Всё, что ты мне дашь

      С каждым новым днём Саурон злился всё больше, будучи совершенно не в силах совладать с собственными чувствами. Чем дольше он не видел Лютиэн, тем сильнее этого хотел. А чем больше майа хотел получить нечто запретное, тем сильнее впадал в ярость.       Для начала наместник Моргота вдрызг переругался с Готмогом по вопросу борьбы с самогоноварением, прямо пригрозив, что всех изготовителей некачественного пойла будет убивать лично.       Ещё спустя два дня появились и первые убитые. Разбушевавшийся начальник скинул их всех в жерло Тан-Городрима, чем немало расстроил оставшегося без развлечения Углука.       Конечно, кое-кто из орков пытался что-то вякать, но всех недовольных Саурон быстро нашёл и послал на общественно-полезные работы в виде сбора останков воинов, погибших в прошедших битвах. Получившийся курган поражал своей высотой и смрадно вонял на всю округу, став довольно важным устрашающим фактором. Но зато в других местах вонь заметно уменьшилась.       На вершину кургана Моргот велел усадить пленённого предводителя людей Хурина, что заставило орков постоянно туда лазить с целью его кормёжки. Но тёмного майу такие вещи совершенно не волновали, так как в игры владыки он лично старался не лезть.       Лично же Саурон залез только на склад с целью искоренения пауков и всех тех складских работников, которые их там развели. Оказалось, что некоторые орки специально кормили мерзких членистоногих тварей полудохлыми пленными, чтобы пауки не сожрали потом их самих. Очистка же от паутины стен заняла у выживших работников несколько дней.       - Опять за своё взялся, - ворчал предводитель балрогов, пересказывая владыке последние выходки давнего конкурента. – Самогон снова извёл. Да – некачественный. Но качественного мало. На всех не напасёшься. Скоро даже вам нечего будет выпить.       Однако Моргот молчал. Вала не любил грызться с подчинёнными лично, предпочитая, чтобы они делали это сами.       Глобальное наведение порядка давало тёмному майе возможность хоть немного забыться. К несчастью, только днём. А к ночи он опять возвращался в совершенно пустую комнату и пытался найти, чем бы её заполнить. Не помогал даже сон, потому что и там ему снилась проклятая эльфийка. Без одежды и в каких-то откровенных позах.       В итоге тёмный майа успел отметить день обретения Мелькором сильмарилов, день прорыва нолдорской блокады Ангбанда, годовщину смерти Феанора и другие «известные праздники», о которых ему сообщил услужливый Горг. Только спустя месяц Саурон как будто ощутил лёгкое улучшение. И вызвано оно было регулярным употреблением вовсе не самогона, а странной настойки на кедровых шишках, которую его слуги умудрились где-то раздобыть.       - Честное слово – не контрабанда, - клялись они, глядя своему хозяину прямо во всевидящие глаза.       После настойки мужчине, и впрямь, спалось немного спокойнее. Но однажды Саурон проснулся посреди ночи и обнаружил, что его лекарство умудрилось слишком быстро закончиться. Так и не уснув, тёмный майа решил сходить на кухню и поискать там добавки. А нашёл лишь грустную Лютиэн, просто опасавшуюся посещать кухню в какое-то другое время.       - Что ты тут делаешь?! – рявкнул на неё не выспавшийся наместник, тут же выйдя из себя. – Сейчас же убирайся! Я не желаю больше тебя видеть!       - Я просто хотела поесть, - виновато объяснила эльфийка, покорно опустив своё лицо.       - Ночью?! Нашла время! – подойдя к шкафчикам, озлобленный мужчина принялся в них копаться. Но движения его были слишком резкими и заметно дёрганными.       - Что с тобой? – всё-таки спросила Лютиэн вместо того, чтобы уйти.       - О, всё просто чудесно! – градус ярости тёмного майи повышался с каждой секундой. – Я сказал – пошла вон! А не то я прикажу оркам держать тебя взаперти!       - Да держи, где хочешь! – за все эти дни девушка настолько исстрадалась, что ей было уже всё равно. – Только объясни, что случилось! Я тебе надоела?! Ты не веришь в мои чувства?! Скажи хоть что-нибудь!       Слегка опешив от такого тона, Саурон запнулся. Но только на миг.       - Да, надоела! – подтвердил он заметно дрогнувшим голосом.       - Ты врёшь! Я же вижу! – Лютиэн направилась к нему.       Забыв про свою настойку, наместник Моргота попятился к двери.       - Не смей ко мне подходить!       Но эльфийка опять не послушалась. Управляющий Ангбандом попросту боялся близких отношений. Боялся, как кары небесной. При его положении это было нечто неуместное. Несколько дней она размышляла над тем, как вернуть их жизнь на прежний уровень, так как существование в одиночку показалось ей совершенно невыносимым. И выход придумала только один. Один, но откровенно безумный.       - Чего ты боишься? – спросила она, медленно подходя всё ближе и ближе. – Грозный и всесильный майа испугался какую-то девчонку? Надоело по-айнурски, так сделай это по-обычному.       В глазах Саурона вспыхнул огонь, явно показывающий, что его рабыня переходит опасную грань. Но наплевав даже на возможное появление орков, Лютиэн принялась развязывать тесёмки на платье. Наткнувшись спиной на дверь, мужчина заметно напрягся, до смешного напоминая саму эльфийку во время их первой совместной ночи.       - Сейчас же прекрати!       Даже и не думая прекращать, девушка стянула с себя одежду, обнажая стройное тело. Сделав последний шаг к своей явно растерявшейся жертве, Лютиэн взяла его за руку и прижала широкую сильную ладонь к мягкой упругой груди.       - Ты ведь этого хотел, - прошептала она, надавив на его пальцы. – Я сказала, что отдам тебе всё. Всё, что ты пожелаешь.       Какое-то время в глазах Саурона плескалось великое множество чувств, хоть зачастую совершенно противоположных. Гнев слегка поутих, и это дало Лютиэн крохотную надежду. Майа не шевелился, будто плохо осознавая, где вообще оказался. Его яркие янтарные глаза жадно пожирали всё то, что он так давно намеревался заполучить.       Но потом в них опять что-то вспыхнуло. И на губах мужчины появилась знакомая злая усмешка.       - Вот, значит, как? - сдавленно произнёс он. – Не получилось с душой, так решила попробовать по-другому?       Не обращая внимания на то недоумение, что промелькнуло на лице его пленницы, Саурон грубо выдернул свою руку и тут же вцепился в её горло.       Лютиэн вскрикнула от неожиданности, но хватка только усилилась.       - А я-то дурак, чуть не попался, - слова тёмного майи отдавали каким-то безумием. – Маленькая дрянь. Это всё по твоей вине!       - М… Майрон… Мне больно…       Перепуганная девушка вцепилась в его руку, пытаясь ослабить хватку, но рука внезапно пришла в движение и с силой швырнула её прямо на пол. Больно ударившись о камни, Лютиэн всхлипнула и с неподдельным ужасом уставилась на приближающуюся к ней фигуру. А затем, будто почувствовав, что сейчас произойдёт что-то страшное, попыталась отползти к стене.       - Разве ты не обещала взять всё, что я тебе дам? – Саурон тоже начал раздеваться, будто желая продемонстрировать, что же именно собирался дать. – Или уже расхотелось?       - Майрон… - эльфийка всхлипнула. – Майрон, успокойся…       - Ты только что обвиняла меня в трусости и так быстро испугалась сама? А может твои слова, все твои обещания отдать то, что попрошу, были обычной ложью? Что ж, в таком случае можешь просто сдохнуть. Я не насилую трупы, но для тебя сделаю исключение.       - Нет! – плачущая девушка отрицательно покачала головой. – Майрон, очнись! Я сказала тебе чистую правду!       Но Саурон лишь опустился на пол, схватил её за ноги и грубо дёрнул на себя, ещё раз ободрав Лютиэн и так повреждённую спину. Разведя в стороны девичьи бёдра, мужчина навалился сверху, вдавливая эльфийку в холодные и бездушные камни.       - Я возьму всё, что ты мне дашь, - сквозь слёзы прошептала она. – И отдам, всё, что попросишь…       А потом по мрачной обители тёмного майи пронёсся болезненный крик.       Никаких объятий, никаких страстных поцелуев. Ничего из того, что мужчина демонстрировал ей прежде в своих безумных извращённых фантазиях. Саурон копил злость не одну неделю и теперь наконец-то нашёл на ком бы её выместить. Естественно, на бедной девчонке, коя, по его убеждению, и была виновата во всех окружающих бедах.       Он никак её не подготовил, не стал дожидаться, пока утихнет первая боль и вообще вёл себя так, как будто под ним действительно лежал обычный труп. Просто тело, не имеющее ни разума, ни чувств, которым можно пользоваться, как и сколько угодно.       Да, тёмный майа жаждал ею обладать уже довольно давно. Но сейчас он мечтал только об обратном – поскорее избавиться от этой навязчивой идеи. И почему-то посчитал насилие самым лучшим для такого способом. Впервые наплевав на её возможную смерть.       Вот только Лютиэн не умерла. Вознамерившись во что бы то ни стало доказать мужчине собственные чувства и правоту высказанных слов, девушка твёрдо решила вытерпеть все его действия, в последней надежде, что Саурон выплеснет свой гнев и потом, как обычно, успокоится. Если он решил подарить ей только грубость и боль – пусть будет так. Майа сдержал своё слово и дождался её разрешения. Значит, сдержит своё и она. Рано или поздно, но он это оценит и поймёт, что был неправ.       К несчастью, гнев её мучителя не только не прошёл, но, напротив, ещё и возрос. С каждым новым толчком, с каждым стоном и болезненным вскриком наместнику Моргота делалось только хуже. Такое чувство, будто кто-то поимел его самого. И чем хуже ему становилось, тем сильнее он злился, стремясь причинить своей пленнице ещё больше страданий.       Этот странный замкнутый круг в какой-то момент осознал даже сам Саурон, впервые в жизни испугавшись, что сегодня у него вообще ничего не выйдет. Виноват ли в этом холодный пол или же отсутствие мягкой постели? Майа просто не знал. В попытке хоть немного улучшить положение и не ударить в грязь лицом, мужчина всё же поднял Лютиэн с пола, усадил на стол, и крепко прижал к себе, чтобы отдышаться.       Спутав этот порыв едва ли не с объятиями, плачущая девушка уткнулась в его грудь.       - Всё, что ты мне дашь… - прошептала она, целуя его, несмотря на все свои слёзы.       К удивлению Саурона эльфийка сама обхватила его бёдрами, снова проявив хоть какую-то инициативу. О её удовольствии речи здесь не шло. Но несчастная Лютиэн всё ещё пыталась угодить хотя бы ему. Ощутив, наконец, какой-то прилив сил, майа опять оказался в ней, возвратившись к грубым толчкам.       Мокрые девичьи губы скользили по его коже, и руки мужчины так и не смогли разжаться, чтобы это остановить. Он хотел продолжения, хотел не отпускать её никогда. Хотел и одновременно ненавидел за своё же желание. Ненавидел её и ненавидел самого себя.       Но это оказалась единственная поза, в которой Саурон всё же смог дойти до конца. Только ни капли успокоения такая развязка ему не принесла. Тёмный майа ждал, что охватившая его страсть пройдёт хоть ненадолго, а вместо этого как будто ощутил всю ту боль, что причинил своей пленнице. Душа жаждала чего-то совсем другого, а вовсе не этого противоестественного его природе телесного соития. Несколько секунд они так и стояли в обнимку, пытаясь прийти в себя. А потом мужчина тихонько прошептал:       - Грязная шлюха.       И оттолкнул Лютиэн от себя, да с такой силой, что несчастная эльфийка опять полетела на холодный каменный пол.       - Майрон! – вскрикнула она в последней попытке достучаться до его души.       И наткнулась на привычную ухмылку и горящие злобой глаза.       Для начала тёмный майа подобрал одежду и неторопливо привёл себя в порядок. Её собственное платье тоже было поднято и закинуто ей же в лицо. Решив, что этого достаточно, наместник Моргота подошёл к двери на нижний ярус, открыл её и громко крикнул:       - Борг, Горг и Зорг! Сейчас же сюда!       Орки объявились в ту же секунду. Такое чувство, что они давно уже стояли где-то под дверью.       - Да, господин? – начал один из них.       - Бросьте эту дрянь в темницу!       - Как прикажете, господин, - трое слуг схватили рыдающую Лютиэн, и даже не позволив ей одеться, потащили к двери.       Но напоследок впавшая в отчаяние девушка всё же обернулась, дабы высказать мужчине всё, что о нём думает:       - Ты – всего лишь жалкий трус! Такой же трусливый, как и твой хозяин Моргот! Ты боишься даже самого себя!       И орки тут же остановились.       - Что ты сказала, девка?! – возмутился Борг, с силой её тряхнув.       - Господин! – поддержал его Горг. – Эта шалава оскорбила вас и владыку Мелькора!       - Высечь её! – предложил их третий брат.       Выслушав это предложение, Саурон медленно кивнул.       - Я предупреждал тебя, эльфийка, - в словах тёмного майи прозвучало полное безразличие. – Десять ударов плетью. Думаю, это быстро научит тебя хорошим манерам.       Дальнейшие часы показались девушке истинным кошмаром. Для начала Лютиэн всё же бросили в темницу, так и не позволив одеться. И орки долго глумились над ней, разглядывая обнажённое тело.       - Я ж говорил, что у неё "это"! - ржал повеселевший Горг, заметив пятна крови на стройных девичьих ногах. – Так и знал, что ждать десять лет наш хозяин точно не вытерпит.       - Как думаешь, мы имеем право с ней развлечься? – поинтересовался Зорг, плотоядно разглядывая слишком узкую, по его мнению, задницу.       - Я бы пока не рисковал, - осторожно предположил Борг. – Хозяин ничего про это не говорил. А она всё ещё его личная рабыня. Посмотрим, что будет дальше.       Дотащив безвольную Лютиэн до маленькой тёмной камеры, орки закрыли дверь, оставив её валяться на грязной заплесневелой соломе. Тело девушки ныло во всех местах, но она понимала, что худшее впереди. И скоро её выведут обратно, дабы исполнить произнесённый Сауроном приговор.       Майрон… Стоило ли это заблудшее существо хоть капли тех страданий, что она из-за него пережила? Был ли у него хоть шанс на исправление, или же всё это являлось глупой иллюзией, что она сотворила сама в собственном мозгу? Ответы на эти вопросы вертелись в её уме, но по-прежнему не желали прозвучать вслух. Эльфийке было просто больно и противно. И душа болела гораздо сильнее тела.       Но это пока.       Ждать пришлось довольно долго. Ночью Ангбанд спал, предпочитая устраивать подобные представления исключительно днём. Лютиэн за это время так и не уснула и вдобавок оказалась искусана какими-то мелкими букашками. Еду и воду ей не приносили, видимо решив проверить, переживёт ли она порку. Или просто забыли.       Время, однако, шло, и вот наконец-то раздался скрип. В камеру заглянул Горг.       - Выходи, - приказал он, посильнее распахивая дверь.       Всё ещё ощущая повсеместную боль, эльфийка послушно поднялась и пошагала за ним. Так и шла в чём мать родила до самого тронного зала, где её уже поджидала небольшая толкучка из зевак.       Тёмный властелин, как обычно, сидел на своём троне и разглядывал маленькую фигурку, что установили на колени, прямо перед ним, да ещё и запихали в деревянные колодки.       - Мне сообщили, - с усмешкой протянул Моргот, - что ты, дочь Тингола и Мелиан, нелестно обо мне отзывалась.       Лютиэн не ответила.       - Молчит, - вздохнул падший вала.       - Должно быть, ваш новый наместник слишком плохо её воспитал, - заметил стоящий рядом Готмог, не забыв, как обычно, проехаться по своему сопернику.       - Майрон? – гигантская голова повернулась куда-то в сторону.       И туда же повернулась голова эльфийки. Майа стоял справа от владыки. Лицо его было бесцветным и не выражало ровным счётом ничего.       - Один раз я поручил Тхурингвэтиль как следует её высечь, - Саурон пожал плечами, будто это нечто несущественное. – Но, похоже, ей не хватило. Думаю, десять ударов плетью станут неплохим дополнением.       - Тридцать, - возразил Моргот. – И ты сделаешь это лично.       - Я?       - Ты, Майрон. Ты уже доверил это дело другим, и вот, что вышло. Так что вперёд. Покажи нам всем, как нужно пороть своих непослушных рабынь.       Управляющий Ангбандом колебался ровно один миг, но заметив внимательный взгляд владыки, послушно взял протянутый хлыст. Это явно была какая-то проверка, и он точно собирался успешно её пройти.       Даже не взглянув Лютиэн в лицо, майа обошёл её и остановился где-то сзади. Вообще-то он хотел провернуть всё это по-тихому, в тюремной, так сказать, обстановке. Но кто-то из орков успел разболтать о произошедшем своим дружкам, те сообщили кому-то из балрогов, и так дошло до Готмога. А предводитель огненных демонов не преминул рассказать обо всём Морготу, да ещё и устроить из порки настоящее представление.       Тридцать ударов… Интересно, она хоть выживет?       Обнаружив, что это его беспокоит, Саурон стиснул плеть ещё сильнее.       - Твоя воля для меня закон, владыка, - произнёс он, почтительно склонив золотоволосую голову.       И только после этого всё же начал свой кровавый отсчёт.