Глава двадцать пятая
Операция "Слёзы Мюссо"
Ashes of Eden
Putting a piece of you in your protagonist adds depth and merges the worlds of fiction and reality.
Adam Steven Page
– Мастер! М'лорд! Мастер Фелл! "Господи всемогущий..." – едва заслышав скрипучий голос старика-дворецкого, Азирафель Фелл досадливо поморщился, с трудом подавляя желание закатить глаза: ну где, где, скажите на милость, это видано, чтобы слуга в приличном доме позволял себе подобные вольности?.. Мало того, что Джулз не стесняется его громогласно окликнуть, так ещё аж подпрыгивает от нетерпения на пороге. В его-то годы!.. С ума сошёл, не иначе! Совсем одичали они в своей шотландской глуши... У отца в Лондоне такой наглец и на день бы не задержался. Что он о себе возомнил?! – Юный господин... Вернулись-таки! Счастье-то какое! – зачастил Джулз, чуть запыхавшись: спуск с высокого крыльца дался пожилому слуге непросто. Слегка ошеломлённый, Азирафель приподнял бровь: да в чём же дело? Молодой хозяин поместья огляделся: лакея поблизости не наблюдалось, зато к нему, спотыкаясь, во весь опор уже бежал мальчишка-конюх. – Спасибо, Смит, – дождавшись, пока конюх займёт приличествующее ему положение при поводьях Снежинки, Азирафель спешился. – Добрый вечер, Джулз, – обратился он теперь к дворецкому, прилагая немало усилий, чтобы сохранить ровный тон и спокойное выражение лица. – Позвольте осведомиться, что заставило вас... э-м-м... совершить пробежку по двору? – Заждались мы вас... Здоровьем вашим, дорогой сэр, все дюже обеспокоены... – по-стариковски мелко затряс тот головой. Азирафелю вдруг стало Джулза почти жаль, хотя, естественно, он не чувствовал себя обязанным отчитываться перед прислугой о том, где, с кем и как проводит время... И вообще, из того факта, что он намеревается погостить у соседа подольше, секрета он изначально не делал! Если какие-то неотложные дела в поместье требовали его внимания, Джулз всегда мог послать весточку с тем же Смитом! Азирафель совершенно не разделял сопутствующего его возвращению ажиотажа и не понимал его причин. – Благодарю за заботу, – бросил он чуть более холодно, чем хотел. – От травмы я уже совсем оправился. В проёме двери замаячила приземистая фигура экономки. "Да что ж за делегация тут собралась?!" – не без некоторого раздражения спросил себя Азирафель Фелл. – Я устал с дороги, – сообщил он дворецкому. – Прикажите, пожалуйста, – он мягко подчеркнул формулу вежливости, едва заметно повысив голос, – приготовить ванну. И будьте так добры попросить Эбигейл распорядиться насчёт кларета. Пусть подадут в кабинет. Закусок не нужно. С этими словами Азирафель Фелл неспешно, как и полагается истинному джентльмену, поднялся на крыльцо и скрылся в доме. "Будет исполнено" или тому подобного от нахала Джулза он предпочёл не дожидаться. Неодобрительно поджав тонкие губы и почёсывая коротко подстриженные седые баки, дворецкий проводил молодого хозяина пристальным взглядом. – Ох, м'лорд... беду накличете на свою кудрявую головушку, – проскрипел он и, надсадно кашлянув, заковылял следом.***
– Всё! Перерыв! Я больше не могу! Уже строчки перед глазами плывут! – воскликнул Энтони Кроули, отталкивая лэптоп и принимаясь с силой растирать затёкшую шею. – Можно посмотреть, дорогой? Я сгораю от любопытства! – Эзра пересёк гостиную и подошёл к кухонному островку, где Кроули устроил себе нечто наподобие писательского кабинета. – Смотри, конечно. Может, заодно повторы уберёшь, – попросил Кроули, поднимаясь с высокого табурета, – а мне срочно нужно вытянуть ноги. Спустя полчаса Эзра нашёл писателя дремлющим на гобеленовом диване. Камин почти прогорел; угли, правда, ещё тлели, порой выбрасывая вверх скупые искры и рисуя на полу, за резной чугунной решёткой, причудливый узор из теней и изжелта-оранжевых пятен света. Эзра присел на краешек вытертого подлокотника, помимо воли заворожённый открывшимся ему зрелищем: лицо Энтони казалось таким умиротворённым во сне, совсем юным... В отчаянии закусив губу, Эзра Фелл, заведомо проигрывая, вёл молчаливую войну с нахлынувшими эмоциями. Его чувства были противоречивы: с одной стороны, как же велико было искушение просто наслаждаться обществом Энтони, их новой, столь хрупкой и нежной близостью, уютом этого маленького домика, притаившегося на берегу озера, вдали от всех... Как легко было предаться иллюзии и заставить себя ненадолго поверить в то, что они всего лишь пара счастливых влюблённых, решивших провести свой первый совместный отпуск в таком романтическом месте... С другой стороны, маска Азирафеля, ставшая внезапно отвратительной и будто тяжелей свинца, жгла Эзре лицо и душу. Он не находил решения, не ведал уже, как сорвать с себя эту личину. С тоскливой покорностью неизбежному Эзра предощущал: за аккуратным картонным фасадом джентльмена и дворнянина Энтони однажды обнаружит клеймо лжеца, пройдохи-актёришки. Как он сказал тогда?.. Жулика? Да, жулика. Эзра Фелл понимал: он упустил шанс открыть любимому мужчине правду; он проворонил все благоприятные моменты, какие только могла ниспослать ему от щедрот своих злодейка судьба. И сейчас остаётся одно: доигрывать роль, пока его не разоблачат Би... или кто-нибудь другой. Эзра не мог не возвращаться мыслями к Лондону: он ведь так и не связался с друзьями. Теперь, по-видимому, уж поздно... Как там старина Эрлс? Поди, похоронил его... А Владыка? Чего напридумывал себе Ньют, когда, вернувшись в Луишем, обнаружил исчезновение соседа? Думать о том, что кто-то из парней (а то и оба сразу!) мог объявить его в розыск, было страшно, нестерпимо. Эзра малодушно понадеялся, что в Шотландии искать его никому в голову не придёт. Привычным жестом ероша волосы, он взволнованно прошептал: – Что же будет дальше? ...И тем самым разбудил писателя. – Ангел? – закинув руки за голову, Кроули сладко потянулся. – Я не сплю... не сплю. Что, дочитал уже? – Угу, – нечленораздельно промычал Эзра, отводя взгляд. Смотреть на Энтони, такого желанного, было чистой мукой. – Иди сюда, – Кроули подвинулся поближе к спинке дивана, освобождая место подле себя. Тихо вздохнув, Эзра повиновался. Они долго лежали в молчании. Угли в камине слабо багровели, угасая, как и декабрьский закат за окном; зимой на севере темнело слишком рано. Положив голову Кроули на плечо и прикрыв глаза, Эзра отрешённо водил кончиком среднего пальца вдоль растянутого ворота писательской футболки, нет-нет да задевая то линию пульса, то тонкие ключицы, то трепетно-беззащитную впадинку между ними. Кроули дышал размеренно и глубоко, откровенно наслаждаясь лаской. – Так о чём ты спрашивал?.. – прошептал он ангелу в макушку. – Что будет по сюжету дальше, да? – Да, – солгал Эзра, ведь его вопрос не был адресован ни роману, ни Энтони. Более того, Энтони вообще не должен был этого слышать. – Мы оставили твоего персонажа в кабинете, – начал Кроули (с недавних пор он настаивал на отделении живого Азирафеля от книжного тёзки). – За ту неделю, что он тусовался с соседом и лечил шишку на голове (помнишь же предыдущие главы?) много чего успело произойти. Сейчас, я думаю, мы заставим его разобрать почту, которую Джулз старательно складировал ему на подносик... – писатель рассеянно поцеловал ангела в светлые кудряшки, – ...и, – он на долгий миг примолк, погружённый в размышления над сюжетными ходами, – помимо всяких связанных с новым имением бумажек, он обязательно получит весьма недвусмысленное письмо из дома: приводи, сынок, дела в порядок и дуй обратно в столицу. Что не доделаешь – закончит наш поверенный. – К чему такая срочность? – спросил Эзра куда-то Кроули в футболку. – Ну, ты ж в курсе таймлайна: уже самый конец октября, сезон в разгаре... вот-вот начнутся предрождественские приёмы и балы. Даже те, кто до победного сидел в Ницце и Венеции, точно вернутся на Альбион, – ответил Кроули, словно это было нечто самоочевидное. – А я здесь при чём? – поинтересовался Эзра угрюмо, с отвращением выманивая на поверхность личину Азирафеля. – Ты, ангел мой, теперь уже вовсе ни при чём, – усмехнулся Кроули, крепче прижимая его к себе. – Ты принял решение остаться здесь, со мной, чего о господине Фелле, дворянине XIX века, не скажешь. Ему придётся тащиться в столицу. Ослушаться родителей он не посмеет. А потому мистера Фелла ждёт исполненное заламывания рук, туманных намёков, недомолвок и заверений в дружбе расставание с соседом и участие во всевозможных светских мероприятиях. Полагаю, в связи с нарисовавшимся наследством отец постарается подобрать ему выгодную партию. Не забывай, я ж ему ещё старшего брата прописал... – Да, точно, – пробормотал Эзра, припоминая ещё один их недавний разговор: раз роман вышел за рамки жанра bodice ripper, требовалась детальная проработка образа. Так у Азирафеля Фелла появился титул, затем – отец-деспот, набожная мать, дяди-тёти, кузены-кузины и старший брат Майкл. – Отныне почтенному главе семейства, – продолжил развивать свою мысль Кроули, – не надо более терзаться вопросом, как половчее поделить блага материальные... так скажем... между двумя детьми, точнее – кому какую роль отвести в делах насущных. Поскольку Майкла я планирую сделать "родительской гордостью" со всеми вытекающими... безупречный брак, политические амбиции и прочая лабуда... то Азирафеля, принимая во внимание его свободолюбивый характер и некоторую стервозность, – этими словами Кроули заслужил лёгкий шлепок по плечу и довольно ухмыльнулся: – Да-да, именно, ангел, я не оговорился... Не обижайся. Так вот... старшему – Лондон и политические интриги, младшему – унаследованные от дядьки фабрики-заводы и тёплое (прости за иронию) местечко в Шотландии. И вуаля – конкуренция между детками резко сходит на нет. – И что, – протянул Азирафель-Эзра с сомнением, – я вот так беспрекословно подчинюсь? – Он, герой романа то бишь, подчинится. Деваться потому что некуда, – отрезал Кроули. – Ладно... а что тогда ты? Не ты-ты, я имею в виду, а сосед-писатель? – уточнил Азирафель-Эзра осторожно. – А как тебе самому кажется? – Кроули бережно развернул ангела лицом к себе, ища его взгляд. Эзра вздохнул: – Если хочешь моё мнение... Я предположу, Энтони Джеймс Кроули помается в своём имении, а потом всё-таки отправится вслед за новым другом в столицу. – Та-ак... – писатель хитро прищурился. – Меня, признаться, тоже похожие мысли посещали. А дальше? – А дальше... – Эзра призадумался. Личина Азирафеля была вновь отброшена до поры. – Когда ты предполагал объяснение между главными героями? – Сейчас ещё рано, – отозвался Кроули неуверенно. – Не забывай, в викторианочку же живут... Такие признания... Даже не представляю. Нереалистично. Неправдоподобно. Это ж почти самоубийство. Социальное, по крайней мере. Эзра вмиг осознал, насколько "выпал" из образа. Будь он взаправдашним Азирафелем, он бы вряд ли посмел даже намекнуть Энтони на свои чувства, не говоря уже о прочем. Но что сделано, то сделано... – Я понимаю, – наконец произнёс он. – И поэтому вот тебе моё видение: Энтони Джеймс Кроули приезжает в Лондон где-нибудь месяц или два спустя, а до этого он со мной... с моим персонажем ведёт оживлённую переписку. Конечно, сразу по прибытии в столицу я бы на его месте отправил Феллам визитку... Но тут вот какое осложнение, – Эзра мучительно припоминал прочитанные им ранее романы Чарльза Диккенса и всех сестёр Бронте разом, – положение Азирафеля Фелла в обществе выше. А Энтони Джеймс Кроули пускай и из обедневшего знатного рода, но он работает, – подчеркнул Эзра. – Да, ангел. Если ты намекаешь на слегка пренебрежительное отношение к провинциальному писателю в высшем обществе, то ты прав... – согласился Кроули и внезапно насторожился: – Но откуда?.. Ты начинаешь что-то вспоминать? – Просто... как будто тень ощущения такая... – Эзра неопределённо пошевелил пальцами в воздухе. И лишнего бы не болтнуть, и Энтони успокоить, и личину соблюсти! Как тут преуспеешь?.. Кроули, наоборот, казался по-настоящему взволнованным: – Ангел! – он рывком сел на диване и нежно взял лицо Азирафеля в ладони, в замешательстве всматриваясь в серо-голубые глаза, словно ища в них подтверждения или опровержения своим страхам. – Послушай... да зачем я?.. Да зачем мы?.. Может, ну его... роман этот? Мы ведь так и не выяснили до конца, насколько верна моя гипотеза... Вдруг ты всё-таки исчезнешь... Провалишься туда, а там уже вовсе не тот рай, что я изначально хотел для тебя создать... Там сущий викторианский ад! Ангел, прошу!.. Давай остановимся! – в тоне Кроули явственно звучала подступающая истерика. Эзра долго глядел в золотисто-карие глаза и размышлял над тем, что открой он правду сию секунду – истерика точно разразится, но уже совсем иного рода. – Дорогой мой... – Эзра поморщился, почти слыша голос профессора Нуттер в голове: ему стало противно, – Энтони... никуда я не исчезну, не провалюсь. Ни в какой викторианский ад. Я останусь здесь, с тобой. Я сейчас скажу тебе одну очень важную вещь и надеюсь, что ты меня поймёшь: уже давно я не рассматриваю твой роман в качестве возможности куда бы то ни было вернуться. Пусть мой персонаж существует на страницах книги, я же – здесь. Но сама мысль, что ты бросишь эту историю... Или тем паче – вообще отречёшься от писательской стези... Лишь мысль об этом повергает меня в ужас! Я не могу позволить тебе разменять твой талант непонятно на что! Я этого себе никогда не прощу! – Да какой там талант... – Кроули обессиленно упал обратно на подушки, увлекая Азирафеля за собой. – Скажешь тоже. Графомания сплошная. – Нет, – возразил Эзра с долей непривычной жёсткости. – Не вздумай так себя принижать. Мне не нравится, когда ты на себя наговариваешь. Тем более... я же только что читал начало новой главы! – И не испугался того, как плохо написано? – Кроули изогнул уголки губ в сардонической полуулыбке. – Да прекрати ты! – воскликнул Эзра с укоризной, но тотчас же сгладил резкость поцелуем. – Лучше про Лондон мне дорасскажи. – Сам мне дорасскажи, – подловил его Кроули. – Я только предположил, дорогой, что писателю там несладко придётся, – отозвался Эзра с опаской. Его не покидало ощущение, что он ходит по тонкому льду. Что же заставляло его упорствовать? Он и сам не ведал. – Полагаю, – помедлив, сказал Кроули, – что, следуя нашей общей логике, признания между главными героями должны прозвучать уже в столице. – Да, – не решился спорить Эзра. – Скорее всего, инициатором окажется твой персонаж. Погоди, не перебивай, – он накрыл кончиками пальцев губы вскинувшегося было Кроули. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, увидев, что этот светский сезон для Азирафеля Фелла в статусе холостяка грозит стать последним, Энтони Джеймс Кроули попытается что-то изменить. – Приревнует его, проще говоря, – хмыкнул писатель. – Ну, давай назовём это так. — А дальше-то что? – озвучил Кроули волнующий его вопрос. Эзра снова погрузился в раздумья: – Дорогой, это ты автор... тебе виднее. Но, например, их могут подслушать. – Нет... – отверг это предложение Кроули. – Во-первых, банально, а, во-вторых... я боюсь, у него не хватит смелости вслух заявить о своих чувствах. – Тогда пусть напишет о них в письме, – не отступал Эзра. – И письмо волею случая попадёт не в те руки, – закончил за него Кроули и, помолчав, продолжил. – А что?.. Это идея. Тогда, дабы избежать скандала и ещё больше не запятнать имя Азирафеля Фелла, другой наш герой поспешно возвращается в Шотландию. – ...А Азирафель Фелл, преодолев личностный кризис, идёт против воли родителей и едет за ним на север. Признания всё-таки должны будут прозвучать, и воссоединившиеся герои на какое-то время окажутся безоблачно счастливы, – заключил Эзра. – Это всё замечательно, ангел, но... Нет, сначала мне нужно выпить, – Кроули попытался встать, но Эзра ему не позволил. – Лежи, дорогой, я принесу, – он поднялся с дивана и в потёмках направился в кухню, откуда вскоре вернулся с двумя бокалами вина. Энтони Кроули тем временем, не меняя позы, лежал на диване со смартфоном и бездумно прокручивал плейлист в Spotify. Протянув ему бокал, Эзра присел рядом. Кроули отбросил айфон куда-то на журнальный столик и крепко зажмурился, словно на него напал внезапный приступ мигрени. – Что такое? – Эзра осторожно положил ладонь ему на колено. – Над дальнейшими событиями размышляю, – проговорил писатель с трудом. – Как сюжет развиваться будет. При таких-то вводных... – И как же? – Эзра сделал небольшой глоток вина, не сводя с Энтони выжидающего взгляда. – Вот тут-то, ангел, и начнётся взаправдашний викторианский адище, – Кроули пересел так, чтобы они с Азирафелем оказались напротив, и залпом осушил бокал. – Надо понимать, что своими действиями твой персонаж подписал себе... если не смертный приговор, то нечто весьма на него похожее. Слухи распространяются быстро. Его репутация уничтожена... Единственный разумный выход, который приходит на ум, чтобы обеспечить хотя бы подобие относительно счастливого финала, это им обоим бежать куда-нибудь подальше – за границу, где их никто не знает. Лучше бы на альфу Центавра, конечно, но мы не научную фантастику тут пишем... – Но они не сбегут? – спросил Эзра, уже заранее зная ответ. – Не-а, – с печальной полуулыбкой качнул головой Кроули. – Для развития сюжета даже причина роли не играет: понадеются ли на авось, ослеплённые влюблённостью, не успеют ли – вообще без разницы. – Итак, какой итог? – А итог очевиден: всё тлен и пепел, ангел. Короткое счастье главных героев выгорит, как дрова в нашем камине... одна зола останется, – заметил Кроули горько. — В ту эпоху... им ещё, можно сказать, крупно повезло, что до того, как сорваться в ад, они пожили немного... во взаимной любви. – Ну и как ты собираешься?.. – упорствовал Эзра. Кроули не дал ангелу договорить, оборвав его невысказанный вопрос коротким: — Дуэль. – То есть? – А то, ангел, и есть. Ох, не зря, получается, мы Майкла Фелла в текст ввели. Конечно, политической карьеры ему теперь не видать... Но писателя, поправшего честь его младшего брата, он пристрелит. Эзра молча поднялся со своего места и снова ушёл в кухню. Назад он вернулся с початой бутылкой вина и, всё так же не проронив ни слова, наполнил бокал Энтони. – Дальше слушать будешь? Или хватит? – Кроули пригубил вина. Лицо его ничего не выражало. Ни единой эмоции. – Нет уж, давай-ка мы доведём историю до логического завершения, – не позволил себе отступить Эзра, хотя понимал, как трудно даётся разговор Энтони. О... если бы он мог сейчас признаться ему во всём!.. Но тогда, небезосновательно полагал он, Энтони Кроули не только его, жалкого Эзру Фелла, бросит, но и сам роман. Кроули молча уничтожал вино, избегая глядеть на ангела. – Итак, – Эзра осторожно разжал пальцы писателя, мёртвой хваткой вцепившиеся в хрусталь, забирая бокал: раздавит ещё, поранится... – Один из главных героев убит. Что делаем со вторым? – он сознательно не стал называть его Азирафелем или "своим" персонажем. – За решётку его бросить семья не даст – слишком жирное пятно на репутации. Да и Майкл с дуэлью ещё... – принялся размышлять вслух Кроули. – Конечно, замять подобный скандал и спрятать концы в воду не удастся. Поэтому... – он всё-таки осмелился взглянуть на ангела, – Азирафеля Фелла ждёт психушка. Потом – пара лет, образно говоря, более мягкого лечения где-нибудь на водах. В Швейцарии, например... Ну и принудительный брак по итогу. Без вариантов. Подберут ему какую-нибудь европейскую девицу. Тут уж разговор короткий: лишь бы согласилась. Что? Что ты так смотришь? – Думаю вот... – ответил Эзра серьёзно, и Кроули поразился прозвучавшему в его тоне холодному расчёту. – А суицид не вариант? – Слишком много трупов... – поморщился писатель, не задумываясь, но вдруг до него дошло, что именно предлагает ангел. – Что?! Да как ты?.. Ты собираешься убить собственного персонажа?! Да как тебе... Да как такое! – Кроули едва не задохнулся от возмущения. – Жестоко, ты хочешь сказать? – Эзра призвал на помощь весь свой читательский опыт. – Но не кажется ли тебе, что оставить этого героя в живых на таких условиях – ещё более жестоко?! – Это историческая справедливость. Жуткие были времена, почти как Средневековье. Чуть ли не XIV век, хотя пять сотен лет уж к той поре минуло! – отозвался Кроули почти сварливо. – Ты, конечно, знать не можешь... Ну, хоть "De profundis" почитай. "Ага, еще "Балладу Редингской тюрьмы" мне припомни!" – чуть было не ответил Эзра запальчиво, но вовремя прикусил язык. Азирафель Фелл и Энтони Джеймс Кроули для него были не более чем абстрактными образами, тогда как для его любимого по крайней мере один из героев был живым... Эзра понимал, что обязан уважать чувства Энтони. – Дорогой мой, я не пытаюсь спорить насчёт финала, – поспешно сказал он, ловя руки Кроули и бережно сжимая его пальцы. – Ты автор, и тут тебе виднее. Это не в качестве контраргумента, лишь моё мнение... Мне показалось, что раз у Азирафеля Фелла хватило силы, стойкости и я не знаю чего ещё, чтобы воспротивиться приказу родителей и сбежать в Шотландию к мужчине, то он вполне мог... Ну, самостоятельно распорядиться своим правом на жизнь. – То есть ты бы так и поступил? – спросил Кроули, прищурившись. Эзра замер: сейчас был очень опасный момент. Ему казалось, он подозревает, к чему клонит Энтони, поэтому ответить постарался максимально взвешенно и осторожно: – Я не могу сказать с определённостью, дорогой, – Эзра подвинулся поближе к Кроули, обнимая его. – Ведь благодаря тебе я живу в иных обстоятельствах, в иное время, в ином, если позволишь так выразиться, мире. Усилием писательской воли ты перенёс меня сюда – и здесь мы можем быть вместе. Здесь нам ничего не угрожает, ведь так? Кроули слабо кивнул в ответ, прижимаясь щекой к щеке Азирафеля. – В той реальности, которая описывается в романе... – продолжил Эзра, – возможно, потеряй я тебя там, я не захотел бы жить дальше. – Исключено! — почти вскричал Кроули, чуть отстранившись. — В таком случае – абсолютно исключено! Я не стану убивать этого героя! – Душа моя, да я же не настаиваю! – Эзра снова заключил Энтони в объятия, целуя в висок. – Ты говоришь, что хотел создать для своего персонажа рай, а получился ад... Прости, я, наверное, непоследовательно выражаюсь... Вот что я пытаюсь до тебя донести: кто бы ни остался там, на страницах романа, мне его душевно жаль. Но... я нашёл тебя. Или ты нашёл меня. Или мы нашли друг друга. Здесь. Это ли не рай? – Ангел... – почти простонал Кроули. – Ты так говоришь... – Я так чувствую, – прошептал Эзра, накрывая его губы поцелуем.***
– Ты правда совсем мой?.. – тихо вздохнул Кроули, гладя Азирафеля по спине. Даже сквозь ткань рубашки его рука казалась Эзре лихорадочно горячей, почти раскалённой. – Конечно... — ответил он так же тихо, прислушиваясь к стуку сердца Энтони. – Эпилог нужен... – протянул Кроули как будто ни к чему, внезапно снова возвращаясь к теме романа. – Нужен, – согласился Эзра. – Чтобы читатели рыдали, как говорила мадам Нуттер. – Тьфу, блин... черепаха она старая и ведьма, а ты мадамкаешь... – огрызнулся Кроули, однако без запала. – Но она была права, естественно. С её-то опытом. – Есть идеи? Насчёт эпилога? – Эзра погладил Энтони по запястью, не выдержал и, притянув его руку к себе, приник губами к переплетению вен под бледной кожей. – Да... прямо картинку вижу, – выдохнул писатель, – чёрт, ангел, что ты творишь?.. — Я тебя целую, – пробормотал Эзра. – Что за картинка? – Уже после... – выговорил Кроули срывающимся голосом, – надо будет показать Майкла зачищающим улики... Там же стопка писем, небось, осталась... – Сожжёт? – догадался Эзра. – Ага, в камин бросит, – эхом откликнулся Кроули. — Чтоб только пепел один... – Грустно, – сказал Эзра, заглядывая ему в глаза, – но в то же время пронзительно: всё сгорело. От двух судеб ничего не осталось. Ужасное время, ты прав... Короткий миг счастья осыпался прахом. – The Ashes of Eden, — отчётливо произнёс Кроули, скосив взгляд на дремлющий на журнальном столике айфон, где в приложении Spotify у него была сохранена одноимённая песня. – Так и озаглавим. – Очень подходящее название. Это самая печальная история, которую я когда-либо слышал, дорогой мой, – приподнявшись на локте, Эзра мельком глянул в окно: начинался снег. И отчего-то в ленивом кружении снежинок ему померещились сожжённые письма о любви, опадающие пеплом.