Глава тридцать восьмая Очевидное и невероятное
I’m sure that you cry there like I cry for you, You miss me like I miss you, You need me like I need you, You want to talk to me like I need to talk to you, Your heart beats for me like my heart beats for you, Then why this unwanted distance, darling?
До чего странна и непредсказуема жизнь, мой славный читатель! Сколько неразгаданных тайн, сколько секретов скрывает наша Вселенная! Вот взять, к примеру, понятие судьбы (фатума? рока? – как вам будет угодно)... В судьбу можно верить, можно не верить, можно её даже отрицать, считая чередой совпадений или суммой последствий принятых человеком решений. Как угодно! Каждый из нас однажды ответил (или обязательно ответит) себе на этот вопрос, вывел (или выведет) своё уравнение и дал (или даст) определение этой загадке. Однако как же быть с теми самыми пресловутыми совпадениями в нашей с вами истории? Вообразите себе: если бы ранним утром девятнадцатого декабря Энтони Кроули не захотелось горячего кофе, то он не зашёл бы в "Старбакс" на Беркли, 52 и не обратил бы внимания на белокурого юношу, который, однако, слишком быстро исчез, не дав себя разглядеть. А если бы за стойкой в то утро оказался именно Эзра Фелл, а не Эрик Диздимен? А если бы писатель позволил себе задержаться немного подольше и застал бы Эзру выходящим из подсобки? Тогда афера профессора Нуттер, очевидно, не имела бы смысла. Но даже если сбросить со счетов, отринуть все эти "если"... Не умчись Кроули под Рождество прочь из Лондона, не успей Габриэль передать Эзре треклятую визитку своей бывшей, не согласись Эзра не то что даже на предложение Агнес, а хотя бы на встречу с ней... И конечно, не окажись у литагента ключей от квартиры своего подопечного – ничего бы не было! Достаточно разомкнуть одно малюсенькое звено в череде событий (или цепи совпадений, если так вам нравится больше) – и всё, пу-ф-ф! Нет нашей с вами истории, мой славный читатель. Итак, мне вновь необходимо обратиться к сослагательному наклонению. Надеюсь, что в последний раз. Поверьте, события развивались бы совсем иначе... не пойди Рейвен в субботу вечером на тренировку и не вывихни руку (естественно, в очередном спарринге с Уэнсли, а вы как полагали?!), Эрик Диздимен не получил бы от нового приятеля и коллеги краткое и душераздирающее сообщение (набранное пальцем левой ноги, если вам любопытно, ибо здоровой рукой ганец прижимал к распухшему запястью пакет со льдом). Не случись всего этого, Эрик не согласился бы подменить товарища в воскресную смену (которые, как нам с вами, дорогой друг, ведомо, без пяти минут британский подданный ненавидел). Анафема Девайс, не предупреди её сознательный Рейвен о перестановках в расписании, не чувствовала бы себя обязанной спасти напарника от необходимости принимать доставку (Рейв бы сам справился, большой мальчик, а Эрика ведьма оберегала), переключила бы разок-другой будильник и обязательно проспала бы. ...Таким образом, упади все "не" в верные лунки реальности, участники событий, которые мне предстоит описать, не встретились бы воскресным утром возле сетевой кофейни – не иначе как отмеченной роковой печатью. Ну что ж, дорогой друг, довольно моей болтовни. Представьте себе: на дворе третье апреля, ласковое весеннее солнце уже озарило Вестминстер, и день обещает быть погожим. Слегка растрёпанный и весьма угрюмый литератор, известный нам с вами как Энтони Джеймс Кроули, нетерпеливо вышагивает перед запертой покамест дверью "Старбакса". Он забыл дома сигареты, заранее взволнован, даже взвинчен, предвкушая свидание с Аной, и всё ещё находится под впечатлением от послания Эзры, которое расценил как признание в любви – не желал, запрещал себе, но иначе не смог. Представили? Хорошо представили, друг мой, в красках? Тогда рассказываю, что было дальше.***
– Эрлс! Эрлс, привет, погоди! Бегу! – размахивая руками и путаясь в длинном подоле, выкрикнула Анафема. Рискуя распластаться на влажной мостовой, она бросилась к другу, который задумчиво курил возле коммунальной урны, никуда, по всей видимости, не торопясь. Эрик Диздимен лениво повернул голову на звук своего имени и заметил вылетевшую (обратите внимание: без метлы!) из подземного перехода ведьму. – Не верещи, Х.Астура накличешь, – поприветствовал он Анафему. Ана состроила кислую мину. – А ты его сам лишний раз не поминай, – суеверно пригрозила она, прежде чем заключить Диздимена в дежурное объятие. – Как твоё ничего? – Анафема отпустила друга и глянула на уличные часы. – Я ж не опоздала?.. – Моё ничего – ничего... – отозвался Эрик туманно, притушил сигарету и проверил смартфон. – Времени вагон. Я ещё одну собирался покурить... потом не до того будет, – заметил он. – Пошли давай! – Анафема в шутку пихнула Эрика локтем. – Ещё накуришься, пока я путевые у доставщиков подписываю. Всё равно в такую рань никто больше нас визитом не осчастливит. Эрик лишь пожал плечами в ответ. Он-то знал, что ближе к восьми Ал, направляясь на пленэр, по обыкновению заглянет пожелать доброго утра. Друзья не спеша двинулись вдоль по Пикадилли – мимо аппетитно оформленной витрины продуктового M&S – до пересечения с Беркли-стрит. – О... – протянул Эрик. На его лице сменилось несколько противоречивых выражений. – Смотри-ка, Ан, какой-то мужик уже под дверью ошивается! Ни хрена себе! Вот это кофеинозависимость! – Это... это не какой-то мужик... – запинаясь, выдавила потрясённая Анафема, из-под очков опасливо щурясь на застывшую поодаль облачённую в чёрное фигуру. – Это Тони... Кроули, – закончила она растерянно. Эрик мгновенно принял боевую стойку, замер даже. – Оставайся здесь, Ан, я пойду разберусь, – приказал подруге он. – Не вздумай, Эрлс! – в ужасе вскричала Анафема. – Не делай глупостей! Она схватила Эрика за рукав, но тот ловко вывернулся и, чеканя шаг, двинулся в сторону писателя, который, по-видимому, уже успел их с Анафемой заметить. Ане ничего не оставалось, кроме как поспешить следом за другом, моля про себя всех богов Америки, чтобы обошлось без смертоубийства.***
– Ты чё здесь забыл, урод? – побрезговав приветствиями, зашёл с козырей Эрик. – Мистер Диздимен, я так понимаю?.. – приподняв бровь и скрестив руки на груди, поинтересовался Кроули. – Наслышан о вас от Би... Правда, они не соизволили упомянуть, что вы хамло с базара в Банглатауне. Эрик стремительно побледнел, на его скулах заиграли желваки. – Ты мне поговори тут, графоман ебучий! – запальчиво воскликнул он, сжимая кулаки. – Эрлс, Тони, хватит! Брейк! – Анафема кинулась вперёд и, не позволив другу сократить расстояние, разделяющее их с Кроули, встала между мужчинами, уперев руки в бока. – Что ты хотел, Тони? – спросила она писателя. – Можно тебя на минуту, Ана? – ответил тот, точно вмиг позабыв о существовании Эрика. – Да... конечно... У меня смена, правда, вот-вот начнётся... но пока Эрлс с сигналкой возится, – Анафема бросила на Диздимена предостерегающий взгляд, – можем поболтать. Отойдём? Кроули коротко кивнул и послушно отступил на пару шагов. – Давай без выкрутасов, – прошипела Анафема, оборачиваясь к Эрику, – тот не двинулся с места.***
– Так о чём ты хотел поговорить, Тони? – Анафема внимательно заглянула в осунувшееся лицо писателя. – Давно не виделись... Ты так повзрослела... – начал Кроули неуверенно. Анафема Девайс поджала губы: она и в детстве на подобное не купилась бы. – Ближе к делу, – отрезала она нетерпеливо. – Эзра прислал флешку и распечатанный роман... с правками... – проговорил Кроули очень тихо. Эрик Диздимен поблизости напрягся, навострив уши. – Я знаю, – ответила Анафема тоже вполголоса. – Ана... я прошу тебя... я тебя умоляю!.. – Кроули схватился за голову, словно его одолел внезапный приступ мигрени. – Мне необходимо с ним связаться! Жизненно необходимо! Пойми! Я в отчаянии! – Понимаю, – Анафема чуть склонила голову набок в знак согласия. – Но раз Эз сам не оставил тебе свои контакты, то прости, Тони... я уважаю его решение... И если ты желаешь знать, – прибавила она горько, – Эз тоже в отчаянии. – Я по три раза перепроверил каждую страницу! – от волнения Кроули даже повысил голос. – Я прошерстил флешку... Он не оставил ни-че-го! Ни мейла, ни номера телефона! – писатель принялся сокрушённо заламывать руки, чего за ним отродясь не водилось. – Он даже приглашение в друзья в "Фейсбуке" не принял! – Тогда тем более... ничем не могу помочь, – ответила Анафема с грустью, избегая смотреть на Энтони. – Если он сам так захотел, то... ты же понимаешь: я его друг... и я не могу... не имею права... Писатель не дал ей договорить. Он мягко взял Анафему за плечи, заставляя посмотреть на себя. – Ана!.. Молю тебя!.. – Не смей к ней прикасаться, урод! – Эрик бросился вперёд, отстраняя подругу, резко схватил Кроули за грудки и слегка встряхнул. Писатель вздрогнул и выпучил от удивления глаза: такого напора он не ожидал. – Прекрати немедленно, Эрлс! – закричала Анафема. Эрик её, казалось, не слышал. Вперив в лицо Кроули полный ненависти взгляд, он с отвращением выплюнул: – Оставь. моих. друзей. в покое! – Магистра кофеварок спросить забыли, – холодно произнёс Кроули, не делая, однако, попыток освободить лацканы пиджака из диздименского захвата. – Ты! Ты!.. – Эрик внезапно вскинул руки и, отряхнув ладони, словно боялся запачкаться, сам сделал шаг назад. – Ты! Мерзкий! Отвратительный! Себялюбивый! Великовозрастный! Слюнтяй! – выкрикнул он. Кроули индифферентно дёрнул плечом и смахнул с рукава несуществующую пылинку: оскорбления мальчишки ему были до лампочки; он пришёл сюда с конкретной целью и, не добившись желаемого, уходить не собирался. Анафема, остолбенев, наблюдала за происходящим. Она понимала: нужно что-то делать, но что?! Все умные мысли разом покинули её голову! Не способная пошевелиться, в предчувствии катастрофы она переводила потерянный взгляд с Тони на Эрлса и обратно. Где-то на краю сознания пронеслось отчётливое (или это внутренний голос шепнул?): "Ох... и буду же я потом жалеть о своём бездействии!". – Ребят... – выговорила Анафема слабо. Ни Кроули, ни Эрик не обратили на неё внимания. – Убирайся, – прошипел Эрик, обращаясь к писателю. – Убирайся, или я попорчу тебе штукатурку! – А ты давай... рискни, – снисходительно ухмыльнулся Кроули. По всей вероятности, эти слова и стали той самой последней соломинкой, что переломила хребет верблюду; той самой последней каплей, которая, ядом сорвавшись с его губ, переполнила чашу терпения Эрика Диздимена. С диким рёвом Эрик кинулся на писателя, однако Кроули оказался проворней. Он всё-таки вырос в крохотном шотландском городке и в юности умудрился поучаствовать не в одном десятке уличных драк, а мастерство (или навыки ближнего боя, если угодно) не пропьёшь. Не имея возможности толком замахнуться, Кроули грубо впечатал кулак куда-то Диздимену под подбородок. Захваченный врасплох, Эрик отшатнулся; из прокушенной губы брызнула кровь. Возможно, он попытался бы нанести ответный удар, однако заполошное: "Эрик! Ана! Что здесь происходит?! Остановитесь!" – его мгновенно отрезвило. Отбросив в сторону чёрную сумку, в которой уместились бы мольберт с этюдником (и не только), к ним нёсся перепуганный Альбус Уайт.***
В пустом зале "Старбакса" вокруг ближайшего ко входу столика примостились четверо. Точнее, по-настоящему примостились двое: Эрик, прижимающий к припухшей губе стопку салфеток, и встревоженный Альбус – напротив. Энтони Кроули, задумчивый и смурной, подпирал дверной косяк неподалёку. Анафема сновала по залу, то и дело останавливаясь подле друзей. Не убоявшись Ховарда, не-маму его об асфальт, Астура, табличку "Closed" на двери она не перевернула. "Если что," – сказала ведьма себе, – "навру посетителям про инвентаризацию... переучёт какой-нибудь". – Господи... Эрик... – убивался Альбус. – У тебя же кровь! А если челюсть сломана?! А вдруг вывих?! Надо срочно приложить лёд... А лучше б в больницу!.. – Челюсть у него на месте, – скривился Кроули. – Поверь мне, мальчик, я знаю, куда бить. Одарив писателя полным неприкрытого отвращения взглядом и не удостоив его замечание ответом, Альбус взял со столика пару бумажных салфеток и потянулся к Эрику, намереваясь промокнуть его обильно кровоточащую губу. – Нет, Ал! – вскинулся Диздимен, резко отпрянув. Альбус изумлённо и слегка обиженно воззрился на своего бойфренда. Анафема застыла, вновь не решившись вмешаться. – Извини... – Эрик опустил голову. – Прости, Ал... я... это... не знаю, как сказать... но моя кровь... она заразная... не стоит тебе её касаться. Альбус нахмурился, как будто силясь расшифровать смысл слов Эрика. Откуда-то от двери понимающе хмыкнул Кроули. Анафема гневно цыкнула на него, и писатель потупился. – Шёл бы ты руки помыл, графоман... – проговорил Эрик с трудом. – Всё в порядке, – отозвался Кроули спокойно. – Ни хуя блять не в порядке! Пойди помой свои грёбаные руки! С мылом!! – возопил Эрик. Кроули молча удалился за стойку, где были раковины. Зажурчала вода. Анафема присела на краешек кресла у соседнего столика: силы внезапно покинули её. – Ал... – пробормотал Эрик неуверенно, – я... я должен был сразу тебе рассказать, признаться... Это было бы честно... но тогда ты, наверное, не захотел бы... и вот... я... я просто не смог... не знал, как... – Всё хорошо, – успокоил его Альбус, глубоко вздохнув. – Не переживай. – Да какое на хрен хорошо?! Да какое "не переживай"?! – взвился Эрик. Из-за стойки за ними внимательно наблюдал Энтони Кроули. – Правда. Правда. Всё, правда, хорошо, – твердил Альбус, тщась поймать ускользающие по столешнице пальцы своего бойфренда. – Я ж не ребёнок... Давно догадывался. – ... Но я тебе не сказал... – выдохнул Эрик, сгорая от стыда. – Ну... вот теперь сказал же, – улыбнулся Альбус. – Это... это ничего. Мы справимся. Мы ведь справимся? Вместе? – он всё-таки изловчился поймать слегка подрагивающую руку Эрика и ласково её сжал. Где-то за стойкой Энтони Кроули подавил желание что-нибудь к чертям собачьим расхуячить и отвернулся. Лучше уж созерцать кафель, чем чужую историю любви... коли свою просрал. – Ты не один, – продолжал увещевать Эрика Альбус. – Больше не один. Я с тобой. И я буду с тобой, покуда не прогонишь. Мы обязательно справимся. Всё будет хорошо... Он медленно поднялся с кресла, обогнул низкий столик и осторожно приобнял так и оставшегося сидеть Эрика со спины. – Всё хорошо, – прошептал Альбус ему в висок. – Честное слово. Эрик прикрыл глаза, готовый расплакаться, но не готовый себе этого позволить. Где-то за барной стойкой, в углу тихо шмыгнул носом писатель. Ему внезапно вспомнилось, как ангел... Эзра говорил почти то же самое: "Я останусь с тобой, я не исчезну". На душе было муторно и погано, и, несмотря на ранний час, до ужаса хотелось напиться. Хотелось также винить ангела: ведь он обещал!.. Но обращаясь памятью к последним минутам, проведённым ими вместе, Кроули не смел. Эзра... это был его последний аргумент: он не исчезнет, не провалится обратно на страницы романа, где лишь смерть и безысходность, лишь потому, что роману он не принадлежит... Он не герой жестокой, страшной сказки в викторианских декорациях, он – живой человек, бариста с Беркли, 52. "Ты прогнал его, не выслушал, не услышал," – шептал писателю голос, отдалённо напоминающий то ли Маришку, то ли стерву Агнес. – "Ты позволил ему уйти, не дав объясниться!". Кроули сморгнул непрошеную слезу. Прийти сюда сегодня... надеяться, что Ана поможет ему... Это было нелепо. Всё напрасно, всё зря. – Всего хорошего, господа. Я пошёл. Счастливо оставаться. – Писатель, не оборачиваясь, направился к двери. – Погоди! – выкрикнули Эрик и Анафема хором. Кроули мотнул головой, прогоняя звук их голосов, точно назойливого комара, и уверенно шагнул за порог. Его терзало искушение бросить напоследок какую-нибудь гадость: Ане – про то, что, вернувшись в Англию, она так и не вспомнила о нём, неблагодарная; Эрику – про то, что кто это у нас такой весь, дескать, в белом, защитник униженных и оскорблённых, а парню своему о ядовитом вирусе, что пожирает твою иммунную систему, кишка тонка рассказать?! Однако писатель смирил свой низменный порыв и без лишних слов вышел на Беркли-стрит.***
Эрик Диздимен нагнал Энтони Кроули на углу у Пикадилли. – Стой! – Эрик дёрнул Кроули за рукав. Писатель обернулся. – Я... я скажу Эзу, что ты его искал!.. – Эрик смешался. – Спасибо, – искренне поблагодарил Кроули. – Что ещё ему передать? – спросил Эрик. – Скажи ему, что я его люблю, – проговорил писатель, не задумываясь, и, высвободив руку, поспешил прочь. Небо неожиданно заволокло тучами. Начало накрапывать.