Вишнёвая тень

Песчаные берега, кое-где усеянные обломками и прелыми листьями, оказались довольно приветливы к гостям. Как только Мирабель взяла его под руку и принялась болтать о том, что приходило в голову, Бруно понял, чего ей не хватало: романтики. Порой девушка отбегала вперёд, высматривая птицу или особенности пейзажа, потом возвращалась, целуя предсказателя в нос или губы, будто они расстались на день, и щебетала, не переставая. Сначала Бруно приобнял её за плечи, и Мирабель охотно прильнула к нему, но из-за того, что разница в росте была минимальна, а рука затекла, пришлось пойти на кардинальные меры: переместиться на талию. Юная Мадригаль даже вздрогнула. – Это слишком? – Нет, это… – она сама обняла дядю за талию, – Идеально. Теперь они шли нога в ногу, и на этот раз на пустую болтовню прорвало Бруно: он рассказывал о детстве, играх с сёстрами, о том, когда начал приручать крыс и наиболее удачных гаданиях. Мирабель с радостью смотрела на то, как он улыбается, и видела не седеющего мужчину, а своего сверстника с чёрными, как смоль, кудрями и горящими оливковыми глазами. – Можно тебя попросить? – ласково окликнула предсказателя девушка, когда они шли обратно к месту, получившему гордое название лагеря. – Конечно, mi locura. – Ты сыграешь для меня на типле? Бруно поцеловал свою избранницу в макушку: – С огромной радостью. Пока предсказатель музицировал, расположившись на чемодане, девушка сидела, положив голову ему на плечо. Близились жаркие часы, и если в Касите в это время царила прохлада и всегда можно было продолжать заниматься делами, которых, благодаря чуткому руководству Алмы, всегда было пруд пруди, то джунгли медленно, но верно подводили к единственно верному решению: сиесте. – Вот так, – Бруно ловко расположил свой гамак между подходящих деревьев, – Идеально. Теперь твой. – Мой? – вознеслись на него полные недоумения глаза. – Да. Гамак. Вместо второго спального места в воздухе повисла красноречивая пауза. – Мирабель, – протянул Бруно, чувствуя, что краснеет, – Ты это специально, да? – Но нам ведь вовсе не обязательно что-то делать! – принялась оправдываться она, – И вместе уютнее. – Господь милосердный, – предсказатель произвёл в уме какие-то расчёты, ослабляя узлы, – Что ж, давай сначала я, а ты следом. Чую, я потрачу эту сиесту на внутренний испуганный вопль… Нет, сначала садись с краю. Не бойся, поворачивайся. За противоположный край... Ноги… Успех. Ох, как близко. Прямо… Очень. – Как здорово, – девушка с нежностью прижалась к его груди, обнимая Бруно левой рукой, – Наконец-то я рядом с тобой. И мне не страшно, что сейчас кто-то снесёт дверь с ноги, будет орать «что происходит?!» и прочее. – Это… Несколько странно, но… – у Бруно сработали какие-то глубинные воспоминания с тех времён, когда он делил утробу матери с сёстрами, – Мне так… Уютнее. Ты была права. Боже, я и не знал, что мне было грустно спать одному. Услышав это, Мирабель погладила его по щеке: – Отдыхай, я покараулю. Ты итак мало спал, когда я металась в горячке. И вообще, наверное… Бруно осторожно поцеловал её в нос, приобнимая: – Ты чудо, Мирабель Мадригаль. Подождав, пока он задремлет, девушка осторожно закинула на дядю ногу. Придётся временно впитать игривое настроение. Как далеко она могла бы пойти? Перед глазами встала рыдающая навзрыд Долорес. «Как телегой переехали». Неужели всё должно быть именно так? Их нежные поцелуи, прикосновения, а после – кровь и синяки? Разве Бруно… Она взглянула на его жилистые руки, на мерно вздымающуюся грудь. И этот человек в один прекрасный момент сомнёт и растерзает её? Девушка поджала губы. Их любовь и без того доставила много боли. Ещё раз, ничего страшного. Пара дней, и будет как новенькая, ведь да? Надо поспать. И радоваться тому, что есть сейчас. Его теплу, его доверию. Девушка закрыла глаза, не заметив, как задремала. Есть снились лица. Какие-то мальчишки лет восьми от роду. Трое. «Ненормальный! Бормочешь непонятно что и глаза светятся!» «Моему брату нагадал, что он ногу сломает!» «Но я не…» «Вали отсюда подобру-поздорову, Бруно!» «Я просто хотел поиграть…» Образы начали расплываться. «Гляньте, плачет, как девчонка!» «Чокнутый безотцовщина! Играть он с нами хочет!» «С крысами играй!» Мирабель проснулась. Бруно хмурился во сне, и девушка, привыкшая успокаивать Антонио во время ночных кошмаров, осторожно дотронулась до волн кудрей, шепча: – Sana sana colita de rana. Оливковые глаза почти сразу же раскрылись: – Мира? – Ой, извини, не хотела разбудить. – Почему ты… Тебе что-то приснилось? – Да, ты, когда был маленьким, – несколько удивилась племянница. – О, Боже, прости, – он потёр брови большим и указательным пальцами, – Это отголосок моего дара. Джульетта говорила, что в детстве иногда видела мои воспоминания, когда случайно засыпала рядом, успокаивая меня. Прости. – За что ты извиняешься? – Я старше, и я мужчина, я должен… – Бруно, – девушка повернула его голову к себе, – Ты не должен держать боль внутри. Теперь, – Мирабель обняла его, прижимаясь покрепче, – Теперь ты никогда не будешь один. И… если бы мы росли вместе, я бы с удовольствием с тобой играла. И сбежала бы с тобой из Энканто, пусть бы нам и пришлось карабкаться по горам. А сейчас, – она повернулась, подставляя плечо, – Поплачь, если хочешь. – Я не могу. – Можешь. Я никому не скажу. – Мирабель, – он подался вперёд, заключая её в объятья, и девушка принялась гладить предсказателя по голове, пока он избавлялся от груза одиночества, прижимавшего его к земле целые десятилетия. – Sana sana colita de rana, – шептала ему юная Мадригаль, – Я здесь, я с тобой. – Я люблю тебя, – его слова были приглушены слоем одежды, – Я слабый и пугливый. – Ты сильный, и ты решил свинтить со мной из Энканто. Для меня это уже немало, – Мирабель ласково поцеловала солёные от слёз губы, – И я рада, что могу разделить с тобой твою боль. – Тебе это не нужно. – Нужно. Как и ты. Они снова обнялись, потираясь лбами. Предсказатель приобнял её за талию. Девушка вздрогнула. – Что такое? – всполошился он. – Ни… Ничего, просто я ещё не привыкла. Бруно стремительно покраснел: – Я не имел в виду ничего такого, прости! Да… Давай вставать потихоньку, а? Впервые за то время, что они ушли из дома, путешественники осознали, что у их двоих свободы есть и другая сторона: они толком не знали, что делать друг с другом. Благо, им было, на что отвлечься: на полянке, приманенная неизвестно каким событием, сидела Вишнёвая тень. – Ах же ты! – Мирабель едва не свалилась с гамака, вскакивая, – Иди ко мне, моя дорогая! Бруно решил не покидать своего места, следя за развитием событий. Слишком свежи были воспоминания о горячке племянницы. Ещё не хватало спугнуть её дар. Вишнёвая тень ласково потёрлась об ноги девушки, но при попытке её поймать отступила, припадая к земле, словно собака. – Ах ты негодница! – Мирабель с хохотом кинулась играть с ней в салочки, – Как же я соскучилась, а ты не даёшься! Иди ко мне, девочка! – Не убегайте далеко, – встревожился Бруно. – Не волнуйся, она просто хочет что-то показать! – донеслось уже из чащи. Бруно вылез из гамака, заставляя себя не волноваться, когда вдалеке зазвучали испуганные крики обезьян. В джунглях что-то происходило, и интрига раскрылась с появлением Мирабель, чьи руки были увиты свидетельствующими об объединении вишнёвыми полосами. Она что-то волокла. – Мы с добычей! – девушка с гордостью приподняла совместный трофей – жирного пекари, – Пора разводить огонь.