Глава четырнадцатая
Операция "Слёзы Мюссо". Начало
I want to tell you this story without having to confess anything. I want to tell you this story without having to be in it. Richard Siken Рождественская ночь две тысячи двадцать первого не была особенно темна или полна ужасов – лишь чертовски дождлива (будь проклято глобальное потепление!). Стараясь казаться гостеприимным, предусмотрительным хозяином и сберечь хрупкое эмоциональное состояние своего полуночного визитёра, глаза которого то и дело предательски увлажнялись, Энтони Кроули не стал злоупотреблять электричеством; вместо этого он принёс из гостиной блюдо с толстыми, естественно, чёрными свечами. Неяркое пламя стремилось вверх, изредка вздрагивая то ли от сквозняка, то ли от их с Азирафелем дыхания, и рождало причудливые картины, облачая привычные предметы кухонного интерьера в таинственный саван полумрака, будто в театре теней. В неверном свете свечей лицо его ожившего героя казалось ещё более бледным, нереальным, неземным. – Ангел... – вымолвил Кроули помимо воли, но, вмиг опомнившись, нажал на паузу, останавливая диктофон. Азирафель-Эзра перевёл вопросительный взгляд с писателя на лежащий на столе айфон. – Это такая машинка... – пояснил Кроули, тщательно подбирая слова. – Она запоминает всё, что мы говорим. Потом я смогу прослушать запись ещё раз или даже перевести её в текст. – О... – Эзра не нашёлся, что ответить. Он понимал: Азирафель, личину которого он нечаянно (да что там, сознательно!) нацепил, должен был испытать потрясение. – Это... просто волшебство какое-то. – Был такой учёный... ну и писатель-фантаст. Артур Кларк, – с готовностью продолжил его мысль Кроули. – Так вот, он сформулировал три закона... Э-м-м... не путай с законами робототехники Азимова (это другой фантаст). Третий закон Кларка как раз гласит, что любая достаточно развитая технология неотличима от магии. – Зачем вы... – теперь настал черёд Эзры осторожно выбирать формулировки: он не представлял, каким словарным запасом мог владеть Азирафель. Отчаянно не хотелось проколоться вот так сразу... на чём-нибудь банальном, вроде слова "файл" или "медиа". – Зачем вы, – продолжил он осторожно, кивая на смартфон и стараясь при этом, чтобы в голосе звучал хотя бы намёк на любопытство, – нажали там что-то? – Поставил на паузу, – отозвался Кроули и чуть погодя признался: – Не нужны всякие... лирические отступления. – Зря, – произнёс Азирафель-Эзра совершенно искренне. – Почему? – не понял писатель. – Извините, я, конечно, всего лишь, как вы изволили выразиться ранее, вымышленный персонаж... и не мне судить... – Обиделся, что ли? – перебил его Кроули. – Нет... Нет, что вы, о чём вы... Вы правы... А на правду не обижаются, – Эзра вздохнул, спешно обдумывая: а вот как бы, если по-честному, на его месте ощущал себя Азирафель? Его разум словно иглой пронзила неожиданная мысль: актёрство – это далеко не простая работа... И вся соль, оказывается, вовсе не в том, чтобы держать спину прямо или с верным выговором произносить текст, как учил великий Бомгард. – Ну так что ты хотел сказать? – Кроули всматривался в лицо юноши, сидящего напротив. – Почему зря? – Мне показалось... – как бы ни было боязно, но Эзра решился: всё-таки его задача состояла именно в том, чтобы обеспечить максимум материала для профессора Нуттер. – Мне показалось... ну, что лучше тогда уж сохранить всё. Ведь вы не можете знать, что конкретно и когда вам понадобится, не правда ли? – Так рвёшься домой? – спросил Кроули. Тон его был ровен. Эзра вздохнул. Лично он уже никуда не рвался. Сейчас ему ничего не хотелось сильнее, чем получше узнать этого удивительного, загадочного, умного, интересного (и ещё сто пятьдесят эпитетов сверху по тому же адресу!) мужчину. Мистер Кроули был такой... особенный. Его хотелось понять. С ним рядом хотелось просто быть. Или просто быть рядом с ним. Слушать его, наблюдать за тем, как он облекает зародившуюся в воображении историю в слова... Признавая за собой – как за актёром – поражение, юноша отрешённо кивнул своим мыслям. Но, как известно, человеческий кивок может быть истолкован по-всякому... Вот и Энтони Кроули увидел лишь то, что лежало на поверхности. В его глазах лёгкий наклон головы Азирафеля значил лишь одно: ангел хочет вернуться обратно на страницы романа. Поморщившись, словно от резкой зубной боли, писатель пожалел об отсутствии дома сигарет. Горький осадок было бы недурно забить никотиновым дымом, но курил Энтони Кроули исключительно в компании Агнес, а раньше – ещё и Би. Эзра о внутреннем конфликте своего визави не подозревал. Он был занят другим: уж слишком приятно прозвучало это непрошенное "ангел". – Ладно, твоя взяла, посмотрим, что из этого получится, – сдался Кроули и снова включил диктофон. – На чём я остановился?.. Писателю потребовалось немногим более часа и ещё полбутылки зинфанделя, чтобы поведать историю чудесного спасения Снежинки и её незадачливого наездника удачно оказавшимся поблизости слугой другого мистера Кроули, тоже писателя, но уже вымышленного. Почему так долго? Казалось бы, текста страницы на две! Но Азирафель постоянно его перебивал, задавал всевозможные вопросы: а какая была погода? А что слуга забыл на пустошах в такой час? А далеко ли находилось имение соседа? А что подумал писатель, когда в его дом на ночь глядя притащили полубездыханного незнакомца? А что я ему сказал? А что он – мне? И так далее... Это должно было раздражать, но каким-то чудесным образом выходило совсем наоборот... Кроули внезапно поймал себя на том, что за все уточняющие вопросы – пускай занудные порой – он ангелу (Азирафелю! Азирафелю, блин! Смотри, не ляпни опять!) благодарен. История оживала на глазах; голые кости незамысловатых сюжетных ходов начинали потихоньку обрастать плотью. Писателю – чего греха таить – нравилось это ощущение, ведь раньше Энтони Кроули (или Мари Шанталь, если быть точнее) никогда не уделял внимания тому, что высоколобыми литературоведами зовётся психологизмом, эволюцией образа или символикой детали. Но именно этого требовал от него Азирафель! Ангел (Да чтоб тебя! Ну ладно, только про себя его так зови! Не подведи, Маришка!) желал полного, как говорится, погружения в историю, что казалось, в общем-то, логичным: Азирафелю было необходимо вспомнить свою жизнь, "увидеть" её, чтобы было потом куда возвращаться. Энтони Кроули предчувствовал: о, как ему будет больно! Но ведь это потом! А пока он создаст... он, как господь-бог, сотворит для ангела целый мир. Даже больше: он постарается сделать этот мир таким, чтобы там Азирафель был счастлив. Если получится... Когда они, захватив с собой свечи и остатки вина, вновь перешли в гостиную и обосновались на безбрежном писательском диване, на часах было четыре утра, а в заметках у Кроули скопился приличный список спорных моментов, которые следовало срочно погуглить: начиная с того, как именно выглядели бы интерьеры в доме шотландского дворянина во второй половине XIX века, заканчивая тем, сколько времени потребовалось бы доктору, за которым послали конюха, чтобы прибыть на место и осмотреть Азирафеля. Вкратце рассказав о принципах работы лэптопа и интернета, Кроули открыл поисковик: раньше ему и в голову не приходило, какой объём работы приходится проделать автору, сколько фактов поднять, чтобы история выглядела цельно и правдоподобно. И это лишь подготовка – не создание текста! В глубине души писатель ужаснулся и пожалел, что не поместил Азирафеля хотя бы куда-нибудь в XX век, если уж не в современность! Но отступать было некуда: всё уже свершилось, ангел был здесь... Погружённый в поиски, Кроули даже увлёкся. Обнаруживая что-то особенно интересное или кажущееся существенным, он тут же делился находкой со своим ожившим персонажем. Азирафель всегда отвечал с энтузиазмом, переводя восхищённый взгляд с экрана на отважного сыщика, и от этого взгляда писатель таял и млел. Но вот комментарии стали реже, паузы – дольше, а вопросы перестали сыпаться на Энтони Кроули, точно из рога изобилия. Голос Азирафеля звучал всё мягче и вскоре вовсе стих. Нечаянно обернувшись, писатель с умилением отметил: ангел задремал. Лицо спящего Азирафеля казалось таким... невинным, юным, спокойным. Кроули грустно покачал головой, сам не зная, что именно его печалит. Тихо выдохнув и стараясь не шуметь, он отправился в спальню, откуда принёс одеяло, забытое до поры на полу. Укрывая Азирафеля, писатель гнал от себя мириады непрошенных мыслей. Его снедало желание совершить несколько противоречащих друг другу поступков сразу: то ли бежать на край света, чтобы, вернувшись домой через пару дней или тысячу лет, обнаружить пустую квартиру и сказать себе, что явление ангела было не более чем горячечным бредом; то ли подхватить хрупкого юношу на руки, отнести в спальню и со всем возможным комфортом устроить в своей постели, дабы верным псом дожидаться его пробуждения и хранить его сон; то ли провести рукой по непослушным платиновым кудрям, которые ангел – этого Кроули раньше не знал, но теперь обязательно опишет! – в волнении неустанно ерошил; то ли коснуться бледной щеки... или слегка приоткрытых губ, что кажутся такими нежными... – Всё, хватит! – одёрнул себя писатель. – Куда тебя, дьявол разрази, несёт! Мари, сделай что-нибудь! Старая ты сука!.. Конечно же, ни одному из обуявших его порывов поддаться Энтони Кроули не посмел. Тихо вздыхая и то и дело украдкой поглядывая на небесное создание, волею неизвестно каких сил осиявшее его юдоль алкоголической скорби, беллетрист вернулся к мистеру Гуглу: он слишком многого о XIX веке не знал и не без основания полагал, что чем больше узнаёт, тем шире становится, точно космическая чёрная дыра, его невежество... В конце концов сон сморил и его. Минувшие сутки были исполнены столь противоречивых переживаний, что писатель, обещая себе, что прикроет уставшие глаза лишь на минутку, не заметил, как провалился в забытье.***
Эзра Фелл просыпался медленно и мучительно; точно выныривая со дна омута, он ощущал, как сознание прорывает пелену сна, словно толщу мутной воды. На коленях лежало что-то тяжёлое, как будто бы кот... Да, давненько он не засыпал сидя. Не решаясь пока открыть глаза, он с осторожностью бывалого некроманта воскрешал в памяти события ушедшего дня: о боже!.. Затаив дыхание, Эзра окинул ошеломлённым взглядом обстановку и обнаружил себя посреди чужой гостиной – на кожаном диване, в пучине неприлично мягких подушек. Чьей-то (мистера Кроули, чьей же ещё?!) заботливой рукой он был укутан в одеяло. Кстати, о мистере Кроули. Писатель нашёлся поблизости. Положив голову Эзре на колени и перебросив длинные ноги через соседний подлокотник, он мирно спал. Эзра непроизвольно сглотнул и снова прикрыл глаза: это было выше его сил. Копна рыжих волос – киноварь и медь – на фоне чёрного шёлка... Слишком красиво. Поддавшись невыразимому порыву, юноша аккуратно выпростал руку из одеяла и опасливо коснулся писательского виска, кончиком пальца очертив маленькую чёрную змейку. Он только сейчас обратил внимание: у мистера Кроули была татуировка. Эзра, сам того не желая, погрузился в размышления: было ли у этой миниатюрной змейки имя? Какая история стояла за её появлением? Расскажет ли Кроули? Поделится ли настолько личным?.. Внезапно его охватила запоздалая паника: слава всем богам, в которых Эзра Фелл не верил! Вчера мистер Кроули не имел счастья лицезреть его без одежды... И дай-то кто-нибудь, чтоб не лицезрел и впредь. Ведь за правым плечом, аккурат под лопаткой Эзра носил тайный знак отличия, свой оберег. Такой простой и узнаваемый символ: "Дары Смерти" – треугольник, вписанный в него круг и перечёркиваюшая их вертикальная линия. Как бы Азирафель – будь он реален – объяснил своему создателю наличие столь очевидной реминисценции из культового современного романа? От осознания едва не случившегося провала Эзра вздрогнул. Писатель глубоко вздохнул во сне, встрепенулся, но глаз не открыл. Эзру обуяло необъяснимое, нереальное желание то ли броситься прочь и бежать пешком, без ботинок до Луишема, то ли разбудить мистера Кроули, во всём сознаться, повиниться и уповать лишь на его великодушие... Но ничего из этого Эзра Фелл не сделал. Бездумно глядя перед собой, он бережно перебирал огненно-рыжие пряди и удивлялся: отчего не обжигается? Чистое же пламя...***
Энтони Кроули проснулся на диване: что же, не впервой. Иногда – в особенно плохие дни – доводилось засыпать и на полу, и ещё много где... Потерев затёкшую шею, он перевернулся на спину и встретился с пристальным взглядом серо-голубых глаз. – Ангел... – прошелестел писатель и мгновенно забыл, как дышать. – Доброе утро, мистер Кроули, – отозвался Азирафель-Эзра покладисто. – Который час?.. – Скоро полдень, если верить вашей волшебной запоминающей машинке, – Эзра кивком указал на журнальный столик. – Не исчез... – пробормотал Кроули невпопад. – Куда ж мне деваться, – бросил Эзра с толикой деланной язвительности. Литератор протяжно застонал и уронил голову обратно ему на колени. Поддавшись минутной прихоти (слабости?), Эзра ласково погладил его по затылку: откуда юноше было знать, что истинный джентльмен позапрошлого века никогда ничего подобного себе не позволил бы?.. – Мне нужен кофе... и душ... – пробубнил Кроули куда-то в одеяло. И, подумав, прибавил: – Да и ты сам, наверное, не откажешься...***
– Вот... эхе-м-м... Ванная... Повинуясь приглашающему жесту писателя, Эзра переступил порог. От изумления юноша приоткрыл рот: он в жизни такой огромной душевой кабины не видывал. Сюда, пожалуй, поместились бы и Гаргантюа с Пантагрюэлем, и Астерикс с Обеликсом, и даже, возможно, небольшая колесница, запряжённая парой гнедых. Обилие чёрного мрамора и матово-серебристых элементов в декоре всего помещения ошеломляло и повергало в священный ужас не меньше, чем сантехнический монстр в углу. "Как здесь можно мыться?.." – задавался нелепым вопросом Эзра Фелл. – "Это же... мавзолей какой-то! Лувр! Усыпальница Тутанхамона!" Кроули расценил трепет ангела по-своему. – Понимаю... – произнёс он с долей смущения, – это, скорее всего, вовсе не то, к чему ты привык... Но разобраться несложно... Вот тут нажмёшь, повернёшь – и сможешь поменять температуру по своему вкусу. Вот эта ручка – напор воды, а там кнопки: гидромассаж, подсветка, колонка с музыкой... Э-м-м... Косметика в твоём распоряжении... Крем там, я не знаю, шампунь... Полотенце вот... я тебе приготовил. И халат... если захочешь. Метнув затравленный взгляд на шёлковое нечто, небрежно брошенное на край широкой раковины, Эзра помотал головой. Халата он не хотел! Категорически! Только худи, только хардкор! Ах, если бы ещё одеяло позволили оставить, чтобы носить гордо вместо плаща... И прятаться в кокон – при случае. Писатель уходить не торопился. Эзра кашлянул. – Извините... вы не оставите меня? Я уверен, что справлюсь... э-м-м...и не сварюсь... – он попытался неловко улыбнуться. – Ох, да-да... что это я... – тотчас же спохватился Кроули, но всё-таки замешкался на пороге. – Ангел... Чёрт! Азирафель! Ты это... зови, если что. Я буду тут рядом, в кухне. – Конечно, всенепременно, – истово закивал Эзра, про себя же прибавил: "Не бывать этому!" Когда массивная чёрная (ну, конечно же!) дверь за мистером Кроули, наконец, закрылась, юноша даже не потщился подавить облегчённый вздох.***
Прислушиваясь к отдалённому шуму воды (надо же, какой ангел смышлёный! Сразу разобрался, что к чему!), Кроули мерил шагами кухню. На него снизошло запоздалое понимание: во-первых, Азирафель растворяться в эфире намерений как будто не имел, значит – вряд ли он глюк (мысль о затянувшемся делирии писатель оптимистично отмёл). Во-вторых, недурно было бы покормить книжного гостя (а заодно и себя горемычного) завтраком, а у него, как назло, в холодильнике церковная мышь с тоски удавилась. Выставив нужную программу на кофемашине, Энтони Кроули принялся мучить Гугл-карты: так... в "Теско" закрыто, "Старбакс" – аналогично, бистро за углом – ну блин, понятно... Как выяснилось, в Рождество работали исключительно китайцы, индийцы и иже с ними дивный Бангладеш. Кроули призадумался, где заказать поесть: Чайнатаун или Брик-Лейн? Ему отчего-то отчаянно захотелось побаловать Азирафеля чем-нибудь особенным. Полистав закладки и заметки, писатель вспомнил про одну семейную кафешку, которую обожала Ана. Самосы у них были... особенно те, что с картошечкой карри, просто пальчики – да что там пальчики! – полипропиленовый лоток оближешь! Нормального сайта у кафе, естественно, не было; заказ в "Дракончике Мириам" можно было сделать по телефону или в мессенджере, и, пока Кроули надиктовывал список желаемого и уточнял степень остроты начинок, он, по обыкновению, задавался вопросом: кто такая Мириам? И что за дракончик? Дейенерис их местная, что ли? Уже в который раз писатель пообещал себе обязательно загуглить: что там за дела с драконами в Индии и Бангладеш? Спросить у словоохотливой хозяйки он отчего-то постеснялся. Второй за рождественское утро звонок Энтони Кроули, поколебавшись, адресовал Агнес: всё-таки не лишним будет убедиться в отсутствии белой горячки, как бы он себя давеча ни успокаивал. Если старая Морла увидит Азирафеля и подтвердит его реальность, то... вдруг и присоветует чего заодно? Но главное: Кроули умирал от желания хоть с кем-то поделиться случившимся. Хранить подобное чудо в тайне не было никаких писательских сил...***
Выслушав скомканные поздравления, сбивчивые благодарности и не очень внятный рассказ о главном герое романа, материализовавшемся прямо у Тони в спальне, Агнес Нуттер только ухмыльнулась, но приехать обещала немедленно. Положив трубку, профессор дважды проверила, не "завис" ли звонок. От её внимания, естественно, не укрылось то, с каким вдохновенным обожанием Кроули говорил об "Азирафеле". "Что ж, надо отдать Эзре должное, воображалка у него работает. И убеждать мальчик умеет. Пока молодец, " – заметила про себя Агнес. Вслух же (так, чтобы до бывшего мужа обязательно долетело) миз Нуттер сказала совсем другое: – Это была ге-ни-аль-ная идея! И суток не прошло, а новая глава – на тебе да положь! Эзра – умница! Талантище! Так держать! Мы очень скоро продадим этот роман! Сопровождаемая осуждающим взглядом Габриэля, она торопливо собралась и вызвала Uber.***
Выйдя из такси возле дома своего подопечного, профессор резко остановилась: вот это новости! За сверкающей стеклянной дверью уже вовсю ошивался Тони – свежий, точно майская роза в Садах Кью, аккуратно причёсанный и, похоже, абсолютно трезвый. "Да ладно?! Овидий, "Метаморфозы", неизданное!" – Агнес поборола желание то ли перекреститься, то ли ущипнуть себя. – "Кто этот мужчина, и что Эзра сделал с Тони Кроули?" Однако она быстро взяла себя в руки и процокала в фойе. Агнес успела даже расслышать, как Кроули бодро пожелал сонному консьержу счастливого Рождества и пообещал ещё заглянуть к нему поболтать. Что творится! – Молодой человек, не меня ли вы ждёте? – профессор жеманно похлопала наращёнными ресницами. – Кто вы, мадам? Мы разве знакомы? – поддержал её игру писатель и обернулся к консьержу. – Вы знаете эту даму, Джонатан? Продолжая мило улыбаться, Агнес Нуттер поспешила обнять Тони: конечно, вряд ли стражу стеклянных врат могло прийти в голову посмотреть записи с камер за вчерашний вечер... Да и с чего бы? Но чем чёрт не шутит! Незачем нагнетать! – С Рождеством, балбес! – воскликнула она. – С Рождеством, Несси, – Кроули искренне ответил на объятие. – Не обижайся, на самом деле, я ещё доставку жду. Не только тебя. Погоди-ка... – он кивнул в сторону улицы. – А вот и самосы прибыли... Энтони Кроули поспешил к курьеру. Окинув последнего цепким взглядом, Агнес неодобрительно поджала губы: ну и мода пошла... Не джинсы, а одни сплошные дырки! А свитер! Вы только посмотрите на этот свитер! Оранжевый, просто вырви глаз! Хотя сам мальчик очень даже ничего... Смугленький такой, кудрявый и не лохматый, как Эзра... Не дав профессору додумать мысль, Кроули схватил её за руку и потащил к лифту. – Несси, – выдохнул он, когда двери за ними закрылись, – должен сразу признаться тебе: я до усрачки боюсь, что это глюки... Если ты сейчас скажешь, что никого в квартире нет, я, наверное, прямо при тебе с балкона шагну... – Ну что ты, Тони, – Агнес ободряюще сжала его ладонь. – Поверь, я не считаю, что ты сошел с ума... если тебя это беспокоит. Как бы неправдоподобно ни звучал твой рассказ, но... знаешь ли, бывали, по слухам, прецеденты. Пигмалион и Галатея, например... – Не успокаивай меня! – вскричал писатель истерически. – И в мыслях не было, – усмехнулась Агнес добродушно. Над их головами дзынькнуло: лифт оповестил о прибытии на верхний этаж. За дверью писательской квартиры Эзра Фелл резко поднялся с пола, нажал "Очистить историю браузера" и спешно ретировался в гостиную, чтобы вернуть лэптоп мистера Кроули на журнальный столик и занять стратегическую позицию возле книжной полки. – Господи... только бы не ударить в грязь лицом! – пробормотал юноша. Какое бы мнение о профессоре Нуттер он к нынешнему моменту ни составил, Эзра ни на секунду не позволял себе забыть: за эту комедию Агнес щедро ему заплатила. ...А потому, когда мистер Кроули сообщил, что оставит его не более чем на десять минут, чтобы встретить своего литературного агента и забрать доставку, Эзра решился тайно воспользоваться интернетом. Когда ещё такая возможность представится?.. А он столь несведущ! Времени на расстановку приоритетов не было. Он едва успел вбить в поисковик недлинный запрос: "Викторианская эпоха, этикет, правила поведения джентльмена и дворянина," – и прочитать полстатьи... Только этого же было недостаточно! Теперь, в панике обозревая батарею романов Мари Шанталь (авторские, по всей видимости, экземпляры), Эзра повторял про себя, точно мантру: "Боже мой, что делать? Что же мне делать?.." Хлопнула дверь, из прихожей, откуда он только что позорно бежал, раздались знакомые голоса. – ... Как, ты сказал, его зовут? – услышал Эзра обрывок вопроса профессора Нуттер. Собрав остатки смелости и наглости в метафорический кулак, юноша расправил плечи и сделал несколько шагов вперёд. Мог ли он сам представиться даме? Или следовало ждать, пока это сделает мистер Кроули? Господи, куда ни кинь – всюду клин! – Азирафель?.. – позвал писатель неуверенно. – Ты здесь? – Да-да! – откликнулся Эзра и вышел в коридор. – Познакомься, это Агнес Нуттер. Я тебе о ней рассказывал... – Кроули, волнуясь, перевёл взгляд с ангела на Несси и обратился теперь уже к литагенту: – Ты видишь его? – Определённо, – кивнула Агнес, бешено пуча глаза в имитации изумления. – Добрый день, мадам, – Эзра церемонно поклонился, резко выпрямился и замер: для сегодняшней встречи профессор Нуттер выбрала приталенный пиджак и платье – ещё более узкое и короткое, чем вчера. Скудные познания в истории, основанные в основном на телесериалах ВВС и трёх абзацах только что прочитанной статьи подсказывали ему: Азирафель обязан был счесть наряд Агнес, мягко говоря, вызывающим, если не попирающим все нормы морали и нравственности. Эзра опустил очи долу: вот как прикажете себя вести? – Что случилось? – спросил Кроули осторожно. – Боюсь, Тони, мой вид шокирует твоего гостя, – нашлась профессор и, убедившись, что Кроули не смотрит, подмигнула Эзре. Он ещё ниже опустил голову. – Вам, однако, придётся смириться, молодой человек... – Агнес подошла к дивану и присела на подлокотник – своё излюбленное место. Тёмно-зелёная ткань платья опасно обтянула профессорское бедро, словно норовя лопнуть, и, конечно же, не оставила воображению присутствующих мужчин и миллиметра простора. – Нес, прекрати его пугать... – прошипел Кроули. – Я ещё даже не начинала, – промурлыкала Агнес, с нарочитым любопытством рассматривая явленное ей чудо. – Мой дорогой Азирафель, а фамилия у вас имеется? Эзра поднял взгляд на профессора. Агнес Нуттер едва заметно прищурилась и очень медленно кивнула, как будто подбадривая его, но юноша понимал: за этими невербальными знаками скрывается совсем иное послание. – Фелл... - выдохнул он едва слышно. От стресса фантазия и способность мыслить креативно дружно его покинули. – Азирафель Фелл... – продекламировала Агнес, точно стихотворение. – Звучит отлично. Какая... интеллигентная аллитерация, – она повернулась к замершему поодаль Кроули. – Твой Дэмиен Даулинг в одном из прошлых романов был неплох, но это... Тони, ты превзошёл себя! – Несси! – взмолился писатель. – Прошу тебя! Где твоё чувство такта?! Это не я придумал... да я... да я до сего момента тоже фамилию Азирафеля не слышал... не удосужился узнать... Ты же помнишь! Мне никак не удавалось найти подходящее имя для героя... А вчера я просто спросил Азирафеля – и он ответил. Чёрт возьми... Прости, Азирафель! Мы говорим так, как будто тебя здесь нет... – Кроули посмотрел на ангела; тот лишь неопределённо пожал плечами: он же вымышленный персонаж... – Ой, не жужжи! Лучше отнеси жратву в кухню и дай мне перекинуться парой слов с... мистером Феллом, – в голосе Агнес звучал тщательно завуалированный сарказм. – Нес, прошу тебя... – Я буду пушистей котёнка, – успокоила своего подопечного профессор. Кроули нехотя вышел. – Всё нормально? Ты держишься? – спросила Агнес шёпотом. – Да... наверное, да, – кивнул Эзра. – Но я постоянно боюсь напортачить... Боюсь, что мистер Кроули... он может заподозрить. – Не бойся, ты умничка, – Агнес украдкой показала Эзре поднятый вверх большой палец. – Он тобой совершенно очарован. Но смотри, как бы первый успех не вскружил тебе голову. Ты помнишь, о чём мы договаривались? Задача тебе ясна? – Кристально, мадам, – прошелестел Эзра. – Вот и славно, мой хороший, – ласково улыбнулась профессор Нуттер. – Ты уж постарайся, а я в долгу не останусь. Эзре ничего иного не оставалось, как вновь кивнуть. – Ты ведь без высшего образования? – уточнила Агнес тихонько. – Угу... – Когда всё закончится, попробую выбить тебе местечко в Академии, – пообещала профессор Нуттер. Достойно ответить Эзра не успел – вернулся мистер Кроули. – Ну что, Нес, пообщались? Что нам делать? – спросил он с порога, одновременно как будто с лёгким раздражением и едва скрываемой надеждой. – Ты в порядке? – последний вопрос был адресован уже Азирафелю. – Тони... – Агнес Нуттер покинула свой насест и подошла к писателю. – Это... в это крайне сложно поверить, но в то же время у меня нет причин не верить... Мы с мистером Феллом... с Азирафелем приватно пообщались... Я думаю, вы с ним на верном пути. – То есть, ты считаешь, как только я напишу роман – Азирафель вернётся домой?.. – уточнил Кроули. Агнес Нуттер сделала вид, что ничуть не удивлена и именно это она как раз предполагала. – Ну... лично у меня нет других идей... – она развела руками, про себя аплодируя Эзре. Или Тони сам додумался?.. – И ты не считаешь меня сумасшедшим? – повторил давешний вопрос Кроули. – Нисколько. Тогда и я с катушек слетела, получается, а с ума, как известно, сходят поодиночке, – успокоила его Агнес и, как будто ненадолго задумавшись, прибавила. – Тони... коли я тебе больше не нужна, ты не будешь против, если я поеду... Рождество всё-таки. Дома доча, Гэйб... Мне надо... – Да-да, не хочу тебя задерживать! Спасибо, что вообще нашла время... Спасибо... за всё... Ты настоящий друг. Стоя поодаль и чувствуя себя предметом мебели или статистом, Эзра прислушивался к разговору мистера Кроули и профессора Нуттер. Он произнёс приличествующее случаю: "Мне было искренне приятно познакомиться с вами," – и ещё раз согнулся в полупоклоне. Когда за профессором закрылась дверь, облегчения юноша отчего-то не испытал. В голове крутилась предательская мысль: "Ох, если бы вы только знали, Энтони... если бы вы только знали... вы бы миз Нуттер не благодарили... А меня сдали бы в полицию. И были бы правы". Терзаемый муками совести, Эзра безрадостно последовал за мистером Кроули в кухню. У него не было сил изображать изумление или восхищаться самосами, пусть они и были по-настоящему вкусны – не хуже тех, что Эрик в "Старбакс" приносил.***
– Ты чего так посмурнел? – спросил писатель. – Не знаю... – протянул Азирафель-Эзра. – Наверное, мне просто страшно. Сказав так, он ни в чём не слукавил. – Понимаю, – согласился Кроули. – Мне тоже... отчасти. Если тебе от этого легче. – Не особенно. А должно быть? – слабо улыбнулся Эзра и спросил себя: это он сейчас улыбается, или уже Азирафель? – А вот этого уже я не знаю... – пробормотал писатель и робко накрыл ладонь ангела своей. – Но мы угодили в эту историю вместе. Значит – выбираться тоже будем вместе. – Спасибо. Очень успокаивает, – не без иронии согласился Азирафель-Эзра и переплёл их пальцы, хотя догадывался: ни один уважающий себя джентльмен позапрошлого века не посмел бы так оскандалиться.