Сборник "твой личный хён"

Джисон заходит в аптеку с лёгкой улыбкой на губах. Мягкие щёки, большие глаза и тонкие губки — все это придавало парню особенный шарм. Его легко было узнать из толпы, а лицо прекрасно запоминалось, будто въедалось в память похлеще перманентной краски в бетонную стену. Аптекарша, пожилая дама с седыми волосами, улыбается юноше, который являлся частым гостем. Иммунитет у Хана такой себе. Таблетки для головы, жаропонижающие, препараты для сердца и печени — они все хранились в отдельном кармашке его джинсового рюкзака. — Здравствуйте! — бельчонок мило улыбается, обнажая свои ровные белоснежные зубки. Чёлка слегка спадает на его глаза, и он быстро сдувает её, глазами проходясь по полкам с лекарствами. — Здравствуй, Сонн-и. Пришел как обычно за Азибиотом? — старушка тепло улыбается, предполагая, что её постоянный клиент снова покупает антибиотики. Бывали случаи, что она продавала их и без рецепта этому парнишке, зная, что через какое-то время он обязательно его занесёт, как всегда и случалось. — А… нет. Мне нужны три упаковки Панангина. — Джисон поджимает губы, ловя на себе непонимающий взгляд дамы. Сильное лекарство, «стимулятор для сердца», как называл его Хан. Юноша его принимает уже пять лет, даже не представляя без него свою жизнь. Аритмия — не шутка, особенно учитывая частые экстрасисты паренька. — Три? — глаза аптекарши округлились, и она лишь вздохнула, доставая из одного из ящиков три упаковки препарата. — Так много, ты никогда столько не брал, — женщина пробивает их, а затем тянет чек парнишке. — Хочу запастись на более долгий срок, — Хан коротко смеётся, так же ярко улыбается и протягивает старушке деньги. — Пожалуйста, без сдачи. Спасибо большое, хорошего дня! Джисон направляется в сторону своей квартиры. Хотя, не совсем своей. Он разделял её вместе со своим любимым парнем, Крисом. Старший был студентом филологического, но и подрабатывал в качестве баристы в кафе рядом с университетом Корё. В голове на автомате вырисовывается силуэт Бана, с которым они встречаются уже четыре года. Хан расплывается в ухмылке, прячет глаза за чёлкой и дальше идёт в сторону дома, ожидая сегодняшний вечер. Уже темнело. На небе плясали голубые, жёлтые, розовые и оранжевые краски, создавая неповторимую комбинацию цветов. Джисон весь испачкан в муке и тесте, а особенно в креме, который он как раз таки и готовил. Хан решил порадовать своего любимого приятным десертом. Когда же юноша заканчивает с ванильной начинкой, он облизывается, доставая из рюкзака три пачки панангина. Взяв из шкафчика мелкий, прозрачный пакет, сони насыпает туда всё их содержимое, а затем завязывает его, выпуская воздух. Он берёт в руку скалку, ставит пакет на стол и начинает проходиться кухонным инструментом по нему, прикладывая немало усилий, чтобы раздавить таблетки. Затем бьёт по нему, удостоверившись, что не осталось мелких горстков лекарства, и всё переобразовалось в порошок. Парень половину высыпает в крем, начиная тщательно его перемешивать. Он не должен был оставить никаких следов. Перемешивает уже до отвала руки, и опускается, вдыхая аромат. Запаха лекарств почти не чувствовалось, прекрасно. Джисон ставит на тарелку первый бисквитный слой, начиная полностью покрывать его кремом. И так со всеми тремя, сверху снова обмазав всё густой белой массой. А для украшения у сони были свои планы. Из маленького шкафчика он достаёт лекарство для расширения сосудов, и повторяет с ним те же махинации, что и с предыдущим. Смешав два белых порошка вместе, он начинает аккуратно посыпать верхушку торта ими. Создавалось впечатление, что это не таблетки, а размельченные вафли или чуть крупная сахарная пудра. Хан довольно любуется своей работой и кладёт тарелку в холодильник, начиная убирать рабочее место и заметать все улики. Осталось дождаться Криса. Старший приходит ближе к десяти вечера. Джисон сидел у них в спальне, складывая вещи старшего в несколько стопок. — Солнце, я вернулся, — когда до Сони доходят эти слова, он по-дьявольски улыбается, но быстро трясёт головой и сменяет её на детскую полу-улыбку. Джи выбегает в коридор, бросаясь на Криса с объятиями, как делал это почти каждый вечер. — Ты так соскучился по мне? — Бан тихо смеётся, кладя свои кроссовки в сторону. — Ты даже не представляешь себе как. Пойдём на кухню, у меня для тебя сюрприз, — Хан тащит за руку Криса в нужную комнату, поджимая губы и облизывая их. Бан не успевает опомниться, как его сажают на стул перед столом. Тому сопротивляться бесполезно, ибо знает, что если младший собрался что-то сделать, он мёртвым ляжет, но выполнит. Перед Крисом ставят большую тарелку с тортом. Тот с интересом его осматривает, усмехаясь. Младший знал, как сильно его парень любит сладкое. — Он пахнет лекарствами, — Бан чуть недовольно хмурит брови и морщит нос, поднимая взгляд на бельчонка. — Прости, это, наверное, от меня впиталось, да и они постоянно валялись рядом, пока я готовил…если не нравится, то можешь не есть, — он строит страдальческую мордочку, кусая нижнюю губу и направляя свой взгляд в пол. Бан вздыхает и ножом отрезает себе большой кусок, кладя на тарелку и хватая в руку вилку. — Я попробую, — Кристофер отламывает кусочек торта, отправляя прямиком себе в рот. — Чуть горьковато, а так просто прекрасно, — бан улыбается и продолжает есть поданный ему десерт, пока Джисон с интересом за ним наблюдает. — Съешь и за меня кусочек, пожалуйста. Я не могу из-за таблеток, — Кристофер сначала смотрит на него в упор, а затем кивает, накладывая себе добавки. Внутри джисона пляшут черти, полыхает огонь и взрываются петарды. Неужели его мечта наконец сбудется, и эта фальшивая, лживая мразь наконец откинет свои коньки? Бан тяжело выдыхает, поглаживая себя по животу. — Это очень вкусно, малыш, правда. Но мне хотелось бы чего-то другого из разряда «сладкого», — Крис ухмыляется, встаёт, подходит сзади к Хану и начинает покрывать его шею мелкими поцелуями. — Как же мерзко, отъебись от меня, вонючий ублюдок, — голос Джисона уже не звучит так сладко и приторно, а его слова веют холодом. — Не понял, — Крис разворачивает его к себе, заглядывая в большие глаза младшего. — И как же их звали? — Бан непонимающе глядит на своего бойфрэнда. — Тех шлюх, что ты ебал в самых разных местах, начиная от туалетов в дешевых клубах и заканчивая номерами в отеле? — Кристофер отстраняется от него, делая пару шагов назад. — О чём ты, Сонн-и? — Не прикидывайся. Твои друзья не такие уж и друзья, раз сливают всю инфу твоего местонахождения по вечерам. Впрочем, я не сильно об этом волнуюсь, тебе жить то осталось от силы минут пятнадцать. А может и двадцать, — юноша улыбается, поднимаясь со стула и отходя к раковине, наливая в стакан воды. — Торт… — Бинго. — При вскрытии выявят яд, ты угодишь в тюрьму и сгниёшь там, такой жизни ты хотел? — дыхание Криса становится всё тяжелее, даже не от лекарств, а от паники. Он садится на стул, глазами бегая по всей комнате. — Умоляю, вспомни с кем ты говоришь. Меня с детства пичкают таблетками, я могу рассказать свойства любого препарата. То, что я подсыпал тебе, не входит в список веществ, которые можно выявить. Вот если бы я дал тебе снотворное, тогда да, — Бан начинает пихать себе в глотку два пальца, стараясь вызвать рвотный позыв. Джисон быстро подбегает к нему и убирает руку, приставляя к горлу нож. — Мой дорогой, советую не действовать так необдуманно, себе же хуже делаешь. У Криса ноги становятся ватными, и когда он пытается встать и потянуться к Хану, падает на колени, цокая недовольно языком. Он шарит руками по карманам в поисках мобильника, но безуспешно. — Это ищешь? — бельчонок вертит в руке смартфон, усмехаясь. — Когда я тебя обнимаю, ты даже не чувствуешь, как из твоего кармана что-то исчезает, удивительно, — Соня кидает его в стену, и тот разбивается, а затем оказывается добитым Джисоном. — Мразь. — Я? Возможно. Зато не такой жалкий как ты. — Хан садится за стол, наблюдая, как Бан нервно пытается что-то придумать, чтоб спасти себе жизнь. Минуты тянутся, и парень на полу становится всё менее и менее активным, а затем и вовсе делает последний вздох. Хан блаженно прикрывает глаза, расплывается в сумасшедшей улыбке. А по его щекам текут слёзы счастья. — До встречи в аду, свинья.