Вишнёвая тень

Стук в дверь раздался в тот самый момент, когда Мирабель на полном серьёзе сверялась со своими ощущениями в вопросе того, тошнит её от бесконечных рядков пряжи или ещё нет. С этим пончо девушка чувствовала себя настоящим марафонцем, но финишная лента маячила уже невероятно близко, заставляя сердце трепетать от восторга. Ещё немного. «Это тебе» и поцелуй. Как целовать? Со стороны вроде несложно, просто наклонить голову, чтобы не врезаться в нос. А дыхание задерживать? Вроде бы нет. А глаза – глаза закрывать? А как отреагирует Бруно? Удивится? Обрадуется? Интересно, эти его тонкие усики мягкие? Вроде да, то прикосновение к шее… Боже! Боже, почему это треклятое пончо никак не хочет довязываться?! В дверь снова постучали. – Иса? – изрядно удивилась Мирабель, пряча рукоделие в ящик. Старшая сестра была редкой гостьей в её вотчине: сказывалась неприязь со времени, когда Исабела была любимицей бабушки. Конечно, ситуация изменилась, но некоторая неловкость осталась. – Ты тут не засиделась? – в комнату сунулась голова с цветными прятками в гладких, как воды реки, волосах. – Засиделась, – честно призналась Мирабель, не видя повода отпираться. Едва вязание было отложено, в груди заворочалось волнение за Бруно. Как прошёл их разговор с Алмой? Очень хотелось бы выяснить, но природная осторожность всё же не позволяла Мирабель бежать в комнату дяди. Особенно после того, как она думала о поцелуе. Нельзя, никак нельзя. Вообще. – Есть предложение сходить до… – Иса понизила тон голоса до заговорщического шёпота, зыркая глазами по сторонам, – До разлома в горе. Мирабель почувствовала, что на секунду перестала дышать: – Боже мой, зачем? – Так… дельце есть. Так ты со мной? – С тобой! – девушка вскочила с кровати, подправляя юбку, – Вот и всё, вот я и готова! – Славно, – широко улыбнулась Исабела. Естественные реакции шли ей гораздо больше странного поведения фарфоровой куклы, и это не могло не радовать. Хотя не факт, что с этой метаморфозой смирилась Алма. Но, если подумать, бабушка вообще со скрипом относилась ко всему новому. Хотя почему ко всему? Она вздумала искать невесту для Бруно. Невесту. Бруно. Вишнёвая тень, невидимая никому, в предвкушении заворочалась у ног той, кого считала своей хозяйкой. – А зачем тебе понадобилось к разлому? – решила спросить Мирабель, едва они преодолели порог дома. – Сбежать хочу, – будничным тоном объявила Исабела. – Зря, – подыграла ей младшая сестра, – Совсем налегке. – А мне многого и не надо. Одичаю и буду жить с дикими обезьянами до скончания веков. – Прекрасный план. – Знала, что ты одобришь. Сёстры выдержали небольшую паузу, а затем, не сговариваясь, фыркнули от смеха. – А если серьёзно, Алма дала задание посмотреть, можно ли закрыть проход. – Закрыть? – оторопела Мирабель, – То… то есть вот не замаскировать, а вообще закрыть? Исабела вздохнула: – У меня была такая же реакция. Бесполезная затея, как и капканы. Кому из здешних нужно бежать из Энканто? А если кому-то всё-таки нужно, зачем их держать? К тому же, может быть, однажды через пролом придут гости из внешнего мира…Только не говори мне, что ты никогда об этом не думала. Они как раз дошли до нужного места, и Мирабель взглянула на простирающийся на той стороне лес так, будто впервые его увидела. Вспомнился странный сон. Индейцы. Тот город. Как изменилась жизнь снаружи за то время, пока строился Энканто? Здесь время замерло, но пятьдесят лет это ведь очень-очень много. Целый Бруно. Бруно… – Слушай, что у бабушки за бой с дядей Бруно?– поинтересовалась Иса, ощупывая скалы в поисках ведомых только ей подсказок. – Остепенить его хочет. – А он, надо полагать, не хочет? – Именно, – кивнула сестре Мирабель. – И правильно. Зачем ему? Старость на носу. – Он не старый! – возмутилась девушка. – Ох, действительно, извини, – Исабела усмехнулась, – Чего это я. Сама же видела, как дядя сегодня бегал по крышам с Камило и Антонио. – Ты это серьёзно? – А ты не знала? Вы же вроде часто общаетесь. – Ну… – Мирабель почесала запястье, отводя взгляд, – Наверное, действительно… У нас очень… хорошие отношения. Не смотри на меня так. – Как? – Как будто… Madre de Dios, я слишком мнительная. Меня не радует то, как абуэла обращается с Бруно. Исабела хмыкнула, но, скорее, с пониманием, нежели обиженно: – На мне ещё остался ореол любимицы Алмы, да? – Извини, мне правда неловко. – Да всё в порядке, дело привычное, – тонкие пальцы сестры погладили прядку кобальтового оттенка, – Если честно, временами я вела себя как последняя сволочь. Наверное, потому, что в какой-то степени завидовала тебе. – Мне? – выкатила глаза Мирабель, – Нашла кому завидовать, вот уж воистину странно. Я же вроде как крах всех чаяний и надежд семейства Мадригаль. – Именно, – даже прищёлкнула пальцами Иса, – Ты могла жить своей жизнью и не выворачивается наизнанку, пытаясь извлечь максимум пользы из своего дара. Мирабель сочувствующе сложила брови домиком. Она знала, что сестра комплексует относительно полезности своего дара несмотря на то, что помогала выращивать лекарственные травы для Джульетты и делала Энканто в разы красивее благодаря своим сложным сочетаниям цветов и резных листьев. – Мне было грустно притворяться пай-девочкой, когда ты могла вязать, помогать по дому, да и чаще всего тебя отсылали прочь с просьбой не путаться под ногами, что давало тебе ещё больше свободного времени, – тем временем договорила сестра. – А меня это жутко злило. Когда не давали помогать, – призналась Мирабель. – Не радуемся мы тому, что имеем, – с намёком улыбнулась Исабела, назидательно вознося к небу указательный палец, – Ужасные женщины. Хотя ты у нас ещё маленькая женщина. – Вот уж нет уж! Я не ребёнок! – А чего бесишься? – Иди сюда! – Мирабель с радостным гиканьем бросилась к сестре, и некоторое время они играли в замысловатый вариант салочек, прерываемый растениями, которая создавала Иса. Это была очень старая игра, оставшаяся со времён когда Алма ещё не выделила Исабелу среди других внуков, и теперь Мирабель от души радовалась возвращению доброй традиции детства. – Лиана! – Так нечестно! – младшая сестра с хохотом повисла на толстой плети, усеянной невзрачными белыми цветочками. В детстве они с Камило выпрашивали сестру сделать лианы, чтобы покачаться на них, кузен даже умудрялся висеть вниз головой, пока не прибегала Пеппа с ужасом в глазах, хотя её драгоценное дитя и не собиралось расшибаться насмерть, крепко держась, да ещё и умудряясь заливисто хохотать. Плети, хм… Идея! – Иса, есть дело. У Бруно возникла небольшая проблема с подъёмным механизмом, который сделан в попытке спастись от лестницы. Этот лифт работает только в одну сторону. Может, можно смастерить из растений, тех же самых лиан, нечто эдакое, что могло бы помочь не тягать подъёмник туда-сюда? Сестра призадумалась: – Что ж… Если, допустим, привязать валун в качестве противовеса и отвязывать верёвку… – Валун есть, – припомнила конструкцию Мирабель. – В таком случае, понадобится только улавливающая сетка, чтобы сделать подъём и спуск безопасными. Проблема в этом? – Да! – ожесточённо закивала младшая сестра. – Странно, что-то не сходится, но я не понимаю, что именно… А, ладно, на месте будет видно. Пока мне нужно решить проблему с проходом, а то воплей не оберёшься, абуэла и так на взводе из-за дяди Бруно. – Даже так? – Они по комнатам сидят. Оба. – Не хочу на ужин, – заявила Мирабель. – Да уж, обстановка в семье в последнее время не сказать что радужная, – Иса коснулась почвы рукой, – Сестрёнка, отойди чуть подальше и попрощайся с видом той стороны. – Ты действительно это сделаешь? – Мирабель с удивлением ощутила в сердце щемящую тоску. В этом решении Алмы крылось что-то неправильное, как если бы она в жаркий день распорядилась закрыть все ставни в Касите до единой. – Погоди огорчаться, – вдруг подмигнула Исабела, заставляя плети расти. Сначала возник каркас: зелёные волоконца перекинулись от скалы к скале, тычась в неприступный камень словно слепые щенята в поисках материнского живота. Мирабель всегда изумляло то, как растения находят малейшие неровности и цепляются за них, продолжая расти на поверхности, со стороны кажущейся идеально гладкой. После того, как лианы закрепились, к земле устремились побеги плюща. Скоро единственным напоминанием о проходе во внешний мир осталась река, текущая чуть ниже нависавших ветвей. Так вот почему эта работа не была доверена Луизе: реку нельзя было вернуть в состояние подземного ключа, и, тем более, закупорить её. Пришлось признать: хитро придумано. – Что ж, всего тебе наилучшего, внешний мир, – обречённо вздохнула Мирабель, упирая руки в бока. – Я ведь говорила тебе повременить с огорчением, – Исабела указала на стык возле скалы, – Видишь? – Нет. – Смотри внимательнее, для чего тебе очки? – Очень смешно… О, – Мирабель прищурилась и увидела на той стороне красноватые пятна, – Это же лилии. – Ага. Видишь лилии, значит, – сестра сунула руку в гущу лиан, отодвигая их, – Перед тобой проход. Только это наш с тобой секрет. – Красные лилии, – восхищённо улыбнулась Мирабель. – Да. Красные лилии, – Исабела заправила цветок в одну из кудряшек младшей сестры, – Теперь ты отмечена даром видеть сквозь лианы. Ты польщена? – Не передать как. – Носи пока не завянет, – старшая сестра приобняла девушку за плечи, – Ну что? Домой? Отдохнула от своего пончо? – Кажется… стоп, и ты знаешь про пончо? – Я увидела зелёные обрезки ниток, когда заходила, ну и сложила два и два. Извини, я не нарочно. – Да ладно, – прищурилась Мирабель. – Только есть одна проблема: дядя Бруно дорожит своим старым пончо, поскольку именно Алма соткала это для него. – Ого, правда? Откуда ты знаешь? – Скажем так, – задорно сверкнула зубами Иса, – У любимчиков свои привилегии по части доступа к информации. – Ах вот оно что… Но всё равно нельзя носить одно и тоже, даже если это сделала глава семьи. Если мы все только и будем думать о том, как бы случайно не расстроить бабушку, то вскоре перемрём от нервного истощения. – Ха-ха-ха! Поэтому, – Исабела поправила сбившуюся лилию в волосах сестры, – Ты вытряхнешь дядю Бруно из этих обносок и облачишь его в фирменное, и, – я готова биться об заклад, – отпадное пончо, сделанное руками Мирабель Мадригаль с заботой и любовью. – Именно, – девушка улыбнулась ей со всей доступной теплотой и тихонько повторила, – С любовью.