Горячее дыхание разливалось волной по бархатистой коже, на смуглой щеке еле заметно пробивался румянец, напоминающий о проведенных секундах. Гарри чувствовал, как теплеют скулы. Чем яснее становилась голова, тем сильнее разгорался пожар в душе.
— Приготовься, я перенесу нас.
Легкое головокружение, смазанная картинка пространства, и они в лесу. Пары секунд хватило, чтобы обвыкнуться и присмотреться к новому месту.
Глушь, чаща хвойного леса и проклятый болотистый запах, преследующий Поттера повсюду.
Драко стоял восковой фигурой, спрятанной в тени деревьев от прямых солнечных лучей. Пасмурная серость глаз и сжатые в тонкую нитку губы.
Настороженный, опасливый, желающий.
Драко рвано вдохнул густой воздух и закрыл глаза: вкус табака на кончике языка разбивал его мир вдребезги, нет больше привычной жизни, нет семьи и будущего, есть жизнь до и после этой разоблачающей горечи. Но об этом позже, об этом стоит задуматься сегодняшней ночью, пропустить боль отчаяния через каждую клеточку своего тела, в немом крике сорвать связки, содрать с себя кожу, умирать на полу в ванной долго и мучительно, всё это будет, обязательно, но не сейчас.
Сейчас — Гарри. Его губы и тепло, его обжигающее дыхание и сильное тело, его страсть и обожание. Драко проиграл, проиграл в игре без правил, теперь он сам себе судья и адвокат, сам себе присяжный и подсудимый.
Дрожью отозвалось тело на мокрый поцелуй в шею, Гарри неспешно спускался от самого виска к впадинке за ухом, оставляя поблёскивать на солнце влажную дорожку. Кожа под губами ощущалась прохладным шелком, не было сил отказывать себе в самом сокровенном и неозвученном. Драко послушно льнул к горячей руке на щеке, не было в ласках пошлости, слепой страсти, здесь было чувство… Обреченное чувство, принятое и отпущенное.
Драко лишь слегка приоткрыл глаза, лишь на секунду всмотрелся в человека напротив, и уже этих мгновений стало достаточно, последняя капля переполнила чашу его весов, и он сорвался. С остервенением, с первобытной страстью он впился в Гарри ожесточенным поцелуем, Малфой кусал губы до крови, впутывал пальцы в смольные кудри и целовал, целовал, целовал…
Сцеловать эту горечь, пусть этот день останется в памяти сладостью, нежностью, пусть эти минуты слабости не будут наполнены привкусом табака.
Приятно скользит чужой язык по зубам, тяжелое горячее дыхание на губах, Драко ощущал, с какой силой Гарри прижимает его к себе, как жадно впиваются пальцы в его мантию, как громко бьётся чужое сердце… Нет, не чужое, уже не чужое.
Чужое сердце замерло в коридоре их поместья, чужое сердце пропустило несколько ударов, чужое сердце только что надорвалось и разбилось. Разве ему есть дело до этого сердца?
Сердце Гарри в его руках, у его ног, и только что Драко вручил Поттеру своё.
Нет! Драко… Он же… он же не такой!
Гарри крепче переплел их пальцы: наконец можно касаться, наконец можно окунуться в этот омут вожделения и страсти.
Наконец…
Кружилась голова, кружился мир вокруг, под ногами не ощущалась твердость земли. Ощущался лишь Драко под кончиками пальцев, его тело, его запах, его кожа, его холодные руки. Весь мир начался и закончился на этом человеке.
Взаимная влюбленность — это нечто прекрасное, легкое, воодушевляющее. То, что позволяет человеку расти над собой, что даёт ему сил на любые жизненные трудности. Чувство взаимности — чувство облегчения, оно дарует трепетное волнение, оно крепко держит тебя на ногах. А мир…
А мир становится не таким страшным, потому что в нём ты не один, а с человеком, крепко держащим тебя за руку.
У них тоже всё было взаимно: влюбленность, страсть, влечение, желание. Можно это назвать любовью? Нет. Это больше похоже на вожделение, слепую зависимость. Любовь возносит человека, делает легче.
Гарри ощущал же, что его затягивает в трясину. Тяжелым камнем на сердце лежало это чувство, оно было безнадежным, оно было грязным, оно было неправильным. И Поттер был уверен, что Драко ощущает то же самое.
Первый поцелуй дарит паре трепет волнения и счастье, а их горчил болью и безысходностью. Послевкусие было гадким и вяжущим, но отказаться сил не было.
Эти чувства, рождающиеся или пробуждающиеся, были сильным наркотиком, раковой опухолью, которая разрасталась и сжирала их целиком. Они оба понимали, что так, как у них, — это плохо, это не жизнь, их отношения обречены на боль, страдания и редкие моменты короткого счастья, но каждый плотно подсел, нужна была доза покрепче, потому что старая больше не доставляла такого удовольствия.
— Нам надо остановиться.
— Уже поздно, Драко, это давно началось и вечность длиться не может, ты сам всё знаешь.
— Давно началось? Что началось?!
— …Для тебя все эти месяцы ничего не происходило? Касания, взгляды, часы напролёт в моем кабинете: всё это было от нечего делать?
— Это претензия?
— Это не ответ.
Драко раздраженно выдохнул, пытаясь высвободить руку, но хватка была смертельной. Ловушка захлопнулась, и выбраться он из неё не сможет, придётся чем-то пожертвовать.
— Поттер, послушай…
— Гарри, меня зовут Гарри. Не господин Главный Аврор, не мистер Поттер, не просто Поттер, а Гарри.
— Да к чему ты всё это мне говоришь?! Почему ты вообще такой спокойный, ты всё сломал, понимаешь? Ты всё испортил, Поттер, всё, к чему ты прикасаешься…
— Ты меня обидеть сейчас пытаешься? — Гарри отчего-то было смешно, а Драко готов был выть от отчаяния. — Страданиям будешь предаваться в одиночестве, можешь даже обвинить во всём меня, но не смей отрицать очевидные вещи. Вроде это ты просил недавно о поцелуе? Что же изменилось теперь?
Драко сменился в лице: трудно вести атаку, когда тебе страшно, так к тому же ты заведомо проиграл.
— Да прекрати ты дёргаться уже! — Гарри рванул Драко на себя, беря в цепкое кольцо рук. — Ты сам этого хотел, мы оба этого хотели, так дай же получить удовольствие. Думал, я не вижу твои взгляды, не ощущаю твои «случайные» прикосновения? На что ты рассчитывал?
Кровь зашумела в ушах. Малфой словно погрузился в стазис, не отдавая отчета ни себе, ни творящемуся вокруг него абсурду: Гарри Поттер, чертов Герой с кристальной репутацией и славой всенародного любимца, подталкивает его стать любовниками.
Драко не выдержал, бороться за остатки своей чести уже не было смысла, а приоткрытые влажные губы и нахальный взгляд напротив только усугубляли ситуацию.
Было сладко. Он знал, что останется тяжелое пыльное послевкусие, но сделать было ничего нельзя, Драко больше и не хотел.
Это пародия на разговор — слабая попытка предотвратить неминуемую катастрофу. Для очистки собственной совести, чтобы сегодня ночью сказать самому себе: «Я пытался, а вот он…», а дальше по списку. Малфой ведет себя так по-детски, так наивно и не логично лишь потому, что не сумел совладать с эмоциями, впервые он не знает, как нужно поступить: то, что ему хочется, — неправильно, а по-другому Драко больше не может.
И не хочет.
Удивительно, как всё зыбко и непостоянно: хватает всего лишь пары неловких движений, и твоя привычная жизнь стремительно катится в бездну, утаскивая за собой брак, дом, уважение и статус. Можно потратить много лет на самоуничтожение и ненависть, но больше никогда ничего не вернуть, даже самый крошечный поступок тянет за собой череду последствий. Легко говорить о таких вещах, находясь в стабильном состоянии, когда на душе спокойно и мирно, но что делать, если в жизни появляется привязанность?
Что такое привязанность?
Ты — человек. Человек свободный, вольный, властный над своей судьбой, мудрый и рассудительный. Однажды ты рассудил, что правильно будет любить приготовленную обществом для тебя девушку, после нужно обязательно поддерживать свой статус, обжиться детьми, хорошим домом, приличным состоянием. Почему ты так решил? Потому что много-много лет назад горстка людей вложила в набор «Идеальная жизнь» именно такие составляющие, необходимые им ради достижения какой-то цели. Но теперь, когда ты почти собрал полный комплект и осталось дойти лишь до финального эпизода «Старость», вдруг выясняется, что ты привязался к тому человеку, к которому этого делать совершенно нельзя и неправильно.
Такие «привязанности» осуждаются обществом, выносятся на обозрение и, вполне вероятно, караются. Только сделать уже ничего нельзя: либо по живому резать без наркоза и обезболивающего, либо растить побеги дальше, пока они не укроют всю душу и не начнут гнить. А гнить они начнут обязательно, потому что расти дальше уже будет некуда, под открытое небо выставить их тоже нельзя, вот и получается — слишком плодородная почва, слишком мало места, слишком мало света и повышенная влажность от скопившихся непролитых слёз. Гниль дальше распространится по организму, будет отравлять органы, пока не доберётся до самого сердца. Она заразит и его, нужно лишь проявить капельку терпения, а время уже сделает своё дело, и на месте животворящего органа останется лишь одна скользкая оболочка.
Можно отрицать это чувство, игнорировать, забыться на неопределённый срок и думать, что живёшь счастливо, потому что научился слышать и произносить чужое имя без содрогания, но придёт тот день, когда среди тысячи голосов ты уловишь тот самый, и всё начнётся сначала. Больно, страшно, тяжело и неизвестно, что с этим делать.
Чуть позже чувство обречённости станет неотъемлемой частью каждого дня, ещё спустя время тоска разорвёт в тысячный раз душу, и только после этого слово «привязанность» трансформируется в «любовь».
— Убери руки.
Гарри лишь закатил глаза и сделал пару шагов назад. Как можно быть таким упрямым и бестолковым?
— Я не понимаю, чего ты хочешь. Может, тебе нужно время подумать?
— Подумать над чем, Поттер? Пидор я или нет? Ублюдок я или нет?
Вот они и перешли к следующей стадии — отрицание. Гарри прошел этот этап в одиночестве, в темноте пустого кабинета и прохладе кожаного дивана. Не ночуя дома, он ночевал на работе, где проводил часы в раскопках своей души и поисках истинных ориентиров. Играя в прятки с совестью, он множество дней отрицал самую очевидную вещь, вечно мельтешащую перед глазами, но старательно им игнорируемую.
Он гей? Бисексуал? Мудак?
Может, это тоже своего рода ориентация, и он уже знает второго человека на этом безрадостном поприще.
Грустные мысли, тяжелые, а смертельно бледный Драко на фоне темного леса надежды не добавляет.
— Я устал от этих игр, устал подстраиваться и притворяться слепым, не хочу этих глупых отмазок в духе «я не такой». Я — такой, и мне с этим жить. Свой выбор сделай сам, не собираюсь умолять тебя и упрашивать, Драко, не жди от меня слезливых речей. Мы оба это начали, оба привели ситуацию к тому, что имеем сейчас, но право выбора об окончании отдаю тебе.
— Вот это благородство, Поттер, засунь его се…
Гарри встал вплотную, лицом к лицу, его глаза опасно блеснули, предвещая начало грозы.
— Ни слова, Драко. Даю тебе не больше недели.
— Да пошел ты!
Хлопок трансгрессии, и лишь молочная дымка расползлась по слежавшейся траве.
Для Гарри забавно видеть Малфоя в состоянии полной потерянности, возможно, опустошенности. Идеальная маска холодной рассудительности с треском рассыпалась, а под ней оказался перепуганный и не принимающий себя мальчик с серыми наивными глазами.
***
Как быстро ни беги, а мысли всё равно догонят. Драко ощущал себя глупым неопытным мальчишкой, беспомощно утопающим в большом и неизведанном океане открывшейся ему жизни. Он усердно плыл к берегу, обозначенному на карте красивым словом Спокойствие, да вот только сумасшедшее течение судьбы уносило его куда-то назад, в самый центр нарастающего урагана по имени Любовь.
Почему чувства к мужчине вызывают у него эмоции куда сильнее чем то, что на его руках кровь родного отца, а над миром нависает нешуточная угроза? Даже не над миром, а над его семьей.
Этот мир он проклял бы трижды.
А имеет ли он право говорить такие слова? «Его семья». Да Драко делает всё, чтобы стереть её в пыль, изничтожить, похоронить. Каждая встреча с Гарри оставляет след в памяти настолько глубокий, что ни одним заклинанием его не выведешь. Зарубками на сердце отмечены дни их прикосновений, объятий, волнения от встречи и первого головокружительного возбуждения. Этот человек одним своим именем выдавливает из души Драко всех остальных людей, все события и воспоминания: он один здесь хозяин, ему одному здесь и быть.
Темно в голове от мыслей, черными воронами они слетелись на похороны собственного рассудка и здравого смысла. Сердце его давно сделало выбор, но мозг до последнего отказывается принимать это за осознанный взрослый поступок. Только вот в делах любви нет места логике и рассудительности, здесь есть только слепая страсть и притяжение. Иногда людей ничего, кроме примитивных физических потребностей, не объединяет, а иногда их чувства оплетаются прочным каркасом из поддержки, заботы, интереса, увлеченности, восхищения и обожания.
Драко остановился только в самой глубине леса, словно кто-то гнался за ним, выслеживая будущую добычу. Вокруг была оглушающая тишина, в ушах шумело лишь от звука гоняемой по венам собственной крови. Над головой было огромное бескрайнее небо с миллионами звезд и могучие кроны деревьев, под ногами — шелк травы и хруст сухих веток.
Потеряться, заблудиться и никогда не найтись.
Стоя под этими мощными деревьями, чувствуя на плечах тяжесть звездного неба, Драко ощутил себя ничтожно маленьким, совершенно неважным. Что он в масштабах Вселенной? Где он на фоне глубокой черноты ночи? Крохотный отрезок времени, всего лишь один миг для таких гигантов, как эти сосны. Сколько по всему миру ходит людей, сколько из них беззаботно счастливы, сколько из них убиты горем; каждый тащит по жизни за собой проблемы самых разных размеров, каждый мнит себя значимым, будто конкретно его существование влияет на будущее и настоящее. Как смешны и наивны люди, как просты их мечты и мысли.
Драко хотелось лишь упасть на землю, зарыться лицом в ворот мантии и проспать в этой непролазной глуши всю ночь. Он уже опустился на колени, уже схватился за волосы в безмолвном отчаянном крике, как вдруг тело пронзила дрожь, болезненно отозвавшаяся в самом сердце: «Не сдаваться ради сына, ради его будущего!»
Драко в ярости сорвал с себя мантию и швырнул её куда-то прочь, злясь и ненавидя самого себя за слабость. Раскис. Постарел. Потерял хватку. Позволил влезть себе в голову какому-то Поттеру, пустил его в душу, а теперь мечется, словно раненый зверь, пытаясь вырвать его взгляд из собственного сознания.
Малфой достал палочку и отправил в воздух несколько заклинаний, выпуская скопившуюся усталость. Древесина с треском разрывалась и разлеталась в разные стороны, трава на глазах желтела, а яркие вспышки озаряли пространство вокруг, но глубокий лес пожирал этот неуместный свет. Окончательно вымотавшись, Драко остался стоять посередине обгоревшей поляны, тяжело дыша.
Обезумевшим взглядом он осматривал последствия собственного гнева, заставляя мозг безжалостно работать, а сердце биться медленнее. Во всей этой ситуации находился лишь единственный плюс — сам Гарри Поттер может оказаться в его руках, это дало бы гарантию безопасности и защищенности его семье и сыну, он стал бы практически неприкасаемым, а для собственного ребёнка Драко был готов лечь под кого угодно.
Вернее, сделать что угодно.
Тем более в нынешних обстоятельствах это было бы не так неприятно, а возможностей в приближающемся будущем это открывало массу, одна соблазнительнее другой.
Драко умел рассмотреть даже в самой ужасной ситуации что-то выгодное для себя: не можешь изменить — смирись и вытяни максимум пользы. Поттер был бездонным источником выгоды и возможностей, нужно было лишь приложить немного стараний для его подпитки, и дело сделано. И это Драко ещё по-человечески к нему относится: не просто играется, а отдает часть души, чувства свои он никуда деть не может, как бы ни старался. Выход один — принять, приручить и пользоваться.
***
— Хозяйка, мне очень жаль, Блэнч так виноват…
— Ты не виноват, оставь меня. Хозяину не говори ни слова.
Мир рухнул, оставив Асторию посередине поля на растерзание людским слухам и собственному преданному чувству.
— Ни за что, — прошептала она в темноту и смахнула слезу.
