Аллодоксофобия

      Изуку отшатывается на пару шагов назад, попадает в цепкие руки блондиночки. Та до резкой боли впивается в чужие плечи пальцами, притягивает ближе в подобии объятий, не дает вырваться. Сдавленный крик застревает где-то в глотке, не вырывается, а Изуку лишь застывает с приоткрытым ртом и распахнутыми в страхе глазами. Попытка вдохнуть живительный воздух оканчивается приступом кашля, от которого выворачивает наизнанку. Он давится собственным криком. Спотыкается о чью-то ногу, падает на пол в который раз отбивая колени до тупой боли. Руки на его плечах разжались, а блондиночка, ойкнув грохнулась рядом и обиженно вскрикнув вновь по собственнически обхватила его шею в подобии объятий. С тем, чтобы набрать воздуха в легкие это не помогает, и Изуку сгибается пополам, шокировано уставившись в пол. Резкую секундную передышку прерывает яркий свет.       — Какого черта ты творишь? — цедит Шигараки и морщит лицо в страшноватой гримасе. На разворачивающуюся на полу картину не обращает внимания, лишь успевает поймать взгляд Изуку и ехидно усмехнутся уголком губ, заметив его состояние.       — Автоматическая вспышка, чё я поделать то могу? — и театрально руки в стороны раскидывает, не виноват мол. — А так с мелкотой переписываюсь, сам глянь, — злодей перекидывает свой телефон в руки Томуре, а Шигараки лишь раздраженно закатывает глаза и с явным намеком подносит пятый палец опасно близко.       — Первое правило, — явно наслаждаясь ситуацией на грани шепота шипит Томура и наглядно покачивает чужую вещь из стороны в сторону. — Не хочешь лишится вещей, не кидайся ими, — на секунду отвлекается, пробегаясь взглядом по сообщениям. Изуку непроизвольно вздрагивает в попытке отшатнуться, когда один из барных стульев с грохотом летит на пол, и приземляется в миллиметре от его ноги. Рука Томуры всё плотнее сжимается на телефоне, пальцы подрагивают от сдерживаемой злости. — Дерьмо, и как скоро они..       — Поосторожней там! — прикрикивает хозяин мобильника, и легким движением вытягивает его из чужих рук.       — Что за хуйня происходит, ебланы!? — вклинивается Бакуго, и Мидория переводит на него взгляд. Тот смотрит в ответ с отвращением, морщится. — А ты.. Что блять происходит? — почему Кацуки обращается к нему? Неужто… Почему?       — Я не знаю! Ничего не знаю, — Изуку вцепляется пальцами в собственное лицо, ногтями впивается в лоб, не осознавая что делает проводит пальцами вниз оставляя алеющие, уже начинающие кровоточить дорожки царапин. — Почему ты блять, сейчас винишь меня, — стекающие по лицу слезы заставляют испытывать еще большую боль, но вот только она ни в какую сравниваться с душевной не хотела. Сердце сжималось так сильно, что казалось, что скоро разорвется, а рыдания вперемешку с всхлипами и глупым вопросом «Почему?» никак не хотели прекращаться. Голова не хотела насыщаться кислородом ни смотря ни на что, и неважно сколько рваных вздохов и выдохов он пытался сделать. Изуку окончательно сгибается пополам, понимая, что ничьи руки уже не держат, но лишь в бессилии ударяет слабо сжатыми кулаками по полу. — Почему ты просто не можешь поверить мне? Почему всегда я? Почему вы все блять такие..       — Прекрати! — Бакуго обрывает на полуслове, заканчивает чужую истерику в одно мгновение. — С хуяли ты взял что я не верю?! Просто заткнись сейчас и дай мне, черт возьми выбраться! — и Изуку на секунду застывает, уставившись в родное лицо. На лицо наплывает нервная улыбочка от понимания того, что сейчас он действительно бесполезен. Его грубо, до ноющие боли хватают за руку и поднимают. Все пять пальцев — значит не Шигараки. Бросают на угловой диванчик впечатывая боком в попавшийся на пути стол, и бросают там, будто позабыв о его существовании. Дальше несколько минут криков взаимной перепалки, а Изуку уже так плохо что даже почти плевать. Небольшое помещение наполняется злодеями всё больше, воздуха всё меньше. Изуку поднимает голову со стола лишь тогда, когда на замену крикам приходит насмешливый голос черноволосого злодея, втирающего Бакуго какую-то непонятную дичь. Он не слышит. Мидория поворачивается, ему ведь нужно что-то предпринять? Сдерживает испуганный вскрик столкнувшись взглядом с малиновыми глазами Шигараки. Тот устало вздыхает, одаривает Изуку глумящийся ухмылкой, язвительный мудак. Перегибается через стол и подхватывает чужой подбородок рукой, да так элегантно, что Изуку кажется, что он проделывает это частенько. Фишка у злодеев что ли такая?       — А твой друг тот ещё твердолобый идиот, — фыркает он переводя взгляд на Бакуго.       — Да что вам нужно? — срывающемся голосом бормочет младший.       — Ничего особенного, — Шигараки отпускает слишком резко, чуть ли не отталкивая от себя. — С тобой, к примеру, поболтать. М, что думаешь? — на секунду Шигараки кажется таким нормальным что Изуку непроизвольно кивает, принимая правила игры. Раз нужно, значит нужно. Поболтать так поболтать. Славно.       — Ну что же, — нервный смешок в сочетание с невольно сорвавшейся с глаза слезой. — Давай поболтаем, Шигараки Томура. — тот ухмыляется, подмечая сказанную несколькими минутами назад им же фразу. — Теперь кажется вопросы задаю я? — надрывно хихикает. До трясущихся ног страшно, да вот только почему бы не попробовать? И он не прогадывает, Шигараки на секунду застывает в недоумении, но потом откидывается на мягкий диванчик, и черт возьми смеется. Да по-настоящему так, что аж половина присутствующих в помещении оборачивается, да Кацуки вворачивает какую-то гнусную фразочку. Изуку переводит свой взгляд на друга лишь тогда, когда злодеи увлекают его в очередную, вероятно очень интересную беседу. Лежащая на столе рука чуть не дергается в попытке помочь ему, да вот Изуку вовремя вспоминает чем тут занимается. Тянет время. Никаких личных интересов, верно? Не может же его действительно интересовать беседа с грёбанным Шигараки Томурой. Не может же?       — Ну давай, — растягивает в гнусной улыбке губы. — Задавай раз так хочешь, гер-рой.       — Хорошо, — заикнувшись прихлопнул в ладони Изуку. Он облокачивается на стол, вздыхает тихо, почти не слышно. — Что ты делаешь среди злодеев?       — Идем по накатанной значит, интересная тактика, — фыркает Лидер. А Изуку лишь кивает, повторять за другими их вопросы, тактика действительно хорошая. — Не всем везет, — зажимает прядку волос между двумя пальцами. — Не все рождаются с серебряной ложкой во рту, — раздраженно щурится.       — Я знаю, — Изуку отводит глаза, чуть ли не выплёвывает эти слова. Ему ли не знать, действительно.       — Ох правда? — злоба вырывается вместе со словами, а пальцы отбивают быстрый ритм по столешнице.       — Мне ли не знать, — мысли преображаются в слова неожиданно а Мидория тихо ойкает. Он не хотел об этом говорить. Шигараки с иронией изгибает бровь, намеривается что-то спросить, да вот Изуку успевает быстрее. Теперь вопросы же задает он, так? — Другой вопрос. Злодеи по всем стандартам убивать должны, — складывает руки в замок. — Пытать там. А мы вон тут, — окидывает помещение взглядом. — болтаем. Почему?       — Потому что я так хочу, — простой и лаконичный ответ, и Изуку он устраивает. — Каверзные вопросы слишком просты, — заносчиво хмыкает. — Постарайся лучше, — и Мидория старается, вопросов кажется действительно куча, но вот какой из них подходит к ситуации решить и впрямь тяжело. И Изуку рискует, если идти, то до конца, так ведь?       — Ничего не приходит на ум, — плечи слегка подергиваются, но он старается ими пожать. — Мы могли бы поговорить потом, в следующий раз, что думаешь?       — Смело, — прикрикивает неожиданно слушающий их штопанный злодей. Шигараки закатывает глаза, а черноволосый поднимает руки вверх, сдаюсь мол. Нервы Изуку не выдерживают, и он истерично прыскает.       — Самонадеянно, — коверкает чужие слова Лидер. А Мидория лишь кивает, что уж тут врать, он согласен. — Тогда договорились, — Томура поднимается на ноги резко, младшего аж инстинктивно отшатывает назад. Сердце бьется быстро, заглушая все остальные звуки, пульс бешено пульсирует в висках. Неужели действительно получилось? — Все равно скоро.. — договорить ему не дает резкая глуповатая фразочка из-за входной двери. Пазл в голове Изуку складывается слишком быстро, поэтому, он успевает прикрыть голову и лицо руками, перед тем как кирпичная кладка одной из стен развалилась на части. В тот же момент, он понимает, что означала недоговоренная Шигараки фраза. И откуда тот узнал? Да вот только плевать уже, их спасли, и сейчас это главное. Сейчас важнее широкая улыбка Всемогущего и его подбадривающие слова, которые ему от чего-то не удается услышать. А об остальном он подумает потом, позаботится обо всем позже, и, может, расскажет кому-то из героев о случившемся. Возможно.       На него на удивление быстро перестают обращать внимание, и он пользуется этой возможностью. Пробраться через древесные лианы Древесного Камуи оказывается сложновато, выскочить за дверь и спуститься на свежий воздух — легче. Сознание плывет, а ощущение подступающей тошноты и головокружения только дополняет эту картину. Он не обращает внимание на происходящее позади, он сделал свое дело, сделал то, что от него требовалось. Он сделал всё что мог. Он молодец. Теперь все обязательно будет хорошо. Изуку отмахивается от подбежавшего полицейского, сворачивает за угол и врезавшись в кого-то падает на пол. Ладони, которыми он успевает упереться в асфальт саднят от неожиданного падения и только в этот момент он обнаруживает отсутствие перчаток. Паника хватает за грудки неожиданно заставляя на пару секунд позабыть какого это, дышать. Изуку быстрыми движениями шарит по карманам, перчатки пропали как не было. Неожиданно поданная ему рука отвлекает от бессмысленных поисков. Изуку смотрит испуганно, щурится в попытках рассмотреть лицо человека. Свою ладонь в ответ подавать не спешит. Незнакомец тяжело вздыхает и опускается на асфальт рядом с ним.       — Ты в порядке? — Каминари нервно, совсем беззвучно прищелкивает пальцами в неясном Мидории темпе. Изуку окидывает душный переулочек взглядом, никого кроме Каминари, и это, наверное, чертовски странно. В груди почему-то щемяще больно от такого глупого дружеского вопроса, а взгляд плывет ещё больше из-за глупых слез.       — Нет, — всё на что хватает короткого вдоха воздуха. — Я не в порядке. Я чертовски не в порядке, — голос предательски срывается, а рыдания никак не останавливаются. Денки сидит перед ним в недоумении, и Изуку продолжает чувствовать себя виноватым за это. Он мог просто промолчать, а он испортил всё, как всегда. Как всегда. На душе так гадко что он, совсем позабыв об отсутствие перчаток прикрывает руками покрывшееся бордовыми пятнами лицо. Он отвратителен. Каминари молчит, и Мидория не винит его в этом. Единственный кого можно сейчас хоть в чем-то винить, — он сам. Так они и сидят там, Изуку уткнувшись лицом в ладони, а Денки изредка проверяя что-то на телефоне. И с каждой секундой нахождения там, он всё больше понимал, насколько отвратителен сам себе.