Глава 16
3 июня 2022 г. в 18:00
Павел Гохман влетел в свою комнату в пятом общежитии и злобно хлопнул дверью. Нутро кипело, он не знал, куда выместить пылающий внутри гнев, поэтому он просто с силой ударил ногой в дверцу шкафа, а потом швырнул в окно попавшийся под руку учебник. Звон стекла возвестил о том, что ремонтик теперь не помешает.
Павел медленно подошёл к подоконнику, посмотрел в разбитое окно на улетевшие вниз осколки стекла и учебник, который сейчас щедро поливал осенний дождь.
– Дерьмище! – парень снова с силой пнул шкаф и завалился на кровать.
Воронцов изводил его уже третий год. То, что поначалу казалось Павлу просто обидой за раненую руку и сломанный нос, постепенно переросло в настоящие издёвки. Без них не проходил практически ни один день, и живи они с Игорем ещё и в одном общежитии, Павел бы давно повесился в комнате. Это не просто выводило, доводило до слёз или истерик, нет. Это буквально мешало жить, хотелось каждому рассказать, какая гнида его однокурсник. Воронцова хотелось заколдовать. Его хотелось даже убить. Павел уж грешным делом подумывал, не наслать ли на Игоря какое-нибудь проклятье – в Солнечной Долине вроде бы живёт ведьма, старая, уродливая и нелюдимая, но иногда студенты к ней заходили. Но хрен знает, делает ли она проклятья, плюс за бесплатно она не работает, а у него чуть больше сотни золотом – с лихвой хватит на оплату, но эти деньги лежат до выпускного. Заначка для начала самостоятельной жизни, всё, что у него есть. Этого и так мало, но с учётом следующих трёх лет должно хватить, так что трогать её ни в коем случае нельзя. Да и страшно как-то, ведьма всё-таки.
Ещё эта проклятая девчонка! Рыжая, как лиса, с таким же раскосым взглядом и с такими же наглыми повадками, она припёрлась к нему в самый неподходящий момент, начала размазывать сопли и лезть со своими нелепыми утешениями. Как будто он в них нуждался! Конечно, она его вывела! Чего она ожидала? Что они обнимутся и начнут изливать друг другу душу? Если так, то ума у неё, как у воробушка!
Парень скинул на пол ботинки и мокрые вещи и завернулся в одеяло. На душе было паршиво, хотелось чего-нибудь выпить. Виски бы подошёл – к чёрту банкет и его глинтвейн! Немного виски на дно стакана, и льда побольше. Надо как-нибудь наведаться в Солнечную Долину – этот посёлок совсем недалеко от РМТА, и в нём полно годных заведений. Главное, опять не напороться на Воронцова – уж там он точно вытряхнет всю душу!
Павла затрясло от переполнившей его ненависти к Игорю и жалости к самому себе. Потерпеть. Просто нужно потерпеть. В конце третьего курса они закончат Стандартные Курсы Колдовства и разбегутся по разным факультетам получать профессии. Главное, выбрать что-то, что будет соприкасаться с профессией Воронцова меньше всего. Что там из общего останется? Боевая магия? Сглазы? Ладно, уж лучше так, чем пялиться на эту рожу пять дней в неделю!
Становилось холодно и сыро – нужно было сразу починить окно, но Павел только сильнее завернулся в одеяло. А ещё нужно надеть на себя что-нибудь сухое – его изрядно подмочило, пока рыжая уходила из туалета.
В сущности, она сама виновата. Есть такое понятие, как личное пространство, и ей стоило бы выучить, что для некоторых людей это пространство должно быть очерчено очень широким радиусом вокруг, чтобы они могли чувствовать себя комфортно. И когда человек рыдает в – Великое Открытие! – женском туалете, то последнее, что ему нужно, это чтобы девица, которая стала случайной свидетельницей его унижения, тёрлась рядом и что-то мямлила!
И почему он вообще о ней думает?
Павел медленно встал, бросил вспышку на окно – вылетевшее на улицу стекло влетело обратно в раму, а осколки склеились, оставив на себе лишь подтёки уличной грязи. Гохман ругнулся – учебник остался размокать на улице. Надо достать, бумагу тяжело восстанавливать. Парень открыл створку.
– «ПЛАМИТДОДА!»
И что-то она в нём задела – Павел вновь вспомнил о девушке, едва увидел на мокрой обложке книги силуэт колдуньи в длинном платье. На рыжей не было платья, ни длинного, ни короткого, лишь узкие джинсы и полосатая водолазка. Но красоты девчонки сей факт не умалил ни капли.
Она пожалела его. Впервые в этом мире нашлось существо, которое проявило к Павлу тёплые чувства. И зачем он на неё накричал? Так ли уж она была виновата? Нет. Просто сорвался, как срывался всю свою сознательную жизнь. Как, чёрт возьми, на первом курсе в кабинете алхимии сорвался и на Игоря, едва не оставив однокурсника без руки.
Павел провёл ладонью по лицу, словно пытаясь снять с себя дремоту, но лишь едва он прикрывал веки, перед глазами вновь и вновь вставало красивое лицо рыжей незнакомки, а мозг, раз за разом, прокручивал её гневные слова. О, как она была зла! Как напугана! И как прекрасна! Павел стоял рядом с ней, лицом к лицу, смотрел в эти почти чёрные глаза, на огненные волосы – он не любил коротких стрижек, но ей шло. Стоял так близко, что мог, наверное, сосчитать бледные веснушки на её носу и скулах.
Павел облокотился голой спиной о стену, но не унял поднимающегося изнутри жара. Желание выпить перерастало в почти необходимость, но парень лишь облизал пересохшие губы и мучительно закрыл глаза. Это было странное ощущение: его трясло мелкой дрожью, бросало то в жар, то в холод. Он постоянно думал о рыжеволосой нахалке. Он тонул в её бездонных глазах, ему хотелось целовать её полные губы, обнимать тонкую талию и нежную девичью грудь. Ему хотелось, чтобы её пальцы ерошили его кудри, чтобы ногти впивались ему в шею. Павел так детально запомнил эту девушку! Он даже запомнил её кольцо: тонкая золотая змейка трижды обвивает палец и покоит голову на суставе…
Павел с ужасом вздрогнул, моментально вынырнув из сладких грёз: не это ли предсказывала ему прабабка четыре года назад?
Он вспомнил то пасмурное утро. Пятнадцатого июля это произошло, Павел точно запомнил дату. Тогда он вывел свою слепую прабабку в сад – подышать свежим воздухом. Он посадил её на скамейку, и та ни с того ни с сего вдруг решила погадать правнуку по руке.
Павел никогда не ссорился с прабабкой. Та была отвратительной старухой, сильно смахивающей на Веди. У неё был скверный нрав, и перечить ей означало весь день просидеть рядом, выслушивая нравоучения.
В то утро, да, в общем-то, и во все остальные дни, сидеть лишнее время со сварливой каргой у Гохмана не было никакого желания, и поэтому он покорно протянул левую ладонь. Старуха долго водила по ней сухими скрюченными пальцами и, наконец, начала предсказывать: «Снежные вершины смерть несут всем тем, кто тебе дорог. С ненавистными людьми жить будешь, одна из них, кою более других презираешь, помрёт через три луны. Учиться будешь. Мог быть друг, но навредишь ему сильно и врагами вечными останетесь. Одному тебе лучше, потому как встретишь её – волосы огонь, во взгляде молнии. Змея трижды палец обовьёт, желание станет безумием. От девы той твоя погибель».
Поначалу Павел не придал этим словам никакого значения. Он вспомнил о них лишь через полгода, когда его родители и старшая сестра погибли под лавиной в горах. Сам Павел переехал к бабушке, дедушке и прабабке – всех троих он ненавидел до мозга костей. Ровно через три полнолуния, день в день, умерла прабабка, та которую он презирал и ненавидел больше других. Затем он поступил в РМТА. Почти было подружился с Игорем Воронцовым, но затем чуть не расплавил ему руку и приобрёл смертного врага. И теперь после этих совпадений глупо было не верить последнему: «...волосы огонь, во взгляде молнии. Змея трижды палец обовьёт, желание станет безумием. От девы той твоя погибель».
Глаза девушки в момент их встречи метали молнии, а цвет волос можно было сравнить лишь с огнём. И если этими параметрами могли обладать ещё сотни, а то и тысячи, то кольцо – змея, трижды обвивающая палец, – могло быть только у неё. Кольца не повторялись никогда.
Павлу стало страшно. Впервые за много лет. Он боялся этой девушки, и в то же время она в один момент стала для него всем. А ведь он не знает даже её имени – О, Павел был уверен, что у неё потрясающе красивое имя! Эмилия? Изабелла? Аврора? Кто же она? Откуда? Кто её семья? Как чиста её кровь?
Парень развалился на кровати, закинув руки за голову. Мысль, что поначалу витала в воздухе электрическим разрядом, понемногу просачивалась в тело – добиться этой девчонки. Она должна полюбить его. Она должна ему принадлежать.
Вдруг лицо Павла исказила злоба – Воронцов. Рыжая сидела с ним за одним столиком, кто она ему? Не очень похоже, что они вместе, то есть, они просто сидели рядом и говорили, не обнимались, не целовались, даже за руки не держались. Но, как подсказывает опыт, это лишь дело времени. Девчонка слишком хороша, чтобы Воронцов не попытался ей воспользоваться, да и на этого гада слабый пол клюёт лучше, чем рыба на наживку. Ох, и подправить бы этой наживке физиономию! Может, всё же сходить к ведьме? Когда там новый матч по квиддичу? Заколдованный бладжер? Или…
Губы Павла растянулись в нехорошей улыбочке. Он спокойно встал, достал из шкафа сухую и чистую одежду, надел ботинки. Перед ректором нужно выглядеть прилежно – Сатиров любит дисциплину. Павел поймает его после банкета, для разговора. Ведь у него, как раз кстати, есть одна идея для игроков в квиддич.