Волк и пёс императора

      Впервые в жизни Криса накрывало отчаянием — подло, украдкой, исподволь… Похоже, он серьёзно ошибся, и шанс самостоятельно справиться с ситуацией становился всё призрачней. Ждать помощи от соклановцев бессмысленно: они были далеко, да и наверняка начали бы вонять, поняв, в какую ситуацию угодил Крис и по какой причине. Кандидатуры бойцов, выбранных ему в сопровождающие, возмутили его ещё на Волчьем острове, но Стальной согласился только на этих троих из пары дюжин претендентов, предложенных главой и вождём «волков».       Дед и отчим заверяли Криса, что Банник, Гусь и Клык оказались в списке, потому что предельно верны традициям кигги и готовы жизни отдать за свой клан. А он тогда был так доволен, что события развивались по плану — и даже лучше! — что согласился и на приглашение, и на отобранных сопровождающих. Ведь тогда все кланы узнали, что Стального обуял дикий восторг, оттого что его кровный сын выразил желание наконец познакомиться с отцом. Хотя все были в курсе, что ранее Крис вообще отказывался от общения. Зато ныне, став фактически лучшим бойцом Островов, он мог общаться с отцом на равных. И Крис отправился в путь, прекрасно понимая, что исполнение плана ляжет исключительно на его плечи — независимо от спутников.       Ведь остальные — предводители «касаток», «горностаев», «моржей», «каланов» и прочие — были слишком трусливы для этого. Хотя они могли бы направить и больше своих бойцов с торговыми караванами в Долину. Раз уж все эти главы и вожди неофициально, но заверили, что примут Криса заменой Стальному, и обещали ему абсолютную поддержку на Островах. Сейчас в казармах для гостей ночевало от силы два десятка союзных бойцов — конечно, мало, но они будут свидетелями завтрашнего корда. Всё же куш был хорош. Можно вдобавок отобрать у кровного отца и прозвище — кигги после боя точно призна́ют его право на это имя, а долинцы и готронцы внешней разницы особо и не заметят. Стальной Крис — звучит неплохо…       Удачным движением Крис полоснул ножом горло пошатнушегося от тычка пса, мощным ударом швырнул об стену другого и даже чуть взбодрился. Когда он станет хозяином Долины, в его постели окажется любой, на кого он укажет. А уж их император — точно. Он та ещё блядь: лёг под Стального — ляжет и под его преемника. Крис был уверен, что ради жизни дочери и всей своей Долины этот Тао согласится на всё. Но первым будет светлячок…       Второе дыхание закончилось неожиданно быстро. Руки неотвратимо тяжелели, ноги постепенно слабели, голову затягивало свинцовым туманом боли и усталости. Крис рефлекторно дёрнулся в сторону, отмахнувшись ножом — здоровенная пасть щёлкнула зубами совсем рядом с лицом, обдав горячим собачьим дыханием. Тело, никогда раньше не предававшее, сейчас дало слабину, реакция подвела: нож попал не в горло — лишь скользнул псу по плечу. Хоть на обратном движении клинок и вонзился в глаз очередной собаке, было поздно. Левое предплечье пронзила боль: Крис не успел отвести руку, движениями которой отвлекал зверьё, и бросок одного из уцелевших псов достиг цели. Резким движением Крис швырнул мёртвое тело в окруживших его собак и прижался спиной к стене. Псы, столкнувшиеся с опасным противником, кружили рядом, выжидая момент.       Пользуясь их заминкой, Крис выставил вперёд правую руку с ножом и согнул левую в локте, пережимая кровоточащую рваную рану. В голове с пугающей скоростью проносились мысли. Он — опять же впервые в жизни — пожалел, что не прислушался к чужому предупреждению. Под конец ужина Фредерик, заметив-таки взгляды кровного сына на его бледную подстилку, открытым текстом заявил, что его покои после заката охраняют киггские волкодавы и приходить к нему ночью смертельно опасно. Но Крис ошибся с выводами, предположив, что его попросту запугивают, потому что никто в своём уме не станет держать стаю собак в императорских покоях, забитых всякой хрупкой дребеденью…       А Крис не мог — и не хотел! — ждать завтрашнего корда. Его просто лихорадило, стоило только представить, как он стискивает в ладонях бледную задницу, натягивает на член… А как бы взбесился после пробуждения Стальной, когда шлюшонок не явился бы на зов! Несомненно, парнишка спал где-то в соседних со спальней Фолга комнатах — тот наверняка, как и сам Крис, терпеть не мог посторонних в своей постели после траха.       Было бы замечательно, если б Фредерик сам обнаружил заёбанного до изнеможения долинца в комнате гостя: в такой момент потери контроля молодой сильный сын с лёгкостью одолел бы обезумевшего от гнева отца…       Тупой сучонок, всё из-за него! Какого хрена он так удивлённо раззявил свои сосательные губёхи, услышав слова Фолга про собак?! Этот малахольный дебил даже не знал, что спальню его ёбаря охраняет стая киггских волкодавов? Спесивый блядёныш так показушно страдал, но даже не задумывался о побеге?       Псы бросились на него одновременно с трёх сторон. Крис, резко уклонившись, вбил нож в нёбо одному, швырнул его на второго и собирался мощным пинком отоварить третьего, но нога, на которую он опёрся, вдруг подогнулась от безжалостного рывка. Шею резануло горячей болью — и падающий под тяжестью собачьих туш Крис мельком заметил, как открывается дверь…       «Стальной!» — зажглась надежда в угасающем сознании. Фолг замер на мгновение, словно прислушиваясь, и бросился к Крису, одним возгласом отогнав от него собак. Сильные пальцы обхватили шею над рваной раной и последним, что увидел Крис, был пристальный взгляд, полный искреннего сожаления… и твёрдой решимости.

* * *

      Клод, заслышав шум за дверью, первым машинально впрыгнул в штаны и выскочил в коридор, куда из соседних дверей уже выбегали такие же сонные «тюлени».       «Молодые ребятки, а собираются и соображают быстро», — мелькнула одобрительная мысль на краю сознания, когда Клод уже углядел вчерашнего знакомца — Герба. Тот рублеными движениями ладони приказал быстро бежать, но куда — Клод не разобрал, не зная местных жестов. Но вместе с подоспевшими за ним «волками» он торопливо рванул вслед за «тюленями». Позади раздавались удивлённые вопросы торговых гостей из других кланов, выскочивших из своих комнат.       — Где Крис? — пропыхтел позади Густав.       Бегущий рядом Стеф издал тихий стон. Быстро оглянувшись, Клод, уверился, что с товарищем всё было вроде в порядке. И судя по лицу, стонал тот не от боли, а от откровенной досады. Четвёртого их соклановца рядом не было. На Клода резко, как обухом по голове, обрушилась догадка — и он невольно повторил отчаянный вопль старшего товарища, но гораздо более яростно.       Кигги вбежали в памятный коридорчик, ведущий в императорские покои. Позади стонуще выдохнул Гусь: до него тоже дошло.       Некогда уютное помещение было залито кровью, на полу неподвижно валялось с полдесятка неподвижных собачьих туш. Клод вслед за Гербом рванул в дверной проём — и застыл, увидев в приёмной Стального Фолга, который прижимался ухом к чьей-то залитой кровью груди. Тот поднял на них ошалелый взгляд, надавил несколько раз ладонями на грудину и вновь прижался ухом, нащупывая пальцами пульс.       Вслед за Гербом Клод подошёл ближе и медленно выдохнул: в липкой бордовой луже лежало тело Криса — безжизненное, покрытое жуткими рваными укусами — ужасающими даже под покрывавшей их кровью.       — Стальной, он мёртв, — тихо шепнул рядом Герб и потянул своего командира за плечо.       Клод, судорожно сглотнув, наклонился и на всякий случай тоже пощупал пульс на окровавленном запястье, хотя сам прекрасно разглядел разодранное псами горло. Он поднял глаза на Фредерика и Герба и медленно кивнул, чувствуя, как рушатся в пропасть все его планы и вообще вся жизнь, смысл которой он только-только нашёл.       — Мой сын не мог погибнуть вот так, — застыв взглядом на теле Криса, с отрешённым спокойствием произнёс Фолг. — Он же мог позвать меня… Моего сына не могли просто… загрызть собаки.       К телу подошли мрачные Стеф с Густавом. Вокруг, косясь на «волков» и Стального, разбредались «тюлени», осматривая скулящих псов. Кого-то поднимали на руки и торопливо уносили, совсем безнадёжных милосердно добивали и вместе с остальными собачьими трупами утаскивали прочь. Гости из других кланов молча разглядывали последствия кровавой бойни.       — Мы не уследили. Не заметили, когда он ушёл, — с трудом выдавил Стеф.       — Ушёл… — бесцветно повторил Фолг. — Зачем?.. Я же предупреждал его… Он решил, что это вызов?       Густав горестно обхватил руками голову, в полной мере осознавая последствия произошедшего. Стеф глядел на тело Криса с отчаянной тоской — Клод видел соклановца таким только на похоронах его старшей дочери, умершей при первых родах. Похоже, тот понял, что отдать единственную оставшуюся дочь под наблюдение Аля уже вряд ли получится. «Тюлени», косо поглядывая на «волков», по одному покидали залитую кровью императорскую приёмную.       — Да он просто мудак!!! — сорвался Клод и под изумлёнными взглядами кигги зло повторил: — Сильный и удачливый, но избалованный оборзевший мудак! Похотливый уёбок, ведь даже не из-за бабы!.. Нас просили присмотреть, чтобы он не отмочил чего в очередной раз, но мы, блядь, ему не няньки!       Один лишь тяжёлый взгляд Фолга заставил Клода умолкнуть на мгновение, но после короткого раздумья он вновь поднял глаза:       — Стальной, прости. Крис год ходил в моей сотне, под моим началом. Я тоже виноват, что не научил его держать себя в руках… И себя, и хуй ебливый! — Клык резко закрыл рот, скрипнув зубами, но почти сразу же решился и сдавленно выпалил: — Стальной, Крис нарушил законы кигги и покусился на твоё имущество… Во искупление его проступка я… отдаю себя в твоё владение. Пожизненно.       Окружающие кигги застыли, но через мгновение разразились взволнованным ворчанием: в пожизненное рабство отдавали себя лишь герои полузабытых сказаний за какие-то совсем уж жуткие прегрешения против всего народа кигги. Тут был явно не такой случай…       — Клод, это не ваша вина, — медленно покачал головой Фредерик. — Мои сыновья умеют держать себя в руках. Криса испортил не ты, а воспитание этих… Против такого бессильна даже моя кровь.       — Стальной, мы знали его характер и должны были присмотреть, — со внезапным пониманием переглянувшись с Клыком, произнёс Банник. — Я не уследил. Для искупления вины моего соклановца я тоже отдаю себя в твоё владение — на такой срок, какой сочтёшь нужным. А если мир между нашими кланами не удастся сохранить, то я вверю в твоё владение и свою жену.       — Стальной, если кому отвечать, то нам, а не всему клану «волков», — сообразив, присоединился к товарищам Густав. — Не знаю, что взбредёт в голову Ветру, разорвёт он мирный договор или ещё что… Но бойцы «волков» против тебя не пойдут. Все Острова понимают, что после нападения на вас «быков» ты просто уничтожил их клан, хотя имел право вырезать всех бойцов. Я видел в Дальней крепости бывших «быков» — ты же им доверяешь… Я отдаю себя в твоё владение на назначенный тобой срок.       Под взглядами примолкших кигги Фолг поднял глаза с тела кровного сына на остальных «волков» и бесцветным голосом произнёс:       — Я принимаю вашу плату. Бирки повешу позже, отработку назначаю в три года. На клан «волков» зла не держу и позволю участвовать вашим бойцам в отборе через месяц… что бы ни отмочил Ветер.       Стеф выдохнул с заметным облегчением и склонил голову:       — Благодарю, хозяин. Мы пойдём собираться, ладно? Караван с мукой, наверное, утром отправится, — и мы с ним до Волчьего. Я лично расскажу Ветру о смерти его названого сына… и его поведении.       — Не забудь сказать ему, что вы теперь — моё имущество, — хмуро напомнил Фолг, — чтоб этот придурок вас не покалечил. И семьи с собой привозите — в Долине им всё безопасней будет.       Троица бывших «волков» с благодарностью поклонилась свежеобретённому хозяину и под взглядами безмолвных бойцов покинула разгромленную императорскую приёмную.