Где-то далеко Тихо гром гремит. Небо в тучах уж. Если все же дождь пойдет, Переждешь его со мной? Где-то далеко Тихо гром гремит. Даже если дождь Стороной нас обойдет — С тобой останусь я
Шел тринадцатый день. Как мне показалось, я постепенно начал сходить с ума. Хотя, вероятно, это уже случилось и гораздо раньше, чем я стал догадываться об этом. Ну знаете, такое состояние, когда начинаешь спорить с собой, или ругаться на стул, о который ударился ногой, или просить ветер так не сквозить, пока окна открыты… В один момент я уже хотел плюнуть на все, бросить свою гордость, гордыню и остальные прибамбасы и пойти к Тору, чтобы, наконец, с ним поговорить. Ведь мы так и не разговаривали нормально с тех пор, как победили Малекита. А прошло, на минуточку, почти пять лет! Даже если учитывать, что мы, боги, твари живучие, то все равно это было достаточным сроком для игры в молчанку. Я все ждал и ждал, когда Тор сам подступится, но, видимо, я так и буду ждать. Решил прислушаться к совету Сигюн и не отталкивать некровного брата, но как можно не отталкивать, когда, собственно, и так нечего? Но хотя бы ради мамы… Она была единственной, кто не относился ко мне с предвзятостью, кто не видел во мне лишь часть плана, не видел во мне сплошное недоразумение. А ведь она с самого начала знала, что я их неродной сын…***
Вечерело. Я лежал на кровати с не выплеснутыми эмоциями внутри меня. Сигюн сделала то, что никому не удавалось за последние годы — дала мне надежду. Нет, не огромный сверкающий ком, а маленькую искру надежды, что я все-таки хоть кому-то еще в этом мире сдался. Мне действительно хотелось верить, что все происходящее между мной и Тором — всего лишь недопонимание. Решимость переполнила меня, и я встал. В голове зародился даже план, который поможет нам поговорить. Помнится, у Тора сейчас есть свободное время между королевскими обязанностями и тренировками, так что я достал из стола слегка покрытый пылью толстый альбом и направился к нему. Все было просто: я как бы случайно натыкаюсь на него, мы ведем ностальгический диалог о прошлом и в итоге идем на совместную тренировку или обед. Держа альбом под мышкой, я выскочил из комнаты, сообщив своему стражнику, куда иду. Брат шел по коридору, разговаривая о чем-то с Сиф. Впервые за долгое время я увидел на его лице расслабленную улыбку. Неужели только рядом со мной он в постоянном напряжении? — Эй, Тор, можно тебя на минутку? Оба бога остановились и посмотрели на меня с сомнением, как будто я что-то замышлял. Все вокруг куда-то торопились, и им приходилось огибать нас. Интересно, с чего это такой переполох? — Ты что-то хотел, Локи? — Тут такое дело… Я разбирал свои вещи и нашел наш альбом, подумал, тебе будет тоже интересно посмотреть… Он как-то с сомнением посмотрел на меня. — Давай обсудим это попозже, у меня сейчас есть дела. Покажешь за ужином, идет? Я предупрежу отца. Тор неуверенно похлопал меня по плечу и быстрым шагом удалился. — Тогда это… увидимся. Идиот, ей-богу. Кто так разговаривает? Сиф тоже наградила меня недоверчивым взглядом и направилась вслед за Тором. Чувствуется, скоро все во дворце будут знать, что Локи сделал первый шаг, что естественно, ведь у этих придирчивых богов своей жизни нет, поэтому надо ко мне приставать. Ноги снова привели меня на балкон. Отсюда можно было услышать звуки тренировок и гул с кухни, но видеть — нет. Если честно, то здесь я чувствовал себя хоть немного свободнее. Над головой было синее небо и облака, птицы, впереди — процветающий Асгард, сады, оранжерея, горы и поля… Иногда я даже думал о том, что мне не следовало заявляться в Асгард. Пусть дальше бы думали, что я мертв, раз им всем настолько легче от этой мысли, а я жил бы себе припеваючи и не мучился. Я злобно рыкнул на самого себя. Почему я не мог лишиться способности думать? Ведь в основном мои собственные мысли и выводили меня из себя, как бы иронично это ни звучало. Но пока что все складывалось хорошо. Слова Сигюн все больше походили на правду. Устав стоять, я откинул альбом на мраморный столик, лег и вытянулся на каменном сидении, которое тянулось по всему периметру балкона, возле перил. Небо. Такое синее. Я протянул руку, будто мог дотронуться до него, как до какого-то лоскута ткани. Наверное, небо было бы шелком, если бы было материальным. Или бархатом. Я до конца не определился. С каждым закрыванием глаз, открывать их становилось сложнее и сложнее, пока я не сдался и окончательно не погрузился в темноту. Разомкнуть глаза меня ставила неприятная холодная капля, упавшая мне на лицо. Я лениво накрыл лицо рукой в надежде, что сейчас покапает и пройдет, но покапать — покапало, а проходить даже не собиралось. Когда я понял, что становится слишком мокро, поднялся на ноги и посмотрел на небо. Серые облака быстро и густо затягивались в непроглядную толщу. Прекрасно! А так хорошо все было. Неужели Тору понадобился дождь именно сегодня? Сады и оранжерею и так чуть ли не каждый день орошают, нет, надо, чтобы вымок весь Асгард и я вместе с ним! Так вот что за дела у него были, и вот почему все так торопились… — Тор, Один тебя дери! Выключи свой долбаный дождь! Но винить Тора было не совсем верно. Я просто безмозглый олух, который забыл про орошение. Я направился к дверям, чтобы выйти, но, к моему удивлению и глубочайшему гневу, они были закрыты! Через какое-то время я вспомнил, что всевозможные двери в Гладсхейме закрываются, когда Тор занимается призывами дождя: стоит невыносимый шум и поднимается ветер, когда хоть одни оказываются нараспашку, но главная причина заключается в том, что вода заливается внутрь, поэтому двери наглухо запечатывают магией. Вроде боги, а проблемы еще более мелкие, чем у людей. Это я все понимаю, но не понимаю, как можно было не увидеть человека на балконе?! Я что, невидимый или такой незаметный? Или может, они специально оставили меня мокнуть, во что мне верится гораздо больше. Стоя под дождем каких-то несколько минут, я успел вымокнуть почти до нитки и тут вспомнил… Альбом! Альбом с рисунками! Я схватил его со стола, но он оказался безнадежно мокрым — с него струями стекала вода. Спрятал за пазуху, хотя вряд ли это помогло бы мне сильно. — Эй! Там есть кто-нибудь? Я припал лицом к прозрачной части двери лицом, чтобы рассмотреть стражу, которая однозначно должна была маячить по коридорам, мой персональный страж уж точно! Но там никого не было… Я ударил кулаком по подобию стекла, но двери безнадежно запечатаны магией, а значит, я не выйду просто так. Ничего не произошло, а по моей руке прошло неприятное стрекотание. Ударил еще раз и еще, и еще… пока руку не начало сводить от боли. Пустил в ход левую руку, но это тоже ни к чему хорошему не привело кроме как к новым ожогам. Бесполезно. Они все запечатаны магией, которой у меня нет. Кричи, не кричи — все равно никто не придет. Я развернулся, прислонившись к дверям спиной, и осел на мокрый пол. Какой из меня бог, если я даже от дождя не могу укрыться?.. Меня тут же переполнило липкое отвращение к самому себе. Нет, вернее оно переполняло меня всегда, но сейчас почему-то куда больше обычного. Я откинул голову назад, закрыв глаза, позволял дождевой воде падать на лоб и скатываться вниз до подбородка, а потом скользить по шее до безнадежно мокрой одежды, под которой я пытался спрятать и без того мокрый, дорогой мне альбом. Это была единственная вещь, которая до сих пор связывала меня с Тором: наш общий альбом для рисования, который, вероятно, после этого дня станет непригодным. Вот так бездарно я потерял последнюю нить нашей с ним связи. Все так отчаянно требуют от меня доказательств, что мне не все равно, как я сам же эти доказательства и уничтожаю... Да... видимо, я бог Неудачи по совместительству. Когда я уже отчаялся спрятаться от дождя, двери тихо заскрипели. Глаз не открыл. В таком состоянии меня лучше уже не трогать. — Боже правый! Локи! — над моей головой повисла почти невесомая светло-розовая шаль Сигюн. — И давно ты тут так сидишь? Я молча поднялся, не желая говорить, и оттолкнул ее руку от себя. Она мельтеша последовала за мной, и как только мы оказались за пределами мокрого балкона, Юн, едва дотянувшись, накинула мне на плечи свою шаль, будто меня это спасет, и озабоченным взглядом посмотрела на меня, будто я что-то натворил и теперь попался. Я упорно игнорировал ее взгляд. Она схватила меня за запястье, чтобы притормозить, но вместо этого я беззвучно поморщился и окинул ее в ответ недовольным взором, едва только сдерживаясь, чтобы не выругаться. Сигюн слегка нахмурила рыжеватые брови и поднесла мою руку к своему лицу, обнаружив под плотно сидящим железным браслетом ожог. И отчего-то мне стало еще более стыдно. — Ты идешь со мной. Без возражений, — она подтолкнула меня дальше, и как я понял, прямо к своей комнате.***
— Мне очень жаль, — резко заговорила Сигюн, вытирая мои волосы полотенцем уже пятую минуту, хотя ее-то вины ни в чем не было. Она просто шла мимо. — Если бы я не задержалась… — Забудь, — отрезал я. — Это всего лишь вода. Я с тоской пилил взглядом альбом, кирпичом лежащий на туалетном столике. Ну и хрен с ним. Больно-то и надо было. Все равно Тор не нашел бы для меня и минуты, просто так отмахнулся, чтобы я не приставал. — Это была ценная вещь? — осторожно спросила богиня. Вечно она попадает десять из десяти, только я никогда не признаюсь в этом вслух. — Не особо, — с неохотой ответил я и забрал полотенце из ее рук. Вспомнилось, как она оживила лавандовый букет. — Но есть шансы на восстановление? Сигюн задумчиво подошла к альбому, разглаживая светло-персиковый подол платья руками. Она серьезно погрузилась в раздумья, видимо, действительно желая мне помочь. — Боюсь, что нет, — она взяла шелковый платочек из ящика и намочила его. — Если быстро высушить с помощью магии, то получится что-то типа… В одну секунду высушив кусок ткани, она уже держала в руках сморщенный комочек — лишь подобие ее некогда красивого шелкового платка. Не говоря уже о том, что все картинки, наверное, смазались в одну кляксу, так что даже удачная сушка не даст никакого толку. — Вот, держи, — Сигюн достала мне большое полотенце. — Мне не во что тебе предложить переодеться, но можешь снять пока мокрую одежду и укутаться в это. Не дождавшись моего ответа, она исчезла в ванной. Я и не заметил, как мерзко прилипла к телу рубашка, не говоря уже про тяжесть жилетки, которая теперь доставляла сплошной дискомфорт. Раздевшись по пояс, я стал ждать Сигюн, которая слишком надолго затаилась в ванной. Доброта богини все еще была мне неизвестна, но я постепенно начал к этому привыкать и уже не ждал от нее подвоха. Через некоторое время она вышла и молча села рядом со мной, держа в руке каменную мисочку со ступкой в ней. Характерно запахло лекарственными травами. А я уж и забыл, как пахнет смесь из календулы и лаванды. Сигюн изучающе покрутила мою левую руку, видимо, думая, можно ли сдвинуть с запястья браслет, потом сняла со стенки миски двумя пальцами немного зеленоватой мази и провела по побагровевшему месту. Кожу неприятно защипало, и я поморщился. — Знаю, — кивнула богиня, — но зато хорошо помогает. Завтра утром уже пройдет. Склонившись над моей рукой, она окончательно спрятала от меня свое лицо, так что я видел только чуть нахмуренные брови и рыжую макушку, которую обхватывали две тонкие косы с цветами в них. Остальные кудри волнами падали на плечи и грудь. Взяв меня за обе руки, она с легкой улыбкой на губах оценила проделанную работу. — Хорошо. Остальное возьми с собой. Используй, если будет гореть. Она поднялась и принялась перекладывать все в небольшую баночку, будто бы была готова, что сегодня ей придется обрабатывать кому-то раны. Я молча наблюдал за ней, за ее движениями, грациозностью, веснушками на лице. — Сейчас мне надо идти, сестра будет волноваться, что меня долго нет, а ты можешь пока что остаться здесь. Я попрошу стражу пойти со мной, поэтому сможешь уйти в любое время. Сигюн торопливо вытащила из шкафа другую накидку — белую — и уложила у себя на хрупких плечах, будто бы волновалась, что кто-то заметит разницу, потом поправила волосы, чуть пострадавшие от суеты, которую я внезапно приволок с собой, и направилась к двери. — Постой, — окликнул ее я, и богиня обернулась, глядя на меня через плечо. Я всего секунду любовался ее глазами. — Спасибо, Сигюн. Она тут же лучезарно улыбнулась, качнув головой. — Не за что, Локи.***
Окончательно обсохнув, я встал и принялся собираться. От альбома действительно ничего не осталось, и теперь он пах сыростью, поэтому я небрежно завернул его в жилет и, убедившись, что моих вещей здесь нет, покинул комнату. Как и сказала Сигюн, стражи не было, поэтому я спокойно вернулся к себе. Черт… Мы же должны были с Тором встретиться за ужином. Вот куда, видимо, опаздывала богиня — на ужин! Скинув с себя мятые вещи, я принялся искать что поприличнее. Оделся, причесал волосы, даже обул неудобную обувь, чтобы выглядеть хорошо. Ужин начинался в семь, сейчас шел девятый час. И почему у меня такая ужасная память до важных вещей? Я выскочил из комнаты и быстрым шагом направился в обеденный зал. Уже из коридора я расслышал голоса других богов, которые, видимо, покидали зал. Я остановился у мраморной колонны и напряг слух. — Ага, я слышала! Он хотел с ним поговорить, но не пришел на ужин. — Один женский голос. — Я как раз шла мимо и готова поклясться, что у него было ангельское выражение лица в тот момент! Вот вам бог коварства, называется, — отвечала вторая. — Бедный Тор! Всю трапезу пилил взглядом пустое место напротив себя. В этот раз Локи действительно превзошел себя! Выставил брата идиотом и перед Ванами, и перед Одином, не говоря уже об остальных присутствующих! Я сжал руки в кулаки. Смысла идти уже не было. И ужин кончался, и вряд ли Тор захотел бы меня сейчас видеть. Что мне ему сказать? Что я уснул на балконе, а потом меня там заперли и я вымок до нитки, после чего представительница Ванов обрабатывала мне ожоги в своих покоях? Меня только за последнее скинут с Бивреста. Три богини свернули за угол и, увидев меня, еще быстрее двинулись по коридору, видимо, поняв, что я слышал их. И почему мне постоянно так не везет с отношениями?