Алёна перестала замечать в Хрустальном людей. Она видела только Дашу, которая отчаянно пыталась помочь. Остальных будто бы и не было. Девушка не обращала внимания на тренеров, на хореографов, на Майю, на юниорок, которые вечно — слишком громко — обсуждали Олимпиаду. Она просто работала и делала вид, что всё в порядке.
А еще она не замечала и то, что последнее время ей активно писал Ника. Он узнавал, в порядке ли Алёна, как она себя чувствует, не болит ли рука. На тренировках подходил чаще обычного, мило улыбался и обнимал при встрече.
У них всегда были хорошие товарищеские отношения, и Косторную такое поведение парня не волновало, не пугало и вообще никак не отвлекало. Она бы и не заметила этого внимания, если бы не Даша, которая четырнадцатого февраля, прям в день всех влюбленных, начала разговор об одногруппнике.
— Ника что-то себя странно ведет, — фигуристка начала издалека, делая вид, что просто занята обсуждением коллег.
— Не замечала, — Алёна всё ещё была в мыслях о Саше, которая внезапно написала, внезапно вела себя слишком мило, а еще, которая точно была уверена — девушка ей не изменяла.
— Алён, — Даша потрясла подругу за руку, наконец-то обращая на себя внимание, — нужно как-то Сашу забывать.
— И как ты предлагаешь это сделать? — забывать о Трусовой не хотелось. Нет, если бы она могла, она бы забыла все ссоры и неприятные слова, а еще бы стерла из памяти тот факт, что Саша встречается с Аней, но в целом Алёна была рада, что у неё был такой опыт первых отношений.
— Ника.
— Что Ника?
— Ты ему нравишься.
— Бред.
— Спорим? — Даша азартно протянула ладошку для заключения пари. Она прекрасно знала — Алёна обожает споры, и она бы не смогла отказаться.
— Спорим.
Усачева незадолго до этого говорила с парнем, и он смущенно признался, что Косторная стала какой-то другой — уже не той шумной девчонкой — она стала красивой девушкой. Ника говорил это с опущенным вниз взглядом, переходя с ноги на ногу. Обычно он прямо светился уверенностью в себе и харизмой, но здесь — был предельно честен — ему нравилась Алёна.
— Ника, — она сказала, несильно улыбаясь, — есть три правила. Весели, поддерживай, и главное — действуй. Она свободна, она тебе нравится. В чем проблема?
— Проблема в том, — парень почесал затылок, посмеиваясь, — что это Косторная. Она же непредсказуемая.
— Завтра пригласи её на свидание, — Даша уже готова была уйти, — только не говори ей, что это свидание. Просто пригласи погулять.
В день короткой программы девушек Алёна волновалась. Болью в груди отдавало то, что она переживает за них, находясь в Москве, что она не там, в далёком Пекине, что это не её олимпийский момент и олимпийский прокат.
Косторная уже пропускала и важные соревнования, чемпионаты Мира, России, но Олимпиады — никогда. Если честно, смотреть на прокаты девочек не хотелось и вовсе.
Она бы предпочла прочитать о результатах где-нибудь в социальных сетях, а потом написать Ане, не получив ответа, и, может, написать Саше, если бы она приземлила аксель. Но девушка чувствовала, что будет правильно поддержать подруг — или бывших подруг, честно смотря каждый прокат.
Она надеялась на то, что и Аня, и Саша, и даже Камила смогут прочувствовать олимпийский лёд, что смогут сделать всё, что запланировали, что просто почувствуют себя свободно во время проката. А еще Алёна надеялась на то, что Саша приземлит тройной аксель. Косторная пять лет наблюдала за тем, как Трусова бьется об лёд в попытке приземлить прыжок, видела слёзы из-за него, слышала громкие крики с обещанием его прыгнуть.
Алёна не особо верила в то, что если она будет смотреть прокат Саши, то она приземлит прыжок. Будет точнее сказать — она совсем не верила. Она видела в чем проблема Трусовой, видела ошибку в расставлении программных движений, видела проблему и в психологическом моменте, но никогда не говорила Саше. Однажды попыталась — закончилось всё ссорой.
— Я и без твоих подсказок смогу.
Девушка старалась не думать о том, что было у них с Сашей и какие ссоры у них происходили. Она всё чаще последнее время приходила к мысли о том, что нужно жить сегодняшним днем, жить моментом. Завтра — непредсказуемо.
Алёна в своих мыслях вышла из хореографического зала, смотря под ноги. Разговаривать ни с кем не хотелось, она думала лишь о том, что уже через несколько часов начнутся прокаты девушек.
— Косторная, — девушка не отозвалась, задумавшись, — Алён.
Ника стоял в нескольких метров. Он все занятие хореографии думал о том, как правильно пригласить одногруппницу, куда они пойдут, о чем будут говорить, а главное — как перевести в шутку предложение, если она откажет или посмеется над ним.
— Прости, я засмотрелась.
— На пол?
— Да, — Алёна хихикнула от странности этого разговора, но в ту же секунду подняла взгляд и заметила, что парень явно волнуется. На ум сразу пришли вчерашние слова Даши о том, что Алёна ему неравнодушна. — Чего хотел?
— Пригласить тебя на дружескую встречу. Точнее, не совсем дружескую. Но это не свидание. Мы можем погулять. Или сходить в кафе, или в кино. Просто поболтаем, знаешь, как хорошие приятели. Я знаю один грузинский ресторан, если ты, конечно, любишь грузинскую кухню, — парня явно понесло.
Он говорил, говорил, говорил, на что Алёна начала смеяться, перебив его.
— А мне говорили, что ты мастер обольщения.
— Алён, — Ника обиженно отвернулся.
— Шучу, — девушка похлопала его по плечу, — я очень устаю после подкаток, поэтому, — девушка пыталась отследить реакцию одногруппника.
— Понял.
— Вообще-то можешь прийти ко мне вечером. Закажем что-нибудь, фильм посмотрим, поболтаем.
— Так быстро? — парень наконец-то понял, что Алёна не настроена негативно, поэтому начал вести себя как обычно, — я думал, что домой приглашают после третьего свидания.
Косторная нахмурилась, обдумывая то, что сказал Ника, а когда до неё дошел смысл его слов, она готова была ударить парня, но он, смеясь, убежал от неё. Алёна побежала следом, тоже посмеиваясь.
В стороне стояла Даша, которая наблюдала за этим. Она тоже не могла сдержать улыбки — слишком долго она не видела Алёну такой: смеющейся, игривой, даже флиртующей.
Хотелось написать Саше о том, что она упустила свой шанс, о том, что Саша не достойна, но не стала. Усачева решила сделать это после короткой программы, потому что, хоть руки и чесались, но портить Саше настрой перед прокатом не хотелось. Даша и сама прекрасно знала, что настроение влияет на то, как ты выступишь.
У Саши весь день было хорошее настроение. Слишком хорошее. Это даже пугало, потому что при всех событиях этой Олимпиады — радоваться заранее было странно. Трусова неплохо откаталась на тренировке, даже приземлила аксель, правда, на две ноги, но приземлила.
Отчего-то было ощущение, что всё получится.
С Аней разговоры в этот день были странными — они много обнимались, поддерживая друг друга, много держались за руки, но ни разу не поговорили нормально. Просто молчали, просто сидели в тишине, просто смотрели в глаза, пытаясь без слов, что происходит на душе друг у друга. Разговоры были лишними.
Когда до проката оставалось всего ничего — уже выступали девочки из предпоследней разминки, волнения не было. Саше всегда казалось, что на Олимпийском льду самые сильные эмоции. Еще Женя говорила, что эти чувства нельзя описать словами, что ты отдаешься месту полностью. Но Трусова не чувствовала ничего, кроме полного осознания того, что приземлит аксель. Если приземлит — насладится. Если приземлит — наконец-то докажет себе, что она может. Если приземлит — докажет Алёне, что все труды были не напрасны. Если приземлит — Алёна точно увидит.
Сомнений в том, что Косторная смотрит, не было. Алёна не пропускала просмотры соревнований, даже когда было очень больно. Она могла сколько угодно говорить о том, что не смотрела, но Саша знала — девушка врет.
Трусова не заметила, как пролетела раскатка, как прошло выступление Камилы, не следила за тем, как откатались другие девочки, она почувствовала момент только когда уже находилась в центре арены. Девушка даже не помнила, что говорили тренеры и говорили ли они что-нибудь.
Начало программы. Полная уверенность в себе. Заход на аксель. Падение. Дальше — полная концентрация на программе. Саша даже не устала. В голове лишь то, что Алёна, наверное, перед телевизором смеется, и осознание того, что прокат на Олимпиаде почти ничем не отличается от проката на каком-то ненужном соревновании в начале сезона.
Забавно — она совсем не так себе всё представляла. Но настроение всё равно хорошее.
Настроение не портилось ни от оценок, ни от вопросов журналистов, ни от осознания того, что у неё четвертое место, ни от долгой сдачи на допинг. Девушка приехала в отель поздно ночью, долго разговаривала с родителями, а после этого хотелось лишь нескольких вещей — первый раз с декабря — обнять Аню, прочитать сообщение от Алёны и лечь спать.
Пока Аня разговаривала с родителями и сестрами, отвечала на поздравления, Трусова проверяла все соцсети, игнорируя всех людей. Она искала сообщение от одного конкретного, но ни в одном из мессенджеров Алёна не написала. Зато было сообщение от Даши.
Поздравляю с прокатом на Олимпиаде.
Саша ухмыльнулась, но ответила.
Спасибо.
Кстати, Алёна не смотрела. У неё свидание.
Ахахах, с кем?
Я серьезно, Саш. Она отпускает. Медленно, но отпускает.
А к чему был разговор про то, что она не изменяла?
Чтобы ты не жила с мыслью о том, что она плохой человек.
С кем свидание? Я его знаю?
Да, это Ника.
Супер.
Саша злилась, готова была кричать, даже заплакать. Весь день было хорошее настроение, чтобы оно испортилось из-за того, что Алёна решила начать новую жизнь, решила забыть её. Их переписка, наверное, показатель того, что Косторная старалась начать нормальное общение, без какого-то романтического подтекста. Алёна просто хотела вернуть дружеские отношения. Но как же тогда слова о любви?
Саша не понимала ничего. Она не знала, что ей делать, не понимала, как быть дальше.
Девушка прислушалась и, поняв, что Аня закончила разговор, подошла к Щербаковой.
— Ань, у Алёны свидание.
— Расстроена?
— Не понимаю, — честный ответ.
— Зачем мне это говоришь?
— Она начала новую жизнь, новую главу.
— Тоже хочешь? — Аня улыбнулась.
— Да.
— Давай попробуем. Без обещаний и каких-то ограничений. Я обещаю, что буду рядом. Дальше — посмотрим.
— Спасибо, — Саша прижалась к Щербаковой, — спасибо, что ты есть, Ань.
Алёна пришла домой после подкаток и готова была сразу же рухнуть на диван, засыпая. Но молодой человек должен был прийти с минуты на минуту, поэтому Косторная быстро бросила вещи в шкаф, запихивая их одной ногой — порядок никогда не был её коньком.
Осмотрела квартиру, сполоснула две тарелки, насыпала Одри корм. В дверь позвонили. Алёна открыла и сразу залилась смехом.
Ника стоял и широко улыбался. В одной руке у него был бумажный пакет из какого-то ресторана с едой, в другой — горшок с цветком. Алёна не могла остановить свой смех, наблюдая за тем, как парень делает вид, что ничего необычного не произошло.
— Ты принес мне пальму?
— Это фикус, Косторная, — Ника всё же не сдержался и вторил смеху девушки, проходя в квартиру, — я не знал, какие цветы ты любишь, поэтому решил брать оригинальностью.
— Он у меня долго не проживет, я за ними ухаживать не умею.
— Он живучий, — Ника постарался сделать максимально серьезное лицо, делая вид, что он — эксперт в биологии.
Вечер проходил великолепно — парень много шутил, рассказывал истории, в которые они попадали вместе с Морисом, а еще — влюбленно смотрел. От таких взглядов Алёне становилось неловко, но такое внимание точно было приятно.
— Блин, сейчас наши будут выступать, — Алёна отвлеклась от поедания незнакомого блюда.
— Давай не будем?
— Я обещала.
— Давай просто сделаем вид, что Олимпиады не существует. Я вижу, что ты переживаешь из-за этого. Зачем себя изводить?
Слова парня звучали слишком правильно, слишком правдиво. Алёна решила, что она действительно может и пропустить короткую программу. Она решила, что будет здесь и сейчас. А сейчас — у неё ужин в хорошей компании.
