***
— Знаешь, Ал, мне иногда кажется, что они тупее того тролля из подземелий, — со смехом прошептал на самое ухо Скорпиус. Действительно, наблюдать, как эта компания кидает всё, что видит, в котел, было тем ещё представлением. Мальчишки даже порой отвлекались от своего зелья, потому что действия «банды» становились всё абсурднее: корни летели в кипящую жидкость уже не резаные, листья не измельчались, а булькало так, что пузыри взрывались у самых их носов. Конечно, Скорп и Ал уже не смогли сдерживаться и просто покатились со смеху, когда наконец прогремел взрыв, и Одли с напарником обдало неведомой жижей. Пока профессор разбирался с последствиями их злоключений, приводил в порядок котелок и с помощью магии собирал жидкость обратно в ёмкость, направляющиеся в корпус пострадавшие задержались около одной-единственной парты и очень чётко огласили их участь после занятий. Ничего хорошего Скорпиуса и Альбуса там не ожидало. Обходными путями мальчики в конце дня добирались до своей гостиной. Не то чтобы они были трусы, но и ходить с разукрашенными лицами тоже не хотелось. Петляя по тёмным коридорам, они обсуждали учёбу, друзей, делились своими успехами в любовной сфере и хихикали над глупыми девчонками. Совершенно перестав следить за обстановкой, никто даже не успел пискнуть, когда в одном из тупиков их нагнал Одли с компанией. — Как обычно, эта парочка вместе. Я даже не удивлён. Но спасибо, не придётся искать каждого по очереди, вы намного облегчили мне жизнь. — Хрипотца в голосе главаря не обещала ничего хорошего. Предательски кисло стало во рту от нарастающего страха. Каким безумцем вообще надо быть, чтобы не испугаться четверых надвигающихся здоровых лбов? Невольно отступая назад, мальчики потянулись за палочками, готовясь к драке. — Ох, боюсь-боюсь! Аж коленки трясутся… Акцио, палочка! И первым Джо обезоружил Альбуса. — Ну давай, ты будешь первый! Отброс Поттеров. Интересно, как скоро отец вычеркнет тебя из семейного древа? Год?.. Два?.. А может, твоей рожи уже там нет? — Ещё никогда в жизни Одли не был настолько омерзителен. Скорпиус начинал закипать. Страха оставались последние капли. От отца ему достались не только незаурядные умственные способности, но ещё и слепая фамильная ярость. Серые глаза начала заволакивать дымка ненависти и обиды за друга. Если бы он не ослабил хватку вовремя, его волшебная палочка надломилась бы на части. Темнота тупика скрывала ползущие красные пятна по его шее. Терпения оставалось на считаные секунды. — Закрой свой рот. — Что ты там мямлишь, блондинчик? — Закрой свой грязный рот! — Скорпиус рявкнул так, что в горле запершило. Эхо многократно отразилось от стен и понеслось вдаль по коридору. — Ещё одна такая выходка, малыш Скорпи, и я тебя по полу размажу. Тебя и твоего дружка, — в разговор влез Джо Паркинсон. — Одному смелости прийти не хватило? — Малфой начинал терять над собой контроль. — Везде таскаешься со своими дружками. Ты трус, Одли. Никчемное существо. Скажи, кем ты будешь, когда перестанешь прятаться за родительским кошельком? Жалкая выскочка, пустое место. Повисла такая тишина, что зазвенело в ушах. Дениэл ошарашенно смотрел на озверевшего Скорпиуса. Малфой тем временем наступал. — А ты, Джо? Пустышка и жалкая цепная собака! Лижешь ноги тому, кто посильнее, мерзкое зрелище! — Да я тебя!.. — Экспеллиармус! — Джо не успел среагировать, как уже лишился палочки. Скорпиус был одним из лучших бойцов. Рука была тверда. Не обращая внимания на захлестнувший его гнев, он продолжал держать ситуацию под контролем, не упуская из виду ни единого движения противника. Они превосходили числом, но он был сильнее и умнее. — Быстро же вы испугались! — Ах ты гадкий змеёныш. Парни! Покажите ему! Не успели они дёрнуться, как Скорпиус снова сделал взмах палочкой, что-то шепнул, и тут же двое верзил плашмя упали на каменные плиты. Одли остался один. Он в ужасе озирался по сторонам, ожидая поддержки и помощи, но рядом никого не было. Дениэл уже был готов сорваться с места и подмять под себя противника, как за их спинами раздался громкий голос директора. Беда. — Я просто в ужасе! Что за дуэль вы устроили в стенах школы, молодые люди?! По пятьдесят очков с каждого факультета. Живо по своим комнатам, а завтра я с вами разберусь!***
Вернувшись домой после разговора с матерью, Драко находился в состоянии нарастающей паники. Отцовский дневник и непонятный план не давали ему покоя, хотелось поскорее разобраться и убедиться, что это не более, чем игры сумасшедшего разума, и никакой новой угрозы миру они не несут. Как ни старалась Астория обратить на себя внимание мужа, ничего в этот вечер не получилось. Малфой сидел за ужином погруженный глубоко в свои мысли, он не ощущал вкуса еды, не понимал, какими изысками сегодня его угощали, насколько неотразима супруга в шикарном чёрном платье. Сегодня была их годовщина. И Драко о ней не забывал, подготовил потрясающей красоты серьги с рубинами, но кто же знал, что вечер пойдет настолько не по плану. Астория тихо ужинала, совершенно поникшая, но привыкшая к непроницаемости мужа, который слишком часто в последнее время уходил в себя. В их паре не было принято устраивать скандалы и разборки. Между ними не хватало тепла, слишком сильно укоренилась в них светская сдержанность. Бесспорно, в их отношениях была любовь, были чувства, взаимная привязанность, но уюту, нежности и ласкам здесь точно не было места. Это был сильный союз, надёжная поддержка и опора, каждого это абсолютно устраивало. Ни Астория, ни сам Драко не нуждались в лишних прикосновениях и объятиях, им не нужны были бесконечные слова, им было достаточно чувства, что они не одиноки. Что рядом есть близкий и надёжный человек, который поможет советом и делом или просто помолчит, когда это будет необходимо. Наверное, это нечто более крепкое, чем любовь: это ещё и преданность, надёжность и верность партнёру. Все свои эмоции, свою изощрённость и страсть Драко расточал в спальне. Он был великолепным любовником, ценителем женской красоты. Малфой осыпал комплиментами и поцелуями Асторию, как только они оставались наедине. Она позволяла ему раскрываться, экспериментировать, получать новые ощущения, но никогда за все годы их брака она не была над ним властна. Драко не позволял брать над собой контроль, никогда его руки не были связаны, а глаза закрыты, он был главным везде и каждую минуту, отчего неимоверно уставал. В этом нужно было только признаться самому себе, довериться жене, но это было слишком страшно. Астория не возражала, когда Драко раздевал её и грубо брал на дорогих простынях. Он осыпал её золотом и серебром. Дорогие кольца, безумных размеров холодные бриллианты и страстные рубины, фамильные изумруды: всё это бесчисленным количеством преподносилось жене. В этом была главная и непозволительная слабость Малфоя: украсить и раздеть, насладиться красотой обнажённого идеального женского тела и дорогим блеском подаренных украшений. Он надевал на неё перламутровые нитки жемчуга, а чуть позже во время секса затягивал их на тонкой шее настолько сильно, что идеально ровные бусинки впивались в бледную кожу. Такая изощренная красота заставляла его лишаться способности здраво мыслить, разговаривать и хотя бы немного себя контролировать. Каким бы экспериментатором ни был Малфой, чувство собственности, ревности и брезгливости в нём преобладало: никогда и ни под каким предлогом в их спальне не появлялись посторонние; неоднозначные взгляды прохожих на его жену приводили его в бешенство, а сальные комплименты заставляли держать у чужого горла палочку и шипеть в ухо унизительные оскорбления. Каждый знал, что трогать его сокровище нельзя, и каждый боялся нарваться на страшные неприятности. В свою же очередь Астория ни разу не дала ему усомниться в своей верности и любви. Они идеально друг другу подходили: холодные, неотразимые, гордые. — Драко, я понимаю, что у тебя наверняка был сегодня тяжелый день, но мне всё же хочется поздравить нас с годовщиной. Малфой оторвал взгляд о тарелки и наконец посмотрел на жену. Астория держала бокал в руке и устало улыбалась. — Я люблю тебя, Драко. Спасибо тебе за чувство защищенности, за твоё доверие, за нашего прекрасного сына. Спасибо тебе за нас! С этими словами она поднялась с места и медленно подошла к окаменевшему мужу. Она словно плыла, едва касаясь мраморного пола, бледную полупрозрачною кожу обтягивал чёрный шелк, придавая её фигуре особое совершенство. Тихо улыбнувшись, Астория положила перед Драко чёрную бархатную коробочку. — Помню, как ты засматривался на них в одной из витрин. Мне захотелось тебя порадовать. Это оказались неимоверно дорогие запонки. Такой классический бессрочный подарок тому, кто имеет абсолютно всё. Тем более что запонки были действительно потрясающими: аккуратные, круглые, а внутри — словно часовой механизм. Крошечные шестерёнки с помощью магии приводили в движение какое-то невидимое устройство. Серебряные, с золотыми деталями они были просто идеальными. Трудно было обрадовать того, кто владеет древнейшими реликвиями, но Астории это удалось: Драко замер в изумлении, следя за вращением маленьких зубчатых колёсиков. Никто и никогда в жизни так не желал ему угодить во всём, как супруга. — У меня нет слов, дорогая. Спасибо тебе за нашу семью и за любовь. Я, благодаря тебе, обрёл смысл жизни. Он медленно встал из-за стола, достал из кармана бархатную коробочку и раскрыл перед супругой. Она изумлённо ахнула, а глаза её загорелись каким-то детским восторгом. Восхищенно глядя на Драко, она непозволительно пискнула, чем вызвала ухмылку на лице мужа. Малфой же благородно протянул ей руку, взмахнул волшебной палочкой и пригласил на танец. Музыка полилась из каждого угла залы, обдавая нежными волнами одиноко двигающуюся пару. Их движения были грациозными, плавными, тонкие женские руки так изящно лежали на крепком плече. В танце они сливались в единое целое, плывя по волнам вальса. Астория в самом конце опустила голову на плечо Драко и задумчиво коснулась пальцами его воротника. Тихо покачиваясь, каждый думал о своём, не нарушая идиллии их вечера. — Совсем забыла. Сегодня пришло письмо из Хогвартса, тебя вызывают в школу завтра в одиннадцать. — Прозвучало это так спокойно, будто было не из ряда вон выходящей ситуацией. — А почему ты так спокойна? — Не меня же туда вызывают, — с улыбкой произнесла Астория. «Дьяволица».***
Стоять у кабинета директора волнительно, даже если тебе уже больше тридцати пяти. Особенно с бывшим школьным врагом. Конечно, Драко скрывал свои эмоции под маской спокойствия, но внутри он был в смятении от абсурдности всего происходящего. У Гарри на лице было написано, насколько он волновался. Драко улыбнулся мысли о том, как забавно выглядит сейчас переживающий Главный Аврор, который недавно, как писали в газетах, в одиночку сражался с пятью тёмными волшебниками. Видимо, эта ухмылка не ускользнула от Поттера. — Я волнуюсь, как школьник. Страшно представить, что натворили эти оболтусы, если меня заставили сюда нестись с работы. — Уж наверняка ничего хорошего. А почему это мой сын оболтус? — якобы возмущённо поинтересовался Драко. — Именно потому, что он твой сын. Дверь открылась, не дав Малфою развернуться в ответных любезностях. Внутри кабинета уже находились провинившиеся мальчики. Долгих полтора часа они мусолили несчастные два заклинания, которыми воспользовался Скорпиус. Профессор Макгонагалл была возмущена, взбешена, раздосадована и ещё миллион синонимов к слову «разозлена». Отчитали каждого присутствующего, директор не постеснялась надавать указаний самому Главному Аврору. Выглядело это уморительно: уже с сединой в висках Гарри Поттер сидел, виновато выслушивая упрёки в свою сторону. Драко тоже нехило прилетело за упущения в воспитании сына. Но Малфой не был бы Малфоем, если бы не возразил. — Вам не кажется, директор, что, наоборот, воспитан мой сын великолепно, раз даже под угрозой отчисления встал на защиту друга? Повисла пауза, Поттер ошарашенно повернулся на самодура. Он не был поражён его словам, он был взбешён тем, что Драко поддерживал беседу. Его ждали на работе кучи нераскрытых убийств, а он вынужден слушать об этом пустяке?! Видимо, Малфой почувствовал бешеные вибрации гнева, исходившие от человека по правую руку, и тоже обернулся на него взглянуть. Эта немая битва продлилась бы слишком долго, не прерви их Макгонагалл. — Оставлю ваш вопрос без ответа, мистер Малфой. Молодые люди, я понимаю ваш уровень занятости. Очень благодарна, что уделили время таким важным вещам, как воспитание собственных детей. Вы можете все быть свободны, всего хорошего. Распрощавшись, дети и их родители поспешили выскочить из кабинета. На пороге уже топтались настоящие виновники с их отцами. Драко злорадно ухмыльнулся, понимая, что этих товарищей директор просто разорвет на кусочки. Раздав праведных подзатыльников своим маленьким дуэлянтам, Гарри и Драко разволокли их по углам. Не обращая внимания на все морали Макгонагалл, каждый из них, не сговариваясь, похвалил своего сына за самоотверженность и дружбу. Малфои попрощались первыми. Драко строго-настрого наказал Скорпиусу хорошо учиться, иначе не заберёт домой на приближающееся Рождество. Сын сделал вид, что испугался, покивал головой и поспешил уйти на занятия. — Ал, тебя ждать? — Пап, мне пора уже идти, — тихо шепнул мальчик Поттеру. — Не смею больше задерживать. Обещай вести себя хорошо, я люблю тебя! — Да-да, и я тебя, пока. Альбус побежал догонять друга. А вот Скорпиус отчего-то замялся, но потом всё-таки рискнул. — До свидания, мистер Поттер! Рад был с вами познакомиться. — И побежал со всех ног прочь от округляющихся глаз отца. Но и маленький Поттер тоже решил не быть некультурным и гаркнул на весь коридор: «До свидания, мистер Малфой!» Когда топот ног стих вдали каменных стен, Гарри подошел ближе к Драко. — Может, прогуляемся? Малфой, казалось, вот-вот рухнет. Складывалось ощущение, что Поттеры хотели его добить. — Я просто решил, что нет смысла возвращаться в Аврорат, а вот побродить по территории школы, как много лет назад, мне очень хочется. С этими лекциями всё только на бегу. Драко продолжал удивленно молчать. Хотелось, если быть откровенными, как-нибудь гаденько съязвить, но если быть ещё откровеннее, то пройтись по знакомым местам хотелось ещё сильнее. Но вот признаваться в том, что и компания играет немаловажный фактор, отчего-то не хотелось. А раз никто и не требовал чистосердечных признаний, то можно было и смолчать. Где-то под рёбрами легкой дрожью заходилось уставшее израненное сердце, волнение нежной пеленой укутывало Драко с ног до головы, навевая воспоминания первых школьных влюблённостей, ночных свиданий и неловких поцелуев. Впервые он задумался совсем ненадолго, почему Гарри вызывает в нём такие эмоции, но, испугавшись, запрятал поглубже эти мысли. Слишком это было неправильно, наивно глупо и по-детски стыдливо. За последние месяцы их общение перешло на какой-то новый уровень: оно не было напряжённым, им доставляло даже некое удовольствие поговорить друг с другом на отстранённые темы, обсудить работу или слегка поиздеваться. Незатейливые беседы увлекали их на несколько часов, позволяя коснуться совершенно всего в этом мире. Они оба были умными, образованными, колки на язык — это было идеальное сочетание ума и внутреннего достоинства. Часто Драко задумывался, что всё это говорит об упущенной в детстве дружбе, потраченных годах взаимной неприязни и ненависти. Этого же мнения придерживался и сам Поттер. С неподдельным интересом он слушал рассказы Малфоя об алхимических древних рукописях, проклятых кольцах и других редчайших артефактах. Он не заметил, как лекции по ЗОТИ превратились для него из вынужденных в ожидаемые. Гарри с удовольствием выбирал темы, готовился, в волнении проводил ночь перед встречей. Незаметно и очень аккуратно в его жизнь вступал человек, которого он никак не ожидал в ней увидеть, но и вступал не совсем в привычной роли. Что-то к нему тянуло, где-то внутри каждая клеточка откликалась на его присутствие и голос, но все эти ощущения благополучно погребались под годами семейной жизни, детьми. Всё чаще они оба подмечали заинтересованность друг в друге, в общении появлялись неопределённости. Глазами искать человека в толпе и радоваться его неожиданным визитам? Разве это не глупо почти что в сорок лет? Но это было так, каждый из них скрывал эти ощущения в глубине глаз, разглядывая собеседника исподтишка. Тяга только набирала обороты, а им уже становилось мало только одних лекций. Каждая эмоция в сторону другого была покрыта тайной, припорошена страхом и плотно зашторена от внешнего мира. Для всех вокруг это было не более, чем вынужденное деловое общение, которое смогло из ненавистного стать нейтральным только по прошествии множества лет. Точно так же это воспринимали и Гарри, и Драко, старательно забивая ногами малейшие сигналы о чем-то ином и более значительном. Так продолжалось бы ещё долго, на этом бы всё и закончилось, если бы судьба не была так коварна и жестока. Наконец наступили рождественские каникулы. Каким бы прекрасным и магическим ни был Хогвартс, но каждого ребёнка тянуло домой: хотелось встретить этот светлый праздник в кругу самых близких, обменяться подарками, вдоволь наесться вкусной едой и всю ночь с сумасшедшим азартом играть в снежки. — Гарри, именно ты должен отвести Альбуса на встречу с другом! — Джинни! Вот только не это… Пощади, я весь день, как бешеная собака, гонялся по Лондону за сбежавшими Пожирателями. Мы снова их упустили. К тому же просто адски устал, и меньше всего мне сейчас хочется куда-то кого-то вести! — То есть ты предлагаешь подростку мальчишке явиться на встречу с другом в сопровождении матери? Если бы не было так поздно, то отпустила бы его одного. Вот ответь мне, ты хотел бы с мамой пройтись по улице за ручку? — Да… А дальше была такая жалобная моська, что Джин почти дала слабину. — Не-ет, убери этот щенячий взгляд и одевайся. Это займёт не больше часа, а Альбусу не будет неловко. — Ты у меня слишком умная… Мне это уже боком выходит. Ворча и натягивая на себя мантию, Гарри искренне надеялся на рождественское чудо, которое подарит ему не такую же чуткую и умную Асторию. Вот бы она лично привела сына, тогда встреча прошла бы за считаные минуты… Но так бывает только в сказках, а в реальной жизни слишком глупо надеяться на необдуманность в поступках от светской женщины. Конечно, Астория подумала, конечно, она выгнала Малфоя сопровождать сына, но и не только над этим она подумала. Приближаясь к назначенному месту, Гарри уже рассмотрел две одиноко стоящие блондинистые головы под фонарём. С ним была ещё одна спутница, которую совсем не хотелось видеть — огромная корзина подарков. Поттер почти что простонал и закатил глаза от увиденного: вот только для остроты ощущений ему не хватало щедрот от семейства Малфоев. Тем временем Альбус поспешил к другу навстречу, на ходу распахивая объятия. Мальчики засмеялись и принялись обмениваться подарками. Скорпиус для друга принёс просто фантастическую коллекцию волшебных солдатиков, которые в коробке стояли стройными рядами, отдавая честь каждому, кто приоткроет крышку. Альбус же, зная о глубокой заинтересованности товарища магловским миром, в лавке барахольщика провёл несколько часов вместе с Джиневрой, разыскивая в залежах хлама что-то стоящее. Самым ценным подарком оказался самый обычный магловский шарик, тот самый, который нужно было потрясти, чтобы поднять белые крошечки, имитирующие падающий снег. Внутри, возле нарядной крошечной ёлочки, стоял ещё более крошечный Санта с огромным мешком подарков. Работа была ювелирная: маленькие звёздочки рассыпаны по еловым веткам, мешок блестел всеми оттенками красного, а у Санты была такая задорная улыбка, что было трудно сдержать собственную. Гарри изумлённо уставился на этих двоих бандитов, так искренне радовавшихся скромным подаркам. На душе было приятно осознавать, что их не испортили родительские деньги, богатства и нескромные состояния, если они так счастливы от обычных и самых простых вещей. Устало улыбнувшись Драко, он подошел к нему вплотную, оставляя Скорпиуса и Альбуса чуть в стороне радоваться подаркам. — Здравствуй, Поттер. С наступающими праздниками вас с супругой, а это с Асторией от нас скромный подарок. — С этими словами он протянул Гарри корзину. Она была «скромно» наполнена явно дорогой бутылкой вина, кучей фруктов, украшена свежими пушистыми еловыми ветками и щедро посыпана волшебным снегом. Красиво. Изысканно. Даже говорить нечего. — Астория сама её собирала, надеемся, что вам понравится. Слова эти прозвучало до ужаса непривычно искренне, словно он и правда хотел порадовать Поттеров. Гарри замешкался, задёргал плечами от повисающего дискомфорта: Драко, с протянутой рукой, удерживающей корзину, ужасно нервировал. — Мне как-то неудобно, если быть откровенным… — Господин Главный Аврор, я вам не взятку даю, а оказываю скромный знак внимания вашей семье. Заберите уже эту чёртову корзину. — Малфой сам до чёртиков нервничал. Дарить подарок, да ещё такому человеку… Дело совершенно непривычное и новое, но отчего-то приятное. Тёплой щекоткой по душе расползлось удовольствие, когда всё же Гарри протянул руку и забрал подарок. Явно всё ещё сильно нервничая, Поттер озирался в поисках детей, потом посмотрел на часы, словно что-то активно соображая. Драко пристально следил за его действиями: никакой суеты, никаких лишних движений, сосредоточенный взгляд, и, как много лет назад, кудрявые темные волосы медленно качались под дуновением ветра. Возраст явно шёл Гарри намного больше, чем подростковая припухлость и неряшливость. Богатая мантия, дорогой костюм и золото поблёскивающих наручных часов отлично смотрелись на его фигуре. С возрастом он, как атлант, расправил плечи, обрёл звенящую сталь в голосе, но глаза… Глаза всегда его выдавали: они отражали детскую уставшую душу, маленького мальчика, которому пришлось столкнуться со страшными испытаниями и потерями. Мальчика, чьи руки принесли мир в жизни волшебников, кого без спроса бросили в самую гущу событий. Пережитые испытания тёмной меткой сидели в его душе, отравляя некогда лучистый взгляд вечной скорбью и болью. Если так рассудить, то он очень и очень одинок. Не иметь во всём мире ни единого кровного родственника — этого и врагу не пожелаешь. Как ни старалась Молли, но она не могла восполнить для Гарри той катастрофической нехватки материнского тепла и любви, как ни старался Артур, он никогда не мог заменить для Поттера отца. Близкие друзья были единственной его отдушиной, а найденные потрёпанные колдографии родителей тяжёлым грузом покоились в глубине стола рядом с запечатанными детскими письмами. Как бы ни хороша была его жизнь сейчас, всё равно он был одинок: маленький потерянный мальчик Гарри, которому посчастливилось вырваться из чулана. — Тогда я считаю, что с меня вкусный ужин. Думаю, нам надо забрать мальчиков и отправиться в ближайший ресторан. Это будет моим скромным подарком. — Гарри тихо зашуршал мантией, оставляя Драко обдумывать это предложение. Альбус и Скорп с огромным удовольствием восприняли это предложение и отправились вслед за отцами. Вся шумная процессия двинулась к ближайшему заведению. Фасад ресторана был поистине роскошен: тяжелые дубовые двери, арка из свежих веток, украшенных всевозможными шарами, и, самое главное, непередаваемый аппетитный запах, доносящийся откуда-то из глубин кухни. Ни капли не сомневаясь в своём выборе, они зашли внутрь. Гарри придерживал тяжелые массивные двери, пока мальчишки один за одним юркнули в тепло помещения, следом направился Драко. Не отдавая отчёта, а больше по привычке, Поттер легко коснулся спины Малфоя, словно подталкивая его скорее пройти вперёд, но благо плотная мантия последнего не дала ему ощутить этого вторжения в личное пространство. Гарри испуганно отдёрнул руку, потому что дотрагиваться до школьного врага оказалось чем-то слишком ощутимым для него: глупый испуг пробежался по нему, оставляя за собой мурашки на руках и груди. Довольно неожиданное ощущение, которое Поттер списал на озноб, пробравший его в теплом помещении после мороза. Забравшись за самый дальний столик в глубине зала, компания расположилась в мягких креслах, согревая покрасневшие на улице руки. Наложив согревающие чары на ладони и ноги сына, Гарри с интересом наблюдал, как Драко с сурово сдвинутыми бровями проводит те же манипуляции над Скорпиусом. Совсем непривычное занятие для Малфоя — забота. Трепет и осторожность, с которыми он согревал сына, были чем-то новым не только для Гарри, но и для всего мира. Через грозный взгляд читалась безграничная любовь, которая болезненно отзывалась в сердце. Гарри знал этот взгляд, потому что именно такими глазами он смотрел на своих сыновей, а вот дочка — это совсем другое… Заказы сделаны, свечи зажжены, бокалы наполнены. Бандиты сладко сопели в горячие безалкогольные глинтвейны, ощущая, как по телу растекается тепло от напитка. Со временем стол заполнился различными блюдами, и скоро по тарелками застучали вилки и ножи. За что Гарри перестал бояться в последнее время, так это за неловкое молчание в обществе Драко — оно просто никогда не наступало. Разговоры текли мерным потоком, темы сменялись одна за одной, не давая никому заскучать. В приглушенном свете ресторана собеседники ощущали друг друга совсем иначе, возможно, интимная обстановка подталкивала их к более откровенным разговорам. Первым сдался Гарри, спросив Драко о том, какие планы у них на приближающееся Рождество. Ничего сверхъестественного, но почему-то это казалось очень интимным. Оба робели, но виду не подавали. Ни Гарри, ни Драко ни под какими пытками не признались бы даже самим себе, что им хочется побыть друг с другом, поговорить, пройтись, развернуть долгий спор на особенно щекотливую тему. Этот неподдельный интерес трудно было скрыть от посторонних, но каждый справлялся идеально: Драко прятался за светской хладнокровностью, а Гарри — за аврорской выдержкой. Мальчики отчего-то захихикали, Ал рванул с места и потащил за собой друга. Дети… И вот оно — тайно ожидаемое уединение. Разом исчезли все вопросы из головы, и стало неловко оставаться за столиком вдвоём. Очень кстати подоспел официант. Оставив на столе расчёт, он поспешил удалиться. Гарри и Драко одновременно потянулись за оплатой, что неминуемо привело к касанию рук. Как искренне влюблённые дети, они испуганно отдёрнули руки, тепло чужой кожи мимолётно ощутилось лёгким покалыванием на кончиках пальцев. Потупив взгляд, Гарри всё же отвоевал счёт. — Это мой рождественский ужин для вас, Драко. Оплата за мной. — Вы так галантны, Поттер. — Зубы сами собой оскалились в подобие улыбки. Гарри заметил, как Драко поглаживает кончики пальцев руки, которой он недавно впервые коснулся. Было ли это чистым совпадением или ощущение чужой кожи казалось для Малфоя настолько неприятным, он не знал. — Послушай, Драко, почему ты постоянно скачешь с «ты» на «вы»? Какой-то неожиданный тупиковый вопрос. Потому что захотел? Потому что неадекватно начинает себя вести в присутствии Поттера? Потому что пытается удержать и оттолкнуть его одновременно? — Мне искренне страшно за будущее нашего доблестного Аврората. Ты уже не способен различить обычное общение от сарказма и издёвок? Сильно же тебя потрепали на заданиях. Гарри неопределённо хмыкнул и пожал плечами. Больше он не произнёс ни слова, заглядывая куда-то ему за спину. Это была потрясающая возможность для Драко рассмотреть его в деталях. Худое смуглое лицо, скулы, тронутые легкой щетиной, непослушные вихры смолистых волос спадали на лоб аккуратными одиночными локонами. По волосам уже успела разлиться седина, вызванная возрастом и излишне нервной работой. Драко снова остановился на его глазах: словно под гипнозом он всматривался в глубину потухающей зелени, они больше не искрились как много лет назад бесконечным оптимизмом и открытым дружелюбием, в них виделась горечь прожитых лет и бесконечная усталость. Усталость нести своё бремя Национального Героя, усталость бороться за мирное существование магического мира, усталость за вечные переживания за своих детей. Гарри устал оправдывать чужие ожидания и спасать каждого встречного. Природная доброта не позволяла ему отказать нуждающимся, что вытягивало из него последние соки. Ему остро необходим был сильный покровитель. Такой человек, который бы спрятал его от всех бед. Джинни его любила, поддерживала, но делала одну большую ошибку: она не разрешала ему побыть хоть где-то слабым, вечно мотивируя потерпеть, постараться, довести дело до конца. Никто из них даже не мог представить, насколько сильно это по ним ударит. Драко, как тонкий психолог, физически ощущал надрыв, с которым жил в душе Гарри. Возможно, ему даже было жаль его, но с языка срывались только ядовитые комментарии. — Неужели работа стала настолько тяжёлой, что сам Гарри Поттер не может с ней справиться? — Если не врать самому себе, то это был действительно интересующий его вопрос, но привычка подавать свои чувства под тонной сарказма не ушла с годами, если не сказать, что стала больше. — Если честно, это становится уже действительно слишком тяжёлым… Искренность ответа совсем обескуражила Драко. Он ожидал чего угодно, кроме предельной честности, с которой Гарри смиренно сказал правду. — Работы просто неподъёмное количество, всё отягощается огромным количеством отчётов и другой писанины. Мне проще разорваться надвое, чем успевать выполнять все дела разом. — Отчего-то плечи Поттера слегка сгорбились, словно под тяжестью ноши, а упрямых глаз он не поднимал от бокала. — Отдай часть своих обязанностей кому-нибудь другому. — Драко почувствовал легкую обеспокоенность от неподдельной удрученности Гарри. — Кому? Единственный, кому я доверяю как себе, — это Рон, но он завален бумагами не меньше моего. А новобранцы… Это одни непроходимые идиоты и дети богатеньких родителей. После войны каждый пытается пристроить своё чадо на хорошее место, а главы некоторых отделов не чураются брать звонкие монетки за очередного прошеного. — Не думал, что однажды такое коснётся и авроров. Всегда это место было обителью благородства и стойкости… — Деньги не пахнут, Драко. Мы все это прекрасно знаем — Очередной бокал вина и отсутствие детей, кажется, развязали Гарри язык. — После смерти родителей остались лишь деньги в банке и имя отца на школьной доске лучших игроков по квиддичу. Как бы это глупо ни было, я испытывал сумасшедшую привязанность к каждой монете, не хотел ничего тратить из их сбережений, словно это могло как-то меня от них отдалить… Абсурдно, правда? — Ты был маленький мальчик, глупо ждать рассудительных поступков от одиннадцатилетнего ребёнка. — Наверно, ты прав, но знаешь, Драко, — он сделал паузу и посмотрел ему в глаза, — есть вещи, о которых я жалею куда сильнее, чем о потраченных родительских деньгах. Никогда раньше Драко не был в таком подвешенном состоянии, как сейчас. Он любил своего сына больше всего на свете, но его появление в данную минуту оказалось не особо своевременным. Разговор ушел впервые в такое личное русло, а что самое главное — очередная неоднозначность, в которой очень хотелось разобраться. Ничего не оставалось, как допивать вторую бутылку вина и всматриваться в человека напротив, который сегодня открылся для него с новой стороны. Непреодолимо влекло к расслабленному после алкоголя Поттеру, хотелось с ногами залезть в его душу и хорошенько там повозиться, выведать личные подробности, просто узнать его ближе. Вечер подходил к концу. Гарри рассматривал, как Драко придирчиво обирает мантию сына от видимых ему одному крошек, как поправляет шапку и плотнее укутывает в шарф. Было что-то неотразимое в этой непривычной картине: холодный Малфой дарит безграничное тепло сыну. В расслабленный мозг украдкой проскользнула мысль о том, насколько по-мужски привлекателен Драко: бледные длинные пальцы не делали его руку женской, но придавали ей особенную грацию; узкие плечи не создавали образ беззащитного человека, а лишь были идеально подчёркнуты дорогим серым костюмом. Туго застёгнутый жилет подставлял взгляду ровную спину с идеальной осанкой и выправкой солдата. Если не подбирать слов, то Драко был очень красив. Прищуренные туманные глаза привлекали своей холодной загадкой, а изысканная бледность кожи лишь завершала идеальную картину. Драко протянул Гарри его мантию. Их взгляды зацепились друг за другу, каждый знал о незавершённом разговоре, к которому однажды предстояло бы вернуться. Странно отрицать, что на затуманенную голову легче делать глупости и признаваться в сокровенном, так что не прерви их в ту минуту, разговор зашел бы куда дальше, чем просто обмен любезностями. Как бы невзначай касаясь пальцами тыльной стороны ладони Поттера под мантией, Малфой, не прерывая зрительного контакта, прислушался к своим эмоциям. Гладь его души пошла мелкой рябью от ощущения ответного прикосновения и неморгающего взгляда. Первая волна поднималась внутри, разгоняемая горячими секундными прикосновениями. Какая глупая и дурацкая игра. Как глупо на неё повестись. Как глупо в неё проиграть. Спровоцировал Драко, правила придумал Драко, проиграл Драко. Это было вместо прощания. Они молча разошлись по разные стороны, унося за собой в душе этот вечер. Пройдя чуть дальше, Гарри, словно случайно, обернулся назад, пытаясь рассмотреть удаляющуюся фигуру. На душе было неспокойно от случившегося. Что-то просыпалось, поднимало голову из грязи и многолетних слоев пыли. Но лучше об этом не думать.***
До глубокой ночи Драко просидел у камина, вычленяя из сознания каждую эмоцию по отдельности. Он отсекал, вырезал и вырывал с корнем каждое новое незаконное ощущение, подаренное этим вечером другим мужчиной, и детально рассматривал его. Здесь он ощутил холод внутри, тут прошлись мурашки по тонкому запястью, а в этот момент он заблудился в зелёных глазах. Погружаясь в глубокую задумчивость, Малфой словно в кинотеатре просматривал одну и ту же плёнку, пока она не начинала трескаться из-за вечного использования. Только когда эмоции перестали давать остроту от воспоминаний о прикосновениях и взглядах, он успокоился и ушёл спать. Расслабленный вином, танцами языков пламени и теплом кровати Драко быстро задремал, заново перебирая в голове сегодняшний вечер, ощущая себя неправильно легко. Сердце не билось в исступлении от пробуждающихся ощущений, оно мерно гоняло кровь по венам, убаюкивая Драко. Только глубоко ночью Малфой резко очнулся ото сна, судорожно соображая, где находится. Он гонял в голове мысли одну за одной, вспоминая, что так тревожило его совсем недавно, что заставляло его нервничать изо дня в день всё сильнее. Ухватив убегающую мысль за самый край, он вздрогнул. Приближалась дата, указанная в дневнике отца. Рядом с этой датой был указан адрес дома, в котором жила семья Драко. От этого было до ужаса тревожно.