Вишнёвая тень

– Всё. Всё-всё-всё, – Бруно предпринял, должно быть, уже десятую попытку остановить племянницу, и теперь в очередной раз обхватил её разрумянившееся лицо. Каждый перерыв в столь диковинной схватке со страстью приводил к неожиданным открытиям: то к коротким сорванным, то к долгим французским поцелуям, от которых у обоих тяжелела голова, и мир вокруг переставал существовать. – Всё? – уточнила Мирабель, лукаво щурясь. Бруно сглотнул: пару минут назад эта чертовка куснула его за нос, вызвав на очередной раунд. – Мне… тяжело держаться, – отвёл глаза предсказатель. – Ты поэтому ко мне не прижимаешься? Он кивнул, краснея. – Всё в порядке, – она ласково подправила увитые серебристыми нитями кудри. – Мне стыдно. – И напрасно, – Мирабель повернула его голову к себе, заглядывая в глаза, – Ведь я люблю тебя. Сердце Бруно пропустило удар. За всё это время, что они были здесь, целуясь и лаская друг друга, как выжившие из ума, они ни разу не сказали этих слов. – А ты меня? Её голос. Неужели в человеке может быть столько нежности? А у него, Бруно, даже нет слов, чтобы это выразить, кроме банальностей, которые люди произносят из века в век. – И я тебя. – И ты меня? – И я тебя. Свеча в лампе фыркнула чихнувшим крысёнком. Фитиль догорел, и воцарился мрак. Бруно попросил дар проявиться, и зеленоватый отблеск глаз осветил лицо лучшей из родившихся на свет: – Я люблю тебя mi locura. Te amo. – Te adoro, – она снова притянула его лицо к себе, потираясь лбом об лоб. Страсть ушла, сменившись на ровное пламя. И именно теперь дверь в кладовую с грохотом открылась. Будь их чувства поверхностны, Бруно и Мирабель бы с ужасом отпрянули друг от друга, но теперь первой их реакцией стали крепкие объятия. С широко раскрытыми глазами дядя и его племянница, словно два загнанных диких зверя, смотрели на возникших на пороге членов семьи. – Сюрприз, как и обещала, – произнесла среди гробовой тишины Долорес. – Зайди мне за спину, милая, – негромко попросил Бруно, чувствуя, как сильно колотится сердце Мирабель. Позади толпы Мадригалей подтягивались любопытные. – Нет… нет! – девушка вцепилась в его жилетку, и предсказателю пришлось мягко отцеплять судорожно сжатые пальцы: – Не бойся. Я обещал, что защищу тебя. Назад. Загородив Мирабель спиной, он выпрямился и расправил плечи, ожидая вердикта. – Иди сюда, – негромко скомандовала Алма, – Живо. – Обещай не трогать Мирабель. – Бруно, живо сю… – Обещай. – Ты что наде… Что ты… – голос Джульетты беспомощно сорвался в самом начале. – Ничего! Ничего-ничего-ничего! – замотала головой Мирабель, – Не трогайте его! – Ты правда думаешь, что мы будем судить ребёнка? – Алма вперилась в оливковые глаза, и те выдержали взгляд. – Я не ребёнок!! – раздалось из глубины кладовой. – Помолчи. – Дядя Бруно не… – А. То есть ты вспомнила, что он твой дядя? – Я не забывала! – Вот об этом я и говорю! – Бруно загородил племянницу рукой, – Чуть что – и ты, мамита, разговариваешь с ней как с отсталой! – Брат, – Джульетта взяла себя в руки, выходя навстречу, –Позволь мне забрать её. Я отведу Мирабель домой. Предсказатель коротко кивнул, но стоило целительнице пойти навстречу, как её младшая дочь решительно затрясла головой: – Я его не брошу! Вы его убьёте! – Мы не дадим этого сделать, – голос принадлежал Камило, – Мими, иди домой. – Не лезь, – попыталась заткнуть подростка Алма, но из-за плеча лицедея вышла Луиза: – Абуэла, мы приняли решение. Ты никого не тронешь. – И, если надо, мы встанем здесь лагерем, – протиснулась к месту событий Иса, – О, и да, Долорес… Я просила тебя не лезть к моей сестре!! Хук справа стал для новобрачной такой неожиданностью, что она даже не ощутила боли, но, кажется, именно это заставило её опомниться. Молодая женщина обвела глазами родню и собравшуюся толпу: – Я… я хотела как лучше. Я… – Долорес? Бруно оглянулся. Голос принадлежал Мирабель. – Долорес?! – юная Мадригаль часто задышала, а тени вокруг неё сгустились. Девушка не могла переварить предательство. У её ног сверкнули глаза Вишнёвой тени. – Назад! – Бруно первым понял, что произойдёт, – Живо!! – Что за… – покосилась на него удерживающая Исабелу Алма, но тут и сама увидела бурление теней. – БЕГИТЕ!! – не своим голосом заорал предсказатель, и это был первый и последний раз, когда дурная репутация сыграла ему на руку. В следующую же секунду кладовая буквально разлетелась в щепки, и посреди потоков хлещущего из остатков бочек вина возникла огромная тайра, прямо на глазах покрывающаяся багровыми клубами дыма. Что-то изменилось. В груди твари виднелся силуэт. Иссиня-фиолетовое платье, проблеск очков… – Мирабель, – Бруно и сам не услышал собственного голоса. Морда хтонического чудовища разъехалась, явив широкий, усеянный острыми зубами рот, и мощный рык, смесь человечьего и звериного языков заставил содрогнуться даже фундамент Каситы: – ДОЛОР-Р-РЕС!!! *** – Уводите людей! Быстро, быстро! – придя в себя от шока, отдала указание Алма, пока тварь, немного дезориентированная от собственных габаритов, оглядывалась по сторонам, стряхивая со шкуры щепки размером с доски для забора. – Бруно, как её остановить? – в локоть предсказателя вцепилась Джульетта, – Ты должен знать! Бруно!! Он не видел ничего кроме неявного силуэта в груди Вишнёвой тени. Глаза Мирабель были закрыты, возле рта застыли пузырьки воздуха. – Она пожрёт её. Уже запаяла в себе и лишила голоса, – пробормотал младший из тройни Мадригаль, – Вот как это… – БРУНО!! – старшая сестра отвесила ему пощёчину, и мужчина вынырнул из раздумий. – Ты был с моей доч… – Агустин взял его за грудки и сжал зубы, не разрешая себе переходить на эмоции, – Мирабель должна была догадаться, чего хочет эта тварь! И рассказать она могла только тебе! – Эта тварь жрёт эмоции и проецирует всё, что сама Мирабель не может сказать человеку в лицо, особенно плохое, – быстро заговорил Бруно, – И сейчас её хозяйка не справилась, а я понятия не имею, что делать! – Бесполезно, лианы проходят сквозь её лапы! – крикнула Иса, – Но стоило мне потянуться к Мирабель, и вот, – повелительница растений показала обрывки плетей. – Долорес! Где Долорес?! – между опрокинутых в спешке столов металась Пеппа. – Дядя Бруно, – возле предсказателя показался Камило, – Я умею менять облик и могу изобразить Долорес. Отвлечём эту зверюгу! – Уверен? – Да, я приманю её поближе, а ты сделаешь всё возможное, чтобы вытащить Мирабель. Надеюсь, – подросток нервно усмехнулся, – Мими больше не сердится на меня за то, что я разбил тебе нос мячом. – Она ранена, – к семье подоспела Луиза, – На спине, где клубы дыма, будто порез. Поэтому следы. Это какая-то рана. Я бросила пару камней, но она только увернулась. – Рана? – предсказатель не знал, что и думать. – Она злится, – раздался сонный детский голосок. Вообще-то Антонио полагалось быть в кровати, но крушение кладовой и крики ужаса были слышны и в его комнате, так что мальчик в ночной рубашке приехал на место событий на спине Гато. – Антонио!! – не нашедшая дочь, Пеппа загребла в охапку младшего сына, – Я отнесу тебя домой, тут опасно! Феликс!! – Ранено и злится. И злится, – забормотал Бруно, – Меняет облик. Не призрак. Она никогда не жила. – Это неважно! – Камило перевоплотился в Долорес, – Эта штука жаждет убить мою сестру! – Это важно! Я чувствую! – Бруно бросился следом за племянником к огромному силуэту, который шарился по окрестностям, переворачивая обломки. – Эй, ты! Вишнёвая тень обернулась. Камило в облике Долорес замахал руками. Лёгким скачком преодолев добрые сорок метров, махина склонилась над затрепетавшим от ужаса мальчишкой. Не теряя времени, Бруно нырнул руками в грудную клетку твари, где виднелся силуэт. Пальцы едва успели коснуться оборки платья, как Вишнёвая тень, распознавшая подвох по запаху, снова встала. Проклятье! И, конечно же, будто этого было мало, тварь заметила то, что хотела. Долорес пряталась за накренившейся аркой из лилий, созданной Исабелой в честь свадьбы. После мимолётного раздумья чудовище пошло навстречу, оставляя на траве огромные отпечатки. – Уйди от неё! – навстречу Вишнёвой тени выскочил Мариано. Тварь остановилась, разглядывая его с некоторым любопытством, а затем отшвырнула прочь небрежным движением лапы. Зарычала, грозно ерошась, и арка покрылась багрянцем из остатков вина и того, чем сочилась сама Вишнёвая день. Это было в видении Бруно. Белые лилии, превратившиеся в алые. Непорочность и грех. Невежество и знание. Ловкая лапа, чьи пальцы вытянулись наподобие человеческих, выловили Долорес и прижали к земле, словно мышь, лицом вверх. Молодая женщина с хрипом забилась в клети когтей, вонзавшихся в землю вокруг неё всё глубже. Один маленький «хруп» – и всё будет кончено. Но… – Отдай мне Мирабель! Тварь прекратила давить, обернувшись через плечо. Лёгкие Бруно горели адовым огнём от быстрого бега: – Она бы этого не хотела! Ты убаюкала её, словно бессловесного ребёнка! Как делаем и мы, люди, но подобно тебе, не со зла! Мы пытаемся защитить тех, кто нам дорог! Ограждаем их! Решаем за них! – Не шевелись! – прошептал сестре подоспевший Камило, – Замри! На Долорес было страшно смотреть: её белое платье стало багровым от стекающей по призрачной шерсти субстанции, волосы рассыпались, а глаза не моргали. – Ты уже заботилась о ком-то, кому было очень больно, – доверившись интуиции, продолжал Бруно, указывая себе на плечо, – Твои следы и шрам. Ты скопировала его, чтобы помнить того, кого потеряла. Когти, державшие жертву, медленно разжались. – Ты сделала всё, чтобы помочь, но этого оказалось недостаточно, и ты решила найти нового хозяина, чтобы на этот раз вышло иначе, – Бруно подходил всё ближе, – Пожалуйста, не делай этого. Прислушайся: Мирабель любит Долорес. Лапа медленно поднялась, и Камило схватил сестру за руки, уводя прочь. Вишнёвая тень повернулась к предсказателю, востря уши. Светлело: намечался рассвет. – Вот так, да, – продолжил переговоры предсказатель, – А теперь верни мне Мирабель. Не бойся, я не дам её в обиду. Ты же знаешь. Чувствуешь. Я сберегу её. Ты понимаешь? Клубы дыма на спине Вишнёвой тени стали растворяться, на миг показав длинный глубокий порез. Она выглядела необычайно потерянной. Силуэт в глубине её груди конвульсивно шевельнулся, и Бруно испугался не на шутку, перестав контролировать собственные эмоции: – Отдай мне её, бестолковая ты нежить! Ты её задушишь! Я люблю её, она – смысл моей жизни! Отдай мне её, я сделаю для неё всё, только верни мне её живой сейчас же!! Мирабель!! Вишнёвая тень склонилась над ним, и предсказатель нырнул в призрачную плоть, нащупывая девичьи руки. Ещё немного, ещё… Два клеймёных Мадригаля упали на развороченный газон, судорожно кашляя. Виновница переполоха оглянулась на горы, подёрнутые вуалью рассвета. Те, кто видел её со стороны, позже утверждали, что Вишнёвая тень ненадолго превратилась в подобие юной Мадригаль и закрыла руками лицо, словно плача, а затем, став бесформенной кляксой, ринулась в сторону разлома в скале. Но Бруно было не до этого, ведь едва Вишнёвая тень исчезла, спасённая племянница обмякла в его руках. – У неё обморок, просто обморок! – подбежав к дочери, быстро утешил брата Джульетта, – Отнеси её в комнату, с ней всё будет хорошо… Долорес? Камило, Долорес с тобой? – Со мной, – Мариано держал на руках притихшую невесту. Она лишь вздрагивала, смотря в одну точку. Сам новоиспечённый Мадригаль получил пару глубоких ссадин, но держался с большим достоинством. Поняв, что всё закончилось, гости начали выползать из своих укрытий. – Мамита, – позвала Джульетта, убедившись, что Бруно поднялся с колен и надёжно перехватил Мирабель, – Мы идём домой. А горожане это по твоей части. Глава семьи кратко кивнула, выходя навстречу жителям Энканто. Остановилась у арки. Взглянула на испачканные лилии. На людей. И заговорила. Что бы ни было сказано Алмой Мадригаль в то ранее утро, очевидцы утверждали одно: голос её не дрожал.