все могло быть намного хуже. Так что мы не можем жаловаться. Его выздоровление будет медленным, но врачи настроены оптимистично, до тех пор, пока ТК будет действовать медленно и прислушиваться как к врачам, так и к своей матери, и ко мне. -Так ты возвращаешься домой с ТК? Он сказал мне, что Гвин хочет... -Да, я знаю, что это не очень хорошая идея, в том смысле, что ТК не хочет, чтобы мы были близко, и я его не виню. Я все испортил с ним, когда уходил. Карлос грустно улыбнулся, понимая, что и он, и капитан думали, что совершили одну и ту же ошибку. -Но Гвин права, мы не можем оставить его одного. Он едва может двигаться, быстро устает, и сколько бы он ни говорил, что справится... -Он не может... не потому, что это гордость, ТК не знает, что это такое, хотя он должен гордиться столькими вещами. Дело в том, что он не хочет никого беспокоить какими-либо проблемами, а потом пришли другие, и мы не поняли, что ему нужно. Когда Карлос снова поднял глаза, Оуэн смотрел на него с тарелкой пасты в руке и улыбкой человека, который может читать чужие мысли, потому что это было написано на его лице. Карлос нервно рассмеялся. -Неужели это так очевидно? -Что ты все еще безнадежно влюблена в моего сына? Карлос кивнул и принял еду. -Я разбил сердце ТК, и я знаю, что, по крайней мере, именно поэтому он не заставлял себя пытаться выбраться изо-льда. Это моя вина, и Вы здесь. Разве Вы не ненавидите меня? -Тогда я должен ненавидеть себя. И я действительно ненавижу себя, Карлос. Я не думаю, что когда-либо так сильно обижал ТК, и я никогда не был так близок к тому, чтобы потерять его. Я думаю, что мы вдвоем можем многое сделать, чтобы помочь ему выздороветь. Карлос был голоден—он не ел с завтрака, поэтому, не колеблясь, принялся за пасту. -Мы оба? ТК не хочет, чтобы я был рядом с ним. -Посмотри на это, после всех этих недель ты так ничего и не понял. Карлос остановился с вилкой на полпути ко рту, удивленный словами Оуэна. -ТК думает, что ты ненавидишь его и не хочешь быть рядом с ним. -Я не... -Я знаю, тебе не нужно ничего мне объяснять. Но мне нужна твоя помощь. ТК сейчас находится в очень темном месте, он чувствует себя одиноким, и он хочет…Я думаю, он хочет побыть один. *** Одно дело-быть в больнице. Знать, что он болен, ранен, испорчен, и что врачи беспокоятся о нем каждый день, - это одно. Быть дома, когда мама и Энцо обращались с ним, как с фарфоровой куклой, и даже не позволяли ему обнимать младшего брата, потому что думали, что это причинит ему боль, было чем-то совсем другим. Они хотели казаться счастливой семьей, и даже Оуэн пытался, но это было слишком странно и неудобно. Его мать и Энцо были вместе, потому что у них был сын, но они не были парой, и это было ясно видно. Точно так же было очевидно, что его родители все еще любили друг друга, но по какой-то причине, которую он не мог понять, они не могли быть вместе и счастливы. Теперь они все жили вместе:его родители, Энцо и его младший брат, все в одном доме, все были заняты заботой о нем, кроме ребенка, который был другой заботой. Хотя, по-видимому, 30-летний мужчина, находящийся в отпуске по болезни, был более беспомощнее, чем ребенок, которому было всего несколько месяцев. Ему приходилось просить все, что ему было нужно, ему не разрешали двигаться, даже стакан воды или сделать жалкий бутерброд. Однажды мать уже отчитала его за то, что он встал, чтобы купить немного фруктов, пока она работала. Если ребенок плакал, он мог подождать, если он немного стонал, потому что у него болела спина от сидения в одном и том же положении, или если он на мгновение пытался вдохнуть полной грудью,-то, как сказал доктор, было совершенно нормально,-то внезапно все появлялись с ключами от машины в руке, готовые отвезти его в больницу. Он провел так всего два дня, и это уже серьезно влияло на настроение ТК. Плохое настроение оставляло следы на ТК, и не нужно было быть гением, чтобы это понять. Он чувствовал себя бесполезным. Было легко смириться, когда врач сказал ему, что он не может пойти в ванную один, или когда медсестра сказала, что он не должен ворочаться в постели, потому что это ухудшит емкость его легких, так как он еще не полностью выздоровел. Это было что-то совсем другое, когда Энцо наблюдал за ним из двери ванной всякий раз, когда ему нужно было помочиться или принять душ. ТК не был особенно застенчивым человеком, но у него были свои пределы, и никто не привык слышать, как он кричит. -Черт возьми, Энцо! Мой папа поставил штангу в душ на случай, если я так ослабею, что не смогу повернуться, не упав! Тебе не нужно смотреть на меня, пока я принимаю душ! Иди и поиграй со своим сыном. Он не мог этого отрицать—подобные разговоры истощили почти всю оставшуюся у него энергию. Остальное время он провел, идя из своей комнаты в ванную и используя инвалидное кресло, чтобы добраться до дивана. Никто не позволил бы ему спуститься по лестнице, если бы он не держался одной рукой за перила, а другой за чью-то руку. Он уставился на Энцо со всей яростью, которая была в его измученном теле—было уже двенадцать утра, а он не спал уже три часа. Он ждал, пока тот уйдет, пока горячая вода стекала по его телу. -ТК... -Я сказал тебе идти, Энцо. Иди сделай что-нибудь, я скажу тебе, если мне понадобится помощь. Энцо тяжело вздохнул. -Если я не выйду через двадцать минут или не попрошу тебя помочь мне выйти, значит, что-то случилось, и ты можешь вернуться. Он никогда так не разговаривал с Энцо, и если бы он не чувствовал себя представителем вида, который вот-вот вымрет, о котором все заботились, как будто ему было больно дышать, он, несомненно, понял бы, что был жесток с кем-то, кто был ему вторым отцом. Он остался один, с открытой дверью, потому что ему не разрешалось даже малейшего уединения, но он сосредоточился на потоке воды, льющейся на него. Он почувствовал слабость, и у него сжалось в груди-и то, и другое, как сказал доктор, могло с ним случиться. Но он не хотел умирать во льду. Он не пытался покончить с собой, хотя, да, это промелькнуло у него в голове. На секунду он задумался и спросил, будет ли кто-нибудь скучать по нему или оплакивать его. Потом он увидел Карлоса. Он видел его во льду, он видел его, когда тот был в коме, и он видел его каждый раз, когда закрывал глаза. Он прислонился лбом к холодным плиткам и, пока боролся, чтобы ноги не подкосились и не повалили его на пол, прикрыл рот и нос, чтобы никто не услышал, как он плачет. У него так сильно болела грудь, и он знал, что это не имеет никакого отношения ни к переохлаждению, ни ко льду, ни к трубке, которую ему засунули в горло. Нет, что причиняло ему боль, так это его сердце, сердце, которое он сам разбил, которое разбил Карлос, которое разбили его родители, его семья, его друзья. Сердце, которое кричало, горело и умоляло о помощи, но никто этого не видел. Он плакал несколько минут. Он знал, что, если задержится, появится Энцо, и не хотел объяснять, почему плакал. Но и остановить себя он не мог: постоянно находясь в окружении людей, он не мог дать себе слабину и заплакать, когда ему было нужно. Поэтому, когда он оставил чьи-то руки, крепко обнимавшие его за талию, кого-то сильного, кто не позволил бы ему упасть, на секунду он вздрогнул и попытался освободиться. -ТК, детка, позволь мне помочь тебе. Ты не один. Он повернулся, на мгновение подумав, что его разум играет с ним в игры. Но Карлос был там, в душе, с ним, босой, но полностью одетый, обнимал его с этой улыбкой—с его улыбкой—на лице. -Что ты здесь делаешь? -Здесь, в душе, я не даю тебе причинить себе боль и попросить о помощи. -Я мог бы попросить о помощи. -Но ты и не собирался. Карлос обнял его за талию и наклонился ближе к его уху. -У тебя дрожат ноги и голос. ТК не мог удержаться, чтобы не прислониться всем телом к Карлосу, хотя он все еще не двигался, ни один из них не двигался. -Тебе не следовало приходить. Мы не вместе, ты не обязан заботиться обо мне. -В мою защиту могу сказать, что твой отец приходил ко мне вчера и сказал, что действительно беспокоится о тебе, - проворчал Карлос. Он чувствовал себя намного лучше, но удерживать вес ТК было немного тяжело. -Но тот факт, что мы не вместе, не означает, что я не беспокоюсь о тебе. Я напомню тебе, что я спас тебе жизнь. -Ты собираешься напоминать мне об этом, верно? -Только когда ты скажешь мне, что я не обязан заботиться о тебе. У тебя есть часть моей печени, которая соединяет нас навсегда. ТК покраснел при этих словах. Может быть, для Карлоса это был просто оборот речи, или, может быть, он сказал это нарочно, но в любом случае это заставило его улыбнуться и перестать сопротивляться. Секунду спустя Карлос вытащил его из душа, и он обернулся, и только тогда понял, что одет и полностью промок. -Но...во всем этом не было необходимости. ТК не мог удержаться от смеха, звуки вырывались, как буря, и сопровождались слезами. Он оглядел Карлоса с ног до головы и снова засмеялся, прислонившись к нему и глядя на него. -Я не знаю… Я не знаю, что сказать. Наверное, спасибо. Карлоса так и подмывало сказать, что благодарить его не за что, потому что единственное, что он мог сделать, - это принять душ и одеться. Он хотел сказать, что любит его, сказать, что сожалеет о том, что отпустил его, оставил в бездне. Ему хотелось поцеловать его, обнять, заключить в объятия и отнести в постель, хотя в его собственном состоянии он бы не смог этого сделать. -Тебе не нужно меня благодарить. Что бы ни случилось, мы оба взрослые люди, и я...я слишком высокого мнения о тебе, чтобы не помочь тебе. Он обернул полотенце вокруг талии ТК и направился к двери. -Энцо, ТК готов одеваться. ТК посмотрел на него еще мгновение, желая сказать ему, что он предпочел бы, чтобы он это сделал, попросить его остаться, сказать, что, когда Карлос заботился о нем, все плохое, весь страх и горе исчезли. Он хотел сказать ему, что готов начать все сначала, попытаться вернуть их. Но появился Энцо, улыбаясь. -Боже, Карлос, ты весь промок. Иди и принеси какую-нибудь одежду из комнаты ТК, пока я закончу помогать ему. Карлос кивнул. Это был не первый раз, когда он надевал одежду ТК, но это был первый раз, когда он чувствовал себя неловко, делая это. Обменявшись легкой улыбкой с ТК, он вышел из ванной. Его сердце вырывалось изо рта, прошло уже несколько дней с тех пор, как он чувствовал себя так, как подросток, осмелившийся заговорить с человеком, который ему нравится. Может быть, после всего, у него все еще был шанс вернуть ТК.