🌘🌕🌒
Как и ожидалось, Ван Ливэй был отправлен управлять территориями, находящимися под контролем Вэнь. Его не отправили бы на передовую, если бы его заложник дал ему наследника Альфу. Вэнь Жохань пообещал Ван Ливэю более высокую должность, если он сможет обеспечить себе кровного наследника со вторым нефритом Лань, чем больше кровных наследников, тем выше должность. Это только усугубляло унижение Лань Ванцзи от того, что его жизнь тщательно контролировалась как жалкое порождение для его врагов. Его дети должны были лишь показать, насколько могущественны Вэнь, что у них есть Нефрит Лань. Ван Ливэй должен был находить время, чтобы раз в три месяца возвращаться в Иньфу и помогать воспитывать А-Цин. Лань Ванцзи посчастливилось увидеть его только один раз за почти год. Это было… не очень приятно. Это был первый визит из трех, прежде чем Лань Ванцзи пришлось выполнить свое обещание. Он пришелся как раз на время, когда А-Цин простудилась, что заставило ее кричать во все горло, выражая всем свое недовольство. К счастью для Лань Ванцзи, это означало, что Ван Ливэй был не в настроении тащить Лань Ванцзи в свою постель. К сожалению, после ночи плача, Ван Ливэй устал и попытался задушить А-Цин. Он едва успел накрыть подушкой лицо А-Цин, как Лань Ванцзи рванул вперед и отправил Ван Ливэя в полет за дверь взрывом духовной энергии. Утром Ван Ливэй притащил Лань Ванцзи во внутренний сад и хорошенько выпорол за это. Он был явно пьян, когда делал это: Лань Ванцзи чувствовал запах вина. Слуги вышли и стояли рядом, но стоило Ван Ливэю отвернуться, как они бросились помогать Лань Ванцзи подняться. До конца визита Ван Ливэя Лань Ванцзи его не видел. С тех пор Ван Ливэй не переступал порога собственного дома. Несмотря на то, что сплетничать в Облачных Глубинах было запрещено правилами, Лань Ванцзи обращал внимание на то, о чем шептались между собой его слуги. Они маскировали информацию в виде сплетен для него, и если он случайно слышал их, то это была не их вина. Мо Сюаньюй объяснил ему, почему слуги так громко разговаривают, когда видят, что он рядом, но делают вид, что его нет. Его очень тронуло, что они стараются держать его в курсе событий, а не в неведении. Именно через слуг Лань Ванцзи узнал, что его так называемый муж вместо того, чтобы вернуться домой, ходит в бордели в Иньчуане и других близлежащих городах. Сплетни, которые Сэ Момо разослала по всему Иньчуаню, были о поражении Ван Ливэя от ослабленного Лань Ванцзи. Это сделало Ван Цзянцзюня посмешищем в родном городе. Лань Ванцзи был рад вырваться из-под жестокой руки Ван Ливэя и спокойно растить свою дочь. А-Цин росла хорошо. Каждый день казалось, что А-Цин и Лань Ванцзи узнают о ней что-то новое. Лань Ванцзи не разрешалось приближаться к циню, так как это был инструмент Лань, но он мог играть на пипе для своей дочери и наблюдать, как она лепечет в такт мелодии, как будто поет. Сказки на ночь, которые рассказывал ей Лань Ванцзи, были сказками, которые ему рассказывали его родная мать, Шифу и Сюнчжан, когда он рос. Были и такие, которые Лань Ванцзи выучил в библиотечном павильоне в перерывах между занятиями. Лань Ванцзи был счастлив, насколько это возможно в его обстоятельствах: он был прикован к дому, а жестокий ублюдок, которого он должен был называть «мужем», вел войну против той стороны, на которой был Сюнчжан. Однако вскоре прошел год. Ван Ливэй должен был вскоре вернуться домой, но произошла задержка. Ходили слухи, что силы «Аннигиляции солнца» были сосредоточены на защите Облачных Глубин от армии ордена Вэнь. Поскольку Ван Ливэй был одним из Цзянцзюней, которые атаковали их в первый раз, его отправили и для атаки во второй раз. Лань Ванцзи не был твердо уверен в богах. Он знал о них, знал, что у орденов должен быть бог или богиня-покровитель, которые заботятся о своих людях. Он знал их имена и сферы, которыми они управляют, такие как мечи, музыка, сельское хозяйство. Лань Ванцзи знал о богах и о том, для чего люди молятся им. Поэтому, обладая этими знаниями, Лань Ванцзи спросил у Сэ Момо, где находится ближайший храм богов-целителей. Даже спустя год после рождения А-Цин циклы Лань Ванцзи не были регулярными, как до беременности. Лань Ванцзи боялся не только за себя, но и за свою дочь. Через неделю его малышке А-Цин исполнится год. Еще три недели, и Ван Ливэй вернется домой, чтобы насильно уложить Лань Ванцзи в постель, чтобы Омега забеременел Альфа-сыном для этого отвратительного мужчины. Теперь, когда А-Цин немного подросла, Лань Ванцзи было разрешено выходить из сыхэюаня, чтобы посетить храмы в городе, но только с небольшой свитой из трех солдат Вэнь, которые не выпускали его из виду. Эти солдаты сдерживали любые планы побега или попытки переманить врага. Это была низкопробная работа, или, в случае этих солдат, это была работа по наказанию. Это были ученики внешних орденов с едва развитым ядром, которые напились и умудрились проиграть все свое жалование в борделе. Их командир был в ярости. Охранники, недовольные порученной им работой, вели себя так, словно Лань Ванцзи не было рядом, и, хотя они не могли причинить ему вреда, они могли быть немного грубыми в обращении с ним, когда переводили его с места на место. Еще одной причиной появления охранников было желание продемонстрировать власть Вэнь над своими пленниками. Ожидалось, что Лань Ванцзи будет выставлен на всеобщее обозрение, чтобы люди на территории Вэнь имели возможность поглазеть на него. Чтобы «показать мощь империи Вэнь», как однажды сказал Мо Сюаньюй, насмехаясь над Вэнь Жоханем и ему подобными. Во время этой поездки Лань Ванцзи проходил мимо рынков, чайных домиков и книжных магазинов, подавляя желание зайти внутрь. Он прошел мимо всех них к храмам. Сначала он помолился Бао Шэнь Да Ди об ухудшении здоровья Цзянцзюня. Затем он вспомнил о Цзютянь Сюаньню, богине войны, секса и долголетия. Она считалась богиней здоровья, и, возможно, кто-то из бессмертных учеников Бао Шэнь Да Ди передаст ей одну из молитв Лань Ванцзи. Перед Цзютянь Сюаньнюй Лань Ванцзи молился о том, чтобы «Аннигиляция солнца» продолжил кампанию и убил Ван Ливэя. Он молился, чтобы участники кампании победили Вэнь Жоханя. Он молился о том, чтобы его цикл выровнялся, как раньше. Он молился о короткой жизни своего мужа. Лань Ванцзи едва успел прочитать все молитвы, как один из солдат Вэнь пинком заставил его встать. Жрец, который был в храме, увидел это и набросился на охранника, предупредив его, что Бао Шэнь Да Ди не будет добр к нему или его семье, если они ранят кого-то в его храме. Охранник был пристыжен, но как только они оказались за пределами храма, Лань Ванцзи толкнули вперед, приказав ускорить шаг. Он тут же поднес руку к голове А-Цин, чтобы уберечь ее от опасности. На следующий день он вернулся в храм и снова помолился за полшичэня, как и накануне. Жрецы смотрели на солдат, окружавших Лань Ванцзи. Один из священников, похоже, самый старший в комнате, отругал их за то, что они принесли оружие в святое место. После ругани солдаты Вэнь грубо подняли Лань Ванцзи на ноги и приказали ему идти домой. Окружавшие их священники проводили солдат злыми взглядами. На следующий день после этого солдаты попытались помешать Лань Ванцзи войти в храм и повели его в другое место. Один из священников увидел Лань Ванцзи и окликнул его, спросив, не придет ли он снова помолиться. Солдаты были вынуждены остаться снаружи, так как отказались снять с себя оружие. В тот раз Лань Ванцзи провел внутри полный шичэнь, поблагодарив за пространство и за совет, данный ему тем же старшим священником, который вчера выступил против солдат. На четвертый день Лань Ванцзи отправился в другой храм, и солдаты выглядели довольными, пока не обнаружили, что им также запрещено входить в маленький храм Бесконечно Сострадательной Яньли, богини деторождения. Внутрь пускали только тех, кто мог выносить ребенка. Жрицы храма Яньли дали Лань Ванцзи возможность помолиться о том, чтобы его циклы пришли в норму. На пятый день Лань Ванцзи рассказали о других храмах в округе, в которых он может молиться о здоровье и долголетии. На шестой и седьмой день он вернулся в храм Бао Шэнь Да Ди. На восьмой день Лань Ванцзи нашел небольшое святилище, построенное для Цзютянь Сюаньню в храме бога войны. Как богиня войны, Цзютянь Сюаньню специализировалась на невидимости, магическом сокрытии тела и сокрытии своих сил. К несчастью для Лань Ванцзи, его охранникам разрешили войти в этот храм, и когда они узнали, кому он молится, то потащили его обратно домой, обвинив в шпионаже и угрожая наказанием. Еще неделю Лань Ванцзи колебался между Бао Шэнь Да Ди и храмом Яньли. Однако тело Лань Ванцзи не подавало никаких признаков того, что его цикл наступит и совпадет с визитом Ван Цзянцзюня. Во время посещения храма Яньли одна из жриц сжалилась над ним и показала ему небольшой алтарь, в котором находилась безымянная святыня. Подношения на маленьком алтаре не соответствовали тем, которые якобы были восприняты Яньли. Он был хорошо ухожен, но, несмотря на отсутствие еды, в помещении витал запах гнили. — Покровитель душ, — прошептала жрица. — Известно, что он жалеет тех, кто неудачно женился. Лань Ванцзи был потрясен, узнав об этом, но в этом был какой-то мрачный смысл. Покровитель душ — бог смерти. Где еще, как не в храме богини деторождения, может находиться святилище бога смерти? Кто еще может помешать рождению или убить ребенка в утробе матери? Защитник душ Усянь был богом смерти, которому регулярно молились и культиваторы, и простые люди. Защитник душ Усянь был единственным богом, который мог исцелить разбитую душу и направить ее обратно в цикл реинкарнации. Его часто изображали с Триадой мягкости. Тремя богинями были: Бесконечно сострадательная Яньли — богиня деторождения; доброжелательная целительница Цин — богиня акупунктуры и детей; и смелая защитница Мянь-Мянь — богиня секса и проституток. Триада мягкости считалась покровительницей женщин. Благодаря близким отношениям с ними и своей репутации проводника самых трудных душ обратно на путь Диюй, Покровитель Душ Усянь был неофициальным богом абортов, выкидышей и младенческих смертей. Считалось, что Покровитель Душ Усянь был единственным богом смерти, способным провести эти очень юные и иногда частично сформировавшиеся души через загробный мир, конечно же, с помощью Триады Мягкости. Несмотря на свое потрясение от того, что его привели в это арканное святилище, Лань Ванцзи преклонил перед ним колени и помолился. Он знал, что в храме Покровителя Душ Усяня люди молились богу смерти, чтобы он избавил их от нее. Он также знал, что святилище бога смерти в храме Яньли принимало молитвы от носительниц, которые желали смерти своим мужьям и альфам. Лань Ванцзи знал, что не может просить о смерти Ван Ливэя: А-Цин убьют, а его самого просто выдадут замуж за другого Цзянцзюня, занимающего такое же место в командной цепочке. Несколько мгновений Лань Ванцзи не понимал, о чем он просит. Может быть, убить его ребенка в утробе матери, если это будет другой Омега, как он сам и А-Цин? Если он не родит его, то, возможно, не привяжется… Мысль о том, чтобы просить о смерти еще не родившегося ребенка, заставила Лань Ванцзи беззвучно отпустить слезы стекать по лицу. В отличие от всех остальных посещений других храмов, Лань Ванцзи обнаружил, что стоял на коленях перед святилищем Покровителя Душ Усяня уже несколько шичэней. Он не знал, что подумали присматривающие за ним солдаты, когда он вошел в храм Бесконечно Сострадательной Яньли. Позже он узнал, что люди, заботившиеся о храме, держали их подальше, пока он молился. Об этом он узнает только через несколько месяцев, а когда узнает, то горячо благодарит их. Лань Ванцзи успокоился и пробормотал последнюю молитву. На шатких ногах Лань Ванцзи поднялся и, спотыкаясь, направился ко входу в храм. Воины Вэнь потеряли терпение, но не могли напасть на Лань Ванцзи в открытую. Сегодня был последний день свободы Лань Ванцзи. Говорили, что Ван Ливэй скоро вернется домой, опоздав почти на три недели и потеряв Облачные Глубины в ходе кампании «Аннигиляция солнца». Лань Ванцзи должен был вернуться в свою тюрьму.🌘🌕🌒
Лань Ванцзи был в Цзинши. Он знал, где находится, потому что узнал непрозрачную ширму с распустившимися на ней горечавками. Эта ширма принадлежала матери Лань Ванцзи, и она досталась ему в наследство после того, как он переехал в Цзинши в шестнадцать лет. Книжные полки были сделаны по желанию Лань Ванцзи, чтобы в них можно было хранить не только книги, но и безделушки. Это было легкомысленно и материалистично, но Лань Ванцзи обожал мелочи, которые Сюнчжан и Шифу покупали в своих путешествиях по другим регионам ордена. Лань Ванцзи редко покидал Облачные Глубины, так как был молодым учеником, да еще и Омегой. Хотя это было ужасно гедонистично с его стороны, Лань Ванцзи сидел на куче подушек рядом с ширмой и вязал из хлопка накидку с капюшоном для А-Цин, когда девушка приходила к нему на встречу. Сидя за столом, Лань Ванцзи мог заглянуть в соседнюю комнату. Это была его спальня, но не спальня. Большую часть пространства занимала закрытая рама кровати из светлого дерева. Рама выходила за пределы матраса и включала в себя шкаф для одежды, встроенный в одну сторону, и туалетный столик, встроенный в другую, оставляя между ними пространство, чтобы люди могли приходить и уходить с большой кровати. На кровати из светло-голубого шелка лежала А-Цин, которая мирно дремала. Годовалая девочка совсем вымоталась после утренней игры. Послеполуденный свет был ярче обычного и пробивался сквозь деревянные панели Цзинши. Слишком яркий, чтобы Лань Ванцзи мог заснуть, да и не Ханьши это было. Дул легкий и бодрый ветерок, давая жару послеполуденного солнца согревать, а не удушать. Снаружи, в саду, Лань Ванцзи видел распустившиеся цветы, их сладкий аромат пронизывал воздух. Это было самое спокойное чувство за последние годы, хотя он не мог вспомнить, что его так огорчало. Покой был нарушен скрипом шагов на другом конце Цзинши. Лань Ванцзи повернул голову в сторону фигуры, стоявшей в дверях Цзинши, но не решающейся войти. Это был мужчина, одетый в черные одежды из изысканного шелка. Свет, падая на ткань, высвечивал узор, вплетенный в шелк, но почти невидимый невооруженным глазом. Единственным намеком на цвет была красная лента в волосах мужчины. Лань Ванцзи не узнал его, хотя был уверен, что, если бы они встретились раньше, он узнал бы эту любезную улыбку за много миль. Бесплотный человек смотрел на него с интересом, и Лань Ванцзи никогда еще не гордился своей внешностью. Он попытался вспомнить правила скромности из 3000 правил Облачных Глубин, чтобы подавить свое тщеславие. Странно, но губы мужчины шевелились, и Лань Ванцзи знал, что он говорит, но не слышал голоса. Что-то было не так в этом мире. Мире, где он чувствовал себя спокойно и в то же время знал, что не должен этого делать. Мир, где он тосковал по своему дому, даже живя в нем. Мир, в котором за дверью стоял человек и что-то говорил ему, но он не слышал. Лань Ванцзи проснулся под потолком из черного дерева, с вырезанными на нем изображениями мифических зверей, которых, по преданию, убил клан Вэнь. Это был сон. Все это было сном. Но голос, который никогда не был слышен, вырезал в его сознании указания: Лань эр-гунцзы должен был получить время для восстановления сил, без властной тени своего мужа. Затем, через год, он забеременеет Альфа-сыном Покровителя Душ, тем самым, которого хотел муж Лань Ванцзи. Родить богу сына? Это, конечно, большая честь, но что сделал Лань Ванцзи, чтобы удостоиться аудиенции у бога? Или даже быть достаточно достойным, чтобы выносить сына этого бога? Конечно, это был всего лишь сон. Его разум обманывал его, чтобы он лучше воспринимал тот факт, что Ван Ливэй скоро вернется домой. Лань Ванцзи все равно останется в руках Вэнь, даже если слова этого бога окажутся правдой. В течение нескольких дней Лань Ванцзи колебался между верой в слова, которые жили только в его сознании, и их полным абсурдом. В конце концов, зачем богу спать со смертным, чтобы зачать ребенка? Лань Ванцзи, конечно, уступал брату по внешности в Цзяньху, но он не был настолько тщеславен, чтобы думать, что привлечет внимание бога. Когда Ван Ливэй не прибыл в назначенный срок, Лань Ванцзи решил, что послание Небес было правдой. Из-за трехнедельной задержки с возвращением и потери ключевого участка территории Ван Ливэй получил приказ клана Вэнь отправиться в другую крепость. Если бы Лань Ванцзи верил в чудеса, он бы счел такой поворот событий одним из них. Однако через несколько месяцев после передислокации Ван Ливэя Лань Ванцзи получил письмо, в котором говорилось, что его муж получил отпуск и вернется к нему. Его сердце сжалось при этой мысли, потому что его цикл постепенно приходил в норму, но он все еще не был в тепле во время визита Ван Ливэя. Он с сожалением подумал об обещании бога и посмеялся над своей незрелостью, поверив в свою мечту. Затем, спустя всего два дня после отправки этого сообщения, Лань Ванцзи узнал, что в одном из городов на маршруте Ван Ливэя произошло нашествие нежити, из-за чего он не смог вернуться в отведенное ему время простоя. Его вера в слова Покровителя Душ была восстановлена. Во второй раз, когда Лань Ванцзи получил письмо о возвращении Ван Ливэя, он укорял себя за то, что поверил, будто одноразовое явление означает, что бог проявил к нему интерес. И снова, всего через день, Лань Ванцзи получил письмо о том, что Ван Ливэй столкнулся с чем-то, что помешало ему вернуться в Иньфу. Вера в бога и его слова восстановилась, и Лань Ванцзи стало все труднее сломить свое убеждение. Так продолжалось почти целый год. Каждый раз происходили любопытные события, которые откладывали возвращение Ван Ливэя с поста. С каждой задержкой и с каждым днем, когда Лань Ванцзи не приходилось видеть мужа, вера Лань Ванцзи в Защитника душ крепла. Затем случилось немыслимое, и Ван Ливэй неожиданно явился в Иньфу. Поприветствовав его, Ван Ливэй бросил взгляд на Лань Ванцзи. — Простите этого нерадивого фужуня, фужэнь. Я вернулся домой, как и обещал, — ухмыльнулся Ван Ливэй. Лань Ванцзи изо всех сил старался не вырвать при виде отвратительной фигуры Ван Ливэя и его еще более тошнотворных слов. Бог обещал год, и этот год заканчивался завтра. Ван Ливэй пришел рано. — Цзянцзюнь, ты здесь, — пискнул Мо Сюаньюй, ввалившись в приемную с А-Цин на руках. — Кто ты такой, чтобы сметь обращаться ко мне? — прорычал Ван Ливэй. — Слуга фужэнь не хотел тебя обидеть, Цзянцзюнь, — вмешалась Сэ Момо. — Мы просто не были готовы к вашему приходу. Ван Ливэй был немного успокоен этим, но в остальном не обращал внимания на своих слуг. Его внимание было сосредоточено на Лань Ванцзи. — Прошло больше года, фужэнь, но я полагаю, что ты знаешь, как ухаживать за мной в моей колее? — сказал Ван Ливэй, блуждая глазами по фигуре Лань Ванцзи. Лань Ванцзи не вздрогнул от такого развратного взгляда. По его расчетам, жара не наступит еще как минимум два дня. Если Ван Ливэй подгадал время своего приезда так, чтобы у него начался гон, когда он придет домой, то у Лань Ванцзи не было шансов перенести это невредимым. — Жду тебя сегодня вечером в своей комнате, Омега, — заявил Ван Ливэй. Он выскочил из комнаты, не обращая внимания на свою дочь на руках у Мо Сюаньюя. Лань Ванцзи был рад этому, потому что А-Цин была бы просто сбита с толку незнакомцем, который пытался назвать себя ее отцом. Лань Ванцзи собрался с силами для предстоящих событий и проклял Защитника Душ Усяня за то, что тот заставил его поверить в свою безопасность. — Мо Сюаньюй, — приказал Лань Ванцзи, — развлекай мою дочь в течение недели. Сэ Момо, я буду требовать, чтобы в течение недели еду приносили в комнату Цзянцзюня. Пожалуйста, оставьте их во внешней комнате. — Да, фужэнь. Поцеловав на прощание дочь, Лань Ванцзи вышел из комнаты. Ему не очень нравилось наряжаться, чтобы угодить Ван Ливэю, но это был его супружеский долг, и он терпел. Он полагал, что большинство жен неистово стараются нарядиться так, чтобы угодить супругу, чтобы удержать его от походов в постель к другим женщинам. Лань Ванцзи не заботился о Ван Ливэе и о том, что он сделал, чтобы придать этому браку положение фарса. Поужинав в своей комнате, Лань Ванцзи принял ванну и оделся в свои худшие шелка, на которые Ван Ливэй даже не удосужится взглянуть. Лань Ванцзи вошел в комнату своего так называемого мужа. За красным занавесом виднелся силуэт мужчины. Лань Ванцзи сразу же понял, что это не Ван Ливэй: он был слишком худ, чтобы быть тем Ван Цзянцзюнем, за которого его насильно выдали замуж. В груди Лань Ванцзи вспыхнул огонь эмоций, и он использовал свою духовную энергию, чтобы откинуть занавеску. От удивления его рот слегка приоткрылся, когда он увидел Мо Сюаньюя, соблазнительно откинувшегося на кровати Ван Ливэя, с распахнутым спереди халатом. — Мо Сюаньюй, — вздохнул Лань Ванцзи. Светящиеся серебряные глаза и озорная ухмылка, появившаяся при виде Лань Ванцзи, заставили его замереть. — Вы не Мо Сюаньюй, — понял Лань Ванцзи. Хотя этот человек имел лицо и тело Мо Сюаньюя, его поведение совершенно не походило на то, как обычно скромно и застенчиво вёл себя слуга-бета. И эти глаза — они были нечеловеческими, потусторонними. — Где Ван Цзянцзюнь? — Лань Ванцзи оторвался от своих мыслей и оглядел комнату. — Вы находитесь в присутствии бога и спрашиваете о своем муже? — насмехался мужчина, не выглядя особенно обиженным вопросом Лань Ванцзи. — Прошу прощения… Я не хотел обидеть, — Лань Ванцзи тут же опустился на колени, чтобы поклониться богу. — О, нет, нет. Хватит об этом, я просто пошутил, — сказал бог, схватив Лань Ванцзи за руки и потянув его вверх. — Если хочешь знать, Ван Ливэй находится в предсмертном трансе в своем собственном шкафу. Он может очнуться только по воле заклинателя или от поцелуя любимого человека. С губ Лань Ванцзи сорвался смешок, и он рухнул на кровать, сев рядом с Защитником Душ Усянем. Он был в ужасе от своих непристойных манер, но Покровитель Душ Усянь только улыбнулся. — Да, я тоже не думаю, что у него есть близкие, — ухмыльнулся Покровитель Душ Усянь. — В любом случае. Прости, что заставил тебя паниковать. Цин-цзе посчитала мой план глупым и изменила его, не поговорив со мной. Если бы это зависело от меня, ты бы никогда больше не увидел лицо этого человека, но то, что ты забеременел моим ребенком, пока он был в отъезде, было бы верным признаком того, что ребенок не его. Я соглашусь с мнением Цин-цзе. Этот бог был… У Лань Ванцзи не было слов, чтобы описать его, кроме того, что он был очень цветистым в своих словах. — Возвращаясь к делу, я не собираюсь прикасаться к тебе, если ты сам этого не захочешь. Я знаю, мы договорились, что ты будешь носить моего ребенка, но я не собираюсь трахать тебя без твоего согласия. Я не собираюсь быть для тебя еще одним Ван Ливэем, — с пылающей искренностью сказал Защитник Душ Усянь. — Почему? — спросил Лань Ванцзи и тут же понял, что ему нужно быть более четким в своих вопросах. — Почему я не хочу быть другим Ван Ливэем? Почему я выбрал тебя? Почему я попросил взамен ребенка? Потому что я порядочный человек. По крайней мере, я так думаю. Потому что ты попросил. Потому что это решит обе наши проблемы, — Защитник Душ Усянь ответил на все вопросы Лань Ванцзи. — Наши проблемы? — спросил Лань Ванцзи. — О, — Покровитель Душ Усянь пренебрежительно махнул рукой. — Многие боги считают, что я должен остепениться и завести детей. Дело в том, что мне не нравится ни один из богов Небесного царства. Я сказал это всем, кого знаю, но есть боги, которые все еще пытаются ухаживать за мной. Но я слишком занят Диюем. Не так уж много бессмертных и богов, которые хотят облегчить мою ношу. Ребенок отложил бы предложения об ухаживании, и у меня был бы еще один человек, помогающий с душами там, внизу. Он будет хорошо настроен на Диюй и легко достигнет малой степени божественности. Конечно, если он захочет заняться чем-то другим, я позволю ему. Но ему придется работать в Небесном царстве. В конце концов, он станет богом. — Ты заберешь моего сына? — Лань Ванцзи вздрогнул. — Что?! Нет! Ненене. Нет! — огрызнулся Покровитель Душ Усянь. — Конечно, ты будешь его воспитывать. Он твой сын. Если ты хочешь его воспитывать, воспитывай. Если нет, я воспитаю. Я просто говорю, что в нем будет кровь бога, поэтому он не сможет жить в мире смертных вечно. Я просто предлагаю ему работу с хорошей должностью, когда он вырастет, если он захочет. — Вы уверены, что ребенок будет мальчиком? — спросил Лань Ванцзи. — Да, я говорил об этом с Симинь. Они должны были оказать мне услугу. На самом деле мне не нужен был сын-альфа, просто любой ребенок, но тебе он нужен, поэтому мы немного изменили твою судьбу, чтобы гарантировать, что у тебя будет сын, который тебе нужен.- Защитник Душ Усянь пожал плечами. — Что еще? — А что насчет Мо Сюаньюя? Откуда у тебя его тело? — потребовал Лань Ванцзи, вспомнив, что бог был в теле его слуги. — Я не крал его, если ты об этом беспокоишься, — лениво протянул Покровитель Душ Усянь. — Я не краду. Его душа все еще здесь, просто… дремлет, можно сказать. Я спросил, могу ли я занять его тело, и он согласился. Я просто одолжил это тело. Он получит его обратно, когда мы закончим. Лань Ванцзи расслаблялся, чем больше говорил Покровитель Душ Усянь. Этот бог действительно мог говорить очень долго. Он все еще говорил, когда Лань Ванцзи лег спать, а утром бог поставил перед Лань Ванцзи поднос с едой, которую принес из внешней комнаты. Затем он продолжал говорить, как ни в чем не бывало. Лань Ванцзи подозревал, что Покровитель Душ Усянь не ложился спать, не испытывая потребности ни в сне, ни в еде. Правда, Покровитель Душ Усянь все же стащил несколько блюд с тарелки Лань Ванцзи, которые тот с удовольствием ему позволил. Обед прошел точно так же, только вместо того, чтобы есть за столом, Покровитель Душ Усянь потребовал, чтобы ему позволили кормить Лань Ванцзи в постели. После обеда Лань Ванцзи почувствовал, что его знобит. Покровитель душ Усянь избавил его от тревоги по поводу секса с кем-то, кроме мужа. Лань Ванцзи смирился с тем, что его всю жизнь будут брать против его воли, но если Покровитель Душ Усянь говорил правду, то он не сделает ничего такого, чего бы Лань Ванцзи не хотел. — Ты хочешь, чтобы я был одет или раздет? — спросил Защитник Душ Усянь, заметив в воздухе аромат тепла Лань Ванцзи. Бог встал, чтобы поставить поднос с едой на ближайшую ровную поверхность. — Раздет, — сказал Лань Ванцзи, не делая ни малейшего движения, чтобы снять свои одежды. Ван Ливэй любил, когда Лань Ванцзи раздевался или находился в разном состоянии раздетости, в то время как Ван Ливэй почти все время был одет. Это унижало Лань Ванцзи, и если бы он мог выбирать, как пройдет эта встреча с богом, то он был бы одетым, а Защитнику Душ Усяню пришлось бы иметь дело единственным обнаженным. — Мне растянуть тебя? - спросил Защитник Душ Усянь, взяв небольшой сосуд с подголовника. — Растянуть меня? — растерянно повторил Лань Ванцзи. Покровитель Душ Усянь побледнел, когда взял в руки пузырек. Затем его лицо исказилось от гнева, и он прорычал. — Только не говори мне, что этот ублюдок просто запихнул его в тебя. - … Ну, если бог сказал Лань Ванцзи не говорить ему что-то, он не скажет. Это только сильнее разозлило Покровителя Душ Усяня. — Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, Лань Ванцзи, — прорычал Покровитель Душ Усянь, срывая с себя одежду. — Лань Чжань, — предложил Лань Ванцзи, желая, чтобы этот опыт был как можно дальше от того, что сделал с ним Ван Ливэй. — Зови меня Лань Чжань. — О? — Покровитель Душ Усянь ухмыльнулся, его пальцы проникли под халат Лань Ванцзи и погладили его кожу у пояса. — Если Лань Чжань пожелает, этот скромный бог подчинится. — Шаньсянь, — покраснел Лань Ванцзи. — Э-э-э, — покачал головой Покровитель Душ Усянь. — Зови меня Усянь. Проворные пальцы Усяня расстегнули завязки по бокам и медленно спустили штаны Лань Ванцзи. Лань Ванцзи пришлось отвернуться. Он не мог вынести самодовольного выражения лица Усяня, когда бог стягивал с него штаны. Отбросив брюки на край кровати, Усянь улыбнулся Лань Ванцзи. — Шшш. Расслабься, Лань Чжань. Я позабочусь о тебе, — промурлыкал Усянь. Усянь прижимался поцелуями к обнаженным бедрам Лань Ванцзи, а его рука пробиралась к самой интимной части Лань Ванцзи. Ему было немного щекотно от того, как Усянь обращался с ним, но в основном Лань Ванцзи чувствовал, что его возбуждает внимание Усяня. Он попытался расслабиться, но это было очень трудно сделать, из-за знания того, что будет дальше. Палец вошел в Лань Ванцзи, заставив омегу напрячься. Ощущение было странным, почти сверх странным, когда чьи-то пальцы входили в его дырочку. Даже он сам не экспериментировал с таким видом мастурбации. В отличие от сплетен, которые Лань Ванцзи слышал о мужчинах и альфах, Усянь не игнорировал основной пол Лань Ванцзи. Бог крепко ухватился за член Лань Ванцзи и медленно надрачивал его. Несмотря на то, что Усянь сказал ему, что он не почувствует боль, Лань Ванцзи был удивлен ее отсутствию. Еще большее удивление вызвали волны удовольствия, захлестнувшие его тело. Если это была лишь малая часть того, чем был секс, Лань Ванцзи мог бы понять, почему люди так наслаждаются им. — Лань Чжань, — промурлыкал Усянь. — Могу ли я воспользоваться своим ртом для тебя? Лань Ванцзи кивнул, не доверяя своему голосу в этот момент. Влажное тепло окутало член Лань Ванцзи, когда второй палец вошел в него, и он издал хныканье, потому что это было так приятно. Лань Ванцзи рефлекторно потянулся за этим удовольствием, упираясь в рот Усяня. От этого движения пальцы выскользнули из его отверстия, и он едва не застонал от потери. Это было неловко, но Лань Ванцзи это мало волновало, когда перед ним открывалась новая сфера удовольствия. Усянь даже не поперхнулся, принимая внезапно увеличившуюся длину — он просто сосал чуть сильнее и заглатывал член Лань Ванцзи, как будто это было пустяковым делом. Наконец, стон вырвался из Лань Ванцзи, когда Усянь ввел третий палец. Растяжка обожгла и стала новым пьянящим ощущением, которое Лань Ванцзи хотел преследовать. Он насаживался на пальцы Усяня, с его губ срывались тихие стоны и хныканье. Затем Усянь ударил пальцами по чему-то внутри Лань Ванцзи, и тот кончил так сильно, что зрение померкло. С губ Ванцзи сорвался тонкий крик, когда Усянь высосал его досуха, все еще растягивая отверстие. Удовольствие быстро перешло в перевозбуждение, отчего на глаза Лань Ванцзи навернулись слезы. Стоны перешли в хныканье, и Ванцзи пришлось буквально заставить себя не молить о пощаде. Он вцепился в простыню рядом со своими бедрами и повернул голову к подушке, пытаясь заглушить звуки, которые издавал. Каким бы удивительным ни было ощущение оргазма, Лань Ванцзи пытался увернуться от четырех пальцев в своей заднице. Он чувствовал себя полным, слишком полным. Четыре пальца Усяня были больше, чем все, что когда-либо было у Лань Ванцзи. Если четыре пальца были только для подготовки, то Лань Ванцзи и жаждал и боялся, от того, что ему придется принять в себя член бога. Усянь отстранился от члена Лань Ванцзи и причмокнул губами, словно пробуя его сперму на вкус. Прерывистый стон желания вырвался наружу, смутив Лань Ванцзи своей несдержанностью. Задыхаясь, омега смотрел, как бог осторожно поднимает его в сидячее положение, а сам при этом откидывается назад, пока не оказался лежащим на кровати. Лань Ванцзи оказался в положении сидя на Усяне, а отвердевший член бога терся о его половинки. — Хочешь контроля? Тогда оседлай меня, — приказал Усянь, не издеваясь, но все же бросая вызов. — Прижми и оседлай меня. Сделай так, чтобы я не мог двигаться, и используй мой член, чтобы доставить себе удовольствие. Используй меня, чтобы рожать своих детей, Лань Чжань. Эр-Гэгэ, трахай себя на моем члене, пока не кончишь. Слова бога были грязными. Абсолютно развратными. Низкий стон вырвался из горла Лань Ванцзи при мысли о том, что бог находится в его власти. Наконец-то он получит то, что хотел. То, что он заслужил. Усянь прислонил головку своего члена к отверстию Лань Ванцзи. Лань Ванцзи опустился мимо него, наслаждаясь ощущением того, что отказывает Усяню. Бог зарычал, его лицо покраснело от нетерпения. После еще нескольких мгновений поддразнивания Лань Ванцзи позволил головке члена Усяня зацепиться за его ободок. Головка плавно погрузилась внутрь, заставив Лань Ванцзи задохнуться. Он знал, что Усянь будет большим, но он не знал, что… Ноги подкосились, и Лань Ванцзи принял бы до упора, если бы Усянь не схватил его за талию, достаточно сильно, чтобы поставить синяк и не дать Лань Ванцзи двигаться дальше. Ноги Ванцзи дрожали, он тяжело задыхался, пытаясь вдохнуть воздух, который, казалось, никак не хотел выходить. Он почувствовал головокружение от этих ощущений, так непохожих на те, что были раньше. Он был ошеломлен полнотой и растянутостью членом Усяня. По сравнению с мужем Лань Ванцзи, Усянь казался огромным. Выполняя свой супружеский долг, Лань Ванцзи чувствовал себя так, словно в его тело вторгались, а здесь он словно вернулся домой. Медленно, Лань Ванцзи опускал бедра вниз, пока полностью не насадился на член Усяня и не стал тереться своим членом о его пресс. Лань Ванцзи мог бы кончить вот так. Полностью насаживаясь на член и потираясь своим об кого-то другого. Усянь был здесь только для удовольствия Лань Ванцзи, бог сам так говорил. Глядя на бога под собой, на обнаженного Усяня и почти полностью одетого Лань Ванцзи, он чувствовал себя могущественным. Усянь смотрел на Лань Ванцзи, полуприкрыв глаза, и казалось, что происходящее его почти не трогает. — Чжань-эру нужна помощь? — Усянь подтрунивался над ним. — Скажи Сянь-гэ, что тебе нужно, Чжань-эр. Руки Усяня пробежались вверх и вниз по бокам Лань Ванцзи, а затем уперлись в верхнюю часть его задницы. Лань Ванцзи вздрогнул от нежных ласк. Приоткрыв глаза, Лань Ванцзи увидел, как он ухмыляется. И ему нестерпимо захотелось стереть это самодовольное выражение с лица бога. Лань Ванцзи приподнял бедра, пока в нем не осталась только головка члена Усяня. С решительным видом Лань Ванцзи опустил свое тело вниз. Выражение лица Усяня слегка изменилось, и с его губ сорвался хрип. Удовлетворенный, Лань Ванцзи повторил. На этот раз Усянь откинул голову назад, и из его уст вырвался тихий стон. Лань Ванцзи снова приподнялся и опустился на член Усяня достаточно сильно, чтобы его тело подпрыгнуло. Найти ритм было легко, когда Лань Ванцзи стремился уничтожить бога под собой, а не гнаться за собственным оргазмом. — О, черт! О, боги. Ты такой тугой! Лань Чжань! Блядь! О, блядь! С губ Усяня срывались хвалебные и нецензурные слова, пока Лань Ванцзи скакал на нем. — Так красиво! Такой чертовски красивый. Лань Чжань. Лань Чжань! Так хорошо. Так чертовски хорошо. Ты чувствуешься потрясающе. Боги, ты такой тугой. Жар, бегущий по венам, требовал, чтобы Лань Ванцзи позволил завязать в себе узел, заполняя щенками. Застонав, Лань Ванцзи почувствовал грусть, так как не мог найти свой пик. — Усянь, — прохрипел Лань Ванцзи. — Усянь, пожалуйста. — Что? Чжань-эр, что? — Усянь задыхался, его руки сжались на талии Лань Ванцзи. — Недостаточно, этого не… — задыхался Лань Ванцзи. — Хочешь мой узел, Чжань-чжань? Хочешь, чтобы я оттрахал тебя по полной? — Усянь ухмыльнулся. — Усянь, — застонал Лань Ванцзи. Лань Ванцзи хныкал, когда Усянь отстранил его от своего члена. — Нет! — задыхался Лань Ванцзи. — Шшш, — прошептал Усянь, обхватив рукой шею Лань Ванцзи и покрывая поцелуями все его лицо. Сделав небольшое движение, Усянь перевернул Лань Ванцзи на спину. Омега сначала сопротивлялся, его тело требовало, чтобы его повязали с узлом, но разум не хотел грубости. — Подожди, — умолял Лань Ванцзи. — Шшш. Я держу тебя, — пробормотал Усянь, прижимаясь к его шее. — Но… Ах! Лань Ванцзи закрыл глаза, когда Усянь одним толчком вошел в него. Это было так приятно. В этой позиции он не ощущался так глубоко, но Лань Ванцзи все равно чувствовал себя таким полным. Небеса, как это могло быть так хорошо?! — Я думал, Чжань-эр хочет узел Альфы. Разве Омега не хочет узел Альфы? — спросил Усянь. — Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо. Позволь этому Альфе повязать тебя. Несмотря на то, что Усянь говорил такие грязные вещи, Лань Ванцзи мог слышать отчаяние в голосе бога. Именно желание Усяня сделать приятное Лань Ванцзи заставило омегу решиться позволить Усяню втрахать его в матрас. — Да, — кивнул Лань Ванцзи. — Да. Пожалуйста. Да. Усянь ворвался в него, раскачивая бедрами вперед-назад, не оставляя между ними никакого пространства. Бог продолжал осыпать поцелуями все участки кожи, до которых мог дотянуться. Он почувствовал, как Усянь надавил на какое-то место внутри него, от чего в глазах побелело. Что-то похожее на крик вырвалось из горла Лань Ванцзи, когда его тело охватила судорога. Их животы окрасились в белый цвет, когда член Лань Ванцзи запульсировал между ними. Член в его заднице напрягся и стал еще больше, когда отверстие Лань Ванцзи сжалось вокруг него. Усянь застонал, глубже погружая свой член. Основание его члена раздулось, образовав узел, который скрепил их обоих вместе. Усянь осторожно перевернул их на бок. Они тяжело дышали друг другу в рот, и Лань Ванцзи отчаянно хотел, чтобы Усянь поцеловал его. — Так хорошо. Черт! Ты был идеален, — похвалил Усянь. Бог сдвинулся, заставляя свой узел растянуть вход Лань Ванцзи, отчего омега зашипел от боли. С губ Усяня посыпались извинения, чередуемые с извиняющимися поцелуями. — Не могу дождаться, чтобы трахнуть тебя снова, — пробормотал Усянь. Одурманенный оргазмом, все еще текущим по его венам, Лань Ванцзи мысленно согласился.🌘🌕🌒
Лань Ванцзи впервые за долгое время почувствовал себя хорошо. Ван Ливэй ушел, не оглянувшись на Лань Ванцзи, хотя он нагло говорил о том, что трахнет Лань Ванцзи до полного разорения и удовлетворит себя. Лицо Лань Ванцзи не выдавало его, но он мысленно закатывал глаза на этого эгоиста. Единственным человеком, который удовлетворил Лань Ванцзи за последние несколько ночей, был бог, который поставил его комфорт выше собственного сексуального желания. Это было… замечательно. Гораздо больше, чем Лань Ванцзи мог себе представить, если бы он был склонен думать о сексе. Следующие несколько дней Сихэюань словно глотнул воздуха и расслабился после ужаса, в котором пребывал его господин. Слугам потребовалось некоторое время, прежде чем они расслабились настолько, чтобы свободно и радостно болтать между собой. Охранники тоже не слишком усердствовали в своей работе, что позволило Мо Сюаньюю тайком от Лань Ванцзи посетить храм Яньли. Возможно, это был безрассудный и глупый поступок, но Лань Ванцзи нужно было поговорить с Усянем об их ребенке, и он не доверял это никому, кроме Мо Сюаньюя. На следующий день после того, как у Лань Ванцзи закончилась жара, Мо Сюаньюй подошел к нему и объяснил, что ему неприятно видеть своего господина таким несчастным, поэтому он разрешил использовать его тело первому же духу, который предложит свои услуги. Он покраснел и признался, что теперь понимает, насколько глупо и опасно было так поступать, но он не мог больше смотреть на страдания Лань Ванцзи. Он не знал, что это существо сделало с его телом, да и не хотел знать, но если это сделало Лань Ванцзи счастливым, то Мо Сюаньюй был доволен своей маленькой жертвой. Лань Ванцзи не считал это незначительной жертвой, но он знал, что теперь у него есть надежный помощник на всю жизнь в лице Мо Сюаньюя. Бета никому не выдал бы, что Лань Ванцзи идет в храм, даже под пытками стражников. И вот Лань Ванцзи молился богу смерти, который ублажил его постель тремя невероятными ночами тающего во рту удовольствия. Смущаясь, Лань Ванцзи покраснел при одной мысли об этих ночах. Он попытался отогнать эту мысль, стоя на коленях перед алтарем Усянь Шаньсянь. — Усянь Шаньсянь, этот человек хочет поблагодарить тебя за твое… руководство, — Лань Ванцзи с трудом подбирал слова. Он был благодарен, но не хотел показаться вульгарным жрицам храма. Он меньше всего хотел, чтобы его выгнали из этого святого места. — Усянь Шаньсянь принес этому человеку просветление. Он никогда не сможет выразить свою благодарность за эти ночи, — покраснел Лань Ванцзи. — Этот человек молится об обильном и здоровом урожае из посеянного тобой семени. Каким же толстым должно было быть его лицо, чтобы произнести это вслух! Лань Ванцзи сглотнул от гордости, что может говорить так в открытую, независимо от того, насколько тихо он говорил на самом деле. Слишком смущенный, чтобы сказать что-то еще, Лань Ванцзи быстро поднялся на ноги и жестом показал Мо Сюаньюю, что он закончил. Удручающе быстро Иньфу и его жители вернулись к нормальной жизни. После того единственного посещения храма Лань Ванцзи больше не покидал Иньфу. Охранники и слуги с течением времени становились все более бдительными. Это было неудивительно — он проводил с кем-то свое тепло, и они следили за тем, не подаст ли он знак, об ожидании ребенка. Первой, кто уловил это, была, как ни удивительно, Сэ Момо — пожилая глава слуг — именно она когда-то поняла, что Лань Ванцзи был беременным и А-Цин. — Фужэнь, простите, что говорю не к месту, — сказала Сэ Момо примерно через месяц после жары Лань Ванцзи, когда последний кормил А-Цин завтраком. — Но эта ничтожная слуга хочет знать, не желает ли Фужэнь, чтобы в Иньфу прислали целителя. — Если Сэ Момо предлагает, этот с радостью примет ее мудрость, — кивнул Лань Ванцзи. После обеда, пока А-Цин была занята с одной из нянь, к Лань Ванцзи пришел целитель, который периодически осматривал Лань Ванцзи после рождения А-Цин. Он подтвердил, что Лань Ванцзи снова беременен, и поздравил его. Лань Ванцзи лишь безучастно смотрел на него, пока тот собирал свои вещи и уходил. — Вы желаете ту же акушерку, что и раньше? — вежливо спросила Сэ Момо. — Я проведу ночь, раздумывая об этом, — сказал Лань Ванцзи, его тон был монотонным, но голос немного воздушным. Странно было осознавать, что сейчас он носит в своем чреве нерожденного бога. Только сейчас до него дошло, что Лань Ванцзи не в себе. Как он мог носить нерожденного бога?! Он был всего лишь смертным. Культиватор, но все же смертный. Лань Ванцзи не жалеет о своем решении, но признает, что поступил более чем опрометчиво. Близилась ночь, и Лань Ванцзи старался не думать о том, какое решение ему придется принять завтра. А-Цин уже лежала в постели и крепко спала. Время сна Лань уже наступило и даже прошло, и Лань Ванцзи почувствовал тошноту из-за нарушения привычного распорядка. Стук в дверь заставил Лань Ванцзи приостановиться в своих размышлениях. Кто бы мог пытаться поговорить с ним так поздно ночью? — Войдите, — позвал Лань Ванцзи. Дверь распахнулась, и на пороге появился Мо Сюаньюй. Нет. Нет, не Мо Сюаньюй. Его глаза не были ярко-серебристыми, как те, что сейчас смотрели в душу Лань Ванцзи. Его улыбка не была ярче звездного света, как улыбка, направленная на него в этот момент. Его движения не были такими резкими и выразительными, словно все его существование было противоположностью спокойствия, как у этого человека перед ним. — Усянь Шаньсянь, — глаза Лань Ванцзи расширились, и он опустился на колени. — Нет, нет. Не делай этого, — Усянь схватил его за руку, останавливая. — И разве я не говорил тебе называть меня просто Усянь? Забудь об этом. Мо Сюаньюй позвал меня, потому что ты выглядел расстроенным. Что-то не так с ребенком? Он не был зачат? Симинь Шаньсянь обещала, что все пройдет с первого раза, так что тебе не придется долго мучиться. На лице Усяня появилась легкая хмурость, омрачающая красоту его лица. — Потребовалось, — прошептал Лань Ванцзи, стыдясь того, что случайно вызвал бога из-за своих пустяковых забот. — Мне кажется, что ты не все мне рассказываешь, — слегка задумался Усянь. — Пойдем, пойдем. Давай сядем, устроимся поудобнее и обсудим твои страхи. С этой беременностью ничего не случится, я тебе это обещаю. Лань Ванцзи наконец расслабился и сел на край кровати, а Усянь присоединился к нему. Как ни странно, Усянь не отстранился от Лань Ванцзи, а просто переместил хватку со своих рук, взяв обе руки Лань Ванцзи в свои. Лань Ванцзи чувствовал себя лучше, когда Усянь находился рядом с ним. — Итак, что же тебя так взволновало? — хмыкнул Усянь. — Разве я уже не говорил тебе, что этот ребенок будет мальчиком-альфой? Разве я не говорил тебе, что эта беременность будет в полном порядке? — Ты не говорил, — хмыкнул Лань Ванцзи. — Что не сказал? — Усянь нахмурился. — Не сказал, что все будет хорошо, — пояснил Лань Ванцзи. — Я смертный, несущий бога. — Айш! Лань Чжань! И это все? — прохрипел Усянь. — Да, ты смертный. Нет, ты не носишь в себе бога. Он наполовину смертный, поэтому у него больше возможностей вознестись к божественности, если он рожден в смертном царстве. Все будет в полном порядке, Лань Чжань, я обещаю. Мне нужно оказать тебе больше услуг, чтобы ты почувствовал себя лучше? Я могу попросить Цин-Цзе прийти в царство смертных, чтобы проведать ребенка. Или попросить Яньли-Цзе следить за твоей беременностью. После этой тирады, не давая Лань Ванцзи вставить ни слова, Усянь успокоил все тревоги Лань Ванцзи. Он расслабился под его легкой рукой и качнулся в его сторону. Было бы слишком неуместно опираться на альфу, который не был его мужем или партнером, особенно если этот альфа был богом. Тем не менее, Усянь все видел, обхватил спину Лань Ванцзи и осторожно опустил его на кровать. — Ты должен сказать мне, если плохо себя чувствуешь, Лань Чжань! То, что ты носишь моего ребенка, не означает, что я больше не буду заботиться о тебе! — ворчал Усянь. — Спасибо, — прошептал Лань Ванцзи. — Айш! За что? Я ничего не сделал, — насмехался Усянь. Лань Ванцзи лежал в постели и просто смотрел на Усяня, а бог разглагольствовал обо всем, о чем мог забыть сказать Лань Ванцзи по поводу беременности. Он прекрасен, сонно подумал Лань Ванцзи. Не телом, ибо оно принадлежало Мо Сюаньюю, а душой. Усянь Шаньсянь был красив. Вскоре Лань Ванцзи заснул, слушая бредни Усяня об их ребенке.🌘🌕🌒
На следующий день Лань Ванцзи проснулся один. Он сделал вид, что ничего не произошло накануне вечером, и продолжил заниматься своими делами. А-Цин уже встала и была накормлена, судя по тому, что на краю ее рта виднелись остатки еды, которые она безуспешно оттирала. — А-Юй приходил накормить тебя, А-Цин? — тихо спросил Лань Ванцзи, когда его дочь протянула руки вверх, чтобы он понес ее. — Нет, — ответила А-Цин, качая головой. Лань Ванцзи замер, не понимая, кто мог прийти и покормить А-Цин, пока Лань Ванцзи спал. Конечно, это должен был быть кто-то из слуг. Ведь было уже довольно позднее утро. Выбросив все мысли из головы, Лань Ванцзи попросил Сэ Момо позвать акушерку, чтобы узнать, на какой стадии беременности находится Лань Ванцзи. В отличие от А-Цин, у него была ужасная утренняя тошнота в течение первых двух месяцев после того, как он узнал о своей беременности. Появились пристрастия, которых он никогда не испытывал раньше. Сладкие десерты и пряные ароматы, блюда кухни окрестностей Цзяньху, которые он никогда не пробовал раньше, но теперь хотел попробовать, ему теперь приходилось сдерживать себя, чтобы не съесть лишнего, хотя обычно это было довольно легко. Чаще всего это были простые блюда, которые могли приготовить слуги, а Мо Сюаньюй приносил ему. Иногда к нему заходил Усянь, чтобы дать пищу, которой он жаждал. Казалось, бог использовал любую возможность, чтобы заглянуть к Лань Ванцзи. Ему это льстило, но он боялся просить Усяня о чем-то большем. Одна его молитва уже была услышана. Другой ему не требовалось. Еще одна вещь, которая озадачила Лань Ванцзи, — это проснувшиеся в нем желания. Усянь спал с ним всего один раз во время его жары. Это был единственный раз, когда секс был ему приятен. Теперь он жаждал большего. Лань Ванцзи никогда не мастурбировал, даже когда был подростком, растущим в этом теле и своих чувствах в Облачных Глубинах. Теперь же ему приходилось отлучаться в самые неподходящие моменты, потому что что-то выводило его из себя. Его отлучки становились все более заметными. Учитывая, как тяжело проходили роды А-Цин, в этот раз за ним наблюдали больше, поэтому ему было сложнее оставаться наедине с собой. Пока Лань Ванцзи все еще размышлял, удачно ли это для него или нет, Мо Сюаньюй использовал свою способность, чтобы связаться с Усянем, и бог не колеблясь решил поговорить с Лань Ванцзи об этом. — Лань Чжань, Лань Чжань, что случилось? — Усянь ворвался в его комнату, требуя ответов. — Пустяк, — попытался отмахнуться от него Лань Ванцзи. — Лань Чжань! Конечно, это не пустяк! Только не говори мне, что это не имеет значения! Конечно, это важно, — отрезал Усянь, прежде чем Лань Ванцзи успел открыть рот. Лань Ванцзи сильно покраснел и попытался увильнуть от ответа, но он был воспитан в месте, где врать было запрещено. — Лань-эр, — хныкал Усянь. — Скажи этому Усяню, что случилось. Я только хочу помочь. — Я, — заикаясь, пролепетал Лань Ванцзи. — Беременность, она… я чувствую… желание. Желание, которое мне… трудно…сдерживать. — Если это еще большее желание, я могу принести тебе больше еды! Все, что захочешь, откуда захочешь! Это займет не больше половины кэ, — заверил его Усянь. — Это не так, — Лань Ванцзи отвернулся, не в силах смотреть на Альфа-бога, пока говорил это, он медленно произнес следующие слова. — Это другой вид… голода. Успокаивающая улыбка Усяня стала резкой. В его глазах появился ужасный блеск. Не злобный, как у Ван Ливэя, а озорной, как у Сюнчжана. В любом случае, это не предвещало ничего хорошего для рассудка Лань Ванцзи. — Лань Чжань, — промурлыкал Усянь. — Чжань-эр, ты хочешь сказать… что жаждешь плотских удовольствий? Великий и непорочный Второй Нефрит Лань отчаянно хочет, чтобы в него вставили член? — Усянь! — Лань Ванцзи шипел от смущения. Весело смеясь, Усянь проникает в пространство Лань Ванцзи. Не касается его, но все же находится слишком близко для несвязанной пары. — Чжань-эр, — прошептал Усянь. — Тебе нужно было только попросить, и я бы помог. — Это вредно для ребенка, — возразил Лань Ванцзи. Беременным не разрешалось заниматься сексом, так как напряженная деятельность была вредна для организма и угрожала здоровью ребенка. Однако Усянь все еще ухмылялся. Он что-то знал. — Лань Чжань, эти врачи и акушерки ошибаются. Янли-Цзе, Цин-Цзе и даже Цзютянь Сюаньню советуют женщинам заниматься сексом во время беременности, — заявил Усянь, поглаживая пальцами края кружевного халата Лань Ванцзи. — Так что скажешь, Чжань-эр? Хочешь ли ты моей помощи? Лань Ванцзи задрожал от чувственного поддразнивания Усяня. Бог точно знал, что он делает с Лань Ванцзи. Культиватор считал себя самым сдержанным из всех, с кем ему приходилось сталкиваться. Это не было тщеславием или преувеличением, Лань Ванцзи неоднократно хвалили за его дисциплину. Теперь Лань Ванцзи понимал, что так легко ему было только потому, что он никогда не подвергался искушению, особенно такому. Перед лицом искушения Лань Ванцзи был слабым человеком. — Да, — задыхался Лань Ванцзи. — Да. Усянь ухмыльнулся, мягко толкнув Лань Ванцзи на кровать. Усянь поцеловал его в шею, а руки стали снимать с него одежду. Усянь был так внимателен к Лань Ванцзи, старался доставить ему удовольствие, а не гнался за собственным. Даже когда Усянь повязал Лань Ванцзи узлом, это было просто еще одной вещью, чтобы подтолкнуть Лань Ванцзи к мощному оргазму. С тех пор Лань Ванцзи позволял Усяню брать себя в постели всякий раз, когда желание становилось слишком сильным. Бог всегда оставлял его выжатым, плавающим в туманном блаженстве. Лань Ванцзи думал, что Усянь заставляет его так хорошо себя чувствавать из-за жары, но нет. Просто бог был настолько хорош в постельных утехах. Лань Ванцзи задавался вопросом, сколько человек уже разделили с ним постель. Возможно, его навыки в постели были известны, поэтому боги и бессмертные старались изо всех сил, чтобы Усянь женился на них. Вот только большую часть времени Усянь проводил в царстве смертных, доводя Лань Ванцзи до новых безумных высот наслаждения. Омега имел право чувствовать себя немного самодовольным из-за этого. Время шло. Дни превращались в недели, недели — в месяцы. А-Цин прекрасно продвигалась в своих занятиях, и Лань Ванцзи не мог не гордиться ею. Беременность, хоть и была гораздо более бурной, чем была у него с А-Цин, протекала без проблем. К тому же, для такого непостоянного ребенка в утробе матери, его сын был достаточно добр, чтобы не сделать роды такими же тяжелыми для Лань Ванцзи, как у А-Цин. Он любил А-Цин, действительно любил, но Лань Ванцзи был благодарен за такие легкие роды. Они длились всего около пяти шичжэнь. Схватки были слабыми, но сын Лань Ванцзи медленно, но верно рождался. Акушерка была удивлена тем, как быстро родился мальчик, учитывая мучительную боль, которую А-Цин причинила Лань Ванцзи. Однако это были не первые быстрые роды, которые она видела, поэтому она не беспокоилась о том, что что-то не так. Ребенок практически выскользнул из Лань Ванцзи в руки акушерки. Его крики были тихими, но сильными. Облегченно вздохнув, Лань Ванцзи прислонился к подушкам, протягивая руки к своему мальчику. Акушерка с облегчением сообщила Лань Ванцзи, что его ребенок — мальчик и обладает всеми признаками Альфы. Лань Ванцзи только хмыкнул, прижимая мальчика к груди. Акушерка ушла, объявив Лань Ванцзи об успешном рождении нового наследника Альфы. Менее чем через кэ пришел Усянь с А-Цин на руках. — А-нянь! — воскликнула А-Цин, увидев Лань Ванцзи. — Шшш, малышка. Твой Нянь устал от того, что дал тебе диди, — шепнул ей Усянь. — Шшш, — подражая Усяню, А-Цин поднесла пухлый палец к губам. Лань Ванцзи слабо рассмеялся, на его губах появилась крошечная улыбка, когда он наблюдал за знакомством сына и дочери. Глаза Усяня загорелись, когда он опустился на колени рядом с кроватью, нежно прижимая к себе А-Цин. Это не позволило девочке забраться на кровать и прижаться к Лань Ванцзи, отчего та надулась. Тем не менее, А-Цин была хорошим ребенком, который многое понимал, поэтому она не стала добиваться своего. — Как мы назовем его, А-Цин? — тихо спросил Лань Ванцзи, его горло слегка саднило. — ИнИнь! — воскликнула А-Цин. Это вызвало прерывистый смех Усяня. Хотя ему было любопытно, Лань Ванцзи не стал допытываться у Усяня, что его так рассмешило. — Ин как ребенок? — Усянь захихикал. — Мн! — А-Цин энергично закивала. — К сожалению, у него есть предок с таким именем, — шепнул Усянь Лань Ванцзи. Ах. Да, это было прискорбным и несчастливым, что ребенка называли в честь предка, даже если это было только молочное имя. — Как насчет… - Усянь прервался, посмотрев на А-Цин. — Юань, для полноты. Чтобы он соответствовал своей сестре. Лань Ванцзи почувствовал, как его сердце растаяло от заботы Усяня о его дочери. Эти двое детей могли быть только сводными братом и сестрой, но Усянь все равно хотел, чтобы они были связаны. Большинство альф постарались бы отдалить своих детей от сводных братьев и сестер, особенно если один ребенок был законным наследником, а другой — бастардом. Усянь действительно был очень добр, позволив Лань Ванцзи соединить своих детей таким образом. — Мне это нравится, — согласился Лань Ванцзи, обращая свое внимание на А-Юаня, который начинал все больше беспокоиться. — А-Юань. Лань Ванцзи не заметил, как на лице Усяня появилось совершенно несчастное выражение, когда он вслух произнес имя их сына. Вскоре после этого Усянь и А-Цин оставили Лань Ванцзи с А-Юанем. Лань Ванцзи еще предстояло провести месяц в постели с крошечным ребенком Альфой, который не позволит ему видеться с А-Цин и большинством других людей. После окончания месяца Лань Ванцзи был очень рад, что Усянь все еще пользуется возможностью появиться в Иньфу и поладить с обоими детьми Лань Ванцзи. Мо Сюаньюй признался Лань Ванцзи, что Усянь умолял его позволить использовать тело беты, чтобы иметь возможность присматривать за детьми. Очевидно, бог очень любил маленьких детей и хотел избаловать детей Лань Ванцзи. Это успокоило сердце Лань Ванцзи, который задавался вопросом, не станет ли Усянь отсутствующим Альфой, каким был отец самого Лань Ванцзи. Именно во время празднования 100 дней его сына, когда многие члены семьи Ван Ливэя приехали навестить нового наследника Иньфу, Лань Ванцзи заметил, что что-то не так. Охранники, окружавшие Лань Ванцзи, теперь открыто косились на него. Несмотря на то, что он родил двоих детей, охранники смотрели на него так, словно хотели схватить его посреди дома. Какими же наглыми были эти люди, что имели такие мысли и даже не пытались их скрыть, когда их нанимали для охраны Лань Ванцзи. — Наконец-то у этой гребаной Омеги появился Альфа. Думаешь, Ван Цзяньцзюнь будет переживать, если мы воспользуемся им на какое-то время. Лань Ванцзи замер, услышав это. Солдат почти не старался говорить тихо, повышая голос, чтобы Лань Ванцзи мог его отчетливо слышать. — Какая разница, что думает Ван Цзянцзюнь? — так же громко ответил другой. — Разве ты не слышал, что Вэнь-Цзюнчжу хочет взять этого глупого Лань в наложницы? Неужели ты думаешь, что мы сможем что-то с этим сделать? Первый солдат усмехнулся; — Это просто слухи. Зачем Вэнь-цзюнчжу сорванный цветок? — Он доказал, что способен родить сына-альфу, вот что! Разве ты не слышал, что Не Минцзюэ обезглавил Вэнь Сюя? Теперь остался только Вэнь Чао, а он тупой как камень! Этот бета ни за что не унаследует трон. Особенно после того, как все его люди были убиты на Пристани Лотоса. — Вэнь-цзюнчжу не может отнять у Омеги детей, особенно когда один из них едва отлучен от груди. — Для этого и нужны няньки! Омеги просто созданы для того, чтобы связывать их и рожать наследников. У Лань Ванцзи словно остановилось сердце, тело похолодело, когда он слушал, как солдаты говорят о нем, словно о скоте, который можно продать. Лань Ванцзи не был украшением, предназначенным для того, чтобы сидеть тихо и красиво, и как бы сильно он ни любил детей, он не хотел, чтобы его превращали в кобылу. Лань Ванцзи ни за что не позволил бы отнять у себя детей. А-Цин была дочерью-омегой! Ее бы продали в бордель при первой же возможности. А если бы и не продали, то продали бы в другую знатную семью, чтобы она стала маточной кобылой, как говорили солдаты о Лань Ванцзи. Он не хотел допустить, чтобы с ней такое случилось. В ту ночь Лань Ванцзи молился своему богу смерти. Даже если Усянь и не принадлежал Лань Ванцзи, Омеге нравилось думать, что это так. А почему бы и нет, если Усянь вошёл в его комнату всего через несколько мгновений после молитвы Лань Ванцзи? — В чем дело? — спросил Усянь, принюхиваясь к исходящему от омеги запаху беды. - Вэнь Жохань ищет омегу, — лаконично ответил Лань Ванцзи. — Ему нужен я. В глазах Усяня зажегся огонь, а из его груди раздалось низкое, угрожающее рычание. Тело Лань Ванцзи расслабилось, когда он понял, что Усянь был против этого так же, как и он сам. Удивительно, но Усянь шагнул вперед и прижал Лань Ванцзи к кровати. Тело бога прижалось к каждому сантиметру тела Лань Ванцзи, придавив омегу, но не придушив его. От тяжести Лань Ванцзи еще больше расслабился и откинул голову назад. Усянь приник к его горлу, но не стал вдыхать его запах. Это было еще слишком опасно. — Он не получит тебя, — яростно заявил Усянь. — Я ему не позволю. — Но Ван Цзяньцзюнь… - Лань Ванцзи начал протестовать. — К концу недели он будет мертв, — заверил Усянь. — Я увезу тебя далеко отсюда. Тебе больше никогда не придется видеть никого из них. Куда бы ты ни захотел, я отвезу тебя и детей. — А слуги? Те, что преданы мне? — спросил Лань Ванцзи. — Все они преданы тебе. Мы возьмем их с собой, — твердо сказал Усянь. — Мы будем в безопасности? — Я не позволю ничему причинить тебе вред, Чжань-эр. Никому. Лань Ванцзи заскулил, его омега-инстинкты превозмогли слова Усяня о собственничестве. Прижавшись к его шее, Усянь выдохнул воздух и вдохнул запах Лань Ванцзи. — Не беспокойся ни о чем, дорогой Омега. Альфа позаботится об этом. Альфа позаботится обо всем. Возможно, с его стороны было глупо так поступать, но Лань Ванцзи поверил ему.🌘🌕🌒
С момента начала войны почти четыре года назад компания «Аннигиляция солнца» зашла так далеко. Сожжение Облачных Глубин и похищение Лань-эр-гунци, Второго Нефрита Лань, послужило толчком к восстанию других орденов. Осада Пристани Лотоса собрала всех в Нечестивой юдоли в Цинхэ. Богиня-покровительница Юньмэн Цзян предупредила главу и наследника ордена Пристани Лотоса о приближении армии Вэнь. Всегда ходили слухи, что Пристань защищают два бога, но эти слухи никогда не считались правдой, пока она не вышла из битвы почти невредимой, большое количество Вэнь было полностью уничтожено. Некоторые говорили, что в тот день небо было полно фиолетовых молний, и каждый удар чистой энергии с небес был направлен исключительно на армию Вэнь. Говорили, что Вэнь Чао повезло, что он остался, чтобы удовлетворить свои желания с любовницей, иначе он тоже был бы убит. Но это ничего не значило, потому что Вэнь Жохань был в ярости от такого исхода. Вэнь Чао лишили всей власти и оставили лейтенантом, а не Цзяньцзюнем. Он также был исключен из линии наследования Вэнь Жоханя. Не существовало мира, в котором Вэнь Чао стал бы Вэнь-цзюнчжу после Вэнь Жоханя. Только не после этого фиаско. После провала осады Пристани Лотоса Вэнь Жохань очень надеялся, что его первенец и сын Альфа произведет на него впечатление, возглавив Вэнь против Цинхэ Не и подчинит Нечистое царство под пяту Вэнь. Эта осада также провалилась, но в отличие от своего младшего брата, Вэнь Сюй возглавил армию. За это он был обезглавлен Не Минцзюэ — Чифэнь-цзюнем. Считалось, что у каждого крупного ордена есть бог-покровитель, но бог ордена Вэнь Жоханя ничего не сделал, когда Вэнь были убиты на поле боя. Вэнь Жохань молил бога-покровителя ордена Вэнь, богиню-лекаря Цин, о здоровье и долголетии, но с каждым днем ему становилось все хуже. При таком темпе ухудшения здоровья он умрет менее чем через пять лет. Целитель, который сказал об этом Вэнь Жоханю, в тот же день потерял голову. Лидер ордена Вэнь отказывался верить, что может умереть, ведь он был на пути к бессмертию еще до компании «Аннигиляция солнца» Тем не менее, ему требовался наследник. А кто мог дать ему наследника лучше, чем Лань, который был у него в Иньчуане? Как только это отродье закончит давать недостойному Цзянцзюню Альфу, Вэнь Жохань заберет его себе. Это был бы идеальный способ деморализовать мятежных культиваторов и оживить Вэнь, дав им нового наследника, которого они будут восхвалять. Тогда все было бы идеально.🌘🌕🌒
Украденный брат Лань Сичэня зажег огонь в нем и Лань. В этом деле они были почти столь же кровожадны, как и Не. Они боролись не только за освобождение Облачных Глубин от власти Вэнь, но и за освобождение своего любимого молодого господина из плена. Кроме того, это помогло бы освободить весь остальной мир культивации от власти Вэнь Жоханя. Тем не менее, прошло уже более трех лет. Менее чем через год после свадьбы Лань Ванцзи родил ребенка. Лани испытывали ужас и сожаление. Они не могли представить, какую боль испытывал их молодой господин, физическую и душевную. Вынашивать ребенка от Вэнь было само по себе наказанием, а если бы этот ребенок был дочерью-омегой, для Вэнь это было бы преступлением, караемым смертью. Некоторые Вэни насмехались над Ланями, рассказывая, как Цзянцзюнь, женившийся на Лань Ванцзи, поставил на место молодого господина омегу. Это было ошибкой, так как Лани стали еще злее и в отместку перебили целый батальон Вэнь. Ярость подтолкнула их к захвату Облачных Глубин. Если бы только Цзянцзюнь не был настолько самонадеян, что перевел Лань Ванцзи в Иньчуань вместо того, чтобы держать Лань Ванцзи в Облачных Глубинах в качестве фигуранта, тогда бы Лани освободили своего Второго Нефрита из его тюрьмы. Орден Иньчуань Ван находился глубоко на территории Вэнь, он был слишком мал и слаб, чтобы представлять опасность для остальной части кампании «Аннигиляция солнца». Лучше было направить их внимание в сторону Безночного города, взять штурмом дворец и очистить отравленный источник у его истоков. Лань Сичэнь был зол, но видел, что стратегия была разумной и поддерживалась большинством. Однако логика не побеждает эмоции, и это доказала свирепость ордена Лань, когда они вместе с остальными орденами пробирались через территорию Цишань. Лань Сичэнь едва не сломался, когда узнал, что Лань Ванцзи недавно родил сына-альфу. Не меньшим ударом стало то, что Вэнь насмехались и издевались над Лань, говоря, что «омега-сучка на этот раз сделал свою работу правильно». Солдаты во время кампании «Аннигиляция солнца» с пониманием отнеслись к дочери-омеге, которая была первенцем Лань Ванцзи. Они были гораздо менее благосклонны к тому, что Лань Ванцзи произвел на свет наследника Альфу для Вэнь Цзянцзюня. В лагерях не раз возникали стычки по поводу статуса Лань Ванцзи. Несколько Цзинь назвали Лань Ванцзи предательской шлюхой, и Лань решили по возможности разорвать связи с Цзинями, а также с любым орденом, который повторил клевету на второго молодого мастера. Они подошли к воротам Безночного города с пламенными сердцами и сложными задачами. Поле битвы за пределами города было кровавым и жестоким, подогреваемым жаждой мести и справедливости, пока бесчисленное множество людей не легло мертвыми с обеих сторон. Но армия Вэнь превосходила по численности армию компании «Аннигиляция солнца», и вскоре они оказались на грани резни. Потом тело дернулось. Если бы это был солдат, все еще владеющий мечом и сражающийся с врагом, то это не вызвало бы беспокойства. Но это было не так, это тело упало несколько минут назад, пробитое мечом насквозь. Тем не менее, тело дернулось. Потом еще одно. Потом еще четыре. Потом еще десять. Потом еще двадцать пять. Медленно, медленно они появлялись из-под своих упавших собратьев, поднимаясь на шатких ногах. — Стоять на месте! — приказал Не Минцзюэ, когда мертвые начали подниматься. Все культиваторы на поле боя были встревожены этим демоническим поступком. Некоторые из Вэнь поджали хвост, чтобы бежать, но были остановлены поднявшимися мертвецами. Один культиватор Цзян, не старше, чем 20-летний Цзян Ваньинь, издал нечеловеческий вопль, когда мимо него промчался мертвец, и попятился подняв меч для защиты от атаки, которая… не последовала. — Смотрите! — воскликнул культиватор Не, указывая на трупы. — Они не нападают на нас! — Они нападают на Вэнь! — Это нечестиво! — Это аморально! — Какая разница?! Они убивают Вэнь! Они должно быть на нашей стороне! — прорычал Цзян Ваньинь. Громкое заявление наследника Цзян разнеслось по полю боя и подняло солдат на новый штурм. Вэнь закричали, испугавшись, что этот неестественный ужас присоединится к другим орденам в битве. Тех, кто пытался бежать, рубили. Тех, кто оставался сражаться, убивали. В живых не осталось ни одного Вэнь. Не Минцзюэ первым заметил его и рявкнул на человека в черных одеждах, что тот не должен замирать в бою. Несколько солдат обернулись, чтобы посмотреть, на кого кричит Не Минцзюэ. Мужчина был высоким, выше, чем большинство людей на поле боя. Он был худощав, как и культиваторы Юньмэна, его телосложение было скорее стройным, чем коренастым или перегруженным мышцами. Его длинные волосы цвета воронова крыла были ниже пояса, почти достигая колен. Они были свободно завязаны в полуспущенный хвост, скрепленный кроваво-красной лентой. Черные шелковистые локоны развевались вокруг него и казались почти живыми, когда огрызались на любого, кто подходил слишком близко. Черная мантия, которую он носил, была слишком изящной для поля боя. Только когда он повернулся лицом к Не Минцзюэ с забавной улыбкой на лице, Цзюнчжу понял, что это не обычный человек. Нет, это вообще не человек. Не Минцзюэ почувствовал глубокий диссонанс между осознанием того, что чему-то должны быть тысячи лет, но при этом смотрится оно как новое. Мужчина шел вперед через нагромождение культиваторов и трупов. Как хорошо обученные собаки, трупы падали на землю и позволяли мужчине пройти через них. Культиваторы были шокированы, и единственной причиной, по которой они продолжали сражаться, было то, что на кону стояла их жизнь. В противном случае все они остановились бы и уставились на этого странного человека, который шел по полю боя, словно молодой лорд, проходящий по своим землям для инспекции. Трупы выходили из битвы, чтобы окружить человека, но любого культиватора Вэнь, который приближался слишком близко, голодная нежить разрывала на части. Одним движением поднятой руки мужчина приказал двум трупам покинуть стаю и бежать. Они прокладывали себе путь через отступающих Вэнь. Еще несколько трупов также последовали за ними, чтобы убедиться, что два трупа смогут захватить свою цель, уничтожая всех, кто был настолько глуп, чтобы попытаться их срубить. Тем не менее, мужчина не переставал идти. Только когда перед ним поставили человека, который пинался, кричал и требовал ответов, он перестал идти. — Это Ван Ливэй, — вздохнул один из учеников Лань, когда они поняли, кого привели к очень могущественному человеку. Лань Сичэнь почувствовал, как его горло сжалось, а сердце заколотилось о ребра. Без Ван Ливэя у Вэнь не было бы причин оставлять Лань Ванцзи в живых? После поражения, которое они понесли здесь, без этого Цзянцзюня, стали бы они использовать Лань Ванцзи в качестве примера? Лань Сичэнь не мог позволить этому человеку убить Ван Ливэя, если это поставит под угрозу безопасность Лань Ванцзи. Лань Сичэнь попытался пробиться через трупы, но они его задержали. Он был достаточно близко, чтобы услышать мольбы Ван Ливэя. Тот умолял о пощаде, говоря, что у него дома есть любимая Омега с двумя щенками, которых он обожает, и все они будут рыдать до смерти, если он умрет. Разъяренный ложью, Лань Сичэнь еще сильнее надавил на трупы, которые не двигались, но и не нападали на него. — Лжец! Лань Сичэнь понятия не имел, что заставило его так кричать, учитывая его воспитание, но он не мог позволить этому человеку говорить неправду о Ванцзи, о его Диди. — О? Вы слышали это? — спросил мужчина, насмешливо поднося руку к уху, будто стараясь лучше слышать. — Этот человек назвал тебя лжецом. Что ты можешь сказать в свое оправдание? Сначала Лань Сичэнь почувствовал, что его гнев разгорается все сильнее из-за насмешливого тона, но потом он понял, что это было использовано против Ван Ливэя. Лань Сичэнь не мог не почувствовать себя оправданным. — Я люблю свою фужэнь! Я обожаю своих детей! Они чувствуют то же самое! — Ван Ливэй солгал. Человек в черной мантии пробурчал что-то и покачал головой. — Так ли это? — спросил мужчина, и Цзянцзюнь яростно кивнул головой. — Тогда почему меня призвали? Ты хоть знаешь, кто я такой? Знаешь ли ты, в какую беду ты попал? — Ты — демонический культиватор, — проговорил Ван Ливэй тихим испуганным тоном. Человек в черной мантии откинул голову и рассмеялся. — Ты смеешь думать, что я простой смертный? — рассмеялся мужчина. — Нет! Я — Усянь, Защитник Душ, привратник между миром живых и миром мертвых. Я не даю людям пересечь границу, возвращая их к жизни, и утаскиваю безвольные души в Диюй. Такую же душу, как и ты. Все вокруг потрясенно замолчали. Либо этот человек был сумасшедшим, либо он действительно был богом смерти! Покровитель Душ Усянь был лишь второстепенным богом, у которого были начальники и высшие чины, которым он должен был подчиняться, но все же! Он поддерживал равновесие, и теперь он был здесь, чтобы исправить его. Такое случалось раз в жизни: бог спускался в мир смертных, чтобы исполнить божественное наказание. — Ты разгневал многих богов, Ван Ливэй, — ухмыльнулся Покровитель Душ Усянь, глядя на все еще сдерживаемого мужчину, который сильно побледнел. — У меня за спиной доброжелательный целитель Цин! — воскликнул Ван Ливэй. — Цишань Вэнь бросил свою богиню! — прорычал Защитник Душ Усянь, разъяренный тем, что этот человек обратился к его другу. — Вы отвернулись от ее принципов! Не причинять вреда и спасать невинных с помощью медицины! Как ты смеешь теперь призывать ее благочестивое имя! — Цишань Вэнь — величайший орден! Конечно, у нас есть бог-покровитель! — запаниковал Ван Ливэй. — Цишань Вэнь — это мерзость для культиваторов всего мира! Они позорят бога акупунктуры, утверждая, что выполняют ее приказы! Дафань Вэнь теперь ее орден, а Цишань Вэнь посмел причинить им вред, когда-то они имели общих предков и когда-то почитали ее как своего бога. Больше не будет этого! — огрызнулся Покровитель Душ Усянь. — Я призван заявить, что у Цишань Вэнь нет бога, который бы их защищал! Без него ваш орден потерпит неудачу. Ван Ливэй уже хныкал. Жалкий человек, проживший жизнь, жестоко расправляясь с невинными. Усянь был бы рад спустить его на самый низкий уровень Диюй. — Моя Омега и дети! Пощадите меня ради них! — взмолился Ван Ливэй. — Какая Омега? Какие дети? — Покровитель Душ Усянь насмешливо хмыкнул. — Ты имеешь в виду Лань Ванцзи? Второй Нефрит Лань? Эр-гунцзы из Облачных Глубин? Его дети? Неужели ты думаешь, что такие мерзавцы, как ты, могут запятнать такого чистого человека, как он, оплодотворив его? — Как ты смеешь! Мой сын… — У тебя нет сына! — огрызнулся Покровитель Душ Усянь. — А-Юань не твой, как и Лань Ванцзи! Боги разрешили мне забрать то, что ты украл. Теперь они мои. Все они. Больше ты не запятнаешь мою семью своим присутствием! Мой сын будет расти со всеми роскошествами, которые дает ему мое положение, и получит титул бога. Моему Омеге больше не придется и пальцем пошевелить, и никто не будет настолько глуп, чтобы тронуть его. А-Цин вырастет самой красивой женщиной-омегой без всякого беспокойства и заботы. И ни одно их счастье не будет исходить от тебя. С такой речью никто не мог отрицать, что этот бог только что объявил Лань Ванцзи из Гусу Лань своей Омегой, а детей Лань Ванцзи — своими собственными. После этой речи воцарилась тишина, Усянь отошел в сторону и позволил Лань Сичэню подойти к Ван Ливэю. — Лань Сичэнь, Цзэу-цзюнь, — сказал Покровитель Душ Усянь, склонив голову перед главой ордена Гусу Лань, который в ответ поклонился ему в пояс. — Пожалуйста, позвольте этому богу искать возмездия за унижение его омеги, а не позволять его брату делать это. — Ванцзи в безопасности, ваше святейшество? - спросил Лань Сичэнь. — В течение недели он будет доставлен в целости и сохранности в Цзинши, в Облачных Глубинах. Даю слово, — сказал Покровитель Душ Усянь, снова поклонившись. — Тогда все, что вы сделаете с этим человеком, меня не касается, — сказал Лань Сичэнь, не удостоив мерзавца Цзянцзюня даже взглядом. Ухмыляясь, Покровитель Душ Усянь повернулся спиной к мужчине и последовал за Лань Сичэнем. Щелкнув пальцами, Усянь отдал последний приказ Лютым мертвецам. Те, что удерживали Ван Ливэя, оторвали ему руки и с рыком обрушились на него, пока Ван Ливэй кричал в агонии. Остальные лютые мертвецы не стали больше сдерживаться и набросились на стенающего Цзянцзюня, пожирая все, что попадало им в рот. Солдаты компании «Аннигиляция солнца» не знали, хотят ли они смотреть на то, как одного человека заживо пожирают сотни — нет, тысячи — трупов, но даже если они смотрели вдаль, то слышали крики, звонко отдававшиеся эхом по скалистой гряде. Защитник Душ Усянь вместе с Лань Сичэнем подошел к месту, где собрались лидеры орденов, чтобы посмотреть на казнь… — Ваше святейшество, — поклонился Не Минцзюэ. — Ваше святейшество, — произнес Цзян Чэн, тоже поклонившись. — Не-цзюнчжу, Цзян-гунцзы, хорошо встретились, — поклонился им Усянь. — Прошу прощения за убийство и бегство, но я должен уйти. — А как же Ванцзи? Что теперь будет с Ванцзи? — запаниковал Лань Сичэнь, почти схватившись за мантию бога, чтобы остановить его. — Я должен уйти, чтобы отвезти его и детей в Облачные Глубины, Лань-цзюнчжу, — сообщил ему Усянь. — Они будут путешествовать в экипаже. Я должен защитить их. До свидания, Лань-цзюнчжу, Не-цзюнчжу, Цзян-гунцзы. Усянь поклонился, его фигура становилась все менее плотной, пока на его месте не остался только черный дым, поднимающийся от земли. Солдаты в шоке закричали, когда лютые мертвецы замерли, а затем упали, как марионетки, у которых перерезали ниточки. — Мне нужен посыльный! — крикнул Лань Сичэнь, привлекая внимание окружающих. — Мне нужно отправить сообщение в Облачные Глубины!🌘🌕🌒
Усяню не нравилось вселяться в Мо Сюаньюя. Бета был едва достигшим совершеннолетия, хрупким и нервным человеком, не имеющим полной души в своем теле. Это делало его легкой добычей. Его готовность служить богу также добавляла легкости, с которой Усянь приходил и уходил из Иньфу. — Сэ Момо! — крикнул Усянь. — А-Юй? — спросила Сэ Момо. — Они идут! Солдаты идут! — крикнул Усянь, оповещая остальных слуг. — Пришло время для процессии! Берите все, что можете унести! Слуги засуетились, стали впопыхах надевать халаты, чтобы все приготовить. Сэ Момо была блестящей управляющей, которая организовала своих слуг в эффективную команду упаковщиков. Они не проводили учений, но все знали, что им нельзя оставаться, и подготовились к этому. Усянь стучал кулаками в дверь Лань Чжаня. Он успел наделать немало шума, прежде чем Лань Чжань открыл дверь. На его бедре сидела А-Цин, позади него на кровати лежал А-Юань, который все еще спал. — Пора, — сказал Усянь Лань Чжаню. — Нам нужно идти. — Он мертв? — спросил Лань Чжань, его глаза расширились. — Да, — кивнул Усянь, проходя мимо него. — Поторопись, Лань Чжань. Нам нужно собрать вещи и уехать в течение шичэня. — Мне нечего собирать, — сказал Лань Чжань. — Тогда собери вещи для детей! И запасную одежду, — посоветовал Усянь, рыская по комнате и собирая все, что, по его мнению, понадобится А-Юаню и А-Цин. — Нам потребуется несколько дней, чтобы добраться до Облачных Глубин. Уже пошли слухи, что мы направляемся в Безночный город, потому что Вэнь Жохань снова продвигает Ван Ливэя. Я знаю. Знаю. Сплетни запрещены! Но это нам на руку, Лань Чжань! Поторопись! У нас не так много времени, прежде чем кто-то поймет, что что-то не так! Усянь пронесся по комнате, как тайфун, и перевернул все внутри, не потрудившись вернуть все на место. Это заставило Лань Чжаня пошевелиться, и он схватил несколько любимых игрушек А-Цин. Вошла Сэ Момо с парой служанок, и они вынесли вещи, которые понадобились детям и Лань Чжаню. Слуги быстро проследили за тем, чтобы их хозяева благополучно разместились в большой карете, запряженной лошадьми. Усянь присоединился к ним, слуги в это время отправились в путь с уверенной скоростью процессии обычных граждан. В карете Лань Чжань даже не пытался выглянуть из-за зашторенного окна, хотя Усянь знал, что Лань Чжань давно мечтал увидеть достопримечательности за пределами Иньфу. Лань Чжань молился об этом во время обеих своих беременностей. Единственное, когда Лань Чжаню разрешалось выходить за пределы Сихэюань, это когда он ходил в храмы молиться. Но и тогда охранники Вэнь старались как можно дольше удерживать Лань Чжаня от таких экскурсий. Вэй Усянь беспокоился, что что-то не так. В итоге он оказался прав. Что-то было не так, хотя Лань Чжань сказал ему об этом только после того, как их отряд слуг остановился на ночлег. — Подожди, — сказал Лань Чжань, прежде чем Усянь успел открыть дверь, чтобы выпустить А-Цин. Девочка жалобно заскулила, но при одном взгляде Лань Чжаня затихла. Честно говоря, это заставило Усяня занервничать. — Спасибо, — сказал Лань Чжань. Усянь удивленно моргнул, но благодарность смутила его. Разве не Усянь должен был благодарить Лань Чжаня? Ведь именно Лань Чжань выносил сына Усяню до срока и родил его. Именно Лань Чжань подарил Усяню свои улыбки и свое тело, несмотря на то, что после зачатия А-Юаня им уже не нужно было быть вместе. Не то чтобы Усянь рассказал об этом Лань Чжаню, потому что он был эгоистом и хотел заполучить красавца Омегу для себя, хотел трахать его до беспамятства столько раз, сколько сможет, прежде чем ему придется отдалиться. Вэй Усянь не ожидал, что Лань Чжань вернется к нему, чтобы попросить трахнуть его после того, как подтвердилась беременность Лань Чжаня. Яньли-цзе и Цин-цзе сказали, что Лань Чжань может быть очень возбужденным во время беременности, и это нормально. Но он не спал с Лань Чжанем с неделю до родов. Усянь мог рассчитать время с точностью до ши, потому что он обещал приехать к родам А-Юаня, когда уходил выполнять свои богослужебные обязанности. Тогда А-Юань родился раньше срока, и Усянь оплакивал свой последний шанс полюбиться Лань Чжаню. — Лань Чжань, ты не должен благодарить меня. Я не сделал ничего такого, за что тебе стоило бы меня благодарить, — запротестовал Усянь, поняв, что слишком долго об этом думал, и молчание затянулось. — Мн, — покачал головой Лань Чжань. — Ты спас меня. И не раз. — Ах-ха, — застенчиво рассмеялся Усянь, отворачивая голову, и смущенно почесывал рукой переносицу. — Я помог бы тебе всем, чем мог, Лань Чжань. Ты — второй отец моего ребенка. Конечно, это тот минимум заботы, который ты заслуживаешь, Лань-эр-гунцзы. — Не называй меня так, — сквозь стиснутые зубы сказал Лань Чжань. — Я больше не Гунцзы. — Лань Чжань, ты всегда будешь Эр-гунцзи Гусу Лань, — мягко улыбнулся Усянь, но это было не то, что нужно. — Если бы я был для тебя просто Лань-эр-гунцзы, ты бы не стал мне помогать, — огрызнулся Лань Чжань. — Рождение твоего ребенка было бы минимальной защитой, которую я выторговал бы для себя и своей дочери. Но не это. — А-Нянь, — хныкала А-Цин, не понимая враждебности между двумя мужчинами, которые ее вырастили. — А-Нянь, почему у тебя такое страшное лицо? — А-Цин, иди сюда, — прошептал Лань Чжань, протягивая свободную руку к дочери. — Нет, — покачала головой А-Цин, прижимаясь к телу Вэй Усяня. — Остаться с А-Дие. — Это не твой А-Дие, — сказал Лань Чжань, его голос напрягся. — Но, — А-Цин была близка к слезам. — Это он! Он читает мне сказку на ночь! И он целует мои раны! И он играет со мной! И он поет мне песни! Как и А-Нянь поет песни! — А-а-а! — Усянь зажал рот А-Цин рукой, чтобы успокоить ее. — А-Цин, тише. Не нужно расстраиваться. — Но, но, — А-Цин оттолкнула его руку. — А-Цин, — мягко сказал Лань Чжань. — Это то, что Сюаньюй делает для тебя. Это же Усянь. — Сюаньюй — это Сюаньюй! А-Дие — это А-Дие! Мо Сюаньюй всегда боится! А-Дие — это улыбка! — запротестовала А-Цин. — А-Цин! — шипел Вэй Усянь, притягивая ее к себе на колени. Лань Чжань в шоке уставился на Вэй Усяня. Вэй Усянь судорожно сглотнул под его взглядом. Между Вэй Усянем и А-Цин был секрет, что Усянь овладевал Мо Сюаньюем только для того, чтобы поиграть с девочкой. Она была дочерью Лань Чжаня, хоть и не его. Усянь обожал ее и знал, что детство может быть очень одиноким без нужных людей. Усянь хотел, чтобы у А-Цин не было такой жизни и чтобы у нее был друг, пока она растет. Даже если этим другом будет бог, обладающий смертным слугой. — Ты навещал ее? — удивленно спросил Лань Чжань. — Конечно, навещал, — огрызнулся Вэй Усянь, прижимая к груди рыдающую А-Цин. — Я был там, когда она родилась! Ты позволил мне дать ей имя. Почему я не должен заботиться о ней?! Я забочусь о ней так же, как и о тебе! Лань Чжань смотрел на него, как на сумасшедшего, и это привело Вэй Усяня в ярость. — Лань Чжань, даже если бы ты не был отцом А-Юаня, тогда я действительно хотел переспать с тобой! Слова слетели с его губ прежде, чем он смог остановить себя. Усянь покраснел от смущения, услышав в ответ молчание. Кого он обманывал? Лань Чжань никогда бы не полюбил его. Не так сильно, как Вэй Усянь. В конце концов, Вэй Усянь был богом смерти. Кто захочет связывать себя с ним? Какой здравомыслящий человек захочет быть с Вэй Усянем? Не Лань Чжань. Не праведный, добрый, хороший, нежный, потрясающе красивый Лань-эр-гунцзы. — Усянь, — выдохнул Лань Чжань, отшатнувшись и схватив его за руку. — Ты заботишься обо мне? Ты заботишься о нас? — Я только что сказал об этом, не так ли? — Усянь усмехнулся, пытаясь защитить свое сердце от того, что должно было произойти. Он не был готов к поцелую, от которого у него перехватило дыхание. Он чуть не пропустил слова Лань Ванцзи: — Усянь, ты мне тоже небезразличен. Усянь был ошеломлен. — Лань Чжань! Лань Чжань! Ты это серьезно?! Ты действительно это имеешь в виду?! — Усянь задыхался, когда его мозг снова начал функционировать. — Мн, — Лань Чжань яростно кивнул головой. — Лань Чжань! Лань Чжань! Я люблю тебя! Я хочу тебя! Мне нужен ты! Только ты, мне никто не нужен, мне нужен ты! — Усянь откликнулся, а затем добавил. — Я хочу растить детей с Лань Чжанем. Я хочу выйти замуж за Лань Чжаня и жить с ним вечно! Лань Чжань может делать со мной все, что захочет, как бы Лань Чжаню это ни нравилось, этому понравится все, если только Лань Чжань захочет. — Мн, — твердо кивнул Лань Чжань с мягкой улыбкой. — С радостью. Всегда готов. Усянь громко рассмеялся, бросаясь к Лань Чжаню, не забывая о детях, которых они держали на руках. Усянь никогда не думал, что его чувства будут взаимны. Он никогда не думал, что Лань Чжань полюбит его, но теперь он практически сделал Лань Чжаню предложение, и тот согласился! — Усянь, — выдохнул Лань Чжань в благоговении. — Вэй Ин. Зови меня Вэй Ин. Это было мое смертное имя до того, как я вознесся, — умолял Усянь Лань Чжаня. — Вэй Ин, — выдохнул Лань Чжань. — Позволь мне выйти за тебя замуж. — Конечно! Конечно! Ты слышала, А-Цин? Ваши отцы женятся! — Усянь спросил А-Цин, обнимая ее. — Это хорошо? — нахмурившись, спросила А-Цин. — Это хорошо, — кивнул Лань Чжань. — Ура! — закричала А-Цин. — Ах, Лань Чжань, Лань Чжань! ЛаньЧжаньЛаньЧжаньЛаньЧжаньЛаньЧжаньЛаньЧжань… — Вэй Ин, — оборвал его Лань Чжань. — Что это? — Это не мое тело! Ты даже не видел, как я выгляжу на самом деле! А вдруг я покажусь тебе уродливым! — в ужасе воскликнул Усянь. — Мн, — покачал головой Лань Чжань. — Вэй Ин всегда будет красивым. — Лань Чжань! — воскликнул Усянь, покраснев от бесстыдных слов. — Бесстыдник, Эр-Гэгэ! Лань Чжань только хмыкнул, потираясь носом о шею Усяня, пытаясь почувствовать его запах. — Ах! Лань Чжань! Отпусти меня! Отпусти меня! Ты не можешь учуять запах Мо Сюаньюя! Я не позволю тебе! Это только для меня, ясно?! Отпусти меня! Я оставлю это тело и покажу тебе, как я выгляжу на самом деле, когда ты выйдешь из кареты! Я буду прямо снаружи! — воскликнул Усянь. Нехотя Лань Чжань отошел, надувшись. Не в силах сопротивляться, Усянь нанес несколько целомудренных поцелуев на губы мужчины. Затем он отстранился и отошел в угол кареты, покидая тело Мо Сюаньюя.🌘🌕🌒
Слуги, организовывающие лагерь, немного нервничали. Прошел почти целый день с тех пор, как они покинули Иньфу. Они были в безопасности, но не могли отделаться от ощущения, что должно произойти что-то важное. Их омега-хозяин не покинул карету со своими детьми. Даже его ручной слуга-бета не покинул карету. На протяжении почти целой палочки благовоний из кареты доносились лишь приглушенные разговоры. Слуги не обращали на это внимания, чтобы устроить хороший лагерь для своего господина и его детей. В кустах послышался шорох, от которого все затаили дыхание. У них не было охраны, потому что все эти альфы были верны Вэнь. Они отправлялись в опасный поход, не имея ни одного альфы, кроме своего недавно родившегося молодого господина, и не имея никого, умеющего сражаться. Все, кто мог стать бойцом, немедленно призывались в армию Вэнь. Таким образом, слуги и основная семья Иньфу оказались невероятно уязвимы. Зловоние гнили и разложения наполнило воздух. Рев лютого мертвеца заставил слуг заскулить и отступить от кустов, окружавших их маленькую полянку. Они сгрудились вместе, напуганные. Из кустов вышел лютый мертвец в черных шелковых одеждах, слишком тонких для простолюдина, но его волосы были без украшений и убраны в пучок с простым деревянным гуанем. Труп оглядел лагерь, совершенно не беспокоясь. Черная ползучая болезнь поразила его шею, руки и края лица. Болезненная и неживая белая кожа, казалось, не трогала труп. Слуги прижались еще теснее и сдерживали любые звуки, думая, что, возможно, этот лютый мертвец слеп или что-то еще, что убережет их. — Усянь Шаньсянь, — сказал труп, удивив всех. — Все спокойно. Лютые мертвецы не могли говорить. Единственные мертвецы, которые могли говорить, были… — Спасибо, Гуй Цзяньцзюнь, — сказал голос. Из кустов вышел человек. Тяжелая аура смерти на мгновение стала гуще, а затем рассеялась. Перед потрясенными слугами стоял молодой человек, примерно того же возраста, что и их хозяин. В отличие от лютого мертвеца, этот человек был, несомненно, жив. Его кожа была безупречной, но загорелой, словно он целый день находился на солнце работая. Не такая темная, как у некоторых фермеров или строителей, но достаточно загорелая, чтобы понять, что он не был ленивым молодым господином. Мантия, в которую он облачился, блестела в свете костра лагеря. Черные и темно-красные халаты вихрились вокруг него, обильно расшитые паучьими лилиями и черным бамбуком. Гуань в его волосах был серебряным, как и его глаза, и в основном простым, за исключением ярко-красного рубина в центре. У мужчины была яркая улыбка и милая родинка под губой. Он был так необычайно красив, что несколько слуг упали в обморок. Сила, которой обладал этот человек, была ошеломляющей, даже для беты и некультиваторов, которые обычно не чувствовали ни мизерного количества духовной энергии, ни феромонов. Этот человек… этот бог был силен. Многим из слуг понадобилось не более нескольких мгновений, чтобы понять, что они стоят перед одним из самых могущественных богов смерти. Слуги обернулись и увидели, что их омега-хозяин выходит из кареты с маленьким А-Юанем на руках, а А-Цин спускается по ступенькам перед ним. Они задохнулись, а некоторые бросились на помощь своему господину, боясь, чего бог смерти хочет от них, если не убить их доброго хозяина. — А-Дие! — радостно закричала А-Цин, подбегая к Шаньсяню. — А-Цин! — восторженно воскликнул бог. — Все в порядке, — успокаивал слуг их омега-хозяин. — Усянь Шаньсянь — мой Альфа. Отец А-Юаня. Слуги застыли в шоке. Они смотрели, как бог смерти суетится над А-Цин, а когда их омега-господин вышел вперед, бог смерти стал суетиться над ним и А-Юанем. Сказать, что это было неожиданностью, значит… сильно преуменьшить. — Лань Чжань! Лань Чжань! — Бог щебетал, как перевозбужденный ребенок. — Тебе нужно отдохнуть! Мой Цзянцзюнь защитит тебя. У нас есть лошади и повозки для твоих слуг. Будет и охрана. Мы быстро окажемся в Облачных Глубинах! — Мн. Слуги задохнулись от удивления, увидев улыбку на лице своего господина. Каким-то образом их господин попал в поле зрения бога и был влюблен в него так же, как и сам бог в него. На протяжении ещё сотен лет будут рассказывать истории о молодом господине Омеге, которого заставили жениться на враге Цзянцзюне и который попал в поле зрения бога смерти. О боге смерти, который уничтожил армию Цзянцзюня и замучил его самого до смерти за то, что тот был недостоин молодого мастера Омеги. О боге и смертном, которые поженились. Сотни лет потомки этих слуг будут с гордостью говорить, что их семья служила Омеге и его богу. Еще сотни лет Лань Ванцзи и Усянь будут счастливы в браке, у них будет еще дюжина детей после А-Юаня, и они будут заботиться о каждом из них. Они будут беречь свою семью и жить вечно и счастливо.