Парвеню

Глава семнадцатая

Бегемот

You become responsible, forever, for what you have tamed.

Antoine de Saint-Exupéry

Нет на свете более наглого вруна, чем навигатор. Вот он божится, что через центр – быстрее, а спустя два километра уже пытается втихую перестроить маршрут и выманить тебя на кольцевую! Поистине, изобретение лучших умов ада! Габриэль Бомгард выругался сквозь зубы и крепче перехватил руль. Он уже успел малодушно пожалеть о своём благородном порыве отвезти дочь не куда-нибудь, а в грёбаный Хакни-Уик. Обещанные пятьдесят минут в пути грозились перерасти в час с лишним... Да и от лондонского трафика он отвык! Вот не могла она облагодетельствовать кого-то поближе к дому?! Обязательно в промзону переться надо было! Анафема нехотя оторвалась от экрана смартфона и коротко глянула на отца: мол, что такое? – Имеем все шансы опоздать на твоё мероприятие, – процедил Габриэль и сосредоточился на дороге. Повисла пауза: радио в машине он не включал – отвлекало. Анафема лишь молча пожала плечами; она была явно чем-то обеспокоена, но при этом как будто никуда не спешила, а вот Габриэль начал заводиться, сам не зная почему. Он ведь исключительно роль шофёра исполняет, а как там Энни собирается оправдываться перед друзьями-волонтёрами за свою непунктуальность, его волновать не должно... – Послушай... – внезапно заговорила Анафема. Габриэль от неожиданности вздрогнул и резко дёрнул руль на повороте, едва не зацепив колесом бордюр. – Осторожнее, не угробь нас, – укорила она отца скорее для галочки: искреннего упрёка в голосе девушки не слышалось. – Я не нарочно, – нехотя бросил Габриэль. В его устах это могло почти сойти за извинение. – Не ожидал просто... – Ничего, – покладисто махнула рукой Ана и продолжила, нарочито не глядя на родителя. – Вот послушай... Прежде чем ты начнёшь истерить, скажу сразу: это я чисто в теории, академический интерес проявляю... – Мне уже не по себе, – Габриэль Бомгард на секунду повернулся к дочери, но она упорно смотрела мимо. – Повторяю: те-о-ре-ти-чес-ки, – Анафема спрятала айфон в икеевский баул и сосредоточила всё внимание на лобовом стекле, словно на бампере едущего впереди "Фольксвагена" налипло нечто крайне интересное и необычное. Они как раз выбрались на А406 и влились в плотный поток машин. – Так вот... если бы, например, у меня был друг... Знакомый... который внезапно перестал выходить на связь... – она чуть повернула голову и пристально всмотрелась в профиль отца. Габриэль ощутил, как взгляд дочери ожёг ему висок. Господин артист хмыкнул и приподнял брови: у Энни появился молодой человек? Нес не говорила... Габриэль Бомгард вдруг испытал неимоверный испуг – аж ладони вспотели. Дочка никогда не разговаривала с ним о личном!.. Да что уж, в последние годы она с ним – в принципе!! – не разговаривала!.. А тут нате... И что прикажете делать? Он – как отец, как старший мужчина – был к подобному не готов! А мерзавца, который посмел обидеть его девочку, заранее хотелось отлупить! Нет, растерзать! Ну почему, почему Энни не могла навсегда остаться ребёнком? – Молчишь? – спросила Анафема с долей недовольства. – Информации мало, – отозвался Габриэль расплывчато. – Её ваще нет, — продолжила Ана цитату из "Гарри Поттера" и невольно заулыбалась: надо же, не забыл Бомгард... – Ну так?.. – искушение задать сто вопросов разом одолевало Габриэля, но он сдерживал себя, заранее уверенный: если этот разговор с дочерью закончится так же, как тот – последний – два года назад, он себе не простит. На случай, если Энни решит опять вернуться к игре в молчанку, он стремился запомнить каждое сказанное ею слово, чтобы потом в одиночестве, без свидетелей слушать в памяти дочкин голос. – Ну вот... – протянула Анафема, собираясь с мыслями, – будь у меня, в теории, товарищ по волонтёрским делам, весь такой из себя положительный, на первый взгляд, ответственный, правильный до занудства... И вдруг он просто исчезает: перестаёт отвечать на звонки друзей, не выходит на работу... – забывшись, она начала эмоционально жестикулировать, – как в таком случае вести себя? Как скоро пора начинать бить тревогу и объявлять его в розыск? Габриэль Бомгард облегчённо вздохнул и как-то даже обмяк: слава тебе господи! Просто товарищ! Всего лишь друг! – Ты чего? – удивилась Ана. – Думал: тебя парень бросил... – произнёс Габриэль в смущении. – Да нет у меня никакого парня! – возмутилась его дочь, но повторила свой вопрос: – Тревогу пора бить сразу? Или погодить? Габриэль Бомгард ненадолго задумался: – Энни... ты понимаешь, тут по-всякому может быть. Как мне судить по таким скупым фактам? Вот скажи, насколько это в его духе... товарища твоего, я имею в виду, вот так исчезать? Такое бывало уже? В теории... – В том-то и дело, что я не знаю... – произнесла Анафема расстроенно. – Мы общаемся пару лет, но исключительно про благотворительность... В кафе посидим, бывает... Ну и всё... Мне толком ничего про него не известно. Ни где живёт, ни с кем... – она примолкла, над чем-то мучительно размышляя. – Наверное, папа, я говняная подруга... Раз за столько времени и не спросила... – Не сквернословь, – машинально поправил дочку Бомгард. Но вот это "папа", брошенное легко и невзначай, как раньше, когда она была маленькой... Начало предательски припекать под веками. Господин артист нахмурился и продолжил, чтобы отвлечься: – Тут может быть как что-то очень плохое, так и глупость какая-нибудь. С равной вероятностью твой приятель мог... ну, например, попасть в больницу или затусить, как ты выражаешься, с кем-то... – Вот именно! – перебила его Анафема и выпалила скороговоркой: – Его лучший друг чуть ли не в истерике, а я вот всё думаю... Он в пятницу (мы тогда в последний раз виделись) такой загадочный был, таинственный... Может, у него появился кто? Ну, а что? – она словно пыталась убедить себя же в собственной правоте. – Имеет человек право на личную жизнь? Влюбился, забил на всё!.. С кем не бывает?!.. Он объявится через пару дней, а мы тут весь Скотленд-Ярд на уши поставили... Вот хохма будет! – Энни, дочка, прости заранее за цинизм, – проговорил Габриэль со всей мягкостью, на которую был способен, – но в Скотленд-Ярде тебя могут и послать... прогуляться вдоль Темзы размеренным шагом. – Это почему это? – Если ты соберёшься заявить об исчезновении человека, то первое, что у тебя спросят в любом полицейском участке: вы, юная леди, кем ему приходитесь? На каком основании вы сюда явились? Конечно, – пустился в объяснения Бомгард, – не принять заявление они не имеют права. Но чтобы вот прямо дать делу ход, подключить детективов... Это ж бюджетные деньги... Ты представляешь, сколько к ним психов каждый день забредает? Не сочли бы они и тебя городской сумасшедшей, дочка... – Так что же делать? – Анафема, кажется, совсем не обиделась на слова отца. Он снова облегчённо вздохнул. – Я бы начал с родственников твоего товарища... – бросив недовольный взгляд на навигатор, ответил Габриэль. – Он ведь твой ровесник, мальчонка этот, правильно понимаю? – Да... – протянула Ана неуверенно: ей вдруг стало совестно признаться отцу, что она ни разу не спросила, сколько Эзре лет. Да и о семье его ни малейшего представления не имела. – Тогда это самое логичное решение, сдаётся мне, – Габриэль снова сфокусировался на дороге, боясь пропустить нужный съезд с кольцевой. – Ведь сейчас праздники... Твой приятель мог неожиданно сорваться к родичам, если он вдруг не из Лондона – а он, кстати, откуда? – Живёт здесь, вроде, – ответила Анафема без особой убеждённости. – Ну... мама-папа у него должны быть. Или кто-то один хотя бы... Вот к ним бы и обратиться – до того, как сломя голову в полицию бечь, – посоветовал Габриэль. – Вот уж если и они не помогут... Тут вместе уж думать будете, – закончил он. Анафема кивнула. – А вообще, может, ничего плохого с твоим другом и не случилось... – попытался успокоить дочку Габриэль, борясь с порывом взять её за руку. – Знала бы ты, что мы с твоей маменькой отчебучивали, когда были в твоём возрасте!.. – Не уверена, что хочу знать, – пробормотала Анафема для виду, хотя, на самом деле, ей было прелюбопытно. Господин артист верно истолковал эту реплику. – А мама тебе не рассказывала, как её чуть не отчислили с последнего курса магистратуры? – Нет... – Ана покачала головой в изумлении. – Дело было тоже под Рождество... Помнится, Несси до ужаса захотелось блинов. Непременно из парижской брассери. Ну, что ты думаешь? – Габриэль хитро подмигнул дочери. – Мы прыгнули в "Евростар" (он как раз только появился, в ноябре 94-ого первые поезда пошли!) и были таковы. И как-то наш уикенд растянулся недели на три... Мы колесили по Франции автостопом, жили в коммунах хиппи... Эх, золотые были времена! – воскликнул он с плохо скрываемой ностальгией, но тут же сменил тон. – Правда, Нес пропустила несколько консультаций с научным руководителем... Тогда ж мобильники ещё редкостью были, не могла она отзвониться профессору... – попытался оправдать подругу мятежной юности он. – И что? – Анафеме не терпелось услышать развязку истории. – Скандал вышел первосортный! – довольно усмехнулся Габриэль, припоминая подробности. – Нес явилась на факультет как ни в чём не бывало, а научрук в бешенстве! Вы, мол, мисс, мне всю статистику запорете! Документики на отчисление я для декана уж приготовил... Ну, в итоге она их умолила как-то. Защитилась, сама знаешь... В докторантуру пошла, – завершил Габриэль свой рассказ. – Хотелось бы верить, что тут всё столь же просто объяснится, – Анафема тряхнула волосами, как будто прогоняя что-то. "Как же на мать с годами похожа стала... " – отметил про себя Габриэль с необъяснимой печалью, а вслух процитировал Луну Лавгуд: – Просто. И весьма прозаично. – Вот именно, – согласилась Ана. До Хакни-Уик добрались в молчании.

***

Пока мистер Бомгард искал местечко, откуда машину Агнес не эвакуировали бы за нарушение какого-нибудь душнильского лондонского правила парковки, Анафема пулей бросилась к двухэтажной бетонной коробке – приют располагался в здании бывшего склада. – Найдёшь меня во дворе! – крикнула она отцу через плечо и махнула рукой в сторону ворот, украшенных кособокой гирляндой из разномастных воздушных шариков. Габриэль помедлил. Слова дочери пробудили в нём какую-то неясную тревогу. С одной стороны, он не переставал радоваться, что она с ним в кои-то веки заговорила, с другой – по всей видимости, у Аны были проблемы: пропал друг... В курсе ли Несси? Решив не повторять ошибок прошлого и заранее готовясь выслушать гневную отповедь по поводу аферы с машиной, Габриэль Бомгард набрал номер бывшей жены. Агнес отозвалась мгновенно: – Ну как, довёз Ану? – поинтересовалась она совершенно беззлобно. – Нес, прости... – начал оправдываться Габриэль, но был грубо прерван. – Да чего уж... Я вас сразу раскусила, конспираторы сраные, – перебила его профессор почти ласково. Она как будто даже хохотнула в трубку, но смех её показался Габриэлю слегка наигранным. – Что-то случилось, Нес? Ты из-за машины? Не переживай, мы её не покоцали. – Да я и не сомневаюсь... Нет, всё окей. Так, работёнка подвалила неожиданно в праздничный день. Вот ишачу потихоньку, – ответила Агнес Нуттер. Габриэль прекрасно знал, как звучит Несси, когда она зла, или занята, или деловита... Сейчас в её голосе ему почудилась паника. Это было... странно. – Точно всё в порядке? – переспросил он на всякий случай. – Мгм... – буркнула Агнес и, судя по звуку, затянулась сигаретой. – Чё как? С Аной не успел поцапаться? – Нет, – Габриэль отрицательно мотнул головой, с опозданием понимая, что Несси его не видит. – Спешу поделиться инсайдерской информацией, – похвастался он. – Ну давай, жги, Гоголь, – на другом конце щёлкнула зажигалка. Агнес явно прикурила вторую сигарету. "Нервничает," – мысленно констатировал Габриэль, но от опасных комментариев воздержался: не будите, как говорится, атомные ледоколы, пока они стоят на приколе... – У Аны нет парня, – не без гордости озвучил он сенсационный факт. – Эка невидаль, – хмыкнула Агнес. – С её-то гонором... Чё ещё выяснил, шпиён? – ...И она очень переживает за своего друга, – добавил Габриэль. – Бодрится, притворяется, что её это не очень беспокоит... Но я же вижу... Короче, Нес, какой-то мальчик из её компании пропал. Несколько дней назад. По словам Аны, мальчик хороший и положительный. Она тебе не говорила? В трубке повисло напряжённое молчание. – Нет... – Агнес Нуттер наконец снизошла до ответа. – А что именно она тебе рассказала? Как зовут? Откуда знает маль-чи-ка? Как это всё – вообще – приключилось? Дождавшись, пока поток вопросов иссякнет, Габриэль коротко изложил бывшей супруге суть беседы с дочерью. – Ясно... – протянула Агнес туманно. – Ну... от нас-то что требуется? – Да вряд ли прямо требуется... – Габриэль сейчас уже сам не понимал, чем его так зацепила история Энни. Может быть, просто самим фактом... Дочь впервые с ним чем-то поделилась, и он чувствовал себя обязанным сделать что-то, чтобы оправдать её доверие. – Я зря переживаю, Нес? – спросил он. – Пожалуй, – ответила профессор просто. – Склоняюсь к высказанной тобой же версии: дело молодое. Приятель Аны очень даже мог куда-нибудь смыться на выходные, у девушки зависнуть... и тому подобное. Скажи доче, пусть не поднимает пока хипеж, а то неловко может получиться: она там поисково-спасательную операцию развернёт, а пацан просто решил хорошо провести время. Ты, кстати, сейчас обратно? – спросила она вдруг. – Или не соврал, что заехать куда-то хотел? – Да нет... – отозвался Габриэль без особенной уверенности. – Пойду погляжу, что за приют, раз уж я здесь. Узнаю хоть, чем наша дочь в свободное от учёбы время развлекается. – Ну-ну, чует моё сердце, она будет вне себя от восторга, – констатировала Агнес с сарказмом и добавила: – Удачи! Звони, если что! – Договорились, – Габриэль нажал на сброс и выбрался из машины. В Ричмонде Агнес Нуттер грязно, не по-профессорски выругалась: блять! Ана! Ну и друзья у тебя, доченька! Нет бы с однокашниками общаться, так она из всего Лондона Эзру Фелла умудрилась выбрать! Жадно глотнув из бокала, Агнес вернулась к тому, от чего её отвлёк звонок бывшего муженька, – к обдумыванию стратегии дальнейших действий. Как назло, гениальные идеи не спешили приходить на ум. Пока профессор Нуттер определилась лишь с одним пунктом: Гэйбу рассказывать правду категорически нельзя. И так, получается, полгорода уже в курсе, что из "Старбакса" пропал белобрысый бариста.

***

Несмотря на праздничный день, на благотворительное мероприятие лондонцы толпой не повалили. Пара дюжин праздных зевак и сочувствующих прогуливались по двору приюта, флегматично поглаживали сонных котов и собачек (местных фандрайзеров), вяло интересовались выставленной на прилавках дребеденью и с неохотой участвовали в конкурсах и мастер-классах, за которые отвечали долговязый гот и щуплый юноша в огромных – в пол-лица – очках. Тщась поддержать инициативу дочери и просто выглядеть приличным человеком, Габриэль без энтузиазма причастился беспроигрышной лотереи, где по билетику ценой в три фунта ему достался слегка зачитанный томик Мари Шанталь. Ухмыльнувшись иронии судьбы, господин артист спрятал книжонку в карман серого кашемирового пальто: он вознамерился вечером презентовать нетленку Несси – просто чтобы посмотреть на выражение её лица. Побродив среди прилавков и от скуки купив кофе с суховатым бисквитом, который нахваливала миловидная блондинка с бейджиком "Дейдре", он нашёл взглядом дочку. Стоит ли говорить, что желающих раскинуть карты или посмотреть в стеклянный шар было приютский кот наплакал? Габриэлю стало даже немного жаль Ану, но не до такой степени, чтобы попытать счастья в гаданиях. Анафема тем временем увлечённо втолковывала что-то невысокой девушке (Или парню? Габриэль засомневался) в безразмерной чёрной хламиде поверх укороченных легинсов. Если бы он собрался подслушивать, то мог бы узнать немало удивительного, но увы... – Это более чем крипово, понимаешь, Би?? Ну скажи же что-нибудь! – Ана всплеснула руками. – Да... Не знаю, что и ответить, я в ахуе, – Би, а это были именно они, бросили цепкий взгляд в сторону: Эзра, конечно, подкинул проблем, но за посетителями тоже глаз да глаз нужен. – Что делать будем? – не унималась Ана. – Будем посмотреть... – протянули Би раздумчиво. – А вдруг прав твой батя, и Эз объявится на днях или раньше? Не то чтоб мы с ним много общались, конечно, но он никогда не производил на меня впечатления какого-то неадеквата... – В том-то и дело! – выпалила Анафема, от волнения повышая голос. – Может... – она перевела дыхание, – с ним что-то плохое случилось!.. – И такое возможно, – Би медленно кивнули. – Но поверь моему опыту... Как бы мерзко это ни звучало, но факт: если с ним что и случилось, то случилось ещё в пятницу. Тогда мы по-любому опоздали, и остаётся надеяться только на то, что он жив. А если нет... Возвращаемся к предыдущему пункту. – Но так же нельзя! – воскликнула Анафема. – А как можно? Научи меня, подруга, – Би пристально посмотрели ей в глаза. Ана смешалась и в бессильном гневе сжала кулачки. – Повторюсь для тех, кто в шлеме с рогами, – Би немного смягчились, видя состояние приятельницы. – Ваш Эзра разумный мальчик. Вряд ли он пошёл на что-то потенциально опасное. Он столько лет кураторствует... Уж знает, что с чем едят. Но. Но, Анафема! – тон Би снова стал резок. – Ладно мелочь пузатая, – они кивнули в сторону Уорлока и Уэнсли. – Но ты повела себя совершенно не-про-фес-си-о-наль-но! Это Лондон, детка! Ты знаешь статистику! Сколько ЛГБТ+ персон гибнет и пропадает без вести каждый год! За твоим товарищем на ночь глядя неизвестно кто присылает чёрный кэб, а ты сидишь – ладошки на мандошке? Номер таксомотора, блин, записать так сложно было? Взять с парня обещание отзвониться, как доедет, не допетрила? Не отзвонился бы – сама должна была ему набрать! Тебя чему на курсах противостояния бытовому насилию учили? Где твоя башка была? В заднице, а? – Прости, Би... – Анафема покаянно опустила голову. – У Эзры прощения просить будешь. Коли будет у кого, – буркнули Би и внезапно переменили тему. – Эй, ты часом не в курсе, что это за мужик с томным видом чавкает каменными кексиками Дейдре? Впервые его вижу... Мажор какой-то. Анафема повернулась к прилавку с самопальными вкусняшками и не без смущения призналась: – Это ж мой отец... – Ясненько, – Би смерили Габриэля Бомгарда долгим оценивающим взглядом. – А я всё думаю: что мистер пафос тут забыл?.. Не наша целевая аудитория. Пойду пообщаюсь с твоим батей тогда, если ты не против. Ана в прострации махнула рукой: мол, делай как знаешь. – Вы, кстати, ваще не похожи. Ни фига общего, – бросили Би и, чеканя шаг, двинулись в сторону ничего не подозревающего Бомгарда.

***

– Дочку, значит, поддержать пришли? – спросили Би вместо приветствия. – Похвально, похвально... Габриэль Бомгард резко обернулся, едва не подавившись бисквитом, закашлялся и покраснел от натуги. – Здравствуйте, – выдавил он, пытаясь смыть попавшие не в то горло крошки остатками растворимого кофе. – И вам не хворать. Беатриче. Можно просто Би. Местоимение "они". Куратор приюта. Габриэль в замешательстве пожал протянутую руку. Здоровались Би со всей пролетарской ненавистью: господин актёр поборол желание проверить, целы ли пальцы. – Ана там пока делом занимается. Давайте я покажу вам... угодья, – предложили Би вполне любезно, пусть не без иронии. – С удовольствием, – произнёс Габриэль с трудом: остатки бисквита, казалось, провалились куда-то в бронхи и теперь нещадно щекотали нутро. Хотелось кашлять и чихать, но заслуженный деятель театра и кино, давясь соплями, сдерживал низменные порывы, ибо Би внушали ему невыразимый трепет. Чинно прогулялись внутри бывшего склада, осмотрели клетки и вольерчики. Габриэль отметил про себя: как всё-таки много в городе беспризорных, никому не нужных животных. Казалось бы, сытая Англия... А вот. Его обуяло внезапное желание пожертвовать приюту хотя бы пару сотен куидов, но он не знал, как поделикатней предложить помощь. Может, через Ану? – У нас здесь полсотни котов и два десятка собак, – тоном экскурсовода вещали Би. – Наш фонд негосударственный, получаем редкие гранты и небольшие дотации от более крупных организаций, а в основном – существуем силами волонтёров да на подаяния граждан. Вот в этой секции – котята, щенки и молодые животные... – Би подвели гостя к широкому стеклу, за которым в одном из вольеров играли несколько некрупных собачек неопределенной породы, а в другом три мелких кота терзали когтеточку. – У этих... Ну, у них ещё неплохие шансы на пристройство. Что касается возрастных животных... – Би нахмурились и закусили губу. – Так эти с нами и останутся, по-видимому. До самого конца. Своего ли, приюта ли... Ну, короче, до конца. – А там что? – полюбопытствовал Габриэль, кивая в сторону отгороженного сеткой закутка. – Там живёт Бегемот, – пожали плечами Би, как будто только что сообщили нечто самоочевидное. – В каком смысле бегемот? – не понял Габриэль. Он, конечно, слышал о том, что некоторые эксцентричные личности выбирают экзотических питомцев... Но не гиппопотама же! – Что, вольер мелковат, скажете? – криво ухмыльнулись Би. Габриэль глупо кивнул. – А это не простой бегемот. Это Кот Бегемот. Как в "Мастере и Маргарите"... Демон такой был, трикстер. Не слыхали? – Отчего же... – немного обиделся столь низкому о себе мнению Бомгард. – Моя бывшая... э-м-м... супруга – профессор словесности. Так что даже читал, – прихвастнул он. – Угу... – хмыкнули Би с непонятной интонацией. О том, что Агнес Нуттер была когда-то их преподавателем, они дипломатично умолчали, вместо этого спросив: – Кота смотреть будете? – А можно? – Габриэль почему-то почувствовал себя крайне неловко. – Было б нельзя – не предлагали бы. Би подошли к импровизированному вольеру и позвали: "Эй, чудовище! Яви себя миру!". Раздалось отвратительное булькающее шипение, как если бы где-то поблизости тошнило питона или на огромную раскалённую сковородку вылили кружку воды. – Стесняется, тварь колченогая... – пояснили Би. Габриэль поразился сквозящей в их голосе нежности, которая совершенно не вязалась с грубостью слов. – Давайте, может быть, не будем тогда беспокоить зверушку?.. – предложил он робко. – Зве-руш-ку? – запрокинув голову, отрывисто расхохотались Би. – Нет уж, мистер кашемировое пальто, вы просто обязаны увидеть хозяина здешних мест, властелина хребтов безумия, маркиза де Карабаса! Они легонько пошевелили сетчатую ограду. На мгновение Габриэлю показалось, будто чёрная тень метнулась из угла. Раздался гневный и душераздирающий то ли рык, то ли мяв, то ли вой стремительно оборачивающегося волком профессора Люпина. – Господи... – пробормотал господин артист совершенно искренне, машинально отступая назад. – Здесь все боги бессильны, – произнесли Би словно бы даже с гордостью. – Он старый солдат и не знает слов любви. Погодите, сейчас на ограждение бросаться начнёт. Задело их величество, что смерды шумят, тревожат, не дают баиньки! ...Кот (если это вообще был представитель семейства кошачьих, а не демон – олицетворение ночных кошмаров) оказался поистине монструозен: чёрен, словно сама душа Иуды, и так же облезл. Он был огромен, но при этом тощ и жилист, с длинным лохматым хвостом, которым он нервно повиливал из стороны в сторону, готовясь к нападению. Единственный жёлтый глаз смотрел на людей подозрительно, недобро, не мигая. Короткие, точно опалённые или обкусанные, усы хищно подрагивали – жуткое зрелище. Габриэль замер, боясь смотреть и в то же время не смея отвернуться: казалось, Бегемот, будто броню, носил на себе всю свою жизнь, полную несправедливостей, жестокости и предательств. Всё существо этого животного будто кричало: "Я никому не верю! Я одиночка!". Но Габриэль вдруг понял кое-что ещё: он никогда ещё не встречал существа более обречённого, лишённого всякой надежды на ласку. При взгляде на этого кота в нём что-то щёлкнуло, отзываясь, а внутри словно запустили какой-то забытый, ржавый, несмазанный механизм. – А почему он?.. – господин артист сделал неопределённый жест рукой в сторону самодельного вольера. – Живёт так? Как Ганнибал Лектер? – уточнили Би. Габриэль кивнул. Кот тем временем прохаживался вдоль ограждения, буравя нарушителей его покоя изжелта-лунным взглядом и предостерегающе шипя: не суйтесь, люди, а не то я и вам глазёнки повыцарапываю, будем квиты. – Не поверите... – проговорили Би. – Это всё так... фокусы, лицедейство, антураж. Бегемот дряхл и одинок – сплошные шрамы что внутри, что на шкуре, – они хмыкнули почти сочувственно. – Молодняк его гоняет: жратву отбирают, с лежанки спихивают... Оградка для его же блага. Здесь он царь и Ктулху своего закутка. А там... – они кивнули в сторону залитых светом вольеров, – он ничто. Беззубый, одноглазый старик-оборванец. – И что же?.. Как же?.. И никто не возьмёт?.. – Габриэль пристально посмотрел на Би. – Да кому он сдался, кроме нас? Кто с ним мудохаться будет? Корм медицинский покупать, таблетки от артрита в пасть пихать, а? Одна морока... – подавив вздох, Би устало махнули рукой. – Тут бы мелочь пристроить в хорошие руки... А Бегемот... Бегемот у нас, мистер кашемировое пальто, отработанный материал. Зато каков характер! Какая воля! Хватается за жизнь, пусть у него уж девятая на исходе!.. Тут куратора отвлекли. В дверях стояла девочка лет тринадцати в яркой ветровке, коротких джинсовых шортах и полосатых колготках. Габриэль с лёгким изумлением отметил её красные, как пожарный гидрант, резиновые сапоги до колен. Совсем не по погоде. – Би! Би! – прокричала девчушка с порога, от нетерпения притопывая ногой. – Там, кажись, Джуманджи хозяина нашёл! Иди сюда скорее! – Подождите здесь пока... Бегемоту вон компанию составьте, – бросили Би Габриэлю и поспешили прочь. Кот и господин артист остались вдвоём.

***

Габриэль Бомгард никогда не собирался заводить домашних животных. В принципе, он считал себя к ним равнодушным – привычка: в детстве родители не разрешали, потом не до того стало, некогда, да и незачем. В задумчивости он присел на корточки перед вольером. – Кис-кис, – сказал Габриэль. Бегемот скосил на докучливого визитёра единственный глаз, но даже до шипения не снизошёл, а вместо этого принялся неспешно умываться, нет-нет да поглядывая на странного человека. Габриэль с любопытством наблюдал за котом, а тот вроде и забыл о нём, увлечённый косметическими процедурами. Или притворялся так мастерски старый обманщик, бдительность врага усыплял? Би возвращаться не спешили. Осмелев, Габриэль медленно протянул руку к проволочному ограждению – Бегемот ощерился, обнажив нестройные ряды кривых зубов. – Да кто б тебя испугался, чудик, – пробормотал господин актёр снисходительно, хотя ему и было чуточку боязно. Руки от сетки он не отнимал из принципа. Кот недоверчиво прянул ушами, нюхнул воздух и снова зашипел. – Ну а дальше-то что? – спросил Габриэль на полном серьёзе. Бегемот, естественно, ничего не ответил, но опасливо приблизился к разделяющей их проволоке и пошевелил короткими усами. Так они играли в гляделки: Габриэль Бомгард с одной стороны вольера, кот – с другой. – Я так до завтра просидеть могу. Тоже, знаешь ли, из упрямых, – предупредил его Габриэль. Бегемот презрительно мявкнул и внезапно боднул головой оградку, упираясь чёрным с подпалинами лбом Габриэлю в ладонь. Сзади раздался потрясённый вздох. – Впервые такое вижу, – прошептала неизвестно откуда взявшаяся Анафема. – Я тоже в ахуе, – вполголоса согласились Би. Габриэль не спеша поднялся на ноги и аккуратно отодвинул импровизированное заграждение, выпуская кота. Бегемот вальяжно вышел из своего закутка и с видимым отвращением нюхнул штанину своего освободителя. Кошачья морда выражала неизбывное презрение. Со всем комфортом расположившись возле до блеска натёртого ботинка, кот как ни в чём не бывало продолжил умываться. – Я его забираю, – безапелляционно заявил Габриэль. – Мама тебя убьёт, – прошелестела Анафема в священном ужасе. – Я не сказал, что забираю его к вам, – парировал Габриэль. – Ты же уезжаешь... – Анафема переводила обеспокоенный взгляд с отца на Бегемота и обратно. – Планы изменились. Мы с Бегемотом остаёмся в Англии, – белозубо оскалился Габриэль Бомгард. – Боюсь, американский климат будет ему вреден. Не так ли, Би? – обратился он к куратору приюта. – Так ли... херак ли... – пробормотали Би слегка взволнованно, однако быстро совладали с собой и деловито прибавили. – Я приготовлю документы и распечатаю рекомендации по уходу. У Бегемота особая схема приёма лекарств. – Мы справимся, – бросил Габриэль с таким апломбом, будто всю жизнь ухаживал за престарелыми котами‐социопатами. – Папа, – дёрнула Анафема его за рукав (Бегемот не шелохнулся, только зыркнул на неё ехидно). – Если мама узнает, что у неё в машине ехал кот... – ...То мы с Бегемотом возьмём такси. Надеюсь, права у тебя с собой. Отгонишь "Лендровер" сама, большая уже девочка. – Но папа!.. – А если хочешь сделать для Бегемота ещё одно доброе дело, нагугли-ка нам какой-нибудь pet-friendly отель, – попросил дочку Габриэль. Анафема, поражённая в самое сердце, беспрекословно повиновалась. Вернулись Би. – Вы же понимаете, – голос куратора звучал строго, – что я буду еженедельно посещать Бегемота и контролировать условия его содержания? – Да на здоровье, в любое время, – широко улыбнулся Габриэль, словно не замечая пяти глаз, включая один жёлтый, в шоке воззрившихся на него. Когда с формальностями было покончено, Габриэль Бомгард церемонно вручил дочери ключи от машины Агнес и кивнул коту: – Пошли, Бегемот. Карета, которая отвезёт нас в безоблачное будущее, подана. Кот послушно зашагал следом за актёром. Анафема с Би переглянулись. – Блин, – нашла в себе силы выговорить Ана, провожая взглядом удаляющуюся фигуру отца. – Взял бы он кота на руки. Бегемот же старый... И убежать может. – Не убежит, – отозвались Би уверенно. – Ты просто не поняла, что твой батя только что сделал. Он не дал Бегемоту почувствовать себя слабым. Сберёг его достоинство. Мудрый мужик... – Скажешь тоже, – возразила Анафема для проформы, хотя в глубине души она восхищалась и гордилась отцом.