08.17.2018 9:47 p.m.
В душе не ебу, что происходит, но на нарах меня буквально подкидывает: чей-то приятный голосок сквозь сон вползает в сознание. Клянусь последней бутылкой байцзю — явно не шериф. Зырю без палева, прищуривась. Опа, а вот и источник звука: миленькая блондиночка в обтягивающих круглую задницу джинсах и клетчатой рубашке. Ну, привет, малыш… Приподнимаюсь на локтях, изучая фронт работ. Девица меня игнорирует, о чем-то воркуя с помощником шерифа. Перекатываюсь на бок, чтобы было удобнее её разглядывать. На вид ей лет двадцать-двадцать пять от силы. Невольно улыбаюсь, наблюдая, как пялится на ее сиськи помощник шерифа. И краснеет. Вот пиздюшонок, по любому мечтает её натянуть, а судя по тому, как яйца мнёт, девчонка — дочь шерифа. Оборачивается и долго с интересом смотрит на меня. Подмигиваю, всё ещё улыбаясь. — Привет, малыш. — Элди, это что за бичара? — фыркает девица, возвращаясь к диалогу с помощником. — Твой папа его оставил, чтоб переночевал. Подрался с дальнобойщиками в “Danny’s”. — Он? — Говорят, я… — поддакиваю, падая на спину, и заводя руки за голову. Знаем мы таких неприступных. Сейчас ты монашка-кармелитка, а через час святые покраснеют. Разглядываю потолок. На нём, как на египетских барельефах надписи, выцарапанные кем-то. Джони, Бонни, даты, звёздочка шерифа ещё нарисована. Лёгкие шаги к прутьям клетки. Запах духов и мыла. Ты ж моя золотая, так и знал, что подойдёшь… — А как было на самом деле? — нависает надо мной, у прутьев. Я ухмыляюсь и закрываю глаза. А не всё ли тебе равно, девочка? Молчит. И не уходит, что ли? Вскидываю бровь и приоткрываю один глаз. Улыбается. На отца не похожа, либо в мать либо в соседа. — А на деле —я мультик хотел посмотреть. — Даже так? — смотрит изучающе. — Да. — Мило… Как вас зовут? — Брок. Брок Рамлоу. Протягивает мне ладошку сквозь решётку, слегка наклоняясь. Я секунду пялюсь на сие действие, и, подумав, прижимаю тонкие пальчики к губам. Этикет он и в тюрьме этикет, не так ли? Ха, богом клянусь, через несколько часов эта крошка будет скакать на моём члене позади какой-нибудь забегаловки, так что только перья полетят. — Дженни… — краснеет. В серых глазах плещется игривость и недоверие. — Я очень добрый. Честно! Можете спросить у шерифа, Дженни, — не могу сдержать улыбку, представляя, как натяну её, содрав эти чёртовы джинсы с её пышной задницы. Дженни улыбается в ответ, не отводя глаз. Разгибается, и ещё раз бросив взгляд на меня, возвращается к рабочему столу помощника. Уходит, зазывно виляя карданом так, что я на всякий случай закрываю глаза, всё ещё ухмыляясь. Хороша, малышка. Уверен, ты побывала в паре-тройке гостинок этого милого городка. А зная, кто твой папаша — никто и не подумал ему накапать о твоих похождениях. Не обижайся, младший помогатор, но я ей загоню сегодня по самые яйца. Смотри, щенок, и учись! — Элди… Что нового? — словно ни о чём заводит разговор. Я прямо таки шкурой чувствую игривые нотки в её голосе, и точно знаю, что предназначаются они не помощнику шерифа. Не ради него она тут задержалась, вот зуб даю. Что за пиздоблядский городок? С другой стороны, мне же лучше. Поворачиваюсь к этой парочке голубков спиной — стоит ещё вздремнуть… — Эй, Брок, а это не твоя тачка на стоянке? — «Импала 67»? — Да… Как в кино прямо. — Даже круче, малыш… Хочешь, завтра покатаю, — разглядываю любопытную девицу. Она возвращается и стоит в изголовье койки, рассматривая в наглую сквозь прутья, как тигра в передвижном цирке. Беззастенчиво скользит взглядом к ширинке. Да я тебе и так всё покажу, думаешь, нет что ли? Ехидно усмехаюсь и подкидываю таз, устраиваясь поудобнее. За одно и демонстрирую интересующую её область. Поверь, котик, понравится. Не знаю, как тебе, а мне — точно. — Ох, какое любопытное предложение, с удовольствием приму его. — Ну, значит до утра? — Значит, до утра. Спокойной ночи, Брок Рамлоу. — Дженни! Дженни, дорогая… Что ты тут делаешь? — слушаю болтовню уже сквозь сон. Шериф уволакивает свою круглозадую дочь, оставляя меня наедине с малахольным помощником. Как же, чёрт возьми, хорошо… Выспаться на кровати. В тишине. Но выспаться мне не дают: трещит рация, бормочет что-то дежурный, шастает туда-сюда проныра-помощник. На отходняках после байцзю меня накрывают шугняки — каждый шорох эхом отзывается в голове. Эх, сейчас бы тёлку эту помять, да как следует, чтоб вспотеть. В какой-то момент наступает гробовая тишина, что я, не веря своим ушам, открываю глаза. Никого. Нихрена себе… Меня тут что, бросили? Одного? Раздаётся стук каблучков. О, а вот и моя подружка Дженни. — Эй, Рамлоу… Я все о тебе узнала, — склоняется к решётке, улыбаясь многообещающе, — не спишь? — Не сплю… Где все? — На вызове. Я позвонила с мобильника, вызвала на труп бомжа в мусорке на другой конец города… У нас с тобой двадцать минут, — звенит ключами от камеры, — пока они не прочухают, что вызов ложный. А вот это уже то, что доктор прописал. Что вот так на неё подействовало? Моя тачка? Моя харизма? Или широкая известность в узких кругах? В прочем, это не важно. Девица влетает в камеру так, что я не успеваю даже на нарах подняться. Садится мне на колени, пробегаясь пальцами по волосам. Ух, сейчас ты у меня попляшешь, малышка. Впиваюсь губами в жадный ротик, толкаясь языком внутрь. Её ладошка грубо цапает меня за ширинку, пока я лапаю её за грудь. Хватаю за волосы, оттягивая голову назад и обнажая тонкую, цыплячью шею. Свернуть её — три секунды. Целую в ключицу, срывая рубашку. Пуговицы с треском отлетают и разбегаются по полу. Из лифичка призывно торчит плотная, налитая грудь. Превосходная. Застёжки разлетаются в разные стороны, обнажая красоту. Соски сморщились, стали жесткими, такими жёсткими, что ими можно резать стекло. Кусаю, мну с удовольствием, так, что Дженни от боли вскрикивает и шипит. Потерпишь, сама пришла... Ширинку распирает и яйца каменеют. Рывком стягиваю с задницы дочурки шерифа джинсы. А сучка успела подготовиться — без белья, гладко выбрита, даже жопа. Ставлю её на шконку раком, пинком раздвигая ей бедра. Пряжка на ремне джинсов бряцает об угол койки, пока плюю себе на ладонь, растирая слюну по горячей щёлке малышки. Ух, какая жаркая. Стонет, извиваясь, хоть я ещё и не начал. Пошлёпав членом по её белокожей заднице, примериваюсь. М-м-м, обожаю баб с этого ракурса. Не пиздят, ждут покорно… Красота. Раздвигаю ягодицы, неспеша вталкиваясь. Ну, привет, радость моя, папочка Брок заждался… Внутри жарко, влажно и… не ахти как… Наклоняю Дженни вперёд, заставляя лечь грудью на шконку, и угол проникновения сразу меняется. Во-о-о, вот так поинтереснее будет. Вдалбливаюсь в горячее молодое тело, слушая, как она стонет с придыханием. Двадцать минут, говоришь? Ну, значит, воспользуемся ими по полной. Когда у малышки начинают трястись от напряжения ноги, сажусь, широко разводя бедра. Хватаю за волосы… Можешь отдохнуть чутка. — Ой, Бро-о-о-ок… Аккуратнее, — ноет. — Не пизди… Соси давай, — затыкаю ей рот членом. Девица знает дело. Язычок порхает, заставляя меня шипеть под напором её ротика. Берёт глубоко в глотку, профессионально. Тонкие пальчики пробегаются по бедру, подбираясь выше. Ох ты ж бля! — Яйца не трожь! Иначе я тебя выпорю… — Выпори… — шепчет, отрываясь от елды. По подбородку бежит слюна, и Дженни отирает ее, размазывая. Сама напросилась, че сказать. Сдавливаю глотку пальцами, поднимая с колен, втаскиваю девчонку на шконку, поворачиваю к себе спиной, вжимая лицом в шерстяное одеяло. Навалившись всем весом, врываюсь в горячую киску, продолжая сжимать пальцами горло сучки. Она хрипит, шипит и стонет, пока я вбиваюсь в неё на всю длину с оттягом. Отклячивает задницу, приподнимая таз. Яйца шлепают по белой коже всё быстрее. Вот это жопа, я вам скажу… От души шлёпаю ладонью по ягодице, так что она аж звенит. Тут же проступает сперва розоватый, затем заметно алеющий след пятерни, кое-где даже полопались мелкие сосудики. Будет знатный синяк. Девица вскрикивает, сжимаясь внутри. О, да… Плохих девочек надо наказывать… К шлепкам яиц по ляжкам примешиваются шлепки по заднице. Дженни сперва взвизгивает, а потом насаживается всё активнее и активнее, вихляя похожей, если смотреть сверху, на сердечко жопой. Главное, теперь не проебать вспышку. Пара движений, и я спускаю ей на спину, вовремя вытащив. Клейкая малафья забрызгивает ей крестец. Ащ-щ-щ… Ух, как хорошо… По спине течёт пот, по ляжкам сучки — соки. Засовываю ей между ног ладонь, второй рукой вжимая между лопаток в матрас. Дженни хрипит, подаваясь назад и насаживаясь на пальцы. Кусаю её раскрасневшуюся задницу. — Всё, вали давай… — вытираю руки и член о край её рубашки. Дженни садится на шконке, поправляя растрепавшиеся волосы, пытаясь втиснуться в джинсы. Пуговицы раскатились по всей камере, собирать бесполезно. Раскраснелась не только её жопа: вон, щеки тоже горят, глаза дикие. Времени маловато, а то бы я оторвался по полной, но и так годится. — А ты хорош для старика, — усмехается, — повторим утром? В твоей тачке… — Угу… — застёгиваю ремень, чувствуя себя превосходно. Приятнее всего сейчас мышцам спины — ощущение такое, будто получил офигенный массаж: слабость, легкость и кайф. Яйца отпустило, а то думал, разорвёт к чёртовой матери. Неплохо для перепиха по-быстрому. Дженни выпархивает из моей клетки, сыто урча и подмигивая, запирает замок. Такое впечатление, что эта дурёха решила, будто я её личный котик, к которому можно прийти поиграться. Ох уж эти малолетки наивные… Растягиваюсь во весь рост на нарах. А тут и ничего в целом. Кормят, тишина, ещё и потрахаться можно, короче, голодным не оставят… Прямо-таки курортная зона. Но задерживаться желания нет. Раз за мной ещё не пришли, значит у меня действительно есть фора. Нельзя просирать такой шанс. Ну его нахер, утром свалю из города, как только шериф щёлкнет замками.***
08.18.2018 3:21 a.m.
Среди ночи просыпаюсь от какого-то подозрительного шума. Шериф сопомощники бегают, словно тараканы по кухне студенческой общаги. Невольно навостряю уши. Что-то интересное намечается в этом курятнике? — Эй, что стряслось? — Тебе какое дело? — фыркает заместитель шерифа Сильванни, Элди мать его ети. Пожимаю плечами, и правда, какое мне дело. Один хрен, пока обсуждать будете, я всё так или иначе услышу. В камере сумрак — из кабинета шерифа тускло светит лампочка, но, зараза такая, прямо в глаза, и это мешает. Отлежал все бока о жёсткие нары, и решаю, что хватит, надо вставать. Трезвость — не лучшее моё состояние. Нервы натянуты, как струна, руки чешутся чем-то заняться. Злит каждый звук, каждый шорох и движение. Но больше всего злит бездействие. Надо куда-то деть накопившуюся дурь. Пока шериф с помощником носятся как обосравшиеся котята, заканчиваю разминку и перехожу к плиометрике, нагружая руки и спину. Не самые мои любимые упражнения, но в ограниченном пространстве то, что нужно, чтобы убить время и нагрузить тело. — Эй, ты! А-ну, ляг на койку… — рычит недовольно помощник шерифа, зло бросая на меня взгляд. Молча киваю, досчитывая до ста. Подход выполнен. — На место, я сказал! — рявкает уже грубее. Прикидываю, ответить сейчас, или дождаться утра и расколотить ему ебучку. Руки так и чешутся поправить римский профиль. Что ж такое со мной? Решил ведь начать всё с чистого листа, как законопослушный гражданин... Ан нет, всякие тараканы под ногами путаются, сбивают с пути истинного. — Чё злой такой? Дочка шерифа не дала? — усмехаюсь, отдышавшись. Так и подмывает съязвить, сморозить гадость. Помощник замирает оторопело в метре от решётки. Смотрит, как оленёнок в свете фар — такими же наивными чёрными глазами. Подходит к прутьям вплотную. Ой, боюсь-боюсь... — Дженни увезли в неизвестном направлении… Так что заткни хлебало… О как… Девица прыгнула в первую попавшуюся тачку и сделала ручкой папаше и этому зануде-помогатору? Молодец, не думал, что она настолько сообразительна. Из этого городка надо валить, тем более, если с ней только ленивый не был. Ну, что я могу сказать? Счастливого пути, крошка! — Вернётся, — падаю на нары, — как только деньги кончатся. Тело звенит после тренировки, и в этом есть какой-то кайф. Гораздо более стоящий, чем перепихон. Мышцы рук обманчиво потеряли в силе. Чуть потряхивает, и гудит в ногах, зато сердце наконец выровняло бег и больше не трепыхается, как канарейка в кошачьих лапах. Не буду больше столько пить. Меньше буду, больше — нет. — Всё, заткнись! — рявкает помощник шерифа. Я уже не смогу уснуть — говорят, любопытство погубит кота. А я хоть и не кот, но очень любопытный, особенно когда туплю в тюряге, не находя себе иного занятия. Разве я вам этого не говорил ещё?