Начать и закончить

      Выдуманное директором Макгонагалл правило приводило в тихий ужас как самого Гарри Поттера, так и абсолютно ему ненавистного Драко Малфоя. Было до смешного трудно отбросить детские предрассудки и не обваливаться в капризе от вынужденного сотрудничества.       — Джинни, да я не хочу с ним контактировать! Я провёл сам уже несколько лекций, всё в полном порядке! Не надо меня уговаривать…       — Гарри, пожалуйста, прекрати этот спектакль. С тобой ничего не случится, если ты попросишь у него один интересный экземпляр! Тебе даже не нужно лично с ним видеться, обычного письма будет более чем достаточно.       Как бы ни был красноречив и убедителен взгляд жены, упрямец из кресла Главного Аврора никак не хотел с ней соглашаться. Просить помощи, да еще и у Хорька? Это верх неблагоразумности. Да того же раздует до невероятных размеров от чувства важности… Не-ет, он никогда не окажет Малфою такую честь, пусть лучше директор будет в очередной раз в ярости, но они не дождутся того дня, когда САМ Гарри Поттер падёт так низко!       «Хотя, если Драко раздует, то есть вероятность, что он лопнет. Это избавит меня от его лицезрения». Думать об этом было до невозможности приятно. Хотелось в мельчайших деталях представлять, как худая фигура округляется, надуваются щёки и живот, начинает трещать одежда… Гарри чуть блаженно не простонал, мысленно подсчитывая количество кусочков, какие после себя оставит бывший однокурсник.       Но кто-то по ту сторону сознания назойливо пробивался к его затуманенному фантазией разуму. Пришлось включаться в жестокую реальность, где, кроме обиженной невниманием жены, ему ничего не светило.       — Я, конечно, понимаю, что ты устал и тебе очень не нравится наш разговор, но если ты ещё раз отключишься посередине моих слов и уйдёшь в себя!.. Я выгоню тебя из дома, Поттер!       Джинни разъярённо кинула в мужа подушкой, на что получила сдавленный смех и ответный бросок. Они оба друг друга стоили в проявлении эмоций, но в одном всегда были схожи: в примирении.       Предупреждающе сверкнув из-под очков яркой зеленью глаз, Гарри нарочито медленно, не удостоив и взглядом сидящую на кровати жену, направился к выходу из комнаты, всем своим видом демонстрируя сдержанность и благородство. Джинни сразу поняла план, но решила не разочаровывать начинающего тактика и наигранно-растерянно смотрела ему в спину. Лишь дьявольский огонь в её глазах выдавал нарастающее возбуждение и желание немного поиграть.       Гарри всё так же медленно, шаг за шагом приближался к выходу из комнаты. Джин, словно кошка, ожидала резкого нападения, но его… не случилось! Поттер просто взял и вышел, закрыв за собой дверь. Оторопевшая охотница в один легкий прыжок соскочила с кровати и подлетела к выходу, чтобы догнать интригана, но лишь только успела она взяться за ручку, как дверь распахивается сама собой, а хищница превращается в загнанную жертву. Гарри крепко сжимает её в объятиях, ногой закрывает дверь и, смеясь, добирается со своей драгоценностью до кровати.       — Не бойся, — тихо прошептал он на ухо трепещущей в его руках жене.       В одно движение на комнату накладываются заглушающие, гаснет свет, и дальше…       И дальше — любовь.       По нарастающей увеличивается жар в груди, который не способны потушить все океаны мира. Горячее тело Джинни с легкостью освобождается от плена платья, а волосы жидким золотом растекаются по плечам. Обнаженная грудь поднимается от глубокого и тяжелого дыхания, распаляемая влажными поцелуями в самом низу живота.       Приятные мурашки разбегаются по всему телу после того, как Гарри добирается до самых возбуждающих мест: островок нежной и очень чувствительной кожи во впадинке между ключицами. Сильные любимые руки знают каждое слабое место и ловко обращаются с разгоряченным, жаждущим телом.       Подливая масла в огонь, Гарри слегка прикусывает мочку уха, вырывая из груди своей красавицы сдавленный стон. Но эти ласки не проходят бесследно и для него самого: Джинни не теряет времени, её нежные руки по-хозяйски осваивают спину, перебирая последовательно каждый позвонок, оставляя на смуглой коже тончайшие полоски от наточенных коготков. Она лежит на спине, надёжно прикрытая сильным торсом мужа. Ей ничего не страшно, лишь сладко, томительно, только хочется жадно впиться в пульсирующую венку на шее.       Джинни не открывает глаз, она мечется по кровати, наслаждаясь разливающимся под кожей удовольствием. Поддавшись порыву, она в одно грациозное движение обвивает Гарри ногами и начинает притягивать к себе. Без лишних слов, повинуясь лишь инстинктам, Поттер резко прижимается бедрами к жене, заставляя её вскрикнуть от долгожданного ощущения. Постепенно наращивая темп, он плавными толчками сменяет грубые и резкие; то всем весом наваливается на хрупкое тело и замирает, а то надолго прерывает контакт, оставляя поцелуи на бёдрах.       Наконец, не в силах больше выдерживать напора оглушающих ласк, Джинни хищно всматривается в бездонные родные глаза и шепчет на самое ухо: «Теперь моя очередь». Она ловко опрокидывает Гарри на спину, в одно мгновение срывая с него футболку. Теперь перед ней потрясающее сильное тело, оказавшееся полностью в её распоряжении. Забравшись на него, Джин невесомыми поцелуями прокладывает дорожку от шеи к груди. Руки бездумно гуляют по напряжённым мышцам, царапают кожу, вызывая тихие вздохи Гарри.       Поцелуи становятся всё настойчивее, внизу живота начинает закручиваться тугой узел, поскорее требующий разрядки. Все внутренности дрожат от желания и нетерпения, но Джинни мучительно медленно сползает к ногам. Она не спешит: снова заняв позицию хищника, она хочет насладиться сполна своей добычей.       Оставляя на бархатной коже следы от укусов, охотница добирается до самого интересного: нежно лаская через ткань перевозбужденный член, Джинни с хитрой улыбкой выпрямляется.       Разочарованный выдох произвольно вырывается из груди Гарри, заставляя улыбнуться супругу. Но спешить им некуда, а удовольствие принято растягивать.       Нежно скользнув руками к ширинке брюк, Джин медлит расстёгивать молнию и пуговицы. Она легко кружит подушечками пальцев вверх и вниз по члену, внимательно следя за реакцией Гарри. Его дыхание учащается; грудь ходит ходуном; сердце бешено стучит, пульсируя голубой венкой под кожей на шее. Прикосновения становятся ощутимее, вторая рука медленно подбирается к молнии, и Джинни ловит еле заметные покачивания мужа бедрами. Он отчаянно борется с невыносимым желанием, которое так умело разгоняет по крови его жена.       Постельное бельё сминается в кулаке, когда все препятствия преодолены, а разгоряченной плоти касаются нежные руки. Сердце заходится раненой птицей, воздуха катастрофически не хватает, все чувства обострены до предела. В голове нет ни одной мысли, лишь в висках пульсирует бешеное желание, вырывающееся наружу в сладких стонах.       Стянув с себя остатки одежды, Джинни оказывается сверху на Гарри и медленно опускается на перевозбуждённый член. Она закидывает голову назад, ощущая, как стенки растягиваются, и откуда-то из глубины по телу растекается удовольствие, смешанное с любовью.       Медленные движения позволяют наслаждаться каждым мгновением, тепло родного тела усиливает ощущения.       Немного придя в себя, Гарри начинает включаться в процесс. Он опускает руки на талию жены, помогая держать нужный темп. Невозможно глаз отвести от того, насколько прекрасна сейчас была Джинни: обнаженное тело привлекало своими изгибами, веснушки рассыпаны золотым дождём по коже, волосы спутаны, глаза затянуты пеленой желания и возбуждения. Невидящим взглядом она смотрит куда-то сквозь Гарри, вся сосредоточенная на подступающем ощущении долгожданной разрядки. Джин реагирует на каждый отклик своего тела, ловя нужный темп и глубину проникновений. Ощущения огнём разольются по телу, если ей удастся довести себя до оргазма.       Гарри медленно проводит рукой по плоскому животу, скользит пальцами вверх и аккуратно обхватывает грудь ладонью. Подушечками он нежно касается чувствительной ареолы, слегка надавливая. Благодарностью за эти незатейливые ласки ему был сладкий стон, эхом отдавшийся в его грудной клетке.       Помогая достигнуть пика, он задаёт нужный темп, с каждым толчком проникая глубже, раздразнивая и доводя до исступления своими движениями. Гарри запрокидывает голову, напоследок улавливая, как Джинни скользнула рукой вниз, помогая себе скорее получить оргазм. Движения становятся чётче, грубее.       Сдавленно ахнув, супруга падает на грудь Гарри тряпичной куклой. Он чувствует, как всё её тело охватила дрожь, а по члену пробегают пульсации её сладкого оргазма. Его сознание балансирует перед разверзнувшейся бездной удовольствия. Ускорившись, прислушиваясь к собственным ощущениям, оказывается достаточным всего пары точных движений, чтобы подтолкнуть себя к краю.       Гарри слегка выгибается в спине, ощущая, как по всему телу проносятся миллионы разрядов. Под веками пляшут яркие пятна, дыхание невозможно успокоить, а сердце и вовсе бьётся уже где-то в горле.       Сползая с мужа, Джин удобно устраивается у него под боком, уложив голову ему на плечо.       Проходят несколько минут в абсолютной тишине. Мысли тихой струйкой плавно возвращаются в сознание, а на душе становится легко и спокойно.       — Я в душ. Ты пойдёшь со мной?       — Если ты разрешишь мне остаться в постели грязным, то я с места не сдвинусь…       — Только в качестве исключения. Хотя бы воспользуйся магией. — Укутавшись в халат, Джин выскользнула из комнаты.       Гарри проделал с трудом поддавшееся заклинание и откинулся обратно на подушки. Безмятежность, царившая у него в душе, казалось, не знала границ. Прислушиваясь к тихому шуршанию воды, он не заметил, как мысли стали путаться, превращаясь в тягучую смесь расслабления и усталости. Проваливаясь в глубокий сон, Поттер успел лишь подумать о том, как ему хорошо.

***

      Утро следующего дня началось как обычно: рубашка, аврорская мантия, горячий завтрак, кофе и несколько наспех прочитанных писем.       Разбирая почту, принесённую совами, Гарри выудил из кучки бросавшийся в глаза конверт.       Идеально ровный, черный, с серебряной витиеватой буквой на обороте.       — О Великий Годрик!.. — простонал он в кружку, четко понимания, что выписанная хитрыми вензелями «М» ничего хорошего ему не принесёт.       «Уважаемый г-н Главный Аврор,

                                    

                        бесконечно извиняюсь за столь наглое и бессовестное вторжение в вашу жизнь, но до меня дошли слухи, что обязанности, возложенные на НАС с вами, выполняются лишь в одностороннем порядке. Неприятной неожиданностью для меня стало открытие, что именно я оказался злостным прогульщиком.

Абсолютно уверен, что ваша совесть чиста и вы забыли обо мне лишь из-за обилия работы, возложенной на ваши могучие плечи.

Скромно предлагаю свои услуги, в душе тая надежду на ваш скорый и чуткий ответ.

Ваш покорный слуга и раб ситуации

Д.М. »

      Аж сплюнуть захотелось.       Вот же ядовитый змеёныш.       Но надо отдать должное, он сам за Гарри сделал всю работу. Писать не надо, ждать ответа не надо. Лучше и быть не могло! А ядовитые словечки забудутся к обеду. Распрощавшись со своими девочками, Гарри исчез в камине, по дороге решая, какую бы парочку проклятий он кинул Малфою в лицо.

***

      Первая половина дня выдалась спокойной.       За чашечкой чая Гарри в тишине своего кабинета настрочил ответ, убийственный своей простотой и невинностью. Отделавшись от самого неприятного, он углубился в завалы рабочего стола, уже грозившиеся обрушиться на него бумажной лавиной. Убийства, кражи, некроманты, потерянные дети, сбежавшие преступники: всё это закрутило его в сумасшедшем хороводе, отвлекая от течения времени.       Вынырнуть за глотком свежего воздуха ему помог стук в окно. За стеклом пристроилась голубоглазая сипуха, обворожительная своей красотой. На солнце перья настолько блестели, что Гарри пришлось слегка прищуриться.       «Убийственная красота».       Яснее ясного дня было, от кого конверт. Он уже был за сегодня не первым, но, дай Салазар, последним.       И конверт оказался действительно последним, потому что оповещал он о том, что непосредственный его отправитель в скором времени явится в кабинет получателя.       Обреченно вздыхая, Гарри подошел к окну, протянул сове припасённое угощение и уставился вдаль. Все надежды на тихий рабочий день рассыпались в пепел. Малфоевская рожа доводила его за считанные секунды одним только своим преподобным ликом. А тут ещё и разговаривать… Скромная надежда на неожиданное варварское убийство закралась в его сознание, но, как слишком добропорядочный человек, он тут же её отмёл.       «Пал смертью храбрых…» — слова прозвучали угрожающе, когда в дверь постучали.       — Войдите!       «А кто же именно пал?» — эта мысль вызвала на его лице, должно быть, слишком кровожадную улыбку, потому что вошедший Драко Малфой растерянно остался стоять на пороге, глядя на злобную хитрую главную аврорскую морду.       — Не бойся, проходи, присаживайся, — дружелюбно оскалившись, проговорил Поттер.       Он прекрасно понимал, что здесь — его территория. Тут подчиняются его законам и приказам. А выше него только министр, но и ещё не вечер.       Гарри вернулся за стол, сцепил руки в замок, положил их перед собой и исподлобья уставился на Драко, изучая его плавные размеренные движения. Малфой тщательно скрывал своё волнение от звериного приёма за напускной неспешностью, и любой бы повёлся, но на его беду здесь сидел Главный Аврор.       — Чем обязан таким высокопоставленным посетителям?       — Тебе память отшибло? — дерзко проговорил гость, надменно выгибая брови. — Переписка закончилась час назад.       — Хорошо, значит, в таком ключе поведём разговор? — Гарри откинулся на спинку кресла.       Его расслабленно-угрожающая поза произвела должный эффект. Драко быстро собрался в кучу, натянул на лицо фальшивую улыбочку и сладко запел.       — Ни в коем случае, господин Главный Аврор. Примите мои искренние извинения за строптивость.       — Извинения приняты.       В воздухе царило такое раздражение и напряжение, что вошедший без стука Рон сразу же вылетел, не желая быть свидетелем на суде. А судя по лицам, суда за чье-то убийство не избежать.       Вдоволь набодавшись и наязвившись, оба молодых мужчины поняли, что время подошло перейти к делу.       — Было бы всё же интересно узнать, что тебя привело сюда, Малфой.       — Ради твоего спокойствия, Поттер, расскажу, что пришел сюда за подписанным разрешением на хранение нового артефакта. Пару месяцев назад я выкупил его на одном из аукционов. Так как я ответственный и законопослушный волшебник... — на этих словах Гарри прыснул. — Что?!       Бросив наигранно стыдливый взгляд, Поттер примирительно закачал головой, побуждая продолжить рассказ.       — Так как я ответственный! и законопослушный! волшебник, все мои артефакты проходят проверку в вашей конторе, господин Главный Аврор. У меня на всё есть документы и официальные разрешения на хранение, подписанные, между прочим, вами собственноручно.       — Я в этом ничуть не сомневаюсь.       — Тогда ты должен поддержать моё предложение. Уверен, что всем будет крайне интересно послушать о первом изобретённом маховике времени.       Дальше пошли разговоры на удивление спокойные, содержательные. В них не было тонны желчи, но и без издевок не обошлось. В целом, можно было бы подвести положительный итог в заключение всей беседы. Они обговорили содержание, поделили между собой на равные части текст лекции и договорились о времени и дате её проведения. Надо отметить, что в какой-то момент Гарри понял, что он очень даже заинтересован и живо принимает участие в разговоре. Ровно то же самое можно было сказать и о Драко.       Дабы Малфой не проскочил куда ему не следует, Поттер соскрёб остатки манер и вызвался его проводить.       — Оказывается, вы не просто так просиживаете кресло, господин Главный Аврор. Я приятно удивлён. — Наглая ухмылочка так и прилипла к лицу Драко.       — И тебе всего хорошего, — обезоруживающе улыбнулся Гарри и мягким жестом указал на выход.       Возвращаясь в кабинет, Поттер думал о случившейся встрече, насколько нетипично она прошла и насколько это было неожиданно приятно. Он всегда здраво оценивал умственные способности Драко, понимал, что тот был одарённым студентом. Но чтобы они демонстрировались настолько уместно и ненавязчиво… Наверно, долго ещё придётся прощаться с укоренившимися в нём школьными воспоминаниями, трудно запомнить, что вам всем уже не по шестнадцать лет.       Столешница приятно охлаждала руки, вспотевшие от непонятно откуда взявшегося волнения. Только Гарри собрался снова погрузиться в папки с делами, как к нему влетел всклокоченный, как воробей, Рон и почти кинулся на стол.       — Гарри! Они сбежали!       — Успокойся, кто они? Откуда сбежали? Да сядь же ты уже!       — Только что стало известно, что Рабастан Лестрейдж сбежал из Азкабана. Вместе с ним этой ночью пропали ещё несколько человек.       — Вот только этого не хватало!.. Чёрт возьми, да у меня и так завалы, ещё теперь и этих по всему свету разыскивать.       — Самое главное, что всех их объединяет — они Пожиратели. Конечно, я понимаю, что большая часть заключенных — это бывшие сторонники Темного Лорда. Но не по плану ли они действуют?..       — Давай пока будем думать более позитивно. Принеси мне все дела сбежавших, надо знать, кого мы ищем.       После того, как дверь захлопнулась, Гарри закрыл руками лицо и тяжело вздохнул. Конечно, ему не привыкать разыскивать сбежавших преступников, но что-то заставляло его насторожиться. Охрана в Азкабане была усилена ещё давно, и это известный факт, что теперь из тюрьмы не сбежать. Значит, им кто-то помог… Под подозрение падает половина магической Британии и ещё добрая часть мира. Надо было сужать рамки, но для начала — кофе.       Закрывая кабинет, Гарри практически за шиворот уволок Рона обедать. Нужен был перерыв, чтобы ближе ознакомиться с делами.

***

      Время текло не спеша, продвижений в поисках не было, зацепок и следов сбежавшие пока не оставляли, и, как часто бывает, дело о побеге потеряло на неопределённый срок свою актуальность.       Драко с Гарри провели уже несколько занятий в Хогвартсе. Они имели колоссальный успех: все студенты сидели в гробовой тишине, боясь не расслышать хотя бы слово. Конечно, с присоединением Малфоя к процессу обучения и его возможностью демонстрировать волшебные диковинки лекции значительно улучшились.       Отношения между бывшими врагами стали на удивление нейтрально-положительными. Если зажмуриться и закрыть уши, то можно было бы даже обозвать это дружеским общением.       В очередное прибытие в Хогвартс Драко приволок с собой тяжеленный том с редчайшими заклинаниями. Он, конечно же, произвёл фурор. С согласия директора самым одарённым ученикам даже было разрешено попробовать одно самое безобидное заклятье. Когда перешли к практической части, Малфой в порыве закатал рукава своей рубашки, выставив на общее обозрение черную метку, кольцом обвивающую предплечье. Этот необдуманный поступок не скрылся от любопытных детских умов.       Как родителям, им было до ужаса приятно видеть восхищённые глаза своих сыновей. По окончании лекции каждый отошел в сторону, чтобы повидаться и немного поговорить наедине.       Время было уже на исходе, приходилось прощаться с детьми и покидать стены родной школы. Макгонагалл тепло поблагодарила их за старания, и мужчины по очереди исчезли в пламени камина.

***

      Дети — одни из самых жестоких созданий на планете. Они не прощают ошибок, не забывают обид. Сильный побеждает, а слабый вынужден страдать. Таковы суровые законы…       Но здесь стоит спросить не с подростков, а с их родителей. С тех, кто не сумел заложить в них по крупицам доброту, самосознание, сопереживание, тактичность, душевность и храбрость. Если повезёт, с возрастом и под влиянием окружения они изменятся, научатся на своих ошибках и станут лучше. А вот кто-то до конца своих дней будет грубым и примитивным хулиганом. К таким остаётся проявлять лишь снисхождение, так как их жизнь навсегда останется школьной переменой.       Толпа живой рекой после окончившейся лекции по ЗОТИ покидала зал. Все разговаривали и смеялись, разбредаясь по своим гостиным. Альбус нашёл в потоке людей Скорпиуса и присоединился к нему. Мальчики весело болтали, обсуждали только что полученные новости от отцов, разбирали услышанные новые заклинания.       Кто-то резко дернул младшего Малфоя под локоть, словно приказывая остановиться. Над ухом зашипел чей-то противный голос, казалось, что вот-вот обслюнявят ухо.       — Какая классная змея у твоего папочки на руке. Интересно, что она могла бы значить?..       Джо Паркинсон. Долговязый неприятный сын той самой Панси. И что гриффиндорского в нём разглядела шляпа, просто уму непостижимо! Это заносчивый, задиристый, въедливый крысёнок, которого так и хотелось прихлопнуть в одном из тёмных углов. Он вечно прислуживался кому-нибудь, и даже теперь его фраза была явным показательным выступлением. Зрители не заставили себя долго ждать, потому что на другое ухо присел Дениэл Одли — местный авторитет. Сын богатеньких родителей, сделавших состояние на неожиданно умерших родственниках. Слава вокруг этой семьи ходила нехорошая, но они щедро откупались от неё золотой монетой.       — Может, нам показалось, м? Что скажешь, малыш Скорпи? — Омерзительный ломающийся голос Дениэла раздражал в секунду.       — Не бойся, Скорп, — шепнул на ухо Альсуб, вклинившийся между ними. — Лучше бы тебе заткнуться, Одли!       — А-а, так это же наш слизеринский сквиб! Неужели научился парочке заклинаний и так осмелел? — омерзительным гоготом разразился Дениэл.       — Не обращай внимания, Скорп. Он такой смелый, пока у его родителей есть деньги. Но запасы не бесконечны, а мы посмотрим, как он заговорит, когда вскроется истинная причина их богатства!       — Что ты там сказал?!       Расталкивая копошащихся первогодок, Скорпиус с Альбусом рванули в самую середину, смешиваясь с толпой. Нарываться на эту компашку никогда не входило в их планы, просто потому что те давили их числом. Одли окружил себя несколькими особенно скользкими личностями. Все они как на подбор были огромными и непроницаемо тупыми. Связываться с такими персонажами в конечном счёте оказывалось себе дороже, насколько бы прав ты ни был.       Этот раз не стал исключением.       Было противно сбегать, прятаться по кабинетам и пропускать мимо ушей ядовитые колкости, но мудрее тот, кто не реагирует. И приходилось молчать, игнорировать и иногда хорошенько отхватывать.

***

      По настоятельным просьбам матери и дрожащим строчкам, Драко вместо собственного дома пришлось после последней лекции направиться в родовое поместье. Страшно не хотелось находиться в этом месте, а уж тем более с кем-то в нём общаться. Хоть мама для него всё равно была дорогим человеком, отец перечёркивал любые проявления чувств. Люциуса хотелось вытравить из сердца, из души, сделать так, чтобы он перестал приносить боль и страдания своей семье и всей планете. С тех пор, как он начал сходить с ума, рядом находиться было физически тяжело: старший Малфой не понимал границ дозволенного, внешний вид напоминал пожеванную сову, а эти обезумевшие глаза… Драко действительно становилось жутко. В зрачках не было даже намёка на здравый рассудок, казалось, что ещё несколько лет, и он перестанет узнавать кого-либо вокруг.       Люди не замечают своего собственного безумия, оно не приносит им неудобств или неприятностей. Для них мир играет новыми красками, им кажется, что теперь их рассудку доступно нечто большее, чем просто привычная картина жизни. Призраки начинают преследовать их не только во снах, чудовища из души и глубин разума выползают наружу и выглядывают из-за углов. Страшно представить, какие сцены им рисует пошатнувшееся сознание, когда их глаза покрывает пелена безумия. О чем они думают перед сном? Какие образы возникают у них в голове?       Все эти мысли отвратным хороводом кружили в голове Драко, пока он ожидал маму в бывшем кабинете отца. Сейчас эта комната стала больше походить на свалку: разбросанные документы, перья, скомканные листы бумаги, книги. Всё это валялось на подоконниках, столах, в углах и на пыльных полках. Камин не разводили из принципа, почему-то отец стал бояться огня. Возможно, ему было страшно за свою жизнь. Как-то Нарцисса услышала его бредни в темноте о страхе полететь на открытый огонь, как мотылёк, и сгореть.       Бесцельное ожидание в этом гадюшнике начинало напрягать, Драко начинал нервничать, а этого делать совершенно не хотелось. Садиться на грязные кресла не хотелось, в воздухе клубами кружилась пыль, поднимаемая его шагами. Уровень стресса просто зашкаливал, ещё буквально пятнадцать минут, и он покинет это место. Лишь одна мысль удерживала его: мама никогда просто так не опаздывала.       В двадцатый раз меряя комнату шагами, Драко остановился около книжных стеллажей. Грязные фолианты стояли плотными рядами. Где-то корешки совсем истёрлись, какие-то были словно только что купленные.       «Почему каждая вторая книга содержит словосочетание "чёрная магия"?»       «Тайны наитемнейшего искусства».       — Да быть этого не может…       Это было не просто ужасно. Это было отвратительно. Найти эту книгу на полке бывшего Пожирателя Смерти было сродни приговору.       Скользя глазами по корешкам, внимание Драко задержал на кожаном блокноте, лежащем поверх книг. На корешке не было выбито названия, и формат был совсем не подходящий.       Драко пролистывал страницы одну за одной, а глаза в ужасе становились всё больше и больше: это было не что иное, как личный дневник отца. Обрывки страниц, пометки кривым почерком, но самое страшное было не это. На одном из листов по пунктам был расписан какой-то план. Времени вникать не было, так как дверь за спиной отворилась.       — Сынок… Я так тебя ждала.       Дальше полились слёзы, жалобы, упрёки. Мать была почти в истеричном состоянии, рассказывая, как недавно Люциус изничтожил собственным руками целую комнату: вспарывал мягкую мебель, переворачивал шкафы, срывал шторы с окон и выбивал стёкла. Нарцисса была напугана настолько, что её уже бил озноб. После долгих часов разговоров и уговоров Драко смог её успокоить. Он предложил ей уехать на время во Францию или куда она только захочет. Отдых и смена обстановки ей были жизненно необходимы.       Хорошо, что хоть этому она не сопротивлялась.       Перед выходом из кабинета Драко невзначай спросил:       — Отец часто бывает здесь?       — Нет, уже почти полгода он тут не появлялся. Обходит стороной и дальними коридорами эту дверь, словно боится там чего-то. Даже приказал домовикам забить её наглухо, но я запретила. Нечего портить вещи.       — Странно… Думаю, мне пора. До свидания, мама. Начинай уже собираться, завтра приду за тобой. Не бойся ничего, я рядом.       Выйдя за забор, Драко наконец-то вздохнул полной грудью. Обстановка до ужаса угнетала его. Тяжелым грузом на сердце лежал дневник, без спроса унесённый им из отцовского кабинета. Стоило поподробнее покопаться в этих записях.       Хотелось скорее вернуться в свой дом, где ждала его жена, где был уют, тепло.       Кажется, впервые за всю свою жизнь он понял, что у него есть настоящий дом.