Всё, что ты мне дашь

      Вспоминать о Диоре Саурон не желал и полностью переключил свой разум на более привычные вещи. Лесть в адрес Моргота, перепалки с балрогами, попытка навести порядок хотя бы в собственных покоях. В этом он разбирался. Погибший же сын воспринимался им скорее, как досадная причина плохого настроения собственной супруги, которую он всецело обожал.       Майа ненавидел нолдор за совершённое убийство, потому что это расстроило Лютиэн. И так же ругал себя за то, что вообще умудрился зачать ребёнка. Ведь без Диора она была бы сейчас гораздо счастливее. А поскольку такие его мысли расстраивали эльфийку ещё больше, мужчина старался не думать об этом вообще.       И несчастная Лютиэн совершенно не могла хоть в чём-то его обвинить. Ибо всегда и во всём винила только себя. Разве это не она лишила Майрона возможности познать счастье отцовства? Он просто не понимал, что это такое. Более того, считал отцовство чем-то неправильным, поскольку у его народа детей не было вовсе. Мужчина умел любить только свою жену и на что-то другое был не способен. Он искренне считал, что им двоим не нужен больше никто.       Их покои отмыли довольно быстро, запах же выветривался дольше. В первую ночь спать пришлось на каких-то шкурах, найденных на складе, хотя Саурон уже связался с подчинёнными Морготу людьми, договорившись об изготовлении новой мебели и о пошиве постельного белья. Но привезти всё это обещали только к празднику, и оставалось ждать. Главное, что теперь у них была хотя бы крыша над головой. Крыша и тёплые стены. В зимнем заснеженном лесу не имелось даже такого.       - Когда мы завершим обмен частью души? – спросила эльфийка, едва её муж пристроился на мягкую волчью шкуру рядом с ней.       - Когда пожелаешь, - рука тёмного майи нащупала её ладонь и легонько сжала. – Тайн между нами больше нет. Я просто не хотел тебя торопить.       - Как насчёт «сейчас»?       Все последние дни Саурон сильно опасался, что после смерти сына Лютиэн вообще пошлёт его подальше, и на подобное счастье даже не рассчитывал.       - Ты, правда, этого хочешь?       - Да.       Майа чётко уловил в её голосе какой-то холодный расчёт. Причины, по которым эльфийка хотела завершить духовный обмен, от любви были точно далеки. Но его это не волновало. Главное, что она согласна. Что теперь она точно останется с ним навсегда.       - Мы должны уложиться хотя бы за пару дней, - прошептал мужчина, прижимая Лютиэн к себе. – А иначе эту дверь выбьют, и нам опять помешают.       - Мы уже обменялись всем, что знали, - напомнила девушка. – И сейчас мне известно, что нужно делать. Я прочла всё это в твоём разуме.       - Хорошо. В таком случае начнём.       Саурон умолк и закрыл глаза, но эльфийка тут же ощутила, как он осторожно влезает в её голову. На этот раз она совершенно не сопротивлялась. Чужой разум аккуратно вторгался в её собственный, медленно сливаясь во что-то единое.       Они действительно обменялись всем, что знали, но за эти дни каждый получил нечто новое. Лютиэн раздирала боль утраты, и тёмный майа наконец-то смог всецело разделить с ней это чувство. Разделить боль вместе с той ненавистью, что испытывала его жена по отношению к подонкам, напавшим на её народ. Эльфийка хотела получить часть его силы. Стать сильной, чтобы уничтожить своих врагов. Это и была причина, по которой она так быстро согласилась на новый обмен душой. Жажда мести оставалась той единственной зацепкой, что не позволяла девушке просто истаять от горя.       И Саурон был готов отдать ей всё, что она попросит. Он ненавидел нолдор не меньше, чем Лютиэн. Ненавидел давно. Но теперь эта ненависть возросла вдвойне. Твари, сделавшие такое с его женой, должны были ответить за все свои преступления. Конечно, ненависть являлась не лучшей основой для создания семьи. Где-то в глубине души тёмный майа это понимал. Однако сейчас годилось и такое. Если эльфийке было мало его любви, он готов был разделить с ней любое другое чувство. Рано или поздно, но месть свершится, а боль утихнет. И, быть может, тогда…       - Я просто хочу их смерти. Дай мне силы, чтобы уничтожить этих тварей!       Чужие мысли проникали в разум мужчины, перемешиваясь с его собственными.       - Ты – это я, - напомнил Лютиэн Саурон. – Ты не должна просить у меня силы. Просто возьми её и используй.       Сообразив, что своими просьбами лишь оттягивает момент полного единения, девушка тотчас принялась зарываться в его память. Вот она поёт в общем хоре многочисленных стихий, вот стучит молотком в кузнях Ауле, вот рыщет волком по заснеженным равнинам вокруг Утумно, а вот восседает на чёрном троне в отсутствие пленённого Моргота.       Майа же кружился где-то посреди волшебных чащоб ещё не брошенного Дориата, бродил по подземным залам ещё не разорённого Менегрота. У него была семья. Отец и мать. Кто-то, кто заботился о нём. Выполнял различные дурацкие прихоти. Это казалось странным. Странным и интересным.       Но в конце концов их жизненный путь пересекался, и также пересекались воспоминания. Последние дни стали и вовсе кошмаром, хоть кошмар и был у каждого свой. Потеря ребёнка против страха утраты любимой, помноженной на неспособность хоть как-то ей помочь. Одна любовь и одна на двоих ненависть. В этой точке их мысли полностью слились. Какое-то время это объединённое сознание будто пульсировало и вспыхивало огнём. А потом…       И Лютиэн, и Саурон одновременно открыли глаза. Майа, впрочем, тут же погрузился в себя, пытаясь понять, что утратил и что приобрёл. Сила его немножко подсократилась, ибо мужчина больше отдавал, чем брал, опасаясь опустошить ослабший дух любимой, и так удерживаемый в этом мире одной лишь слепой местью. Но сокращение это было не столь значительно, по-прежнему оставляя его сильнейшим после Моргота. Полученные же способности оказались весьма интересны. Саурон и сам умел усыплять других существ, но так, чтобы разом весь Ангбанд… Весь, включая владыку…       От этого самокопания его отвлекла вспышка и громкий взрыв. Яростное пламя вспыхнуло в руках эльфийки и ударило в стену. К счастью, после орков там не оставалось ничего от прежнего интерьера. И огонь не причинил голой скале никакого ущерба.       Прямо в ладонях Лютиэн быстро зажглось новое пламя. Не добившись никаких разрушений, девушка явно решила его усилить.       Быстро прильнув к ней, Саурон обнял эльфийку за плечи, а затем стиснул её ладони, заставив пламя потухнуть.       - Не здесь, - прошептал он, чувствуя ту злобу, что раздирала сейчас его жену. – Обещаю, ты сможешь потренироваться. Только не здесь и не сейчас. В разрушении нашей спальни нет никакого смысла.       Лютиэн немножко подёргалась, но потом всё-таки сдалась. Тело её обмякло в мужских руках, и майа уложил любимую на шкуры, снова прижав к себе. Да, это было то, что он хотел. Сильная могущественная союзница на службе у Моргота. Но только теперь Саурон наконец осознал одну удивительную истину.       Когда он этого хотел, он её не любил. В данный же момент поведение жены начинало его сильно тревожить. Сделает ли месть её счастливой?       Мужчина знал, что нет. Но свершившаяся месть точно заставит Лютиэн переключиться на что-то другое. Например, на собственного мужа.       То, как Лютиэн перенесла положенную пьянку, озаботило тёмного майу ещё больше, чем всё предыдущее. Теперь эльфийка не была рабыней и сидела за столом наравне с ним. Раздобытая у людей швея пошила ей красивое красное платье, хоть и несколько вычурное по эльфийским меркам. Но строить из себя счастливую супругу девушке было совершенно невмоготу. А от нескончаемых тостов и нередко похабных поздравлений просто хотелось удавиться. И тогда она совершила именно то, что и положено делать на подобных пьянках.       Впервые в жизни Лютиэн как следует напилась.       Конечно, с точки зрения «гостей» всё проходило именно так, как должно. Удачливая девица, заарканившая их бывшего наместника, начала обворожительно улыбаться и громко смеяться. Несколько раз она лезла жадно его целовать, заставляя смущённого Саурона вяло отвечать. Трижды эльфийка громогласно произносила тосты во славу владыки Мелькора, умудрившись переплюнуть даже своего мужа. А когда последнего окружили прилипчивые танцовщицы, откровенно пообещала испепелить любую шалаву, что посмеет к нему прикоснуться.       И, более того, попыталась станцевать вместо них. К счастью, майа быстро изловчился её поймать и усадить хотя бы на собственные колени. Что снова привело к целой череде поцелуев, которыми Лютиэн вознамерилась покрыть всё его лицо.       - Горяченькая штучка, - потешался Моргот, плотоядно разглядывая эту сцену. – Эй, Майрон! Как думаешь, мне ещё не поздно ввести право первой брачной ночи?       - Поздно, владыка, - его слуга с трудом отлепил от себя супругу и смог кое-как усадить её за стол. – Ночь-то уже не первая.       - Эх, жаль. Тогда как насчёт небольшого представления прямо здесь на столе?       При этих словах Лютиэн опять громко рассмеялась и как-то соблазнительно выгнулась, облокотившись на указанный стол.       - По-моему, она не возражает, - хихикнул кто-то из балрогов, вызывая в зале взрыв повсеместного хохота.       - Увы-увы, - Саурон покачал головой. Сам он на пьянках никогда не напивался, ибо не доверял никому. Но должен был хоть как-то сохранять лицо. – Это зрелище слишком чудесно, чтобы я поделился им хоть с кем-то из вас.       - Да ладно, - отмахнулся его владыка. – Мы уже видели твою жену в одних колодках. И ты весьма живописно рассекал плетью её голую спину.       При упоминании этого тёмный майа едва не разнёс всё вокруг, но потом по привычке впился пальцами в собственную одежду, пытаясь подавить гнев. Моргот заикнулся о порке специально? Или это – просто шутка? Может и шутка, но выбешивала она серьёзно.       Главное – сохранять лицо, напомнил себе Саурон, с силой заставив собственные губы сложиться в привычную ухмылку.       - Ни хрена вы не видели, - произнёс он, вызвав очередную волну мерзкого хохота. – Так – мелочи жизни.       - Неужели по ночам вы меняетесь местами, и она хлещет тебя? – заржал Моргот, отвалившись на спинку своего трона.       Желая прервать этот ненавистный разговор, Саурон наполнил кубок и вместо ответа поднял его вверх.       - За начало семейной жизни! - громко возвестил он, вынудив всех вокруг тоже похватать кубки.       И Лютиэн опять полезла его целовать.       - Эй, Готмог! – позвал тёмный вала, опустошив свой кубок. – А может и тебе жениться? Например, на какой-нибудь мелкой драконихе. Думаю, у вас родятся миленькие детки.       Но предводитель балрогов ничего не ответил. Новый наместник сидел в стороне, посреди своих парней, и весь вечер молчал. Его мрачный взгляд продолжал задумчиво буравить так некстати возвратившегося конкурента, периодически переключаясь на сидящую рядом Лютиэн. Майрон уходил в Дориат, и Готмог был уверен, что это путь в один конец. Как же так вышло, что он оказался неправ?       К счастью, люди выполнили все заказы в срок, и теперь спальню Саурона украшала новенькая кровать с белоснежным постельным бельём, мягкими подушками и тёплым одеялом. Шкаф и пара кресел добавляли чуточку уюта, но на этом мебель заканчивалась, и все остальные комнаты откровенно пустовали.       Заканчивались и подаренные Морготом деньги…       Отметив про себя, что нужно будет выковать несколько канделябров, тёмный майа довёл супругу до кровати и принялся развязывать шнуровку на её платье. Сама она справилась бы с этим вряд ли, и вообще так было быстрее.       Впрочем, под платьем его ожидало то, о чём он старался забыть все эти годы. Белоснежную спину эльфийки украшала вереница заметных шрамов. Если бы он исцелил их сразу, то следов бы никаких не осталось. Но майа пустил всё на самотёк, обрекая девушку всю жизнь носить подобное «украшение».       - Что, не нравится? – фыркнула Лютиэн откровенно нетрезвым голосом. То состояние, в котором она пребывала, ни капли не мешало ощущать мысли и чувства собственного мужа.       - Ты прекрасна, - заверил Саурон, поцеловав её в оголённое плечо.       - Ага, как же! Моим телом только орков завлекать!       - Я женился на тебе, а не на твоём теле, - попытался объяснить майа.       Но получил только новую порцию недовольства.       - То есть на теле ты не женился?! Почему у нас так и не было первой брачной ночи?!       - Потому что… - мужчина запнулся. – Я уже пытался тебе объяснить. Для нас, айнур, физические отношения – это просто… Развлечение. Как бокал хорошего вина. Но ты же не хочешь, чтобы наш брак превратился в обычное развлечение? Семья – это гораздо серьёзнее…       - Ты хочешь сказать, - прервала его эльфийка, - что мы вообще не будем развлекаться?!       - У айнур это просто…       - «У айнур»?! Опять «у айнур»! Почему мы всё делаем, как у айнур?!       - Потому что я – один из них, - напомнил ей Саурон.       - Но я – всё равно эльфийка! – также напомнила Лютиэн. – А у эльфов положена брачная ночь! Я выполнила все традиции твоего народа. Так выполни традицию моего!       - Один раз уже выполнил. И что из этого вышло?       - Так вот в чём дело! – догадалась девушка, стягивая с себя платье, которое муж так с неё и не снял. – Один раз не понравилось, и ты решил никогда больше этого не делать!       - Я не заметил, чтобы понравилось тебе, - всё же попытался оправдаться майа.       - Не волнуйся, мой сладкий, - судя по всему, Лютиэн откровенно издевалась. – Сейчас мы сделаем всё так, что тебе понравится.       Эльфийка направилась прямо к нему, и мужчина, как в тот раз, попятился назад. Но тут же налетел на кровать и был вынужден на неё сесть.       - Ты пьяна, и у меня болит голова, - последняя попытка отвертеться от исполнения супружеского долга прозвучала слишком жалко, чтобы обращать на неё внимание.       - Это обычная женская отговорка, - рассмеялась Лютиэн, подходя в плотную к нему. – Между прочим… А ты, правда, мужчина? Я прочла в твоих мыслях, как ты превращался в мою мать.       - Если ты надеешься этим меня разозлить…       - Ни капли! – повалив мужа на диван, девушка уселась прямо на него и принялась расстёгивать неизменную чёрную мантию. – А в меня можешь?       Удивлённый майа растерянно кивнул.       - Ну-ка, превратись. Я хочу на это посмотреть!       Саурон колебался несколько секунд, но потом ещё раз кивнул и на глазах у жены превратился в точную её копию.       - Какая красотка! - нетрезво хихикнув, Лютиэн повалилась на «саму себя» и впилась в его губы. Тонкая эльфийская ладонь чувственно прошлась по чужой выпуклой груди, но потом плавно переместилась в совсем другое место.       - А тут ничего нет, - констатировала супруга, добравшись до шнуровки на его штанах.       Глаза майи злобно сверкнули, и он мгновенно возвратился в мужское обличье.       - Оооо! Теперь есть! – Лютиэн опять рассмеялась, хотя её мужу было не до смеха. – Хотя, погоди! Что это такое?! Ты совершенно меня не хочешь?!       - Нет, - ответил Саурон со всей своей честностью и прямотой.       Но движения её руки стали только настойчивее и сильнее.       - Ничего страшного. Сейчас мы это поправим, - пообещала эльфийка, и может тёмному майе показалось, но в её глазах как будто сверкнул едва заметный оранжевый огонёк. – Ты даже не представляешь, сколько всего интересного я прочла в твоей глупой голове!