08.20.2018 4:01 p.m.
— Шериф Морелли, вы всерьез считаете, что Рамлоу причастен к исчезновению миссис Форест? — лицо агента Картрайт выражает крайнюю степень озабоченности. — Я считаю, что нельзя отрицать связи Рамлоу с исчезновением девушки. — Согласна, но категорически заявлять, что он является серийным убийцей мы не имеем права без веских доказательств. Вообще у меня сложилось впечатление, что вы испытываете к задержанному стойкую неприязнь. Эти слова пригвождают меня к стулу. Возможно, агент Картрайт в чем-то права. Стоило мне заподозрить мужчину в связи с похищениями, как я совершенно потеряла всякую объективность. — Хотите честно? Меня до чёртиков пугает этот тип. И даже не то, что он находится у меня под стражей, а его проклятое досье. Нет, я серьёзно. Вы видели, что там написано? Подаюсь вперёд, понижая голос. Не стоит демонстрировать всему кафетерию моё негодование. Честно говоря, мне до сих пор не ясно, как так получилось, что мне удалось скрутить Рамлоу и приволочь в камеру. Видимо, эффект неожиданности повлиял. Ну, или он был под чем-то, и просто не смог среагировать согласно годами отработанных навыков. — Все видели, — деланное равнодушие спецагента мне не нравится. С другой стороны ни она ни я не знаем причин аннуляции досье столь неоднозначной, одиозной персоны. Не думаю, что ему в застенках Щ.И.Т.а перепрошили мозги, и он теперь вяжет свитерочки по ночам вместо того, чтобы убивать заказных кандидатур. Хотя, как знать, может совмещает два этих занятия. Опять же, если брать в расчёт тот факт, что Рамлоу благополучно пахал несколько лет сперва на частную охранную организацию, затем перешёл под государственный контроль, неужели они там не следят за своими агентами? Не проверяют, чем они занимаются и где находятся? Одни сомнения. Видимо, я так ослеплена жаждой мести, что не свожу очевидные факты воедино. Рамлоу не может быть тем, кого я ищу. Хотя и не отменяет факта его паскудности и причастности к исчезновению Форестов. — И этого человека, если так можно выразиться, просто отпускают разгуливать по стране. С полной индульгенцией. С официальным приказом. Ему просто развязывают руки. Я в ужасе от того, что творится. — Мы с вами не в праве рассуждать, чем руководствовался Председатель Совета Безопасности… — кривится Картрайт, скрывая своё негодование за чашкой кофе. — И тем не менее. Вы его видели? Это не какой-то мелкий воришка, не нарушитель порядка и даже не угонщик машин, — я понимаю, что если не выскажусь хоть кому-то, то меня просто разорвёт в клочья, — это, мать его, самый настоящий террорист, наёмник… Да у него список заслуг длиннее, чем список клиентов у проститутки в квартале красных фонарей. Картрайт не сдерживает смешок, отставляя чашку в сторону. Смотрит на меня внимательно, словно ищет что-то. Затем согласно кивает. И всё. Но меня уже не остановить. — Я не понимаю, какой такой здоровенный хрен отсосал этот Рамлоу, что ему все сошло с рук. Или Пирс совсем не понимает, чем может угрожать этот человек стране? — Вы сейчас вмешиваетесь во внутреннюю политику, Нина, а это опасно. Нам неизвестны планы Правительства. Мы можем только соглашаться и подчиняться. В противном случае нас ждёт хаос. Ну, и на сколько мне помнится из досье, ваш гость всё-таки какое-то время работал на Щ.И.Т. и довольно успешно. А это о чём-то да говорит. Какой смысл Председателю Совета Безопасности держать под боком бешеную собаку, не имея на неё методов влияния, — взгляд агента темнеет, и голос угрожающе понижается. Я действительно вторгаюсь в неизвестные мне воды, тёмные и глубокие. Тему разговора лучше сменить, пока меня не записали в диссиденты. — Хорошо, тогда не будем смешивать политику и маньяков. Тем более, что в ней своих полно. Но Рамлоу — совершенно точно маньяк. Может, и не тот, которого мы ищем, но определённо, ему место в психбольнице. На моё заключение Картрайт лишь дёргает бровями, возвращаясь к своему кофе. Спокойствие. Необходимо выдохнуть, расслабиться и тоже допить остывший американо. И всё-таки кое-что я могу. Я могу собрать достаточно улик по пропаже девушки и возможно не одной её. Этого будет достаточно, чтобы открыть новое дело на Б. Рамлоу и посадить его если не на электрический стул, то хотя бы на пожизненный срок по совокупности совершённых ранее преступлений. В кафетерии, где мы пьём кофе, стараясь больше не касаться темы внутренней политики страны появляется Клей. Я, если честно, совершенно забыла о его присутствии, и когда встречаюсь с ним взглядом невольно вздрагиваю. Он сдержанно кивает и садится за столик неподалёку. Как всегда — одет с иголочки, не придерёшься, аккуратный, улыбчивый. Если бы не его занудство, я, возможно, и не подумала бы с ним расставаться. В целом он довольно хороший парень. Умён, тактичен, приятная внешность. Неплохо зарабатывает и вообще создаёт ощущение той самой опоры, которую ищет любая девушка. Но, видимо, я не любая. Немного жаль, что у нас ничего не получилось… — И к какому выводу мы приходим? — вопрос Картрайт заставляет меня вынырнуть из раздумий. — Извините, немного отвлеклась. Ночь была долгой. По поводу чего вывод? Что задержанный причастен к исчезновению? Агент кивает, сгребая на поднос крошки и бумажку из-под бургера. Я следую её примеру. Перекус окончен и надо идти работать. — Пока никаких выводов, вы же сами сказали, что нужно удостовериться. Буду ждать результатов анализа из дома пропавшей. — Её муж ещё не вышел на связь? — Не можем обнаружить его. GPS-трекер говорит, что вчера вечером он заезжал в Три Ривер, но находился не долго. Затем передатчик перестал подавать сигнал. Можно предположить, что раз ни миссис ни мистер Форесты не выходят на связь, он мог убить обоих. — И тогда мы имеем совершенно иную картину и вместо одного маньяка — двух? — Не хотелось бы. — Тогда ищите Форестов, — жёстко заключает Картрайт. Я её понимаю. Не хочется выглядеть дураками, разрываясь между серийными убийствами с похищением и бытовой драмой. Если исчезновение Форестов окажется бытовухой, а я трачу на это время и резервы спецагентов, то мне не миновать неприятностей. — Мы ведь можем рассмотреть и тот вариант, что задержанный не имеет к делу отношения, и тогда муж мог исчезнуть не просто так? — выходя в коридор из небольшого кафетерия, задумчиво тянет агент, но так, что я почти не слышу её слов. — Не лишено логики, но пока оставим всё как есть. Я подумаю над вашими словами, но ничего нельзя исключать. Сами понимаете — слишком много совпадений. Взять для начала машину Рамлоу, полностью подпадающую под описание автомобиля возможного похитителя. Раз. Два — учитывая, чей приказ лежит поверх его досье, я бы вообще подвергла само досье тщательной проверке. Нет никаких гарантий, что из него не удалены какие-либо детали. "Или добавлены", — думается внезапно мне. Картрайт хмурится, потирая переносицу. Дело Койота утомило не только меня, но и её, и весь отдел следователей, которых чёртов ублюдок не один год водит за нос, почти претендуя на славу Зодиака. — Какое обвинение вы предъявили задержанному? — вздыхает Картрайт. — Хранение оружия и лёгких наркотических веществ. Агент останавливается и смотрит на меня как на единорога. Во взгляде читается такое неприкрытое недоумение, что мне хочется провалиться сквозь землю. — Но по результатам экспертизы — подозрение в убийстве. — В каком? Трупа нет. У вас не больше двадцати четырех часов, чтобы найти тело, иначе придётся его отпустить, и если он действительно тот, кого мы ищем уже несколько лет, то нам придётся туго. Вообще, я не вижу ничего, что заставило бы меня решить, что Рамлоу и есть наш серийник. — Почему? — Три года продумывать каждое убийство, тщательно подстраивать картину событий, а потом глупо проколоться на жертве, которая даже не попадает в типаж? Да и если бы такой человек хотел убить, то скорее всего не играл бы в кошки-мышки. Убил бы открыто. Рамлоу — профессиональный наёмник. Тактик. Почитайте внимательно его досье. Он способен оценить риски, да и нет ему нужды убивать ради удовольствия. Слова агента Картрайт имеют резон. Но и мой личный боевой опыт показывает, что даже будучи великолепным профессионалом, никто не застрахован от того, чтобы психика однажды не выдержала и не помахала ручкой здравому смыслу. Может быть я и впрямь поторопилась с выводами? Значит, стоит перепроверить все факты, поговорить с задержанным, тем более, что пока нет никаких явных подвижек в поиске Эрла Фореста.***
08.20.2018 5:18 p.m.
В фойе офиса появляется эксперт. Выражение его лица говорит само за себя и я тороплюсь узнать последние новости. — Что-то есть? — Не по Рамлоу, но по дому Форестов. Идёмте, покажу. Киваю. Какая разница, по кому. Сейчас главное, чтобы хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. В камере словно кто-то установил колесо для хомяка. Только вместо хомяка у меня восьмидесятикилограммовый мужик, и этот мужик наконец нашел себе занятие. Я бросаю взгляд на покрытое потом мускулистое тело задержанного, пока он выполняет какое-то замысловатое упражнение. Ну, не может быть ему столько лет. Не каждый молодой сможет то, что вытворяет этот. Когда мы с коллегами устраиваем небольшое совещание за столом, Рамлоу прекращает тренировку и встает близко к решетке, так близко, что кажется, шагни он, и окажется снаружи. Весь словно обратился во внимание. Стряхиваю неприятный морок, возвращаясь в реальность. Есть закоренелый матёрый убийца в камере, и работа, которую необходимо выполнить. Вообще, стоит мне оказаться в одном помещении с Рамлоу, и все мои мысли касаемо его возможной непричастности к серийным убийствам словно кто-то стирает ластиком. Один его взгляд чего стоит... По спине бегут колючие мурашки, и я неосознанно представляю его с ножом в руке, и этим жутким оскалом, который он сам считает улыбкой, видимо. Я понимаю, что так или иначе он вызывает у меня самые негативные эмоции. В первую очередь откровенный страх. А потом уже и злость на саму себя за слабость перед каким-то уголовником. Я теряю объективность, оказываясь с ним лицом к лицу, как бывает, когда оказываешься близко к клетке с тигром или львом, и оцениваешь его размеры и силу вживую, а не по телевизору. Собственно, у криминалиста нет информации, которую мы бы уже не перевернули раз на сто, кроме, пожалуй, подтверждения слов самого задержанного. В доме Форестов Рамлоу действительно засветился. Повсюду его отпечатки пальцев, потожировые выделения, использованный презерватив со следами предэякулята, слюна на кружке, следы обуви. Но нет ни капли крови его. Запрос в клинику Три Ривер подтвердил, что Мэри Форест имеет третью положительную группу. Её мужу принадлежит первая положительная. И наличие следов только их крови на полу в гостиной, пусть и в незначительном количестве, только подтверждает, что случилось что-то крайне неприятное. Не слишком подходит под картину давно разыскиваемого серийного убийцы. Наш маньяк себе не изменяет, и в этот раз он так же последователен, как и в прошлые годы: машина первой жертвы нового цикла — тоже Мэри, — абсолютно чистая, никаких следов, хотя очевидно, что её перегнали с места нападения. По мимо этого жертва всегда одна и похищение происходит в безлюдном месте. Вторая жертва — Джессика Рослин. Её подкараулили недалеко от заправки, по дороге от двадцатичетырехчасового магазинчика к дому. О похищении сообщил работник, выскочивший отдать сдачу и увидевший сам момент нападения. Он же и описал большую тёмную классическую машину. Это была уже хоть какая-то зацепка. Но… В одном только Пермонте чёрных классических автомобилей свыше тысячи, а парень-заправщик не смог точно описать модель. Третью жертву пока не нашли. Её похитили недалеко от объездной трассы. Она направлялась к рейсовому автобусу, который должен был доставить её в соседний городок. Водитель прождал примерно шесть минут и уехал. Само похищение он не видел. Выводы у меня неутешительные. На связь убийца вышел со мной почти пять дней назад, как я понимаю, в момент похищения третьей жертвы. Я откровенно устала. Хочется бросить всё это, махнуть рукой, переложить работу на федералов, ведь у них большой опыт в работе с маньяками и тем более — террористами. Но раз за разом, возвращаясь домой я вижу Алекса, его взгляд, полный ожидания. И понимаю, что не имею права сдаваться. А может быть я всё это придумала, чтобы оправдать саму себя за бесконечные поиски? Когда криминалисты уходят, перевожу взгляд в камеру задержанного. — Рамлоу, последний шанс. Где Форест? В доме полно твоих пальчиков, следы борьбы и кровь. Мужчина сидит на скамье, бросая на меня короткий взгляд через плечо. Раздумывает над ответом, неторопливо поднимаясь. — Шериф, такие вещи не принято разглашать, но у меня с ней был вполне неплохой вечер. До появления её мужа. Он набросился на меня и мы слегка повздорили. Вот это уже интереснее. Не могу не вернуться мыслями к разговору с спецагентом Картрайт. У неё какое-то сверхъестественное чутье на возможные варианты развития событий. И опыт работы. — Эрла Фореста нет в городе уже неделю. Ему продлили рейс до вторника, так что ты что-то путаешь, — бросаю Рамлоу кость. — Тогда откуда я знаю, как он выглядит? Кусок бекона, центнера полтора, не меньше, свинячьи глазки, брюнет с залысинами, карие глаза, нос картошкой. Замирает посреди камеры, складывая руки на груди и гордо вскидывая небритый подбородок. От него разит потом и я чую это даже со своего места. Невольно морщусь. Ничего, банный день ему устроят, когда переведут в камеру постоянного содержания. — Не аргумент. Ты был в их доме, видел фотографии. Где девушка? — Блядь, да я откуда знаю. Переспали с ней, явился её боров, подрались, я получил кружкой в затылок, и уехал, — внезапно поддаётся эмоциям, не отводя тяжёлого взгляда. — Рамлоу, неужели ты думаешь, что я поверю, будто такой профессионал, как ты получил кружкой в затылок от дальнобойщика? — это становится похоже на самый настоящий фарс. Я видела, как он тренируется. Да, не киношный Супермен, но очень опасный тип. Хорошая реакция, я бы сказала — великолепная. Отточенные выверенные движения. Ловкий, гибкий, не смотря на грубую обмускуленность. Часто избыточная мышечная масса мешает проворности, но не в его случае. Ловлю себя на мысли, что даже завидую его форме, припоминая, что последний раз была в спортзале года четыре назад. Может, пора вернуться туда? — От Мэри… — цедит сквозь зубы. Нет, это и правда смешно. Неужели он считает, что я поверю? — Всё, хватит поясничать. Ты её убил. Куда тело дел? — Чем докажешь, что я её убил? — и снова это самодовольное выражение лица. Взять бы что-то потяжелее, да стереть эту поганую ухмылочку с его рожи. Или лучше об асфальт. Протереть им пару километров дороги, привязав к фаркопу. — Чем докажешь, что не делал этого? — «Мамой клянусь» — не аргумент? Мне кажется, он издевается надо мной. На миг задумываюсь, не пристрелить ли его, пока в участке никого нет и тут же отгоняю дикую мысль. Кофе в чашке неприятно горчит, но вставать за сахаром откровенно лень. Что ж, попробуем другую тактику. — Два года назад, в апреле месяце убита Энни Траут. Похищена недалеко от собственного дома в вечернее время. Обнаружена спустя месяц в навозной куче. Всё, что от неё осталось — двое детей и больная мать. В том же месяце похищена Алиса Перрот. Возле работы её посадили в черный классический автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Тело не обнаружено до сих пор… — я намеренно замалчиваю информацию о том, что жертва найдена, опознана и предана земле, искажаю факты. Вру. В мой план входит спровоцировать этого психа на ответную реакцию. Если он действительно тот, кого я ищу, она последует незамедлительно. Таинственный голос в радиоэфире слишком сильно любит «правду» и не сможет спокойно держать себя в руках, если я солгу. Хоть что-то да выдаст его. — Следующая жертва Кларисса Тёрнер. Похищена на трассе, возле патрульной машины… обнаружена на свалке. Продолжать? И это только два года назад… Пять жертв, одна в неделю. В прошлом году в сентябре месяце картина повторяется… Упоминать смерть Клариссы по прежнему нелегко. Как и нелегко думать, что перед тобой может сидеть тот, кто её убил, а сделать с ним ты ничего не можешь. Даже пальцем тронуть нельзя. Иначе чем ты будешь отличаться от этого подонка. Рамлоу слушает, прищурившись, с искренним интересом. Ни один мускул не вздрагивает на загорелом угловатом лице. Светлые карие глаза не отрываясь следят за мной, и мне не нужно приближаться к нему вплотную, чтобы убедиться, что у него даже дыхание не участилось. Равнодушен к прозвучавшей информации. Великолепно держит себя в руках. Слишком великолепно для психопата. Могу ли я ошибаться? — А я тут при чем? — искренне не понимает, выслушивая монолог, — ты считаешь, что я похож на маньяка? — Я считаю, что это может быть твоих рук дело, и пока я не найду Форест и еще одну девушку, я не выпущу тебя отсюда никуда. Даже в туалет, — оглядываю его внимательно ещё раз. И да, чёрт возьми, я действительно считаю, что ты, Брок Рамлоу, похож на маньяка. — Предлагаешь мне спустить штаны при тебе, чтобы поссать? Что ж, я б посмотрела на эту картину. Такой весь из себя павлин быстро потеряет яркость перьев, когда поймёт, что тут он всего-лишь ещё один заключённый, а не привилегированная особа, приближённая к заднице многоуважаемого Председателя Кабинета Министров. — Можешь даже не спускать, если такой стыдливый. Но теперь ты будешь сидеть тихонько, как мышка, иначе я приложу максимум усилий на суде, чтобы тебя казнили самым зверским способом. Если он хочет меня смутить тем, как он оправляет естественные нужды, то он заблуждается. Безусловно, я удивлюсь, если увижу биологическую аномалию, но не более того. Гораздо сильнее удивлюсь, если Рамлоу окажется не связан с этим делом. Я искренне надеюсь, что всё-таки выяснится, что он замешан хоть в чём-то, и хотя бы пальцем тронул Мэри Форест. Тогда ему несдобровать, и никакие приказы Председателя Совета Безопасности уже не помогут. Единожды убийца — всегда убийца. — Я. Этого. Не. Делал. — произносит он, с интонацией расставляя акценты. Мне мерещится что-то знакомое в его вдруг ставшей тихой, вкрадчивой речи. Голос совершенно не похож на тот, что звучит из эфира иногда. Но интонация… Эта уверенность и твёрдость заставляют прислушаться к собственным ощущениям. Больше всего на свете я хочу сейчас поехать домой, завалиться на диван, включить телек и потупить вместе с Алексом над каким-нибудь дрянным мультсериалом. Но никак не выслушивать весь этот трёп. Я хочу домой. — Я тебя услышала, а теперь советую заткнуться.***
08.15.2018 2:34 a.m.
Привычную тишину, которую я поселила в машине уже почти три года, внезапно нарушает до боли знакомый вкрадчивый голос. — Доброй ночи, шериф… Я надеюсь, вам доставило удовольствие созерцать моё прошлое творение? — Считаешь себя кем-то вроде художника? — не могу не выказать своего гнева. Да уж. Во истину больной разум, если он полагает, что то, что делает, можно считать творчеством. Я искренне молю бога, если он есть и смотрит с небес на происходящее, чтобы подобное искусство никогда не стало актуальным. Ни в каком кошмарном будущем или параллельной реальности. — Я и есть художник… Мои картины великолепны. Объемны и самое важное — неповторимы. Так как вам? — Не впечатлило, — признаюсь честно. — Зачем вы меня обманываете… Вы же знаете, что я могу и рассердиться на вашу ложь… Помните нашу игру? «Правда или действие», правда или действие, шериф… — Я не лгу. Я так долго смотрю на замученных тобой девушек, что ни одна из них уже не производит должного впечатления. Глаз, знаешь ли, замыливается. Эфир замолкает и я боюсь, что он снова исчезнет на неопределённый срок. Но больше всего я боюсь, что сейчас в его руках очередная ничего не понимающая, запуганная и беспомощная жертва, и что любая моя ошибка в сказанных словах неминуемо приведёт к страданиям. А это страшит куда сильнее. Я боюсь признаться самой себе, что затянула игру слишком сильно, и каждый мой неверный ответ приводит лишь к тому, что мерзавец измывается над бедняжками, мучая, пытая и получая от их боли удовольствие. Я всё ещё пытаюсь понять, каким образом он решает, что я даю неверные ответы на его вопросы, и на ум приходит только один логичный ответ: никак. — Хм-м. Значит, мне нужно добавить красок, так вы считаете, шериф? — уровень сигнала начинает неуклонно падать, что говорит об удалении от источника трансляции. Разворачиваю машину на трассе в противоположную заданному движению сторону, надеясь ухватить за хвост обрывок разговора. Всё, что я слышу в динамик — леденящий душу женский вопль, прежде чем сигнал окончательно теряется. Эту игру пора заканчивать. Ублюдок водит меня и целую стаю федеральных агентов за нос третий год. Как ему это удаётся — остаётся загадкой. В век современных технологий его должны были хоть как-то заметить, но он пользуется технологиями прошлого, которые отследить цифровые системы связи просто не могут. Разъезжает на раритетной тачке, в которой нет ни GPS-трекеров, ни электроники и которую невозможно вычислить. Не пользуется мобильником… Коротковолновые радиостанции не фиксируют местонахождение абонента, всего-лишь цепляя случайный сигнал и передавая его. Это означает, что в момент передачи радиосигнала он находится где-то поблизости, но каждый раз, когда я бросаюсь в темноту, в погоню, он обрывает эфир раньше, чем я могу заметить хоть что-то. Чертов продуманный ублюдок…