Глава восьмая С пяти до четверти восьмого
Ever looked at your ex and wondered, "Was I drunk the entire relationship?"
Эзре не спалось. Жалеть себя он не умел, да и не привык; глаза давно высохли, а предатель-сон всё шлялся где-то по притихшим луишемским подворотням – только к нему не шёл. Уж и привычный гомон под окнами смолк – хипстеры и эмигранты, накутившись, отправились баиньки; даже Владыка Трандуил – и тот, построив войска в колонну по четыре, удалился в опочивальню, а Эзра Фелл всё всматривался в кислотно-зелёные цифры на дисплее старенького будильника Panasonic. До рези, до расплывающихся по внутренней стороне век пятен. Глубоко вздохнув, он перевернулся на спину: без малого час как настало двадцать третье... а это значит (Эзра на секунду крепко зажмурился), что впереди новый рабочий день и всё меньше шансов раздобыть где-то подарки его подопечным. Да и на что? Мысль о биографии Эммелин Панкхёрст лизнула языком адского огня, обожгла. "Давно уже кто-нибудь купил, наверное," – пробормотал Эзра, вспоминая книжные развалы в Камдене. Клондайк... Отбросив в сторону плед, он встал с кровати и пошёл открыть окно – в комнату робко потёк сырой и несвежий, напитанный влагой воздух – почти туман. В такие моменты Эзра жалел, что не курит. Говорят, успокаивает нервы. Если бы он мог позволить себе подобную роскошь... Что-то подсказывало ему: управляющий в Сочельник в "Старбаксе", скорее всего, не появится, а потому с мечтами о честно заработанной минималке лучше заранее проститься ещё на неделю. В кошельке оставалось восемнадцать фунтов. Разве что чаевые спасут? Вдоволь надышавшись лондонской ночью, Эзра забрался в остывшую постель, свернулся калачиком и принялся про себя перечислять дела грядущего дня – это всегда помогало заснуть. Где-то на моменте продува капучинатора и помола зёрен он задремал. На столике, прижатый с краю стариком "Панасоником", остался раскрытый блокнот с записью: "Текст – неудачный, не орать – это не поможет, произношение, дикцию – поправить".***
Мой милый читатель, не будете ли вы против, если мы ненадолго оставим Эзру в его скромной луишемской обители? Ему вставать в полшестого (надо успеть на утренний автобус, потом – ещё две пересадки до Пикадилли), так что пускай юноша пока поспит?.. Хотя бы эту роскошь ему позволим, ладно? Пока гневливый Хронос не спешит вырвать из моих нетвёрдых пальцев волшебный механизм, похожий на карманные часы на золотой цепочке, не заглянем ли мы в грядущий день? Не навестим ли красивый, со вкусом обставленный дом профессора Нуттер снова? Ана давно ушла, естественно, с отцом не простившись: у неё последняя перед каникулами лекция по социологии, затем – подготовка благотворительного марафона в пользу того самого приюта, чьё гипотетическое благоденствие стоило Эзре домашней библиотеки. Но что же Габриэль? Агнес? Сейчас узнаем! Приготовьтесь и не бойтесь лёгкого головокружения - я осмелюсь лишь легонько, едва-едва крутануть колёсико: 00:00, 01:00, 02:00... Время, вперёд!***
...Настенные часы в гостиной пробили пять вечера. Габриэль Бомгард вынужден был признать, что измаялся. Несси уехала в районе полудня, и он успел сходить на пробежку, загрузить потную футболку и носки в стиралку, принять душ, приготовить себе лёгкий ланч, выпить ещё кофе и даже посмотреть британское телевидение. Ощущая непривычную неловкость, он воспользовался принтером у Агнес в кабинете – распечатал практические задания (не бог весть какие, скачал на телефон ещё в США, пока ждал рейс в аэропорту, но хоть чем-то народ облагодетельствовать бы надо)... и растерянно застыл: заняться господину артисту более было нечем. Из прихожей вдруг донёсся непонятный грохот. Габриэль вышел к лестнице и опасливо выглянул вниз – его брови неконтролируемо, словно и не бывало всех этих инъекций ботокса и гиалуронки, поползли к кромке роста волос: на первом этаже, в прихожей, его бывшая жена, судя по всему, в стельку пьяная, путаясь в длинном ремешке сумочки-кроссбоди, заплетаясь шпильками и тихо матерясь, сражалась с коварно притаившейся за дверью вешалкой. – Нес?.. – обалдевший от происходящего, Габриэль Бомгард не находил слов. Сразив вешалку и победоносно сбросив узкие лодочки Jimmy Choo, Агнес Нуттер поползла наверх. – Мне срочно надо выпить, – произнесла профессор вполне отчётливо и, отстранив господина артиста, будто некстати возникшее препятствие, блуждающей походкой двинулась в гостиную. Бордовая лакированная сумочка в такт шагам хлёстко шлёпала по обтянутому узкой юбкой бедру – Габриэль непроизвольно засмотрелся, однако, смутившись, быстро отвёл взгляд, сглотнул и нашёл в себе силы выговорить: – Сдаётся мне, Несси, на сегодня с тебя хватит. – Что бы ты понимал... – протянула Агнес, согнувшись, будто в глубоком реверансе, перед настежь распахнутыми створками бара. – Водку будешь? Габриэль Бомгард возвёл очи горе: – У меня семинар в восемь, Нес, – вместо отказа сказал он строго. – Ой, да бля... Когда это тебя останавливало?! – Агнес вытащила из недр бара бутылку "Финляндии" и придирчиво её осмотрела. – Семинар-шмеминар... театр-хуятр...кино-ебано... – забормотала она, как ведьма – заклинание. Вдруг резко обернувшись, Агнес проговорила уже иначе – размеренно и серьёзно, точно вердикт огласила: – Водка, сука, тёплая. Прошу в кухню, мой друг. Нам нужен лёд... Или холодные стаканы, – добавила она, подумав. Габриэль Бомгард не особенно сопротивлялся. ...Никогда не умел.***
– И вот... – Агнес лихо опрокинула шот , – я с ним... с Тони то бишь... фактически простилась... как с автором, – она перевела дух и подцепила с блюда листик салата. – Ты... ты не представляешь, какую... у меня слов нет... е-ре-ти-чес-кую бредятину он гнал в последний год... – Этого стоило рано или поздно ожидать, – заметил Габриэль философски. – Не надеялась же ты, что он будет до пенсии клепать низкопробную порнуху суррейским бабкам на потребу? – Ну... до моей пенсии хотя бы, – отозвалась доктор филологических наук и на удивление твёрдой, тренированной рукой освежила им напитки. – А чего нынче надралась-то? – поинтересовался Бомгард. – Да с Тони за компанию... – махнула Агнес рукой, случайно сбив со стола нож для масла. Ножик звонко ударился о кафель – она не обратила внимания, продолжая рассказ: – ...Мне уж стало казаться, прости дьяволе, что Тони всё... не то что исписался... нет, не это... утратил как бы интерес к жизни, что ли... Всё ему было так... – она снова сделала неопределённый жест рукой – Габриэль начал опасаться за посуду, – всё ему так... фиолетово. До лампочки. И карьера, и известность... Не его, конечно, известность, а Мари Шанталь, но всё-таки... Я... – Агнес взглянула на бывшего мужа печально, как старая дворовая собака, – я... на нём чуть крест не поставила. Думала: переключусь на другие проекты, поищу, кто заменит... Тут, сам понимаешь, в деньгах бы не потерять... Анина учёба одна сколько стоит... ну да что это я... Тони, да, Тони... – профессор вдруг резко встала из-за стола, прошла к холодильнику, откуда извлекла банку маринованных корнишонов. – Солёненького захотелось... – сообщила она, водружая банку на стол. – Ну так что там с Тони? – спросил Габриэль. Чем дольше они пили, тем понятнее становился ему монолог Несси и тем более вовлечённым в происходящее он себя ощущал. Агнес с хрустом перекусила крохотный огурчик пополам: – В запой ушёл Тони... ну, не то чтоб он раньше трезвостью отли-отли... отличался. Но нынче осо..особе... особливо, – она пододвинула банку поближе к Габриэлю – тот не побрезговал. Выпили ещё. – ... Короче, приезжаю я к нему... – Агнес Нуттер пару раз щёлкнула зажигалкой, лишь бы руки занять. – А он такой: я пишу! Ну, думаю я, опять двадцать пять... Но нет, Гэйб, нет!! – она повысила голос. – Села я читать его черновик, а там... а там какой-то Набоков в переводе Бродского... ой, блин, прости... не то хотела сказать... – Я понял, – коротко кивнул Габриэль. – Так вот... смотрю я на это... – Агнес прикурила папироску, – и понимаю: если его текст почистить, причесать, облаго-огородить... Да это ж ведро золотого дерьма получится! "Букером" пахнет!! – И ты на радостях решила-таки, не отставая от передовика производства, нахуяриться, душа моя?.. – закончил за неё Бомгард с явным сарказмом. – Нифига, – ответила профессор с тоской и отчаянно затрясла головой, будто вдруг опровергая ею же сказанное. – Нифига. Не. Получится. Всё-таки. – Отчего же? – Габриэль налил им ещё. – Ты только что обратное говорила. Не пойму твоей пьяной логики... – Оттого, Гэйб... что Тони... он то ли влюбился... то ли музу словил... не знаю я... – Агнес проглотила водку и потянулась за корнишоном. – Он в черновике, как псих ненормальный, на полях всё пишет и пишет про какого-то парня... Типа в кафе зашёл, мельком увидал – и на тебе, приехали... Не разглядел толком, имени не спросил, не познакомился, а героя главного с него рисует... волосы золотые, аки нимб... везде, – Агнес с подозрением заглянула в пустую стопку, словно ожидая, что на дне обязательно окажется... светлый волосок. – Зациклился на том и с мёртвой точки не сдвинется никак. А у него сюжет на главном герое, на образе его завязан!! – И ты даже не выпытала, где этого... как его... муза искать? – уточнил Габриэль. – Да, естественно, я всё из Тони вытрясла! – взвилась миз Нуттер. – Профессионал я или что?.. – ... Или что...– эхом отозвался Бомгард. – И? – А то, что мальчишка, похоже, тут неподалёку в "Старбаксе" работает. Беркли, 52. Ну, где мы с тобой кофе пили. Габриэль неопредлённо хмыкнул, но всё-таки спросил: – И что мешало Кроули вернуться в этот "Старбакс" и... ну там... пригласить мальчика на... чашку чего-нибудь? – Габриэль с опозданием понял, что про "чашку кофе" в озвученных реалиях прозвучало бы глупо. – А то, Гэйб, – Агнес с остервенением растёрла окурок в пепельнице, – что Тони всех и себя самого заодно пытается – безуспешно – убедить в том, что он, – профессор сделала страшные глаза, – на-ту-рал! Габриэль Бомгард уронил голову на скрещенные на столе руки и загоготал: – Тони?! Тони Кроули?! На-ту-рал?! Ну ты как сказанёшь, Нес... – Хорош ржать, дебил, – бросила Агнес Нуттер беззлобно и подлила им "Финляндии". – Несси! – воскликнул Габриэль, безуспешно пытаясь накрыть ладонью стопку (профессор оказалась проворнее). – Мне на семинар к восьми... Не могу же я... на рогах появиться... – Я тебя умоляю, Гэйб! Никто и не заметит! – хохотнула Агнес, хотя по звуку её смех сейчас скорее напоминал хрюканье. – Ну что?.. Что ты собираешься делать со всей этой ситуацией? С Тони? С его музом и писательским ступором? – осведомился Габриэль. – Я пойду... поеду в "Старбакс", – гордо вскинув хмельную головушку, огласила своё решение Агнес. Сумочка, так и оставшаяся болтаться у неё через плечо, мелко задрожала, точно живая и в ужасе от подобной перспективы. – И что ты там намереваешься делать? – Бомгард с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как вдребезги пьяная подруга его мятежной юности пытается попасть вилкой в болтающийся в рассоле корнишон: скользкие, гады! – Я... пойду прямо туда! – возвестила профессор тоном укротителя, готового прыгнуть в пасть ко льву. – Найду этого блондина... И скажу ему! Прямо вот в лицо скажу: чувак, из-за тебя во цвете лет погибает писатель! Ты не смеешь оставаться равнодушным! – она погрозила бывшему мужу вилкой с наконец насаженным на зубцы огурчиком. Настал черёд Габриэля Бомгарда хрюкать: – Несси, родная... ты можешь себе представить, сколько на Беркли, 52 работает безликих блондинов?! – Этот – не безликий, – отрезала Агнес и, будто в подтверждение своих слов, прочертила вилкой в воздухе горизонтальную линию . – Этот – особенный. К тому же, дружище, может, у тебя там... в твоих Америках одни нордические принцы кофе варят. А здесь "Старбакс" – индийско-бангладешский анклав. И блондина там найти... это вам не иголку в стоге сена... – профессор допила водку. – Что наводит меня на мысль... – она медленно поднялась из-за стола. – Мне пора выдвигаться, Гэйб. – Куда, Нес?! – На ловлю блондинов! По коням! – Несси! – Габриэль тоже вскочил и кинулся бывшей жене наперерез. – Остановись! Ты пьяна! Ты... ты сверзишься с лестницы и сломаешь шею! – он встал в дверном проёме, раскинув руки, словно распятый. – В таком состоянии ни до какого "Старбакса" ты не доберёшься! Ана останется сиротой... Со мной она не разговаривает, так что... О ней ты подумала?? Никуда твой блондин не денется! Съездишь завтра, как проспишься! Уперев руки в бока, Агнес Нуттер гневно притопнула ногой: – Это я-то не доеду?! Это я-то в ебучий "Старбакс" не доеду?! Это я-то шею с лестницы свержу? Свергну! Тьфу ты... лестницу сломаю? Да бля... Профессор сверлила бывшего мужа взглядом разъярённого быка на корриде. Резко раздув ноздри на выдохе, она слегка наклонилась и бросилась вперёд, стремясь снести восставшую на её пути преграду. Со всей силы ткнувшись лбом Габриэлю в грудь, Агнес глухо охнула. Они повалились на пол, но в последний момент Бомгард успел поймать обмякшую Несси в объятия. – Вот честное слово, Нес, – выдавил он через силу. – Не сегодня... Сегодня ты не пройдёшь. Только через мой труп. – ... Толкина он мне цитирует. Гэндальф сраный, – прошипела доктор филологических наук и отключилась. С трудом Габриэль Бомгард поднялся на ноги, бережно приобнимая полубездыханное тело подруги своих суровых дней. Помучившись, он поднял уже не сопротивляющуюся Агнес и на руках отнёс на диван в гостиной, где неумолимые часы показывали четверть восьмого. Неожиданно профессор приоткрыла один глаз: – Наверное... всё-таки не сегодня... ты прав, Гэйб, – вздохнула она, уткнувшись лицом в подушку. – Нес... ты как? – Габриэль выглядел по-настоящему взволнованным. – В номер... в норне... в норме... – выговорила Агнес с третьей попытки. – Ты... это... полежи. Поспи. Мне собираться пора... на семинар, – Бомгард в нерешительности присел на край дивана. – Иди... хочешь – вызови Uber. В пять минут домчит, – протянула Агнес Нуттер уже в полусне.– Если надо... возьми мою кредитку... в сумке... Visa. – Нес... – Габриэль закусил губу, как будто набираясь смелости. – Я тебе не сказал... Бариста из "Старбакса"... ты, скорее всего, не обратила внимания... он нас позавчера обслуживал. Блондин как раз... Так вот, он ко мне на мастер-класс приходил... От таких новостей Агнес попыталась было сесть, но провалилась в подушки и тихо застонала. – Я подозреваю, это именно тот, о ком ты говорила... ну, к кому твой Тони неровно дышит... может, он и сегодня придёт, – Бомгард осёкся. – Правда, я не совсем уверен... мы с ним не очень хорошо расстались... – добавил он чуть сбивчиво и умолк. – Отхерачил его в своей манере, да? – спросила Агнес Нуттер на удивление трезво, но глаз при этом не открывая. – Вроде того... – Габриэль покаянно склонил голову, пусть бывшая жена этого и не видела. – Визитку мою... в сумке... дай... Габриэль Бомгард осторожно освободил Агнес из пут тонкого кручёного ремешка и нашёл в лакированной сумочке визитницу. – Ручку... – тоном умирающей попросила профессор. Габриэль отыскал на столе шариковую ручку с логотипом университета Аны и протянул ей. С неимоверным усилием сфокусировавшись, Агнес вихляющим почерком написала на обороте одной из карточек: "В любое время дня и ночи!!" – и, вполне довольная собой, протянула визитку Бомгарду. – Уж передай ему... не будь говном... – А если он всё-таки не придёт? – спросил Габриэль осторожно. – Тогда возвращаемся к плану А: Магомет отправится к горе са-а-ам, – протяжно зевнула Агнес и, вновь смежив веки, тотчас же тихонько захрапела. Габриэль Бомгард спрятал визитку в карман отутюженных брюк, сунул за щеку мятную жвачку (не дышать же на пускай неблагодарную, но всё-таки аудиторию перегаром) и тихонько спустился вниз, в прихожую, где его ждали портфель и пальто. Он, конечно, не слышал, как на диване в гостиной сквозь пьяный сон Агнес Нуттер пробурчала: "Чего ж ты вечно такой мудак?.. И что, старая дура, нашла в тебе?.."