Наследник львиного трона

Кризалис чувствовал себя окрыленным. Ему нравилось это чувство, которое он, наверное, не испытывал лет десять, когда скитался от войска к войску, получая лишь жалкие подачки. Он не был нужен высшим эшелонам, но нельзя сказать, что это его сильно угнетало. Он смирился. Но теперь он был не один и Владимир пришел к выводу, что так жить нельзя. Поэт ничего не сказал, когда они прибыли в его замок, но было видно, что такая неустроенность ему категорически не нравится. Прислуги не было, как и малейшего намека на комфорт. Володя слушал его рассказы о том, как Поэта принимали при дворе, как он получал хорошие деньги. Это совсем не напоминало деревенское детство, а значит, Кризалису стоило бы где-то найти деньги, чтобы обеспечить любовника тем комфортом, к которому он привык. - Прости. Замок полная развалюха стал, хуже, чем был, - сказал он со стыдом, когда Поэт раскладывал свои вещи в комнате матушки. - Все хорошо, я же не сбежал, - засмеялся мужчина. - Я только начинаю ремонт, как все идет не так и деньги приходится отдавать на другие нужды. С земель доход маленький. Да и последние года, как назло, неурожайные. Поэт покачал головой. Для него это не было важным. У него были деньги, которые он мог передать Кризалису, но тот и слышать не желал о подобном. У него были свои понятия о финансах, к тому же,он регулярно помогал людям, проживающим на его землях. Честно говоря, Поэт боялся разочароваться. Одно дело их юность, когда оба были по-своему беззаботны и не думали о будущем. А сейчас оба взрослые люди с устоявшимися привычками и взглядами. Люди с прошлым. Он был смущен и зажат. Если в обществе, читая свои стихи, Поэт преображался, вел себя расковано, то в личных отношениях вечно перегибал палку — он был то резким и нетерпеливым, то наоборот, тихим и незаметным. Владимир это видел и пытался его расслабить, успокоить. - Я могу не понравиться тебе настоящим, - бормотал Поэт, когда его мягко укутывали в теплы шкуры, служившие одеялами, и укачивали, словно ребенка. - С чего ты взял? - улыбнулся Кризалис. Иногда Поэт ведет себя, как маленький. - Тогда мы были детьми. Да и то, что ты видел в замке Умного Человека, по большей части образ, не я сам. Они были в больших графских покоях, которые теперь по праву занимал Кризалис. Детская комната Владимира давно пришла в негодность, плесень захватила потолок. А здесь был очаг и теплые одеяла. Поэт хоть и оставил все вещи в покоях графини, спать привык с Кризалисом. - И какой же ты настоящий? - с усмешкой спросил мужчина, согревая макушку Поэта своим дыханием. - Плохой. Испорченный, - тихо сказал Поэт. - Это не так. Поэт промолчал. Кризалис был словно не от мира сего — так легко он закрывал глаза на его недостатки. Вечная неуверенность Поэта в том, что ему стоит жить, никуда не исчезла даже тогда, когда его принял Афанасий Павлович и у него появились первые успехи, связанные с его стихами. Не раз и не два на светских раутах к нему подходили симпатичные мужчины и женщины с недвусмысленными предложениями. Поэт отказывался — и потому, что невольно хранил верность Кризалису, и потому что не верил, что может нравиться. За что его можно полюбить? Но Владимир любил. Когда они как следует разоткровенничались, Поэт совсем не обиделся, что Кризалис не хранил ему верность все эти годы. Он бы тоже не хранил, просто стеснялся. Да и руки других мужчин чем-то напоминали руки дядюшки — тоже грубые, наглые… А уж как к женщинам подступиться, он не знал. Боясь позора и длинных языков, он отказывал дамам и господам в любой близости. Но не теперь. - Займись со мной любовью, - прошептал он. - Ты уверен? - мягкий смешок на ухо. - Да. В ту ночь, когда он хотел не узнанным отдаться Кризалису, Поэт не размышлял о том, как выглядит. Сейчас же, при ярком свете очага, ему вдруг стало стыдно за свою худобу, длинные ноги и руки. Кризалис выпутывал его из одеяла, а он краснел все ярче. - Ты чего? - Владимир заметил это. - Я такой некрасивый, - Поэт прижал к лицу тыльную сторону ладони. - Ага, еще и испорченный. Чушь не неси. Поэт снова вспыхнул. Кризалис умудрялся парой слов вернуть ему уверенность, которую он терял от постоянных самокопаний. Кризалис ласкал его очень умело. Поэт стонал в подушку,поражаясь тому, как легко Владимир находит все его чувствительные точки, заставляя его терять голову. Его пальцы, казалось, были везде, поглаживая и проникая. Для удобства он попросил Поэта перевернуться на живот и приподнять бедра: поза была очень откровенной, просящей. Впрочем, он и правда сейчас был готов заскулить как сучка, лишь бы ему поскорее вставили. Член болезненно ныл от возбуждения, но Поэт не прикасался к себе — ждал ласковой и властной руки Кризалиса. Когда они были подростками, у них и близко не было ничего подобного. Но Кризалис всегда прикасался к нему так, словно боялся спугнуть. Кризалис щедро налил на пальцы лавандовое масло, которое Поэт использовал для сна, смазывая на ночь виски. Сейчас масло шло не по назначению, но стало отличным подспорьем. А новое он потом купит, честно! Если бы в замке был кто-то еще, Поэт молчал бы. Но сейчас он благодарил всех богов на свете, что они одни и он может стонать так громко, как получится. Комната наполнилась звуком, который смущал — хлюпанье смазанных пальцев… Но, когда пальцы сменил член, не менее щедро смазанный маслом, Поэт наплевал на любой стыд. Ему захотелось увидеть, как Владимир будет в него входить, но в его положении это было сложновато. С губ слетел вздох разочарования. - Ты чего? - Кризалис даже замер. - Потом обязательно сделаем это лицом к лицу. Я хочу видеть. И твое лицо и твой член, - торопливо пробормотал Поэт. - Еще насмотришься, дорогой. Владимир шлепнул его по заднице. Поэт подался вперед, насаживаясь, шипя от легкой боли. Проникновение было болезненным, как бы хорошо Володя его не растягивал. Но ощущение заполненности удовлетворяло уже одним своим фактом. А потом Кризалис начал двигаться… Кризалис хотел быстрых, рваных и, в то же время, глубоких движений — у него уже яйца болели от желания вытрахать из Поэта всю душу. Дорвался. Они дорвались. Поэт громко стонал, двигая бедрами навстречу и все порывался прикоснуться к своему члену, но рука замирала на половине пути и возвращалась к безжалостно скомканной подушке. Стесняется, что ли? А в ту ночь лежать перед ним голышом совсем не стеснялся. Володя обхватил ладонью его член, надрачивая в такт движениям. Поэт дернулся и сжал Кризалиса внутри так, что тот рыкнул, словно дикий зверь. Но это не остановило, наоборот, раззадорило, заставило двигаться более медленно, дразняще. Но ему уже хотелось разрядки. И чтобы Поэт тоже получил ее… Поэт, кажется, потерял сознание, кончая. Владимир поначалу испугался, но потом, увидев огонек адекватности в зеленых глазах, тихо засмеялся. - Я больше никогда не сяду, - проворчал Поэт, пока Володя вытирал его влажным полотенцем и приводил в порядок себя. - Ты в меня кончил… - Ага, - улыбнулся Кризалис. В последнее время он так часто улыбался, что даже не верил, что ходил когда-то с хмурой мордой. - Ужас, - Поэт лениво перевернулся на спину. - Я быстро восстановлюсь. Владимир поцеловал его в висок. Поэт проснулся из-за приснившегося ему кошмара, пугающе реалистичного. Он терпеть не мог плохие сны, но разве они спрашивают разрешения, когда им приходить? Владимир спал рядом, крепко обнимая перекрученное во сне одеяло. Поэт, стараясь не шуметь, осторожно поднялся с постели и, накинув расписанный ласточками лазурный халат, вышел в коридор. Он не хотел создавать портал при Кризалисе, хотя тот к магии относился спокойно и даже с интересом. Но Поэт словно стеснялся своих возможностей, потому старался не демонстрировать это слишком часто. - В чем дело, мой мальчик? - Афанасий Павлович был в своем кабинете и разбирал бумаги. На большой кушетке спал один из троицы, обнаженный, со следами подохшего семени в волосах. Поэт отвел взгляд. - Опять кошмар. Особый… - И ты снова забыл, что нужно делать в таких случаях? - Забыл. Простите, учитель. - Пустое, - Афанасий Павлович закурил и поманил его к себе. - Твой портал великолепен, молодец. - А мой кошмар вас не интересует? - спросил Поэт. - Интересует. Итак, сначала ты присылаешь мне полное тревоги письмо, а теперь приходишь сам. Что же ты видел? - Раненого льва. Много крови. Черные перья повсюду. Чьи-то когтистые лапы. - Ты сохранил свой сон? Поэт покраснел. Афанасий Павлович закатил глаза. - Чему я тебя учил? Почему создал портал ко мне, а не к сновидице? - возмутился мужчина. Поэт вспыхнул еще сильнее, он терпеть не мог, когда его отчитывали. - Я не хотел к ней идти. Мне там не нравится, - он провокационно вскинул подбородок. Сновидица Яна и существа, с которыми она водилась, казалась ему опасным существом, а ее любовники и вовсе вызывали недоумение. - Сны не всегда несут угрозу. Но, если подозреваешь, что это так, то лучше обратиться к профессионалам. - Я… знаю, наставник. - Умерь гордыню. Хочешь помочь своему льву, то используй все средства. Ты справишься. Я и половину твоего потенциала не раскрыл. Смущенный Поэт поклонился и, создав обратный портал, вернулся в комнату. Кризалис все еще спал, только перевернувшись на другой бок. Мужчина устроился рядом, прижавшись к нему со спины и надеясь заснуть. Или закрыть собой от каких-то грядущих бед...