Вишнёвая тень

За обедом к семье, кажется, вернулось безмятежное настроение: то тут, то там звучали реплики насчёт дел в городе, вкуса еды и предстоящих планов. Даже Камило, получивший дозу подозрений относительно инцидента на кухне, уже перестал дуться, и с огромным аппетитом уметал всё съедобное в радиусе метра, игнорируя, разве что, посуду и скатерть. Глядя на это, Мирабель даже передумала делать так, чтобы кузен исчез. Да и раньше ему надо было раствориться, поскольку тот испорченный волшебный момент уже было не вернуть. Девушка перевела взгляд на Бруно. Сегодня они сидели друг напротив друга, поскольку Долорес чуть опоздала из-за свидания со своим милым, и села с краю, а не на своё обычное место. Мирабель не могла запретить себе разглядывать дядю. Как и Камило, он ел довольно быстро, но мало. Помнится, раньше Бруно вскакивал при любом резком звуке, зажав еду в зубах, чтобы в случае чего немедля драпнуть прочь. Поначалу Джульетта собирала ему еду с собой, но вскоре Алма запретила это делать: «Все едят за столом». Мирабель вздохнула. К чему было переучивать Бруно? Кому это мешало? В доме, как ни крути, всё равно царили авторитарные порядки, пусть бабушка и извинилась за излишнее давление пару месяцев назад. Будь Мирабель у руля, она бы не стала накладывать столь строгое табу на самый обычный приём пищи. Но Алма, конечно же, раскатала трагедию, будто Бруно утаскивал не пару булочек, а кастрюлю супа, при этом наливая его себе не в чашку, а прямо в карманы, оставляя прерывистый след на пути к любимому укромному углу. Заметив, что племянница на него смотрит, предсказатель удержал ещё не надкушенную эмпанаду в зубах, двинув глазами в сторону флигеля. Девушка хихикнула. Жаль, после того рокового вечера, когда Мирабель узнала о том, что она ни сколечки ни особенная и дары магии Энканто обошли её стороной, воспоминания детства принялись стираться из памяти, будто кто-то замочил яркие картинки в порошке. Играл ли с ней дядя? Наверное, он мог даже выкинуть что-то эдакое, чтобы повеселить своих племянниц. Кто была его любимица? Заметив святотатство под названием «несерьёзное отношение к еде», бабушка метнула по диагонали осуждающий взгляд. Бруно тут же привычно присмирел, ожидая, когда закончится пытка смирным сидением за столом. Мирабель тоже уткнулась в свой кукурузный салат. Следы. Она подумала о следах. Если прикинуть, такие отпечатки могли получиться, если лапы зверя не были замараны, а если бы по ним что-то стекало, скапливаясь у самых подушечек. Краска. Или кровь. И почему только она размышляет об этом настолько спокойно? Эта зверюга отплясывала на кухне какую-то сумасшедшую румбу, может быть, это бешенство, а она, Мирабель, не чувствует даже намёка на страх. Немножко испугалась, когда Гато попёр на неё сегодня, а вот неизвестное существо, которое не видит даже Касита, значит, полная ерунда? Гато. Попытка Бруно защитить её. В горле будто распустился цветок, на глазах выступили слёзы. Всеобъемлющее чувство благодарности рвалось наружу. Да, он был ей дядей, но Мирабель казалось, что он сделал это не как родственник, а как… Нет. Нет-нет-нет. Что это? Откуда эти мысли?! Да, она обожает дядю Бруно за то, что с ним весело и интересно, за его мягкость, а порой и за его дёрганость и паранойю, за то, что оба были изгоями, за пережитые вместе приключения, за редкие прикосновения, за то, что он зовёт её «mi linda», за… – Гато, ты куда? – Антонио попробовал схватить своенравного питомца за хвост, но не дотянулся: пальцы мальчика схватили воздух. Ягуар снова что-то увидел и полез под стол, по-пластунски подползая к Мирабель. Его любопытство должно было быть утолено немедленно!! Гато ни разу не видел такой тени, которая бы сгущалась независимо от владельца. Ничем не пахнет, но слишком интересно. Пятнистый зверь не учёл одного: неведомое существо не было заинтересовано в близком знакомстве. И решило, что лучшая защита – это нападение. Ягуар взвыл, подскочив вверх от вспышки острой боли. Конечно, наличие стола он попросту не учёл. Миг – и вся оставшаяся еда взметнулась на добрый метр, а потом весело ссыпалась вниз, сопровождаемая оглушительным грохотом бьющейся посуды. Разумеется, за этим самым столом сидели не степенные англичане, а горячие колумбийцы, которые просто были обязаны отреагировать на случившееся как можно более бурно. Заводилой выступила Пеппа. Её перепуганный вопль был слышен даже на отдалённых окраинах Энканто. Окончательно дезориентированный ягуар рванул к своему хозяину, поскользнувшись на авокадо и перепачкавшись от усов до хвоста. Поскольку было непонятно, откуда исходила опасность, семья Мадригаль принялась метаться по непредсказуемым траекториям, пока Луиза не схватила стол, подняв его. И… под ним, конечно же, никого не оказалось. В выигрыше оказался один лишь Бруно: отработанные за 10 лет рефлексы позволили ему схватить ещё одну эмпанаду и эвакуироваться с добычей на край открытой веранды: абсолютно без умысла, скорее, даже инстинктивно. Посреди всеобщего хаоса осталась стоять лишь Алма. Сейчас она напоминала гордое каменное изваяние, решившее, что её не сломит никакой шторм, и, тем более, превратившийся в сущий хаос обед. – Джульетта, осмотри его, – негромко попросила глава семьи. – Иди сюда, котик, – сочувствующе проговорила мать Мирабель, маня ягуара. – Погоди лечить. Нужно взглянуть, чтобы понять, что случилось. Держи его Антонио. Получив чёткие команды, семья дружно сгрудилась над питомцем младшего из Мадригалей. На носу Гато алела глубокая царапина, но при этом такая тонкая, что кровь на ней выступала бисеринками. – Ничего не понимаю, – нахмурилась Джульетта, – Словно порез о край бумажного листа… Сейчас всё пройдёт, маленький. Съешь это. Рана затянулась, но печальные глаза огромного кота говорили о том, что ему будет нелегко забыть об этом происшествии. Все ждали решения Алмы. Как, собственно, и всегда. – Полагаю, наш таинственный гость обживается если не в доме, то где-то в окрестностях. Если все наелись, предлагаю убрать весь этот беспорядок и пойти пить чай в дом. Возражений не последовало, и только стоящая поодаль обделённая по части даров внучка перехватила взгляд бабушки. Девушка слишком хорошо знала это выражение лица. «Снова что-то не то с Мирабель».