Глава сорок вторая Неплатоновские диалоги, или Одна неделя из жизни литературного агента
The good thing about crying, I’d realized, was the catharsis you felt when everything finally came out.
It was as though I’d cried tears of poison; poison that didn’t have to be inside me anymore.
Jeremy Jenkins
One writes primarily to free oneself from oneself.
Marty Rubin
Начало апреля у Агнес Нуттер выдалось, мягко говоря, незаурядным. Неоднозначным даже. Что ни день, то армагеддон с вафельной крошкой или апокалипсис – с солёной карамелью! Профессор Нуттер шумно хлебнула обжигающего кофе из маленькой чашечки и с мимикой, достойной если не Чарльза Мэнсона, то как минимум Оззи Осборна в лучшие годы, лихо скальпировала обёрнутого золотистой фольгой кроличка Lindt, не преминув откусить несчастному башку. Прямо с ушками. На шее обезглавленного шоколадного кроля, привязанный на тонкую красную ленточку, печально тренькнул колокольчик. – Нá хуй! – неразборчиво выговорила Агнес Нуттер с набитым ртом (к тому же на чистейшем русском, что не упростило бы понимание, окажись кто рядом) и потянулась за портсигаром в надежде перебить отдающую вульгарным "Киндер-сюрпризом" сладость молока выпасенных на альпийских лугах коров и добытого ответственно – без вреда природе и экономике развивающихся стран – какао. Останки кроличка были прицельным броском отправлены в симпатичную плетёную корзинку – к ему подобным уже безголовым или только дрожащим в предвкушении своей участи шоколадным животным. Загодя готовясь к Пасхе, миз Нуттер по привычке скупила едва ли не пол-"Теско" в Ричмонде, однако с опозданием осознала: во-первых, далеко не на всех фигурках стояло клеймо "vegetarian", во-вторых, Ана – главная потребительница вкусностей – дома больше не жила... Нынешним воскресным утром Агнес Нуттер была, как и прежде, одна. Цепким взглядом скользя по заголовкам фанфиков и ориджиналов на АО3, она нет-нет да кликала на профили авторов, чьи нетленки с рейтингом не ниже "М" (а желательно "Е") пользовались спросом. Вот этот вот (или эта?..) SandyDeli666 выглядит весьма перспективно. И даже британец/-нка? Это почти что бинго! Хм... Краса-ава. В избранное.***
Мой славный читатель, я уверен, вам любопытно, что занимает мысли профессора, редактора и литагента. Кого миз Нуттер ищет на "Архивах"? Уж не нового ли автора, которому стараниями талантливого маркетолога предстоит стать знаменитостью? Я с удовольствием покажу вам две значимые встречи, сделавшие уходящую неделю для Агнес слишком памятной и напряжённой. Возможно, их итоги прольют некоторый свет на настроение профессора... Для этого нам, естественно, придётся ненадолго возвратиться в прошлое. Благословен Хронос! Приготовьтесь. Мне, наконец, дозволено произнести заветное заклинание: время, назад!***
Вторник, пятое апреля две тысячи двадцать второго года. Агнес Нуттер нервно мерила шагами свой просторный кабинет на Пикадилли: что, если мальчонка не придёт? Что, если сольётся в последний момент? Что, если Гэйбу не удалось уломать упрямого и не по годам принципиального Эзру Фелла? А ведь каких трудов стоило бывшего вызвонить... Да безопасно, чтобы Беа у него над душой не стояли!.. Агнес мысленно содрогнулась. Классика: бывшая студентка уводит у профессора литературы немолодого мужа. Хоть мелодраму с Лиамом Нисоном снимай! С поправочками однако: бывшая студентка – это небинарная персона чуть за сорок, а немолодой муж уж полтора десятка лет как бывшим числится... Агнес вздохнула и перевела напряжённый взгляд на блестящую бронзовую кнопочку возле дремлющего экрана домофона. Ну что ж ты молчишь, милмой? Окаянный Эзра Фелл позвонил аккурат без двух десять. Агнес метнулась к двери, распахнула её настежь и замерла было, выглянув в коридор. Внезапно одумавшись, профессор поправила собранные во французскую косу волосы и неспешно двинулась к рабочему столу. Опустившись в своё любимое "редакторское" кресло, она приняла позу максимально расслабленную и непринуждённую: нечего пацану фору давать. Она на своей территории, а кофейный мальчик ей и так нервов попортил немало – насилу седые виски под балаяжем спрятала!.. Но лишь бы прок был! Роман бы выцыганить! И есть все шансы! Эзра всё-таки ей первой позвонил, не Аночке даже... хотя в телефоне Тони и дочкин номер явно записан был! Растечься мыслью по метафорическому древу профессору было не суждено. Тихо стукнув по косяку, на пороге застыл Эзра Фелл – в неизменной ветровке и при парусиновом, будь он неладен, рюкзачке. Приказав себе принять вид деловой и невозмутимый, Агнес Нуттер дежурно улыбнулась: – Здравствуйте, Эзра. Проходите, прошу, не стойте как неродной. – Доброе утро, про... Агнес. – Эзра нерешительно шагнул вперёд, не забыв, правда, прикрыть за собой дверь. – Мне весьма лестно, что вы нашли, наконец, для меня время, – тон Агнес был ровен, однако Эзре послышался в нём вызов. – Я не хотел приходить, извините уж за прямоту, – сказал он просто, смело встречая изучающий взгляд Агнес. – Но всё-таки вы здесь, – профессор заставила себя вновь улыбнуться, в душé понадеявшись, что её оскал сойдёт за дежурную улыбку. – Располагайтесь, пожалуйста. Я могу предложить вам кофе? Или воды? – Спасибо, не стóит, – занимая обманчиво мягкое, словно зыбучие пески Гоби и Сахары, кресло, поспешно отозвался Эзра, точно боялся, что согласись он – Агнес его отравит. – Как поживаете? – мягко осведомилась профессор. – Гэйб о вас очень высокó отзывается. Сменил, что называется, пластинку... – Вы ведь не о моей жизни поболтать меня сюда пригласили? – перебил её Эзра. – Повторяю: встречаться с вами я ни малейшего желания не имел. Но я весьма обязан мистеру... Габриэлю. И противиться его настойчивым просьбам мне неловко. Это, видите ли, меньшее, что я мог бы для него сделать, принимая во внимание обстоятельства... – Понимаю, Эзра, – Агнес Нуттер дорогого стоило не сорваться на зарвавшегося пацана, но дело было превыше всего. – Вы имеете полное право на меня злиться. Вы обижены, расстроены, подавлены, вами движут высокие порывы и противоречивые эмоции одновременно... – Не делайте вид, будто вам может быть ведомо, что мною движет! – воскликнул Эзра с едва сдерживаемым гневом. – После всего, что вы сотворили со мной!.. С Энтони!.. – юноша запнулся на имени любимого, от избытка чувств не сумев подобрать слов. Зато их легко нашла миз Нуттер: – Погодите, Эзра. Хороший вы мой... – профессор рассеянно постучала зажигалкой о бок металлического портсигара. – Давайте – для разнообразия – мы с вами попробуем пообщаться спокойно, как взрослые люди, абстрагируясь от событий новейшей истории и главное – от эмоций. Они нам обоим (вы не находите?) уже успели сослужить дурную службу. Прищурившись, Эзра сверлил Агнес недоверчивым, не по-юношески холодным взглядом серо-голубых глаз, выжидая, что она скажет дальше. Агнес Нуттер в долгу не осталась. – Давайте так, милмой, – Агнес Нуттер поудобнее устроилась в своём кресле, закинув ногу на ногу (шов узкого платья едва не треснул, опасно обтянув крутое бедро, но этого Эзра видеть не мог). – Вы вольны обвинять меня. Однако в чём конкретно? Не чинитесь... Выскажите уж мне всё, раз так наболело. Эзра Фелл глубоко вздохнул, собираясь с силами, но единственное, на что его хватило, было глухое: – Вы разрушили... всё. Вы уничтожили нас с Энтони. – Постойте-ка, Эзра (вы не против, если я закурю?), – не дожидаясь разрешения, Агнес щёлкнула зажигалкой и затянулась тонкой папироской. – Будем честны: никаких "вас с Энтони" в проекте не было, если мне не изменяет память. Если я верно помню события двадцать четвёртого декабря (поправьте, коли старуха ошиблась), то мы с вами договорились о конкретной миссии: вы играете роль... Азирафеля (Так же зовут вашего героя?.. Кстати, находка прекрасная, вновь хвалю!) и обеспечиваете завершение романа. Всё остальное – уж простите мне этот цинизм, но раз вы столь самозабвенно напираете на честность, то и я буду... без обиняков, – ваша самодеятельность. – Но вы не могли не знать! Вы не могли не видеть, – вскричал Эзра, теряя самообладание, – вы не могли не предполагать!.. Что мы полюбим друг друга!.. – закончил он едва слышно. – Кто я, по-вашему? – спросила Агнес отстранённо. "Вы чудовище, вы мразь и сволочь!"– прокричал Эзра про себя. – Я предприниматель. И литагент Тони до кучи, – произнесла Агнес, явно не рассчитывая на ответ своего визави. – Но я не пифия и не пророк. В Хогвартсе предсказания не имела чести преподавать... Откуда мне было знать? – она развела руками в фальшивом недоумении; от профессорской сигаретки вбок потянулась струйка дыма. – Я поставила перед вами весьма ясную задачу. Я вам, Эзра, – Агнес выделила обращение голосом, – доверилась. И что в итоге? Вы предъявляете мне какие-то невнятные обвинения, романа нет, Мари Шанталь... этот – некогда успешный! – проект можно смело без осинового кола предавать погребению... Вы подвели меня, – последние словá профессора прозвучали обличительно. – Вот. Читайте. Вы всё равно подписали соглашение (оно бессрочное), – перегнувшись через стол, Агнес бросила Эзре на колени папку. – Это контракт Энтони. Смотрите сразу обязанности сторон и санкции. И это (предвосхищая ваши вопли) не я придумала. Это его издательский дом. – Да это... это же кабала! – вскричал Эзра, поднимая возмущённый взгляд от прилетевших ему документов. – Энтони... они же его... – Да-да, именно так и будет, – согласно покивала Агнес. – Издательство пойдёт в суд взыскивать неустойку. И они, простите уж, выиграют дело. Тони останется кругóм должен. А романа нет... И мне (как его представителю) нечего им предложить взамен проёбанных дедлайнов. Нечем прикрыть его, простите за столь вульгарную метафору, жопу. – Ничего подобного, – медленно выговорил Эзра. – Что вы имеете в виду? – спросила Агнес осторожно, борясь с искушением скрестить пальцы: неужели опять попался? – Роман закончен, – Эзра моргнул, борясь с въедливым сигаретным дымом. – И канул в асфальт. Я своими глазами видела останки ноутбука Тони, – протянула Агнес. – Так что без шансов. Хоть сутками сиди пиши – не успеть. – Я... я послушался вас, профессор, – выдохнул Эзра, – и сохранил черновик на флешку. – И где он сейчас? – поинтересовалась Агнес Нуттер настолько индифферентно, насколько ей позволял врождённый актёрский талант. – Я отвёз флешку в Мейфэр и оставил консьержу. Он обещал передать Энтони, – признался Эзра. – Хрен редьки не слаще, – отозвалась Агнес кисло. – Тони, к вашему сведению, со мной не разговаривает. Если он до сих пор не уничтожил последнюю копию, то... мне он её не покажет. А издательский дом... ну, вы сами видели, – она пожала плечами, кивнув на стопку бумаг у Эзры в руках. – Мы вернулись к тому, с чего начали, милмой. Карьере Тони, пардон за прямоту, дабл пиздейшн с соусом блю-чиз. Как бы мне ни было жаль... но я бессильна. Ничем не могу ему помочь. – миз Нуттер притушила в массивной хрустальной пепельнице окурок. – Что вы такое говорите?! Как вы?.. – Эзра почти лишился дара речи. – Вот приедь вы ко мне, когда вас просили... – произнесла Агнес вкрадчиво, – отдай вы мне роман сразу... Ничего бы этого не было. Вы всё ещё уверены, что это я здесь враг народа номер один? – она воззрилась на Эзру с интересом естествоиспытателя. – Будете ещё меня обвинять, мистер "Я знаю как правильно?" – профессор подпустила в тон толику выдержанного в отраве сарказма. – Это я-то теперь вселенское зло? – Подождите... – Эзра потянулся к увязшему в густом ворсе ковра рюкзачку и выудил оттуда старенький "Самсунг", никогда не являвшийся Агнес Нуттер в кошмарах. – У меня есть копия. Под тяжёлым взглядом профессора юноша поспешно смахнул блокировку и набрал номер бывшего соседа: – Ньют! Привет! – он с облегчением перевёл дыхание, едва дождавшись, когда сонный голос друга-геймера разорвёт череду длинных гудков. – Можно попросить тебя об одолжении?.. Ага... Да... Нет... В порядке... Ага... Ты не мог бы мне на почту сбросить файл, который я сохранил у тебя на рабочем столе? Ага... Прям щас. Ага! Спасибо. Ты настоящий друг! Всё ещё не отводя глаз от перечёркнутого трещиной экранчика, Эзра вслепую нашарил в переднем кармане рюкзачка весьма помятую визитку, в которой Агнес Нуттер не без некоторого удивления опознала свою собственную. – Вот, ловите, – пробормотал Эзра, подразумевая: "Подавитесь!". Агнес Нуттер нарочито неспешно обновила "Аутлук" и тихо выдохнула: "Бинго!". На её красиво очерченных татуажем губах затеплилась улыбка. И мгновенно погасла. Агнес кликнула на присланный файл и медленно прокрутила текст вниз, не разрешая себе пока вчитываться в доселе не виденные главы. – Теперь у Энтони проблем не будет? – спросил Эзра недоверчиво. – Я сейчас же свяжусь с рецензентом и с издательством, – бодро ответила Агнес. – Буду очень стараться всё разрулить без... эксцессов. – заверила она Эзру не без деланой скромности. – Вы получили всё, что хотели, проф...ессор? – спросил Эзра, готовый подняться с кресла и бежать прочь из ведьминого логова. – Эзра, мой милый, и вы даже не спрóсите, зачем я вас так настойчиво к себе зазывала? – Агнес Нуттер смотрела пристально, точно ей было по-настоящему любопытно, что скажет собеседник. – Мне, кажется, это очевидно. Однако я ничем больше не могу быть вам полезен, – ответил Эзра резко. – И вы ещё смели пенять мне, что я такой бездарный гроссмейстер... – профессор сокрушённо понурилась. – В вашу красивую голову разве не приходила мысль, что это я, я могу быть вам очень и очень полезна? – Мне от вас ничего не нужно, – отрезал Эзра. Его тоном можно было айсберги в коктейльную крошку толочь. – И деньги мне ваши не нужны, – прибавил он после паузы, вскакивая. – Вот! Забирайте! На редакторский стол шлёпнулся слегка помятый конверт. – Эзра, Эзра... – Агнес Нуттер взглянула на юношу со смесью сочувствия и осуждения. – Принципиальность или, я б сказала, скорее... мелочное чистоплюйство в данном случае вовсе не делает вам чести. Эзра Фелл от таких слов опешил. – Вы судите обо мне и о движущих мной мотивах с колокольни подросткового максимализма, – продолжила Агнес как ни в чём не бывало, словно мальчишка не попытался только что плюнуть ей в лицо. – Лет через пять, оглянувшись на события сегодняшнего дня, вы совсем по-другому посмотрите и на меня... и на своё поведение. Поправьте меня ещё раз, если я ошибаюсь, но ведь у вас нет работы, вам негде жить (или вы всерьёз намерены до пенсии коротать ночи на водяном матрасе у Гэйба?). А ваше будущее?! Неужели вам до такой степени на себя начихать? Эзра сглотнул внезапно вставший в горле ком. – Мне отнюдь не начихать, – выдавил он с усилием. – Но ваших подачек я не желаю. И работа, к вашему сведению, у меня будет. – Да, Габриэль меня просветил, – профессор Нуттер хмыкнула и прикурила ещё одну папироску. – Но только за то, что вечерами вы станете выслушивать всевозможные депрессивные бредни, от щедрот Её Величества и прочих благотворителей заплатят вам гнутый шестипенсовик. – Я пойду учиться, – Эзра без стеснения перебил Агнес: так, наверное, святые обрывали смущающие речи демонов-искусителей. – Это похвально, – согласилась профессор. – Извините, правда, что напоминаю о такой безделице... Без денег вы всё равно не проживёте. И учиться не сможете. – Мне не нужна ваша протекция! – вскинулся Эзра, в бессильном гневе падая обратно в кресло. – А я вам её и не предлагаю, увольте! – усмехнулась Агнес. – Зато я могу предложить вам нормальную работу. Точнее, возможность её найти. – Спасибо, конечно, – отозвался Эзра со злой иронией. – Вы очень добры. И последствия вашей доброты я уже на своей шкуре испытал. Премного благодарен. – Ну... вы меня дослушайте хотя бы, – Агнес Нуттер выдула дым в сторону. – Давайте смотреть на вещи трезво: без стабильного заработка... и понимающего, толерантного руководителя, который будет сквозь пальцы наблюдать, как на рабочем месте вы делаете домашку или готовитесь к экзаменам... который станет отпускать вас на учёбу, – сколько вы протянете на пути к мечте? Месяц? Полгода? А потом, что, опять вернётесь чашки мыть и топить себя в сожалениях о несбывшемся? Эзра молчал. Его глаза метали серые молнии. Агнес вновь удалось задеть его за живое. Как только эта женщина умудряется?.. И ведь не о том же ли самом думал он давеча?! Миз Агон его многому научит, но стажировка – даже под чутким её руководством – никогда его не прокормит! И самостоятельным не сделает! – Один мой хороший знакомый в сети Waterstones ищет помощника. Это должность продавца-консультанта с... неплохими шансами вырасти до замдиректора магазина. Там у них текучка страшная, а ему нужен кто-то с мозгами, кто задержится, кого есть смысл подращивать; на кого есть смысл тратить время. Тем более... насколько я помню, вы любите читать. Значит – всегда сможете дать покупателям дельный совет. И я, заметьте, не обещаю, что место ваше. Я просто... предлагаю вам сходить побеседовать. Даже просить за вас не стану. Мой знакомец – он зануда, педант и придира, но в то же время... Такая работа стала бы для вас спасением. И с телефоном доверия совмещать сможете, если так уж вас на это поприще неудержимо влечёт. Уж вам ли не знать, как графики составляются. К тому же... – профессор Нуттер вздёрнула бровь, словно стремясь передать нечто невыразимое. – Если следовать логике ваших слов, то раз я виной всему ужасному, кошмарному и вопиющему в вашей жизни, то и в потере вами места в кофейне я виновата. А значит – я вам должна. А в долгу я быть не люблю. Эзра долго и задумчиво глядел перед собой. Очень долго и очень задумчиво. Агнес Нуттер даже слегка разволновалась: неужто вогнала мальчишку в неизбывный ступор? Неужели пережала? Но нет... Слава кому-нибудь! Не отрывая расфокусированного взгляда от изумрудного ворса ковра, Эзра наконец заговорил. Словá дались ему непросто. – Я полагаю, Агнес, вы ожидаете категорического отказа. – Я давно ничего, милмой, ни от кого не ожидаю, – усмехнулась профессор с тоской, столь глубокой и неподдельной, что Эзра, шокированный, поднял голову, чтобы встретить её взгляд. Перед ним сидела немолодая, пусть ухоженная, но весьма утомлённая женщина. Всё-таки не монстр, не чудовище, не злой гений – всего лишь женщина из плоти и крови... и это наблюдение отчего-то Эзру до глубины души потрясло. – Скáжете, куда звонить? – полувопросительно произнёс Эзра, сам от себя подобного не ожидая. – Я... пришлю вам номер, – ответила Агнес с запинкой. Она не предполагала, что кофейный мальчик согласится. Эзра встал с кресла и молча направился к двери. На пороге он внезапно обернулся: – Если Энтони будет обо мне спрашивать... – начал он. – Тони на меня едва ли не более вашего зол, – взмахом руки прервала его профессор и добавила раздражённо. – Разве я не упоминала? Мы не разговариваем. ("Покамест," – уточнила она про себя). – Возьмите всё-таки конверт, – Агнес откинулась на спинку кресла: она чувствовала себя так, будто в компании своры адских гончих пробежала марафон. Эзра покачал головой: – Отдайте лучше на благотворительность. Прощайте. С этими словами он вышел в коридор, более не оборачиваясь. Профессор Нуттер, приоткрыв рот, потрясённо глядела Эзре Феллу вслед.***
Пятница, восьмое апреля две тысячи двадцать второго года. К списку вещей, которые повергали в бешенство беллетриста Энтони Кроули (в миру до сих пор известного как Мари Шанталь), прибавилась ещё одна позиция. Кроули всё так же истово ненавидел сладкий чай, клубничное мороженое, рано вставать, а с некоторых пор – и своего агента. Положив айфон, блокнот и ручку подле кружки, полной кофе, дымящегося и чёрного, словно глубины ада, писатель устроился за кухонным столом и отрешённо уставился в стену напротив. ...Морла, чтоб её разорвало, явно сама не своя. Старая сволочь имела привычку назначать встречи по воскресеньям... ещё и птицы не вставали – ведь знала же, гадина, всегда знала, как мучительны для него ранние подъёмы, как это его бесит! А всё будто нарочно! Годами его Нес этими воскресеньями доминячила... А он что? Что он? Терпел. Сносил стоически: работа ведь есть работа. Нынче же старая сэ явно сменила тактику: пятница, полдень... Впервые за без малого два десятка лет! Хорошей хочет казаться, миленькой, понимающей. Ну-ну... Энтони Кроули она не проведёт! Минувшим вечером, поглощая калифорнийский зинфандель, где-то бокала после четвёртого Кроули даже подумывал о том, чтобы в последний момент встречу отменить... И написáть мерзкой черепахе что-нибудь язвительно-гадостное, чтобы... да чтобы она ещё долго к нему соваться побоялась. На его счастье, смартфон тогда валялся далеко, на другом конце гостиной, а на мягком диване, в компании пледа и пушистых тапок было слишком уютно... В общем, так Энтони Кроули вчера и заснул. Однако следовало сосредоточиться: не просто так Кроули заготовил блокнот – он твёрдо вознамерился явиться к своему (надеясь, правда, что вскоре бывшему) литагенту во всеоружии. Писатель поспешно отлистал бежевые странички (избегая глядеть на свои старые заметки и комментарии Эзры – мелко, округлым почерком, в карандаше) и, призадумавшись, постучал колпачком закрытой шариковой ручки по плотной бумаге. Пятничным утром Энтони Кроули начал медленно переносить в блокнот оформившийся в его голове список: 1. Мари Шанталь – нет её больше. В скобках: передать другому негру?? Как Морла захочет – пофиг. Спорить не буду. 2. Агентский договор – расторгнуть. В скобках: если М. уже продала Ashes, то пусть... после него – на хрен всё!!!!! Но публикация – на моих условиях! 3. Забрать у М. всю бухгалтерию. 4. (Стрелочка вверх – ко второму пункту). Концовка романа: согласен на публикацию только в новой редакции. Мы НЕ делаем Азирафеля жертвой, мы его морально НЕ уничтожаем!! Имя ГГ Кроули – меняем! Он – не я. 5. И чтобы, когда эта вся канитель закончится, М. меня похерила. ВИДЕТЬ ЕЁ БОЛЬШЕ НЕ ЖЕЛАЮ! 6. ...И точка. Точка в конце романа стоять НЕ ДОЛЖНА.***
Агнес Нуттер не ожидала, что Тони появится вовремя, тем более – что он будет достаточно свеж (пусть и с залегшими под глазами тенями), собран и деловит. Презрев приветствия в пользу малоуважительного кивка, писатель повалился в глубокое кресло. Он достал из кармана кожаного пиджака блокнотик Moleskine, шлёпнул на колено, придавил ладонью и, слегка повернув голову в сторону (лишь бы с Нес взглядом не встречаться), принялся барабанить пальцами по твёрдому переплёту. Профессор Нуттер с изумлением отметила на идеально подпиленных ногтях Тони блестящий чёрный лак. – Хорошо, что ты пришёл, – немного совладав с лицом, вымолвила она. – Я тебе рада. – Не могу сказать, что это взаимно, Нес, – отозвался Кроули, всё так же глядя куда-то вбок. – Зачем так настойчиво звала? – Тони... – Агнес присела на краешек стола. Сегодня – по поводу пятницы – профессор облачилась в тёмно-синие джинсы и белую рубашку (верхние пуговицы под горлом расстёгнуты, игриво намекая на декольте). Ансамбль дополняли классические лодочки на высоком остром каблуке с узнаваемой красной подошвой и сверкающий стразами, клёпками и ещё дьявол знает чем пояс от D&G, грубо перехватывающий белоснежную ткань, заставляя тонкий хло́пок изысканно драпироваться, дабы выгодно подчеркнуть узкую талию и округлые бёдра. На правом запястье миз Нуттер порталом в кошмар Стивена Хокинга зияли массивные часы Devon со множеством циферблатов. – ...Отлично выглядишь, – Агнес Нуттер не придумала, что ещё сказать. – Штаны охуенные, – не остался в долгу Кроули. – С туфлями прям огонь. – На распродаже взяла, – бросила Агнес. – Ну что, так и будем обмениваться неискренними комплиментами, не глядя друг на друга? – И ты ещё смеешь мне про искренность загонять?! – взвился писатель и, позабывшись, посмотрел Агнес Нуттер в глаза. – Что ты ещё мне не высказал, Тони?.. – вздохнула профессор устало. – Я... Нес... – Кроули упрямо мотнул головой (нет, не ведись, не дай ей себя снова облапошить!) – Я бы многое хотел тебе высказать. Но знаю: ты мне не дашь. Ты все мои слова наизнанку вывернешь, и я окажусь полным дерьмом, а ты – в белом плаще. – С кровавым подбоем... шаркающей кавалерийской походкой... прокуратор Иудеи... – прошептала Агнес Нуттер, словно забывшись, едва слышно. – Что? – не понял Кроули. – Плащ, говорю, из химчистки забрать забыла, – ответила Агнес как ни в чём не бывало. – Ну так ассистента отправь, – пожал плечами писатель. – И давай уже, собственно, к делу. Ты мне все мозги вытрахала, и я хотел бы с этим цирком поскорее покончить. – Хорошо, – Агнес Нуттер как-то сразу подобралась и вернулась за стол. – Как бы тебе это ни претило, но я пока что твой агент... – Пока что – ключевое слово, – вставил Кроули. Агнес его, казалось, не слышала. – И я, – продолжила она размеренно, – обязана напомнить тебе о дедлайне. И о санкциях, которые последуют, если издательство не получит роман в срок. – Окей, – Кроули открыл блокнот, – предположим, они получат текст. Но у меня есть встречные условия. – Если б ты ещё мог их диктовать... – пробормотала Агнес, однако, поймав исполненный презрения взгляд своего подопечного, кивнула. – Ладно. Что ты предлагаешь? – Во-первых, – Кроули вчитался в свои записи. – Роман выходит под моим именем. Мари Шанталь к The Ashes of Eden отношения иметь не будет. Также: под этим псевдонимом я больше ничего не напишу. Никогда. Можешь забрать бренд себе. С концами. Даже на роялти с последних книг не претендую. Просто избавь меня от неё. – Это можно... – Агнес прищурилась, в уме прикидывая: кто заменит Тони на поприще Маришки?.. – У тебя всё? – Отнюдь. – Кроули набрал побольше воздуха в грудь, точно изготовившийся к прыжку ныряльщик. – Что касается Ashes: концепция изменилась. Мы не запираем Азирафеля в дурку. Не женим его на левой бабе. – Но ты же изначально предлагал... – начала было Агнес, однако оказалась грубо прервана. – Азирафель, – Кроули едва не подавился именем своего персонажа, – продемонстрирует нам недюжинную мудрость, способность к выживанию, приспособленчество (если пожелаешь так назвать). Он убедит брата, что тот всё неправильно понял. Майкл, естественно, не поверит... Или поверит не до конца. И Азирафель будет услан через пролив в Европу. Учиться, например. Или поправлять здоровье. Всё-таки подобная клевета – огромный удар. Майкл брата любит. Он поведётся. Или сделает вид. А что до писателя... Его можно на хер убрать. Как и было раньше. Мне не жалко. – Нет, Тони, – теперь настал черёд Агнес Нуттер перебивать своего подопечного. – Это не просто смазанная концовка... Это... это хуже! Ты фактически сливаешь весь роман! Так нельзя! – Очень даже можно. Я автор, я так вижу, – парировал Кроули. Агнес достала из ящика стола портсигар, приоткрыла окно и прикурила тонкую папироску. – Будешь? – предложила она. Кроули молча поднялся с кресла и взял сигаретку. – Так что? – спросил он, затянувшись. – Не продастся? Или иные какие у тебя аргументы? Упорствовать станешь? Начнём холивар? Профессор Нуттер пододвинула к нему пепельницу и, потерев пятку о мысок, сбросила сначала одну узкую туфлю, затем – другую. Без каблуков она стала на полголовы ниже Кроули. – Тони... – проговорила она, глядя на писателя снизу вверх. – Я сейчас кое-что тебе очень честно расскажу. Но ты должен обещать мне дослушать и не орать. – Дерзай, – Кроули поборол искушение выдуть дым Агнес в лицо. – Я знаю, – Агнес Нуттер глубоко втянула вожделенный никотин, – что Эзра отдал тебе флешку с романом. И я понимаю твоё желание переписать концовку... Но. Я тоже получила копию текста. И я его прочитала. Эта история... Она прекрасна своей безнадёжностью, безысходностью финала. История любви Энтони Кроули и Азирафеля Фелла, которой жестокосердный мир и гадкие люди не дали случиться, должна, по моему скромному мнению, увидеть свет такой, какой она изначально задумывалась. Ну... я имею в виду... после Мари Шанталь. – Я возражаю! Я не позволю!.. – воскликнул Кроули неистово. – Тони... погоди-ка. – Агнес обогнула стол и пощёлкала мышкой. – Я тебе сейчас кое-что покажу. Зажужжал принтер. – Вот, читай. Тут от силы две страницы, – Агнес Нуттер протянула писателю чуть тёплые листы А4. – Это... это же... – Кроули, казалось, утратил дар речи, потерял способность собирать слова в предложения. – Это рецензия от профессора (самóй!) Кармин Цуйгибер, – Агнес подобострастно приклонила голову. – Не считая Эзры и меня... доктор Цуйгибер твоя первая читательница. И – в отличие от нас – она тебя не знает. Без права на побег, без права на счастливый финал... Не веря своим глазам, Энтони Кроули трижды вчитался в заглавие. Мастрид года, если не десятилетия. История о том, как предрассудки косного, отсталого общества и человеческая чёрствость обескровили и умертвили любовь. Кроули тихо застонал. Когда рукопись романа никому не известного автора попала ко мне, я поначалу отнеслась к ней скептически... Кроули выдохнул. Прекрасный слог, тонкий юмор, благодаря которому драма, которая разворачивается... Кроули нервно усмехнулся. Детальная проработка образов как главных, так и второстепенных персонажей... Кроули хмыкнул. Незамысловатый сюжет, который этому роману только на пользу, ибо – благодаря нарочито скромному обрамлению – портреты героев и лицо эпохи раскрываются особенно ярко... Кроули бешено скользил взглядом по строчкам. Автору удалось высветить... Поставить вопрос... и дать неутешительный ответ... Кроули сдавленно выдохнул, борясь с сухим комком, подступающим к горлу. Всем нам стóит задуматься, ибо проблемы, поднятые в романе, препарируются невероятно тонко, словно острейшим скальпелем, с искренностью, достойной... Кроули всхлипнул. Обязательно к прочтению. Дочитав рецензию маститого литературоведа, Энтони Кроули позорно разрыдался. – Не переписывай финал, Тони... – произнесла Агнес с благоговением. – Твой роман готов. Абсолютно готов. И он прекрасен. Это чистая, как пишет профессор Цуйгибер, "багряная кровь, изливающаяся из пробитого навылет сердца, толчками бьющая из разорванной артерии; это незаживающая рана; это приговор как минувшей эпохе, так и современности; это прошептанная в космос мантра о любви, более того – это плач, вопль о несправедливости из уст человека, который понимает: иначе быть не могло". Агнес отложила свою копию рецензии и, помедлив, поставила на широкий подлокотник кожаного кресла коробочку с бумажными платочками. Энтони Кроули продолжал тихо всхлипывать. Давясь рыданиями, одноразовой благодати он не замечал. – Тони... Энтони... – Агнес Нуттер обвела задумчивым взглядом длинные полки, плотно забитые, заставленные яркими корешками: подростковые детективы и ужасы; bodice ripper гет, слэш и фемслэш; "мясистые" триллеры, масс-маркетовский BDSM и ромкомы. – Тебе удалось невозможное. Ты вышел за рамки жанра. Ты создал настоящий роман... Можешь звать меня старой сэ, последней тварью, поливать меня какими угодно помоями – мне плевать, но я уверена, правую руку на отсечение даю: через двадцать лет The Ashes of Eden будут читать в школе наравне с Wuthering Heights и To Kill a Mockingbird. Настигнутый катарсисом, словно вражеской пулей, Кроули продолжал тихо рыдать над свершившимся. Агнес Нуттер покорно и терпеливо ждала: у неё на глазах зарождалась сверхновая. – Окей, – давясь истерическим кашлем, выдохнул Кроули. – Поебать. Вальсируем по старой схеме. Но я... – он резко захлопнул блокнот. – Я... всё равно хочу поменять одну вещь. – Как скажешь... давай обсудим, – Агнес налилила ему воды. – Роман выйдет под моим именем, я дам тебе рукопись с правками Эзры. Исправленному – верить! Верить! И пусть только один сраный корректор посмеет!.. – Это можно, – согласилась Агнес покладисто. – Но имя писателю я поменяю, – отрезал Кроули. – Он – это не я. Как и Эзра – не Азирафель. – Не возражаю, – кивнула Агнес. – Соглашусь: было бы немного странно... – Джеймс Краули. Джей, мистер Краули. Вот как его будут звать, – Кроули жадно осушил полстакана, борясь с нервной икотой. – И не вздумай мне перечить. – И в мыслях не было, – призналась Агнес. – Хорошо, коли так, — Кроули медленно поднялся из обманчиво мягкого, словно облако сахарной ваты в фильме Тима Бёртона, кресла. – Мне надо побыть одному... – Погоди, я запишу: Джеймс Краули... – Агнес схватила авторучку. – Мне очень нужна рукопись с последними правками, кстати, – она подняла на Кроули испытующий взгляд. – Я отдам, – уже стоя в дверях, выдохнул писатель обессиленно. – Возьми, – Агнес вложила в его чуть подрагивающие пальцы рецензию. – Перечитай на досуге. И сохрани. Муж тебе в папочку подошьёт потом... к остальным. Не до конца сознавая, что там болтает шизанутая Морла, Энтони Кроули вышел в коридор и медленно спустился по лестнице до нижнего пролёта. Именно там силы его окончательно оставили. Безвольно опустившись на мраморную ступеньку, Кроули по привычке заткнул уши эйрподс. Amaranthe на мгновение оглушили его: I break with the past, Set the nexus free at last, As the future will be there to save us, Trapped in my skin, See the nexus in my dreams, But will you bury me within?.. О том, что он намеревался забрать у Агнес свою бухгалтерию, Кроули вспомнил только дома. Вспомнил и махнул рукой. До поры.